Вечная Россия и заговор катастратов. Колонка Романа Носикова о тех, кто ждет краха
За последнее время наша с вами Родина успела понаделать кучу дел: присоединила Крым, попала под санкции, запустила несколько спутников на орбиту и несколько ракет по террористам, помогла армии Сирии вернуть Пальмиру. Да мало ли. Столь бурная жизнь Родины так и подталкивает граждан к активности. С одним из последствий этого подталкивания я недавно и столкнулся нос к носу.
Все началось с того, что я получил на электронную почту целых два письма, приглашающих принять участие в благом деле — в спасении России от неминуемой катастрофы. В письмах выдавались значительные авансы моим талантам и способностям, которые могли бы найти самое наилучшее применение на пути гражданственных свершений.
Два почтенных собрания
Для начала меня пригласили на два собрания, посвященных цели номер один — учреждению новых союзов. В принципе, мне стало все ясно уже на словах «неминуемая катастрофа», но я привык проверять свои теоретические выводы практикой и потому — пошел на оба.
Первое собрание имело отчетливый оттенок так и не состоявшейся эмиграции. Ораторы, выступая один за другим, говорили об авторитаризме, препятствующем развитию гражданского общества, что влечет за собой проседание частной инициативы и деградацию бизнеса, о сырьевой экономике, о невозможности инвестиций и инноваций, об узниках совести, которые никого не убили, а если и убили, то того, кого, откровенно говоря, и жалеть-то не стоит. Власть ведет Россию к неизбежному краху, каковой и расчистит путь к вершинам политики истинным патриотам, которые возродят Россию из пепла.
Программа предлагаемого политического союза заключалась в объединении всех здоровых демократических европейских элементов общества и в накоплении сил. Которые будут незамедлительно использованы сразу после того как крах, к которому Россию ведет нынешняя власть, произойдет.
Мой наивный вопрос о том, не стоит ли уже сейчас применить все имеющиеся у нас средства и силы, чтобы воспрепятствовать наступлению ужасного краха России, был встречен с негодованием. Мне пояснили, что, во-первых, преждевременное спасение России было бы также и спасением режима, который ведет ее к краху. Таким образом, уже спасение России было бы подталкиванием ее к краху. А, во-вторых, все равно никакие усилия ни к чему не приведут, так как здоровых сил в обществе, начисто пропитанном пропагандой, — раз-два и обчелся. По этим причинам пытаться делать что-либо сейчас — это лишь преступная трата сил, подлежащих накоплению. Все, что можно сейчас делать, — это вести просветительскую работу и завоевывать авторитет в обществе, точнее — в его наиболее разумной, не поддающейся пропаганде части.
Полностью удовлетворенный ответами, я направился на второе собрание, которое, в отличие от первого, пахло не несостоявшейся эмиграцией, а недоспасенными СССР и Российской Империей. Ораторы, выступая один за другим, говорили о либерализме, препятствующем развитию нации, что влечет за собой проседание народной инициативы и деградацию предпринимательства, о сырьевой экономике, о невозможности инвестиций и инноваций, о героях войны, которые никого не убили, а если и убили, то того, кого, откровенно говоря, и жалеть-то не стоит. Власть ведет Россию к неизбежному краху, каковой и расчистит путь к вершинам политики истинным патриотам, которые возродят Россию из пепла.
Решив проверить свою догадку, я встал и заявил, что наша программа должна заключаться в объединении всех здоровых патриотических, истинно-русских, духовных элементов общества и в накоплении сил, которые нам пригодятся для возрождения России после неизбежного краха, к которому ее приведет власть.
Меня вознаградили бурными аплодисментами и криками «Любо!»
Я решительно отверг даже теоретические коллаборационистские предположения о том, чтобы применить все имеющиеся у нас средства и силы, способные воспрепятствовать наступлению ужасного краха России.
Зал встал.
Я заявил, что, во-первых, преждевременное спасение России было бы также и спасением режима, который ведет ее к краху. А, во-вторых, все равно никакие усилия ни к чему не приведут, так как здоровых сил в обществе, начисто пропитанном зловонным либерализмом, — раз-два и обчелся. По этим причинам пытаться делать что-либо сейчас — это лишь преступная трата сил, подлежащих накоплению.
Вокруг плакали от счастья. Меня хлопали по плечам и обнимали.
Все, что можно сейчас делать, сказал я, рубанув рукой по пространству, — это вести просветительскую работу и завоевывать авторитет в обществе, точнее — в его наиболее разумной, не поддающейся тлетворному влиянию части.
На этих словах меня подняли на плечи и два раза пронесли по залу посолонь, после чего приземлили по правую руку от ревниво глядящего на меня председательствующего в галифе и ботфортах.
Я еле сдержал себя и не продал каждому из собравшихся свое собственное полное собрание сочинений по спекулятивной цене. Хотя, возможно, и стоило. Ибо какой еще толк от катастратов?
В ожидании краха
Термин «катастраты» восходит к корневым «катастрофа» и «кастрация» и обозначает людей, отказывающихся от мужского взаимодействия с реальностью до тех пор, пока реальность не постигнет некая катастрофа, которая заставит реальность переоценить свои ценности в пользу больного, признать его правоту и исключительное положение.
Более всего они похожи на неудачливых воздыхателей, которые всю жизнь ожидают, когда дама их сердца станет несчастлива в очередном браке настолько, что обратит внимание на ранее отвергнутого. Ни бороться за свою женщину, ни делать ей предложение, ни вызывать соперника на дуэль воздыхатель не собирается — жизнь сама расставит все по своим местам. И она расставляет — дама сердца рожает от так и не оказавшегося негодяем и алкоголиком мужа третьего ребенка, а воздыхатель все ведет журнал, в котором коллекционирует реальные и мнимые прегрешения текущего супруга возлюбленной.
На самом же деле, никакая женщина ему не нужна. Он боится семьи, ответственности и рутины. Ему нужна вечно недостижимая любовь, которая делала бы его образ романтичным и оправдывала его незрелость.
Катастраты — это по сути прокрастинаторы-нарциссы с единственным нюансом: они намерены начать действовать не завтра, не с понедельника, а с краха России. Сигналом к началу их деятельности послужит падение Спасской башни от естественного износа.
Сама мысль о том, что краха, возможно, и не наступит вовсе, для них подобна пощечине. Прежде всего, если краха не наступит, то тогда прокрастинация теряет свое обоснование. Кроме того, если текущая власть России не ведет ее к чудовищному краху, то исчезает отличный повод для любования собой и впаривания себя другим как будущего спасителя всех от всего.
В сущности, уже сама бурность их реакции в ответ на попытку усомниться в реальности катастрофы указывает, что они втайне и сами догадываются об истинной природе того, чем занимаются. Почета, любви, уважения и самоуважения катастрат желает сейчас, а отдаст он тогда, когда настанет час Х.
Поскольку у порядочных людей в своем уме на таких условия постоянно одалживаться не получается, катастраты опускаются все ниже и ниже в поисках, у кого бы одолжиться.
В итоге они оказываются на таком дне, что и долги с них взыскивают не почтенные приставы, а не стесняющие себя в методах коллекторы.
Сами по себе катастраты — почти безобидны. За тем исключением, что постоянно вовлекают в свои ряды тех, кто мог бы приносить пользу, а также тем, что готовы на любую пакость, лишь бы им не мешали самовосхищаться.
Однако, они становятся реальным злом, если якобы ожидаемая ими катастрофа действительно происходит. Тогда люди, которые еще не поняли, с кем имеют дело, ждут от них действия и водительства, принятия решений. В этой ситуации спасти спасителей Отечества может только бегство на чужбину.
Антиконспирологическая конспирология рекомендует в таких случаях заиметь какое-нибудь «мужское» хобби — охоту, рыбалку, туризм. Не вместе с созданием союзов по спасению Отечества. А вместо.
Информация