Бой за высоту Гойтен-Корт
Все началось с того момента, когда отец поведал о своем старинном друге — ветеране 3-й отдельной бригады специального назначения Игоре Жаркове. Скупой на похвалу отец, сам разведчик-десантник, на этот раз слов не жалел. Завершил он свой панегирик однозначным: «Ты должен с ним познакомиться… Вот такой мужик!» — Отец поднял большой палец вверх.
Я тогда грешным делом подумал: состряпать интервью – дело не хитрое, особенно для курсанта-военного журналиста (тогда шел 2008 год), но всегда есть проклятое «но»… Войсковая разведка, подразделения специального назначения были не просто темным лесом для меня, а даже хуже — недосягаемой величиной, окруженной героическим ореолом.
И все это несмотря на то, что я долгое время прожил в поселке Рощинском Самарской области, где 3-я гвардейская отдельная Варшавско-Берлинская Краснознаменная, ордена Суворова III степени бригада специального назначения как раз и дислоцировалась.
Зато, как и большинство обывателей, падких на «развесистую клюкву», в свое время с упоением прочитал книгу Резуна-Суворова «Аквариум», который изобразил советских спецназовцев чуть ли не извергами. Вот типичная для россиян падкость на негатив: имея долгое время живую историю чуть ли не перед своим домом, я «кормился» абстрактными писаниями.
В современной Российской армии очень много чего коренным образом меняется. Огромное количество частей, военных городков, уникальных учебных заведений Министерства обороны уходят в небытие. Оставим в сторонке оценочные суждения и подумаем о насущном. Что же останется от этих воинских частей и соединений для русской военной летописи? Большинство ксерокопий наградных листов, выписок из приказов, памятных альбомов и юбилейных книг, выпущенных ограниченным тиражом, осядут в личных архивах, а военные историки, бытописатели и реконструкторы будут ломать голову над тем, как оно было на самом деле. Документы с пометкой ДСП — ничего конкретного поведать не смогут, по той лишь простой причине, что они выполнены в формате «родился, крестил, женился».
Живой участник — вот настоящий источник, из которого как можно скорее нужно черпать драгоценные сведения об уходящей эпохе — эпохе Советской-Российской армии.
Передо мной лежит наградной лист на орден Мужества старшему лейтенанту Жаркову Игорь Владимировичу. Если бы я держал в памяти только скупые цифры, с не менее скупым описанием подвига с этой бумажки, которую мне когда-то дал Игорь Владимирович, что бы я смог поведать читателям о бое за высоту Гойтен-Корт (которую в СМИ часто ошибочно называли Гойтен-Юрт)? Ровным счетом ничего. Поэтому я прежде всего держу в памяти нашу беседу, не только как бесценный источник информации, но и как гордость за то, что просто имел честь познакомиться с таким человеком.
А встретился я с ним, когда он уже служил родине на гражданском поприще, был начальником Железнодорожного района города Самары. В дверях своего кабинета меня встретил приветливый мужчина средних лет, среднего же роста, с добрыми глазами. Ко всему прочему нужно добавить откровенную улыбку, трактовать ее тогда можно было однозначно — Игорь Владимирович заметил огромный знак вопроса, застывший у меня в глазах: «Что? Терминатора наверно ожидал увидеть?».
От природы тактичный и скромный старший лейтенант запаса Игорь Жарков о своем участии в первой чеченской войне стал рассказывать не сразу, а вот когда все-таки начал, заговорил, естественно, не о себе, а о своих боевых друзьях. Рассказывал о Герое России гвардии старшине Антоне Ушакове, погибшем в бою за Гойтен-Корт, о котором я тогда знать не знал. Настаивал — вот о ком нужно писать. В итоге пошли на компромисс, и он поведал о бое, в котором погиб его подчиненный. Сам Игорь Владимирович был тогда командиром группы роты специального назначения отдельного 509-го отряда специального назначения 3-й отдельной бригады специального назначения ГРУ ГШ.
— Собственно, все началось 23 марта 1995 года. Нашему разведотряду в составе трех групп специального назначения было поручено уничтожить опорный пункт боевиков на высоте Гойтен-Корт перед городом Гудермесом. Пользуясь чрезвычайным преимуществом данной позиции, боевики активно препятствовали действиям армейской авиации, поддерживавшей наступление наших передовых частей на город Гудермес.
Была поставлена задача подавить все эти точки. Выдвижение начали где-то часа в 2 ночи, в 5.30 утра были у подножия высоты. Две группы были на прикрытии. Также была придана группа разведроты десантников, которая находилась внизу с более тяжелым вооружением, минометами и крупнокалиберными пулеметами. Моя группа в составе 8 человек выполняла непосредственную задачу по ликвидации огневых точек. Перед выходом на операцию внимательно изучили снимки местности. Высота Гойтен-Корт имела вид небольшого плоскогорья: вершину горы будто аккуратно срезали гигантским ножом, оставив ровную площадку. Самый верх венчали две небольшие нефтяные цистерны, они послужили нам не только ориентиром, но и в последующем — укрытием.
Как всегда, вмешался его величество случай, и даже не один. Во-первых, опустился очень сильный туман, на расстоянии 2–3 метров видимость была нулевой. Ориентировочно я, конечно, представлял, куда идти, но нет нужды пояснять, что управление было затруднено. Во-вторых, случайно возле меня залаял щенок. Я уже достал свой ПБС, но собака на свое счастье села на задние лапы и замолкла. Двинулись дальше.
Мы рассредоточились для проведения бесшумного налета. И буквально в семи метрах раздались окрики на чеченском языке. Решили, видать, что свои: раз окликнули, потом другой. Тишина. Мы присели. Как сейчас помню местность: большая плоская площадка, склон, сначала пологий, обрывался достаточно резким обрывом, кругом были заросли. И потом слышу, вдоль высоты, справа и слева, начались перебегания. Это был верный признак того, что нас окружают. В тот момент было достаточно одной гранаты, чтобы группы не стало. По радиостанции доложил, что начинаю отход. В этом случае по обнаруженным точкам противника должны были нанести огневой удар, что и было оговорено раньше.
В таком же порядке мы начали отход. Боевики открыли интенсивный огонь. Стрельба велась длинными очередями с трассирующими боеприпасами. Для справки: мы трассеры с собой никогда не брали, чтобы не обнаруживать себя. В тыловом дозоре у меня был старшина, Антон Ушаков, его сразило одной из пулеметных очередей.
В последующем мы убедились, что там было много того, чего на снимке местности мы не увидели – блиндажи, укрытия, система опорных пунктов.
Подтянулись еще две наши группы. Бой продолжался около трех-четырех часов. Антон оставался лежать на линии огня — отчетливо слышались его стоны. Подползли, положили его на палатку. Наш пулеметчик все это время не давал боевикам вести прицельный огонь.
Как сейчас помню эту плащ-палатку — новенькая, прочная. Когда начали оттаскивать, я ножом разрезал ему разгрузочный жилет, чтобы облегчить дыхание. Перевернув его на живот, поняли: Антона уже не спасти — от спины практически ничего не осталось, свисали лохмотья кожи, сочилась кровь. Начали стаскивать его с плащ-палатки, и она с треском разорвалась — масса и телосложение Антона были как у былинного богатыря. Затащили его за одну из нефтяных цистерн, я взял его на руки. Не особо верю во всякие мистические штуки, но в тот момент мое внимание приковал голубь. Он выполз из-под цистерны, прошел по плечу умирающего, и совершено спокойно просеменил вниз по высоте, не полетел, а именно спокойным шагом удалился.
Бой тем временем продолжался. Антона мы положили на спину ныне покойного Олега Киселева (он погиб от несчастного случая уже в мирной жизни), командира подошедшей группы прикрытия. Под прикрытием своей группы он вынес уже бездыханное тело в тыл.
Боевики тем временем продолжали преподносить сюрпризы. Внизу под Гудермесом из виноградника по нам открыла огонь артиллерия.
В первую Чечню у них много чего было. В том числе «Грады» и тяжелая бронетехника.
Мы вызвали на подмогу бронегруппу. Идя на задание, каждый спецназовец знает, что за «линией фронта» остается бронегруппа, также состоящая из наших офицеров и солдат, которая в любом случае приходила на подмогу и вытаскивала нас. Что, собственно, и было сделано в данной ситуации.
Когда рассвело, бой закончился. Все вооружение было собрано. Выяснилось, что у нас были еще потери. При взятии одного из укреплений боевиков погиб десантник из приданной разведгруппы. Выдвижение бронегруппы тоже не обошлось без приключений, одна из БМП подорвалась на мине. В ней в это время ехал мой товарищ Александр Локтев, тоже командир группы СпН. Правда, обошлось без потерь. Мы загрузились в два подошедших БМП и по пути на базу снова подорвались на мине. Сашка в итоге получил двойную контузию.
Еще на высоте нас пытались перенацелить на другую задачу. Было в порядке вещей, когда выход длился двое-трое суток. Но в этот раз люди по понятным причинам были истощены, впрочем, и боекомплект был на исходе.
В части был произведен разбор. По его результатам командующий группировкой распорядился наградить всех участников операции орденом Мужества. К ордену был представлен в том числе и я. 13 лет спустя получил его.
Не вижу причины для возмущения. Люди ждут наград еще с Великой Отечественной войны. Вот генерал-лейтенант Шаповалов — фронтовик.
Антону Ушакову было присвоено звание Героя России. В книге, посвященной 55-летию спецназа, есть о нем статья с описанием подвига, краткая и сухая. Наградные документы были посланы с формулировкой, что командира группы, т. е. меня, он закрыл своим телом. Достаточно тяжело сейчас об этом говорить и вспоминать, тем более проводить какой-либо циничный разбор. В любом случае смерть Антона была героической в независимости от формулировок.
Игорь Владимирович рассказал мне о том недоумении, которое вызвал среди бойцов группы один из номеров «Красной звезды». В публикации, посвященной взятию Гойтен-Корта, черным по белому было написано, что высоту взяли морские пехотинцы. Он просил об этом не писать.
Информация