Виноват ли Сталин в разгроме Красной Армии в первые дни войны?
На первый взгляд этот вопрос кажется риторическим, т.е. не требующим разъяснения и ответа. Самая обычная реакция такова: в разгроме боевой техники и в отступлении советских солдат на восток виноват генсек, так как он тогда возглавлял Союз Советских Социалистических Республик. После смерти вождя Никита Хрущёв, сворачивая курс своего предшественника, цинично обвинил Иосифа Виссарионовича во всех поражениях Великой Отечественной. Хрущёв не обладал никакими способностями лидера и поэтому ему нужно было распотрошить и растоптать дух Иосифа Сталина. Сегодня изворотливые фальсификаторы истории Второй мировой тоже всю вину сваливают на вождя: даже не пытаясь разобраться в сути проблем, не изучив подробности Отечественной войны. А так ли это было на самом деле? Виноват ли генсек в разгроме Вооружённых Сил Советского государства?
В первые дни войны в СССР положение на театре военных действий было весьма удручающим: повреждённые немцами узлы связи между штабами армий потеряли способность восстановления. Немецкие войска захватывали мосты – к их удивлению они были даже не заминированы. Люфтваффе Геринга беспрепятственно уничтожало авиатехнику, размещённую на аэродромах, и в общем количестве с земли было сметено около 1300 боевых крылатых машин. Причём в основном истреблялась та авиационная техника, модель которой обладала более современными качествами. Вместо планомерного отхода назад Красная Армия приступала к «самоубийственным» контратакам. Командиры отдавали неправильные приказы и не смогли совместить действия вооружённых сил.
Перед самым началом вторжения гитлеровцев в Советский Союз дивизии Красной Армии перебрасывали к границам Польской республики, и этот случай до сих пор не поддаётся научному объяснению. Всё советское командование было прекрасно осведомлено о скором нападении Германии на Советский Союз, но вместо занятия обороны оно втягивало войска в потенциальный приграничный котёл. Если Генштаб под руководством Георгия Жукова знал о сосредоточивании немецкой армии у границ СССР, если ему сообщала разведка о намерениях Гитлера воевать с расчётом на молниеносное наступление, почему тогда Генштаб не сосредоточил силы на прочную оборону и не отвел войска на оборонительные позиции? Беспечность Генштаба доказывала в те дни неумение стратегического планирования военных действий. Ведь немецкий люфтваффе использовал свой излюбленный метод: уничтожение самолётов на военных аэродромах. Тот же воздушный способ бомбометания по целям военно-воздушных сил применялся при нападении на Францию и на Польшу. Разве последнее не должно было послужить опытом для высшего командования ВС СССР? То, что называлось линией обороны, проведённой вдоль старых границ Польши с Советским Союзом, оказалось непрочным и надолго не задержало неудержимый натиск врага. Командиры бросали в атаку войска прямо с марша или покидали их из-за страха перед войной.
Стоит отметить, что одержимые фанатизмом Гитлера нацистские авангарды продемонстрировали свою способность в ведении молниеносной войны. Из опыта этих сражений, начавшихся в сентябре 1939 года, можно было изъять хоть какие-нибудь уроки. Но никаких выводов после битв на полях Европы не последовало, как и не учитывались ошибки зимней войны за Карельский перешеек с Финляндией. Способность полководцев определялась потом: когда «молох войны» подошёл к Сталинграду и к Волге.
Ссылаясь на чистку военных кадров 1937 – 1939 годов, можно сказать, что по её воле опыт предыдущей войны был в значительной степени утерян, но не будь этого, изменились бы действия надвигающейся войны? Во-первых, Вторая мировая в своём техническом и тактическом применении по большинству параметров отличалась от войны 1914 – 1918 годов. В техническом плане в ВОВ преобладали и применялись: автоматические винтовки, САУ, танки, самолёты, гаубицы и им подобные. В тактическом ведении боя проявлялись: скорость, манёвренность, соединение разного рода войск. Во-вторых, в ходе боёв «Третьего Рейха» с Польшей и Великобританией можно было приобрести хотя бы теоретическое представление о новой надвигающейся войне, особенно то, что касается её масштабов вооружения. Начальники всех штабов должны были изучить немца до того, как он вторгся в просторы СССР. Гитлер открыто показывал, что собирается победить до наступления холодов, а значит: бросить большие силы на войну с бойцами РККА.
На восьмой день войны 30 июня 1941 года совместным постановлением Президиума Верховного Совета СССР был образован Государственный комитет обороны, главой которого стал Иосиф Виссарионович Сталин. 19 июля 1941 г., вместо действующего на тот момент С.К. Тимошенко, И. Сталин принимает на себя ещё и должность Народного комиссара обороны. Исходя из последнего, стоит догадаться, что генсек осознал некомпетентность Семёна Константиновича во главе управления Народного комиссариата и связал себя ещё более сложными обязательствами по управлению военной стратегии и обороны.
Будем откровенны: значение Сталина в победоносном завершении Красной Армии во Второй мировой войне неоспоримо, но не стоит слепо поклоняться его величию или унижать его и приписывать ему все грехи. Если посмотреть трезво и оценить масштабы потерь в первые дни войны, то сам случай прорыва немецких войск сквозь оборону страны становится вопиющим. Но вот об обороне как раз и стоит поговорить, именно оборона показала свою эффективность в сражениях на Курской дуге. Учитывая стремительность продвижения нацистских вояк, военный стратег должен был предусмотреть все возможности отступления. Линия обороны и уничтожение врага на марше значительно снизили бы риск попадания советских войск в окружение. Тем не менее, всё делалось с точностью до наоборот: войска оказались в котле, сопротивление было сломлено. С точки зрения военной стратегии план Генштаба не рассчитывался: ни на оборону, ни на отступление и связанные с ними возможные контратаки. Расчётов в стратегии вообще не производилось, как будто планирование основывалось на предыдущей войне. Но ведь опыт 39–40-х годов уже показывал: немцы не ведут сражение на границах, они врываются вглубь страны и вместе с войсками уничтожают промышленные объекты.
Но как после смерти вождя говорили, так и сейчас пользуются популярностью утверждения, что вспыльчивому и «неуравновешенному» генсеку ни за что нельзя было возразить: он сковал армию на границе, он боялся провокации со стороны немцев. Надо ещё добавить, что Сталин излишне полагался на пакт Молотов-Риббентроп и безоговорочно доверял своему «личному» информатору – разведка докладывала наверняка: война с СССР переносится на июнь. О скором нападении телеграфировали и Сталину, и ставили в известность советский генералитет.
Возможно, Сталин верил не только своей разведке, но и Гитлеру – он полагался на пакт о ненападении и в то же время не мог не доверять полученным разведданным. Но его первостепенной обязанностью было: не стратегическая подготовка советских войск, а экономическое и политическое состояние существующего в СССР строя. Что касается боязни противоречий вождю, то есть пример, опровергающий эти факты. Например, адмирал Н.Г. Кузнецов не боялся принимать самостоятельные решения и поставил свой флот в повышенную боевую готовность. Флот был хорошо затемнён, уравновешен и боеспособен – сумел постоять за себя и дать серьёзный отпор врагу.
Принимая во внимание тот факт, что И.В. Сталин не имел непосредственных полномочий в распоряжении частей Красной Армии и не стоял во главе Вооружённых Сил СССР, он не может нести вину за поражение советских войск в первые дни войны. Его просчётом явилось лишь то, что во главе Генштаба он поставил не имеющего теоретического опыта военного планирования Г.К. Жукова. Но новый строй требовал новых кадров и это всё ещё не разобранная, и не разрешённая до конца дилемма.
Неподготовленность к обороне лежит на неумелых маршалах и плохих командирах. Солдаты сражались самоотверженно – доказательством этого стала доблестная оборона Брестской крепости, за которую погибали не только мужчины, но и их жёны. Героизм советских мастеров авиации не остался незамеченным в первых же боях на границе с Европой. И если, игнорируя факты, всю вину перекладывать на одного человека, то зачем тогда нужны генералы и маршалы, которые при таком чине просто обязаны справляться со своей должностью. Иосиф Сталин не мог и не должен был вникать во все сферы производства и вооружённых сил – для этого существуют непосредственные начальники.
После расстановки сил, после смещения командиров и замены их другими, после того, как сама война определила, кому ею владеть – военное дело обретало успех, но только потери уже были слишком великими. В процессе ожесточённых боёв и яростного сопротивления выявлялись смелые командиры и правильные стратеги. Во время генерального сражения на Курской дуге командиры РККА сделали как раз то, что должны были обеспечить в летние месяцы 1941 года: прочную оборону, артподготовку, взаимодействие сил разного рода войск. И вряд ли Верховный главнокомандующий принимал участие в разработке обороны и наступления. Иосиф Сталин лишь утверждал планы маршалов – командный состав сам принимал решения. Учитывая равные по качеству силы, преимущество в сражении под Курском определялось умением и решительностью солдат. И поскольку тогда командиры не допускали неправильных действий – враг был разбит и не смог уже преодолеть отступление своих войск.
После освобождения Родины народ СССР вправе был предъявить претензии своему вождю, спрашивая его о том: как он мог допустить войну на своей территории? Но на русской земле разбойничали французы. На русскую землю дерзко вторгались и турки, и шведы. А советский народ понимал, что проблема не в их руководителе, а в Европе, с пренебрежением относившейся к новому социалистическому строю. В конце Второй мировой Иосиф Сталин доказал свой политический профессионализм, сумев договориться о мире и сотрудничестве с У. Черчиллем и Ф.Д. Рузвельтом.
Информация