Ударные части русской армии в конце Первой мировой войны
Переход к позиционной, окопной войне потребовал к 1915 г. определенных изменений в тактике войск. Была сделана ставка на молниеносные атаки небольших подразделений с целью захвата линии обороны противника. Так появились первые штурмовые подразделения русской императорской армии — ударные взводы. Инициатором их создания был генерал от кавалерии Павел Адамович Плеве, в 1915 г. ставший командующим 5-й армией, а затем — армиями Северного фронта. Именно в 5-й армии впервые появились подобные подразделения. Преимущества нового типа подразделений вскоре осознало большинство боевых командиров российской армии. К концу 1915 г. штурмовые или гренадерские взводы было решено создать во всех пехотных и гренадерских полках действующей армии. В ближнем бою такие подразделения были незаменимы. Однако дальнейшее усложнение ситуации на фронте потребовало укрепления ударно-штурмовых частей, увеличения их численности. Эти задачи можно было достигнуть посредством развертывания подразделений батальонного уровня — штурмовых и ударных батальонов. Их расцвет пришелся на 1917 год.
Поворотным моментом в дальнейшем боевом пути ударных частей русской армии стала Февральская революция 1917 года. К этому времени разложение дисциплины во многих армейских и флотских соединениях достигло катастрофического уровня. В новой ситуации возникала потребность в формировании особо надежных частей, способных не только решать поставленные боевые задачи в противостоянии с неприятелем, но и при необходимости подавлять солдатские бунты и мятежи, риск которых возрастал с каждым днем. 29 апреля 1917 года князь Сергей Владимирович Кудашев представил военному министру Александру Ивановичу Гучкову записку, в которой излагал собственный взгляд на необходимость реорганизации армии. Кудашев подчеркивал, что в составе армии необходимо создать ударные единицы, которые своим примером мужества и доблести вдохновляли бы остальные части. Такие части Кудашев предлагал комплектовать из числа добровольцев, причем семьям последних полагались широкие социальные льготы. Предусматривались и многочисленные привилегии для самих добровольцев, которые должны были отличать ударные части от обычных и способствовать притоку в ударные батальоны военнослужащих из обычных частей. Генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов, командовавший Юго-Западным фронтом также выступил в поддержку внедрения экспериментальных методов, позволяющих поднять воинскую дисциплину. При этом в воинских соединениях подобные подразделения стали создаваться «сами по себе» — явочным порядком. Солдаты и офицеры, ориентированные на продолжение войны до победного конца, записывались в добровольческие формирования.
2 мая 1917 года капитан Митрофан Осипович Неженцев, служивший в должности помощника старшего адъютанта отделения генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии и руководивший разведкой армии, обратился с докладом к командующему армией генералу от инфантерии Лавру Георгиевичу Корнилову. Доклад назывался «Главнейшая причина пассивности нашей армии и меры противодействия ей» и был посвящен анализу сложившейся ситуации в армии и поиску путей ее решения. Неженцев выступил за скорейшее формирование ударных отрядов из числа добровольцев — солдат и офицеров, которые были бы готовы отдать свои жизни за победу над противником и стать примером для остальных сослуживцев. Чтобы не быть голословным, Неженцев предлагал лично возглавить работу по созданию такого ударного формирования. Генерал Корнилов, ознакомившись с докладом, с его тезисами согласился и чуть более, чем через две недели, 19 мая 1917 года, дал Неженцеву свое согласие на формирование ударного подразделения. В этот день был сформирован 1-й Ударный отряд при 8-й армии. Командиром отряда был назначен капитан Митрофан Неженцев.
Формирование ударного отряда началось с создания пулеметной команды. Затем были созданы еще две пулеметные команды, команда пеших разведчиков, укомплектованная перешедшими на российскую сторону чехами — бывшими военнопленными, служившими прежде в австро-венгерской армии, команда конных разведчиков из сотни донских казаков. Основными подразделениями отряда стали два ударных батальона по тысяче штыков в каждой. Три пулеметные команды насчитывали вместе 600 человек. Комплектовался отряд «охотниками», то есть добровольцами. На должности прапорщиков принимались военнослужащие, только что выпущенные из школ прапорщиков, офицеры и солдаты переводились из других подразделений и воинских частей, причем среди них были не только русские, но и южные и западные славяне, перешедшие на российскую сторону. 10 июня 1917 года отряд получил Боевое знамя и персональное именное шефство генерала Лавра Корнилова. Так в российской армии появилось формирование, покрывшее себя славой и вошедшее в военную историю в качестве последнего полка «старой» армии и первого полка Добровольческой армии.
Уже через 16 дней после вручения Боевого знамени, 26 июня 1917 года, ударный отряд принял участие в первом бою. В районе деревни Ямшицы отряд очень успешно атаковал австрийские позиции. Однако уже вскоре после первых боевых успехов командование армии стало использовать ударный отряд немного не по назначению. Его привлекли для выполнения функций, как сказали бы сейчас, военной полиции. «Ударники» были вынуждены заниматься принуждением других, «менее сознательных» частей и подразделений к ведению боевых действий, превратившись в заградительные отряды. Особенно активно ударные части привлекались к выполнению функций «заградительных отрядов» и к подавлению мятежей на Румынском фронте. Самый известный пример — подавление бунтов 163-й пехотной дивизии в начале июня 1917 года.
Во второй половине июля 1917 года генерал Корнилов принял решение о дальнейшем укрупнении ударных частей. На базе 1-го ударного отряда при 8-й армии началось формирование полка. Его основу составил 1-й ударный отряд двухбатальонного состава, к которому придали Пермский батальон чести под командованием поручика Канышевского и Легион смерти под командованием поручика Кондратьева. 11 августа 1917 года отряд численностью в 3000 военнослужащих получил название Корниловского ударного полка в составе 4 батальонов. Командиром полка был назначен полковник Генерального штаба Митрофан Неженцев. Этому полку было суждено пройти фронты не только Первой мировой, но и приближающейся Гражданской войны. Корниловский ударный полк стал первым подобным формированием, но по его примеру вскоре был создан 1-й революционный ударный полк. Генерал Корнилов планировал также создание четырех Георгиевских полков по 22 офицера и 1000 нижних чинов в каждом. Арест генерала нарушил его планы.
Но, тем не менее, количество ударных подразделений и частей в русской армии летом 1917 года стало расти стремительными темпами. Этому способствовали патриотические настроения среди части солдат и офицеров армии, стремившихся добиться победы русского оружия любой ценой. Началось формирование ударных батальонов из числа «волонтеров тыла», основу которых составляла городская молодежь, шедшая на фронт добровольно — из патриотических побуждений. Так закладывалось социально-классовое разделение армии, поскольку в большинстве обычных частей рядовой и унтер-офицерский состав комплектовался крестьянами, призванными из сельской местности и зачастую служившими подневольно. Соответственно, солдаты обычных и ударных частей имели разную мотивацию к службе и участию в боевых действиях.
Пытаясь привлечь как можно больше добровольцев в ударные формирования, командование разрешило брать в них в буквальном смысле кого угодно, вплоть до 13-14-летних подростков. Началось формирование «женских батальонов смерти», о которых также написано немало. Укомплектованные «волонтерами тыла» подразделения уже не имели той строгой, безукоризненной дисциплины, которая была в первых ударных и штурмовых подразделениях русской армии.
Например, когда генерал Алексей Брусилов был утвержден Верховным главнокомандующим, он сразу же подписал «План формирования революционных батальонов из волонтеров тыла». Создание батальонов было поручено исполкому под руководством Манакина. В плане говорилось, что в добровольческих формированиях, создаваемых из числа волонтеров тыла, не должно быть офицеров и низших чинов, а лишь начальники и волонтеры. При этом должности начальников планировалось сделать выборными, и стать начальником мог каждый волонтер, если его избирали товарищи. Кроме того, предполагалось, что начальники и волонтеры не будут подвергаться никаким служебным и дисциплинарным наказаниям. Вербовку «волонтеров тыла» планировалось осуществлять по всей территории России, а обязанности по набору добровольцев возлагались на исполком под руководством Манакина. Впрочем, собрать сколько-нибудь значительное количество «волонтеров тыла» Манакину так и не удалось.
Надо сказать, что далеко не все армейские генералы положительно оценивали практику создания ударных частей. «Лихой казак» генерал Лавр Корнилов относился к ударным частям очень хорошо, он лично благоволил и к Митрофану Неженцеву, стоявшему у истоков создания Корниловского ударного полка. Сторонником формирования ударных частей был и генерал Алексей Брусилов. С другой стороны, против ударных частей выступал генерал Антон Деникин. Он называл их не иначе, как «суррогатами армии», в то же время, отмечая высокое мужество служивших в этих частях людей. С недоумением Деникин воспринял поведение Брусилова, подписавшего «План формирования революционных батальонов из волонтеров тыла», фактически отрицавший привычную армейскую дисциплину и предполагавший выборность начальников и отмену офицерских званий. Критически воспринял Антон Деникин и появление на фронте «женских батальонов смерти», инициатором создания которых была небезызвестная Мария Бочкарева.
Женщина с непростой судьбой, проведшая молодость с первым мужем — пьяницей и со вторым сожителем — уголовником, с началом войны Мария подала прошение на фронт. Но взять ее в армию отказались, порекомендовали идти сестрой милосердия. Но Мария, бывшая человеком авантюрного склада, от идеи стать военнослужащей не отказалась и написала царю. Как ни странно, Николай II отнесся к просьбе женщины благосклонно и разрешил зачислить ее на общих основаниях в армию. Сослуживцы первоначально относились к ней скептически, но Мария всеми силами старалась заслужить уважение и солдат, и командования. Она получила Георгиевский крест, была ранена и наконец ее произвели в старшие унтер-офицеры.
Идея создания «женских батальонов» почему то пришлась по душе Александру Керенскому. Он решил, что появление женщин на фронте станет лучшим укором мужчинам — дезертирам и уклонистам, поскольку мотивирует их переосмыслить свое поведение и встать на защиту Отечества. Посыл идеи заключался в том, что даже женщины встают с оружием в руках защищать Родину, значит мужчине тем более необходимо записываться в ряды действующей армии, а если он там уже служит — воевать доблестно, не подумывая о братании с противником или оставлении части. Клич о создании женского батальона смерти был «на ура» воспринят патриотически настроенными горожанками, прежде всего курсистками, для которых возможность «военной службы» мотивировалась даже не столько патриотическими, сколько эмансипационными убеждениями. Желающих набралось около двух тысяч человек, но затем, ввиду жесткой дисциплины, тягот и лишений службы, численность добровольцев стала стремительно сокращаться. В конце концов, Мария Бочкарева, служившая к тому времени в звании прапорщика, оказалась во главе батальона общей численностью в триста человек. Но это не помешало отряду и командиру Бочкаревой проявить необычайную стойкость в боях при Сморгони. Даже видавший виды генерал Деникин был поражен мужеством этой сильной женщины. Получившая ранение Бочкарева отправилась на лечение в Петроград, где получила звание подпоручика. Но когда она вернулась на фронт, обстановка там изменилась настолько, что батальон пришлось распустить. Генерал Деникин восхищался в своих воспоминаниях мужеством женщин из батальона Бочкаревой, укорял «русских богатырей», т.е. солдат — мужчин, не поднявшихся в атаку тогда, когда в нее рванули хрупкие женщины. Но все же генерал делал вывод, что война — не женских рук дело.
Поскольку ударные части формировались как в составе армии (пример — Корниловский полк), так и вне ее («волонтеры тыла», женские батальоны), в конце концов генералом Брусиловым было принято разделение на ударные части (роты и батальоны смерти) 1-й категории, формируемые из охотников в пехотных и конных полках, и революционные батальоны 2-й категории, формируемые из волонтеров, солдат запасных частей, юнкеров.
Ударные части рассматривались командованием как наиболее надежные, имеющие иммунитет против революционных идей. Поэтому не было ничего удивительного в том, что сначала именно их использовали для охраны Ставки, Временного правительства (женский батальон находился в Зимнем дворце практически до конца), а затем многие уцелевшие подразделения «ударников» составили «ядро» Белого движения.
Поворотным моментом в дальнейшем боевом пути ударных частей русской армии стала Февральская революция 1917 года. К этому времени разложение дисциплины во многих армейских и флотских соединениях достигло катастрофического уровня. В новой ситуации возникала потребность в формировании особо надежных частей, способных не только решать поставленные боевые задачи в противостоянии с неприятелем, но и при необходимости подавлять солдатские бунты и мятежи, риск которых возрастал с каждым днем. 29 апреля 1917 года князь Сергей Владимирович Кудашев представил военному министру Александру Ивановичу Гучкову записку, в которой излагал собственный взгляд на необходимость реорганизации армии. Кудашев подчеркивал, что в составе армии необходимо создать ударные единицы, которые своим примером мужества и доблести вдохновляли бы остальные части. Такие части Кудашев предлагал комплектовать из числа добровольцев, причем семьям последних полагались широкие социальные льготы. Предусматривались и многочисленные привилегии для самих добровольцев, которые должны были отличать ударные части от обычных и способствовать притоку в ударные батальоны военнослужащих из обычных частей. Генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов, командовавший Юго-Западным фронтом также выступил в поддержку внедрения экспериментальных методов, позволяющих поднять воинскую дисциплину. При этом в воинских соединениях подобные подразделения стали создаваться «сами по себе» — явочным порядком. Солдаты и офицеры, ориентированные на продолжение войны до победного конца, записывались в добровольческие формирования.
2 мая 1917 года капитан Митрофан Осипович Неженцев, служивший в должности помощника старшего адъютанта отделения генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии и руководивший разведкой армии, обратился с докладом к командующему армией генералу от инфантерии Лавру Георгиевичу Корнилову. Доклад назывался «Главнейшая причина пассивности нашей армии и меры противодействия ей» и был посвящен анализу сложившейся ситуации в армии и поиску путей ее решения. Неженцев выступил за скорейшее формирование ударных отрядов из числа добровольцев — солдат и офицеров, которые были бы готовы отдать свои жизни за победу над противником и стать примером для остальных сослуживцев. Чтобы не быть голословным, Неженцев предлагал лично возглавить работу по созданию такого ударного формирования. Генерал Корнилов, ознакомившись с докладом, с его тезисами согласился и чуть более, чем через две недели, 19 мая 1917 года, дал Неженцеву свое согласие на формирование ударного подразделения. В этот день был сформирован 1-й Ударный отряд при 8-й армии. Командиром отряда был назначен капитан Митрофан Неженцев. Формирование ударного отряда началось с создания пулеметной команды. Затем были созданы еще две пулеметные команды, команда пеших разведчиков, укомплектованная перешедшими на российскую сторону чехами — бывшими военнопленными, служившими прежде в австро-венгерской армии, команда конных разведчиков из сотни донских казаков. Основными подразделениями отряда стали два ударных батальона по тысяче штыков в каждой. Три пулеметные команды насчитывали вместе 600 человек. Комплектовался отряд «охотниками», то есть добровольцами. На должности прапорщиков принимались военнослужащие, только что выпущенные из школ прапорщиков, офицеры и солдаты переводились из других подразделений и воинских частей, причем среди них были не только русские, но и южные и западные славяне, перешедшие на российскую сторону. 10 июня 1917 года отряд получил Боевое знамя и персональное именное шефство генерала Лавра Корнилова. Так в российской армии появилось формирование, покрывшее себя славой и вошедшее в военную историю в качестве последнего полка «старой» армии и первого полка Добровольческой армии.
Уже через 16 дней после вручения Боевого знамени, 26 июня 1917 года, ударный отряд принял участие в первом бою. В районе деревни Ямшицы отряд очень успешно атаковал австрийские позиции. Однако уже вскоре после первых боевых успехов командование армии стало использовать ударный отряд немного не по назначению. Его привлекли для выполнения функций, как сказали бы сейчас, военной полиции. «Ударники» были вынуждены заниматься принуждением других, «менее сознательных» частей и подразделений к ведению боевых действий, превратившись в заградительные отряды. Особенно активно ударные части привлекались к выполнению функций «заградительных отрядов» и к подавлению мятежей на Румынском фронте. Самый известный пример — подавление бунтов 163-й пехотной дивизии в начале июня 1917 года.
Во второй половине июля 1917 года генерал Корнилов принял решение о дальнейшем укрупнении ударных частей. На базе 1-го ударного отряда при 8-й армии началось формирование полка. Его основу составил 1-й ударный отряд двухбатальонного состава, к которому придали Пермский батальон чести под командованием поручика Канышевского и Легион смерти под командованием поручика Кондратьева. 11 августа 1917 года отряд численностью в 3000 военнослужащих получил название Корниловского ударного полка в составе 4 батальонов. Командиром полка был назначен полковник Генерального штаба Митрофан Неженцев. Этому полку было суждено пройти фронты не только Первой мировой, но и приближающейся Гражданской войны. Корниловский ударный полк стал первым подобным формированием, но по его примеру вскоре был создан 1-й революционный ударный полк. Генерал Корнилов планировал также создание четырех Георгиевских полков по 22 офицера и 1000 нижних чинов в каждом. Арест генерала нарушил его планы.
Но, тем не менее, количество ударных подразделений и частей в русской армии летом 1917 года стало расти стремительными темпами. Этому способствовали патриотические настроения среди части солдат и офицеров армии, стремившихся добиться победы русского оружия любой ценой. Началось формирование ударных батальонов из числа «волонтеров тыла», основу которых составляла городская молодежь, шедшая на фронт добровольно — из патриотических побуждений. Так закладывалось социально-классовое разделение армии, поскольку в большинстве обычных частей рядовой и унтер-офицерский состав комплектовался крестьянами, призванными из сельской местности и зачастую служившими подневольно. Соответственно, солдаты обычных и ударных частей имели разную мотивацию к службе и участию в боевых действиях.
Пытаясь привлечь как можно больше добровольцев в ударные формирования, командование разрешило брать в них в буквальном смысле кого угодно, вплоть до 13-14-летних подростков. Началось формирование «женских батальонов смерти», о которых также написано немало. Укомплектованные «волонтерами тыла» подразделения уже не имели той строгой, безукоризненной дисциплины, которая была в первых ударных и штурмовых подразделениях русской армии.
Например, когда генерал Алексей Брусилов был утвержден Верховным главнокомандующим, он сразу же подписал «План формирования революционных батальонов из волонтеров тыла». Создание батальонов было поручено исполкому под руководством Манакина. В плане говорилось, что в добровольческих формированиях, создаваемых из числа волонтеров тыла, не должно быть офицеров и низших чинов, а лишь начальники и волонтеры. При этом должности начальников планировалось сделать выборными, и стать начальником мог каждый волонтер, если его избирали товарищи. Кроме того, предполагалось, что начальники и волонтеры не будут подвергаться никаким служебным и дисциплинарным наказаниям. Вербовку «волонтеров тыла» планировалось осуществлять по всей территории России, а обязанности по набору добровольцев возлагались на исполком под руководством Манакина. Впрочем, собрать сколько-нибудь значительное количество «волонтеров тыла» Манакину так и не удалось. Надо сказать, что далеко не все армейские генералы положительно оценивали практику создания ударных частей. «Лихой казак» генерал Лавр Корнилов относился к ударным частям очень хорошо, он лично благоволил и к Митрофану Неженцеву, стоявшему у истоков создания Корниловского ударного полка. Сторонником формирования ударных частей был и генерал Алексей Брусилов. С другой стороны, против ударных частей выступал генерал Антон Деникин. Он называл их не иначе, как «суррогатами армии», в то же время, отмечая высокое мужество служивших в этих частях людей. С недоумением Деникин воспринял поведение Брусилова, подписавшего «План формирования революционных батальонов из волонтеров тыла», фактически отрицавший привычную армейскую дисциплину и предполагавший выборность начальников и отмену офицерских званий. Критически воспринял Антон Деникин и появление на фронте «женских батальонов смерти», инициатором создания которых была небезызвестная Мария Бочкарева.
Женщина с непростой судьбой, проведшая молодость с первым мужем — пьяницей и со вторым сожителем — уголовником, с началом войны Мария подала прошение на фронт. Но взять ее в армию отказались, порекомендовали идти сестрой милосердия. Но Мария, бывшая человеком авантюрного склада, от идеи стать военнослужащей не отказалась и написала царю. Как ни странно, Николай II отнесся к просьбе женщины благосклонно и разрешил зачислить ее на общих основаниях в армию. Сослуживцы первоначально относились к ней скептически, но Мария всеми силами старалась заслужить уважение и солдат, и командования. Она получила Георгиевский крест, была ранена и наконец ее произвели в старшие унтер-офицеры.
Идея создания «женских батальонов» почему то пришлась по душе Александру Керенскому. Он решил, что появление женщин на фронте станет лучшим укором мужчинам — дезертирам и уклонистам, поскольку мотивирует их переосмыслить свое поведение и встать на защиту Отечества. Посыл идеи заключался в том, что даже женщины встают с оружием в руках защищать Родину, значит мужчине тем более необходимо записываться в ряды действующей армии, а если он там уже служит — воевать доблестно, не подумывая о братании с противником или оставлении части. Клич о создании женского батальона смерти был «на ура» воспринят патриотически настроенными горожанками, прежде всего курсистками, для которых возможность «военной службы» мотивировалась даже не столько патриотическими, сколько эмансипационными убеждениями. Желающих набралось около двух тысяч человек, но затем, ввиду жесткой дисциплины, тягот и лишений службы, численность добровольцев стала стремительно сокращаться. В конце концов, Мария Бочкарева, служившая к тому времени в звании прапорщика, оказалась во главе батальона общей численностью в триста человек. Но это не помешало отряду и командиру Бочкаревой проявить необычайную стойкость в боях при Сморгони. Даже видавший виды генерал Деникин был поражен мужеством этой сильной женщины. Получившая ранение Бочкарева отправилась на лечение в Петроград, где получила звание подпоручика. Но когда она вернулась на фронт, обстановка там изменилась настолько, что батальон пришлось распустить. Генерал Деникин восхищался в своих воспоминаниях мужеством женщин из батальона Бочкаревой, укорял «русских богатырей», т.е. солдат — мужчин, не поднявшихся в атаку тогда, когда в нее рванули хрупкие женщины. Но все же генерал делал вывод, что война — не женских рук дело.
Поскольку ударные части формировались как в составе армии (пример — Корниловский полк), так и вне ее («волонтеры тыла», женские батальоны), в конце концов генералом Брусиловым было принято разделение на ударные части (роты и батальоны смерти) 1-й категории, формируемые из охотников в пехотных и конных полках, и революционные батальоны 2-й категории, формируемые из волонтеров, солдат запасных частей, юнкеров.
Ударные части рассматривались командованием как наиболее надежные, имеющие иммунитет против революционных идей. Поэтому не было ничего удивительного в том, что сначала именно их использовали для охраны Ставки, Временного правительства (женский батальон находился в Зимнем дворце практически до конца), а затем многие уцелевшие подразделения «ударников» составили «ядро» Белого движения.
Информация