Школа под ударом. В чём причины пермской трагедии?
Страшные события в пермской школе не на шутку взбудоражили российское общество. Обычно подобные новости мы привыкли получать из Соединенных Штатов, где нападения школьников на своих учителей и соучеников происходят очень часто. Но теперь и наша страна столкнулась с подобной проблемой.
Рабочий день понедельника 15 января в Перми был уже в разгаре, когда в среднюю школу № 127 ворвались двое мужчин в масках, вооруженные ножами. Они набросились на первых попавшихся школьников – учащихся четвертого класса. Досталось и учительнице. Причем ранения наносились профессионально – били в шею. Ранения получили пятнадцать человек, из них трое, включая двоих детей и учительницу, были тяжело ранены. В основном пострадали маленькие дети – ученики четвертого класса 2006 и 2007 годов рождения. Затем нападавшие накинулись друг на друга и устроили поножовщину между собой. Позже правоохранители выпустили пресс-релиз, в котором излагалась версия, что два подростка устроили между собой драку с применением ножей, а учительница и другие дети пытались разнять дерущихся, в результате чего и получили ранения.
Школа № 127, расположенная в Мотовилихинском районе Перми, считается одной из лучших не только в городе, но и во всем Пермском крае. Специфика этого образовательного учреждения заключается в том, что здесь на I—III ступенях обучения углубленно изучают английский и французский языки, а также предметы художественно-эстетического цикла. Естественно, что в такой школе в свое время учились многие «лучшие люди» Перми и Пермского края. Тем более удивительным кажется это странное и трагическое происшествие.
Надо отдать должное оперативным службам: они среагировали быстро и эффективно. Оба нападавших были задержаны. Установили и их личности. Организатором нападения назвали 16-летнего Льва. Поскольку молодой человек является несовершеннолетним, мы не будем публиковать его персональные данные и фотографию. Известно, что Лев раньше учился в 127-й школе, оставался на второй год.
Страница в социальной сети показывает весьма странные интересы и увлечения подростка. Например, на странице висит ролик о нападении на школу «Колумбайн», произошедшем в США в далеком 1999 году. Тогда в результате нападения двоих вооруженных учеников погибли 13 человек, еще около 30 человек получили ранения различной степени тяжести. Что интересно, Лев неоднократно выступал в социальных сетях с оскорбительными выпадами в адрес российского государства, называя Россию «страной рабов», демонстрировал сочувствие оппозиционным движениям. Сообщником Льва Б. выступил 16-летний Александр – учащийся 11-го класса школы.
Естественно, нападение в пермской школе сразу вызвало у российского общества целый ряд вопросов. Понятно, что высокопоставленные чиновники – и пермской администрации, и российского Министерства образования и науки, и Министерства внутренних дел, – сейчас говорят о том, что держат ситуацию на личном контроле. Понятно, что нападавших, которые находятся в больнице, привлекут к уголовной ответственности, а дальше или признают невменяемыми, или отправят в колонии для несовершеннолетних преступников. Но вопрос даже не столько в том, что делать с этими конкретными юными преступниками, а в том, как обеспечить безопасность российской школы, российских детей от возможного повторения подобных выходок.
Еще столетие назад школы были едва ли не самым безопасным местом. Нападать на детей, захватывать их в заложники не приходило в голову даже самым радикальным и опасным террористам конца XIX – начала ХХ вв. Народовольцы, анархисты, эсеры, националисты отстреливали и взрывали правящих монархов и членов их фамилий, генералов, министров, рядовых полицейских, банкиров и предпринимателей, но до нападения на детей не додумывались. Ситуация стала меняться во второй половине ХХ века, когда именно простые люди стали разменной монетой для террористов. В 1990-е – 2000-е годы в Российской Федерации произошло большое количество терактов, жертвами которых стали сотни мирных людей, в том числе и детей. Но это деятельность террористических организаций, которая хотя бы предсказуема. Гораздо страшнее, когда на школы нападают сами учащиеся, что мы до недавнего времени наблюдали в США, а теперь можем, к несчастью, видеть и в своей стране.
В Перми сразу же после происшествия в 127-й школе собрался оперативный штаб во главе с пермским губернатором Максимом Решетниковым. Чиновники посовещались и решили ужесточить требования к охранным предприятиям, обеспечивающим безопасность школ в регионе. Однако все мы прекрасно понимаем, что такое школа и насколько сложно обеспечить подлинную безопасность учреждения и находящихся в нем детей. Во-первых, высокопрофессиональная и многочисленная охрана – очень дорогое удовольствие. Среднестатистический охранник – пенсионер или мужичок предпенсионного возраста – справиться с преступником, нацеленным именно на вооруженное нападение на школу, просто не сможет. Нанять целую службу безопасности, укомплектованную профессионалами, подавляющее большинство российских школ не может и не сможет никогда. Да и вряд ли возможно превратить школу в «полицейский объект», вход в который будет осуществляться через рамки металлоискателя под строгими взглядами охранников-профессионалов.
Уполномоченная по правам ребенка при президенте РФ Анна Кузнецова задается риторическими вопросами – как вооруженные преступники оказались в школе, почему их никто не остановил, почему не работает профилактика комиссии по делам несовершеннолетних, где была охрана и так далее. Но все это – обыкновенные дежурные фразы. На самом деле, всем понятно, что 60-летний вахтер-пенсионер задержать молодых преступников не сможет. Даже если он оперативно вызовет полицию, пока приедет группа немедленного реагирования, у преступников будет достаточно времени для совершения злодеяний – ведь расстрел или поножовщина это минуты, даже секунды. Комиссии по делам несовершеннолетних работают в стране слабо. Всем известно, что к несовершеннолетним правонарушителям и преступникам закон весьма мягок. Иногда на свободе остаются даже лютые преступники, совершившие такие опасные преступления как грабежи, разбои, изнасилования.
В 2014 году аналогичный пермской истории случай произошел в Москве. Учащийся десятого класса школы № 263 Сергей Г. ворвался в школу, вооруженный огнестрельным оружием, застрелил учителя географии, захватил учеников в заложники, а когда в школу прибыли полицейские – застрелил одного из сотрудников полиции. Однако, убийца так и не понес заслуженного наказания – он был помещен в психиатрическую клинику. Его отец, в отношении которого после происшествия возбудили уголовное дело по статье 224 УК РФ («небрежное хранение огнестрельного оружия»), в 2015 году был полностью амнистирован.
Президент Владимир Путин тогда подчеркнул, что трагедии в московской школе могло бы и не быть, если бы подрастающее поколение больше развивало свои эстетические вкусы и потребности. Но могут ли музыкальные школы или художественные кружки повлиять на «детей улицы» или на психопатов-одиночек, проблемы которых коренятся в особенностях психики, в неблагополучном семейном окружении, в плохих отношениях с педагогами или другими учащимися?
Как видим, за почти четыре года, прошедших со времени трагедии в школе № 263 г. Москвы, должные выводы так и не были сделаны. Чиновники говорят о профилактике, воспитании патриотических и эстетических ценностей, совершенно не задаваясь куда более важными вопросами, а именно – созданием условий для неотвратимости наказания для убийц и любых других преступников вне зависимости от их возраста (разумеется, речь идет о тех, кого уже можно привлекать к уголовной ответственности), социального положения родителей и т.д., более серьезным вниманием к психологической атмосфере в школьных коллективах, в среде учащихся, к психологическому состоянию самих учеников, особенно если они воспитываются в «кризисных», проблемных семьях.
Кстати, во многих школах сейчас сокращают должности психологов-педагогов и социальных педагогов, которые как раз и занимались «проблемными» учениками, могли хотя бы обратить внимание школьной администрации или комиссии по делам несовершеннолетних на учащихся, склонных к агрессии, к противоправному поведению или, наоборот, испытывающих проблемы с адаптацией в школьном коллективе.
Другая немаловажная проблема имеет социально-педагогический характер. В постсоветские десятилетия в России произошла колоссальная девальвация прежних морально-этических ценностей, среди которых значилось и уважение к педагогу, к учителю. Профессия педагога под воздействием как экономических (маленькая заработная плата), так и социально-престижных (отсутствие реального социального влияния, низкий статус в обществе) факторов перестала цениться, снизилось до минимума уважение к учителю и со стороны родителей, и со стороны учащихся. Достаточно проанализировать комментарии под любыми статьями, посвященными школьным проблемам, чтобы понять, насколько пренебрежительно российское общество относится к учителям.
Педагоги превратились в «крайних», которые должны всем – директорам школ и начальству из районо, родителям учащихся и даже самим учащимся. Теперь школьники, не способные усвоить элементарную программу, позволяют себе критиковать учителей, обвинять их в том, что они якобы неправильно преподают или не имеют должных знаний. Естественно, что такая ситуация стала возможной потому, что в семьях учеников также отсутствует уважение к педагогам. Учителя стали восприниматься как обслуживающий персонал, обязанный за копеечные зарплаты не просто учить детей, но еще и терпеть их капризы, хулиганские выходки, хамство родителей. Естественно, что такая ситуация влияет на общую психологическую атмосферу в российской школе.
Между тем, предпосылки для неуважения учителей, падения престижа учительской профессии формируются «наверху». Виноваты в данном случае и государство, оценивающее труд педагога с высшим образованием оплатой, за которую не согласится работать и дворник – гастарбайтер, и чиновники регионального и муниципального уровня, для которых учитель «всегда не прав». Видя такое отношение государства к педагогам, «распускаются» и родители, которые начинают открыто угрожать учителям, пытаются обвинять их в том, что у детей не хватает интеллектуальных ресурсов для освоения школьной программы. Манеры родителей перенимают и сами школьники. Понятно, что отморозки или сумасшедшие, способные ворваться в школу с ножами, встречаются в любое время и в любых странах, но ведь проблемы безопасности школьного образования в России куда глубже и серьезнее.
В последнее время на самом высшем уровне обсуждается распространение новых молодежных субкультур криминального характера (т.н. субкультуры «АУЕ» — «Арестантский уклад един») в учебных заведениях ряда регионов России. Наибольшее распространение эти субкультуры получили в Восточной Сибири, в первую очередь – в Забайкальском крае, Иркутской области. По данным правоохранительных органов, криминальные молодежные субкультуры охватили детские дома и школы-интернаты, профессиональные училища, большинство средних общеобразовательных школ. Педагоги и даже полицейские инспекторы по делам несовершеннолетних справиться с распространением субкультуры, идеализирующей преступный мир и криминальный образ жизни, не в состоянии.
Однако, как показывает практика, с деятельностью подобных субкультур вспышки насилия, как пермская поножовщина или расстрел в московской школе, обычно не связаны. Криминальные субкультуры тяготеют к постоянной деятельности группировок, облагающих данью учащихся, а членами этих группировок чаще совершаются преступления общеуголовного характера – кражи, грабежи, угоны транспортных средств, драки. Что касается нападений на школу с оружием, то такая модель действий больше присуща эксцентричным «одиночкам», обиженным на мир вокруг себя, часто придумывающим даже целые мировоззренческие системы, пронизанные презрением к другим людям и культом насилия.
Министр образования и науки России Ольга Васильева получила от премьер-министра Дмитрия Медведева поручение выехать в Пермь и на месте разобраться со всеми обстоятельствами произошедшего. Но вряд ли этот визит повлечет за собой какие-то изменения в системе российского школьного образования и воспитания подрастающих поколений. Приказами, постановлениями и совещаниями исправить плачевную ситуацию невозможно – нужны более масштабные меры, причем принимаемые в тесной взаимосвязи с другими мерами социального и экономического характера.
Рабочий день понедельника 15 января в Перми был уже в разгаре, когда в среднюю школу № 127 ворвались двое мужчин в масках, вооруженные ножами. Они набросились на первых попавшихся школьников – учащихся четвертого класса. Досталось и учительнице. Причем ранения наносились профессионально – били в шею. Ранения получили пятнадцать человек, из них трое, включая двоих детей и учительницу, были тяжело ранены. В основном пострадали маленькие дети – ученики четвертого класса 2006 и 2007 годов рождения. Затем нападавшие накинулись друг на друга и устроили поножовщину между собой. Позже правоохранители выпустили пресс-релиз, в котором излагалась версия, что два подростка устроили между собой драку с применением ножей, а учительница и другие дети пытались разнять дерущихся, в результате чего и получили ранения.
Школа № 127, расположенная в Мотовилихинском районе Перми, считается одной из лучших не только в городе, но и во всем Пермском крае. Специфика этого образовательного учреждения заключается в том, что здесь на I—III ступенях обучения углубленно изучают английский и французский языки, а также предметы художественно-эстетического цикла. Естественно, что в такой школе в свое время учились многие «лучшие люди» Перми и Пермского края. Тем более удивительным кажется это странное и трагическое происшествие.
Надо отдать должное оперативным службам: они среагировали быстро и эффективно. Оба нападавших были задержаны. Установили и их личности. Организатором нападения назвали 16-летнего Льва. Поскольку молодой человек является несовершеннолетним, мы не будем публиковать его персональные данные и фотографию. Известно, что Лев раньше учился в 127-й школе, оставался на второй год.
Страница в социальной сети показывает весьма странные интересы и увлечения подростка. Например, на странице висит ролик о нападении на школу «Колумбайн», произошедшем в США в далеком 1999 году. Тогда в результате нападения двоих вооруженных учеников погибли 13 человек, еще около 30 человек получили ранения различной степени тяжести. Что интересно, Лев неоднократно выступал в социальных сетях с оскорбительными выпадами в адрес российского государства, называя Россию «страной рабов», демонстрировал сочувствие оппозиционным движениям. Сообщником Льва Б. выступил 16-летний Александр – учащийся 11-го класса школы.
Естественно, нападение в пермской школе сразу вызвало у российского общества целый ряд вопросов. Понятно, что высокопоставленные чиновники – и пермской администрации, и российского Министерства образования и науки, и Министерства внутренних дел, – сейчас говорят о том, что держат ситуацию на личном контроле. Понятно, что нападавших, которые находятся в больнице, привлекут к уголовной ответственности, а дальше или признают невменяемыми, или отправят в колонии для несовершеннолетних преступников. Но вопрос даже не столько в том, что делать с этими конкретными юными преступниками, а в том, как обеспечить безопасность российской школы, российских детей от возможного повторения подобных выходок.
Еще столетие назад школы были едва ли не самым безопасным местом. Нападать на детей, захватывать их в заложники не приходило в голову даже самым радикальным и опасным террористам конца XIX – начала ХХ вв. Народовольцы, анархисты, эсеры, националисты отстреливали и взрывали правящих монархов и членов их фамилий, генералов, министров, рядовых полицейских, банкиров и предпринимателей, но до нападения на детей не додумывались. Ситуация стала меняться во второй половине ХХ века, когда именно простые люди стали разменной монетой для террористов. В 1990-е – 2000-е годы в Российской Федерации произошло большое количество терактов, жертвами которых стали сотни мирных людей, в том числе и детей. Но это деятельность террористических организаций, которая хотя бы предсказуема. Гораздо страшнее, когда на школы нападают сами учащиеся, что мы до недавнего времени наблюдали в США, а теперь можем, к несчастью, видеть и в своей стране.
В Перми сразу же после происшествия в 127-й школе собрался оперативный штаб во главе с пермским губернатором Максимом Решетниковым. Чиновники посовещались и решили ужесточить требования к охранным предприятиям, обеспечивающим безопасность школ в регионе. Однако все мы прекрасно понимаем, что такое школа и насколько сложно обеспечить подлинную безопасность учреждения и находящихся в нем детей. Во-первых, высокопрофессиональная и многочисленная охрана – очень дорогое удовольствие. Среднестатистический охранник – пенсионер или мужичок предпенсионного возраста – справиться с преступником, нацеленным именно на вооруженное нападение на школу, просто не сможет. Нанять целую службу безопасности, укомплектованную профессионалами, подавляющее большинство российских школ не может и не сможет никогда. Да и вряд ли возможно превратить школу в «полицейский объект», вход в который будет осуществляться через рамки металлоискателя под строгими взглядами охранников-профессионалов.
Уполномоченная по правам ребенка при президенте РФ Анна Кузнецова задается риторическими вопросами – как вооруженные преступники оказались в школе, почему их никто не остановил, почему не работает профилактика комиссии по делам несовершеннолетних, где была охрана и так далее. Но все это – обыкновенные дежурные фразы. На самом деле, всем понятно, что 60-летний вахтер-пенсионер задержать молодых преступников не сможет. Даже если он оперативно вызовет полицию, пока приедет группа немедленного реагирования, у преступников будет достаточно времени для совершения злодеяний – ведь расстрел или поножовщина это минуты, даже секунды. Комиссии по делам несовершеннолетних работают в стране слабо. Всем известно, что к несовершеннолетним правонарушителям и преступникам закон весьма мягок. Иногда на свободе остаются даже лютые преступники, совершившие такие опасные преступления как грабежи, разбои, изнасилования.
В 2014 году аналогичный пермской истории случай произошел в Москве. Учащийся десятого класса школы № 263 Сергей Г. ворвался в школу, вооруженный огнестрельным оружием, застрелил учителя географии, захватил учеников в заложники, а когда в школу прибыли полицейские – застрелил одного из сотрудников полиции. Однако, убийца так и не понес заслуженного наказания – он был помещен в психиатрическую клинику. Его отец, в отношении которого после происшествия возбудили уголовное дело по статье 224 УК РФ («небрежное хранение огнестрельного оружия»), в 2015 году был полностью амнистирован.
Президент Владимир Путин тогда подчеркнул, что трагедии в московской школе могло бы и не быть, если бы подрастающее поколение больше развивало свои эстетические вкусы и потребности. Но могут ли музыкальные школы или художественные кружки повлиять на «детей улицы» или на психопатов-одиночек, проблемы которых коренятся в особенностях психики, в неблагополучном семейном окружении, в плохих отношениях с педагогами или другими учащимися?
Как видим, за почти четыре года, прошедших со времени трагедии в школе № 263 г. Москвы, должные выводы так и не были сделаны. Чиновники говорят о профилактике, воспитании патриотических и эстетических ценностей, совершенно не задаваясь куда более важными вопросами, а именно – созданием условий для неотвратимости наказания для убийц и любых других преступников вне зависимости от их возраста (разумеется, речь идет о тех, кого уже можно привлекать к уголовной ответственности), социального положения родителей и т.д., более серьезным вниманием к психологической атмосфере в школьных коллективах, в среде учащихся, к психологическому состоянию самих учеников, особенно если они воспитываются в «кризисных», проблемных семьях.
Кстати, во многих школах сейчас сокращают должности психологов-педагогов и социальных педагогов, которые как раз и занимались «проблемными» учениками, могли хотя бы обратить внимание школьной администрации или комиссии по делам несовершеннолетних на учащихся, склонных к агрессии, к противоправному поведению или, наоборот, испытывающих проблемы с адаптацией в школьном коллективе.
Другая немаловажная проблема имеет социально-педагогический характер. В постсоветские десятилетия в России произошла колоссальная девальвация прежних морально-этических ценностей, среди которых значилось и уважение к педагогу, к учителю. Профессия педагога под воздействием как экономических (маленькая заработная плата), так и социально-престижных (отсутствие реального социального влияния, низкий статус в обществе) факторов перестала цениться, снизилось до минимума уважение к учителю и со стороны родителей, и со стороны учащихся. Достаточно проанализировать комментарии под любыми статьями, посвященными школьным проблемам, чтобы понять, насколько пренебрежительно российское общество относится к учителям.
Педагоги превратились в «крайних», которые должны всем – директорам школ и начальству из районо, родителям учащихся и даже самим учащимся. Теперь школьники, не способные усвоить элементарную программу, позволяют себе критиковать учителей, обвинять их в том, что они якобы неправильно преподают или не имеют должных знаний. Естественно, что такая ситуация стала возможной потому, что в семьях учеников также отсутствует уважение к педагогам. Учителя стали восприниматься как обслуживающий персонал, обязанный за копеечные зарплаты не просто учить детей, но еще и терпеть их капризы, хулиганские выходки, хамство родителей. Естественно, что такая ситуация влияет на общую психологическую атмосферу в российской школе.
Между тем, предпосылки для неуважения учителей, падения престижа учительской профессии формируются «наверху». Виноваты в данном случае и государство, оценивающее труд педагога с высшим образованием оплатой, за которую не согласится работать и дворник – гастарбайтер, и чиновники регионального и муниципального уровня, для которых учитель «всегда не прав». Видя такое отношение государства к педагогам, «распускаются» и родители, которые начинают открыто угрожать учителям, пытаются обвинять их в том, что у детей не хватает интеллектуальных ресурсов для освоения школьной программы. Манеры родителей перенимают и сами школьники. Понятно, что отморозки или сумасшедшие, способные ворваться в школу с ножами, встречаются в любое время и в любых странах, но ведь проблемы безопасности школьного образования в России куда глубже и серьезнее.
В последнее время на самом высшем уровне обсуждается распространение новых молодежных субкультур криминального характера (т.н. субкультуры «АУЕ» — «Арестантский уклад един») в учебных заведениях ряда регионов России. Наибольшее распространение эти субкультуры получили в Восточной Сибири, в первую очередь – в Забайкальском крае, Иркутской области. По данным правоохранительных органов, криминальные молодежные субкультуры охватили детские дома и школы-интернаты, профессиональные училища, большинство средних общеобразовательных школ. Педагоги и даже полицейские инспекторы по делам несовершеннолетних справиться с распространением субкультуры, идеализирующей преступный мир и криминальный образ жизни, не в состоянии.
Однако, как показывает практика, с деятельностью подобных субкультур вспышки насилия, как пермская поножовщина или расстрел в московской школе, обычно не связаны. Криминальные субкультуры тяготеют к постоянной деятельности группировок, облагающих данью учащихся, а членами этих группировок чаще совершаются преступления общеуголовного характера – кражи, грабежи, угоны транспортных средств, драки. Что касается нападений на школу с оружием, то такая модель действий больше присуща эксцентричным «одиночкам», обиженным на мир вокруг себя, часто придумывающим даже целые мировоззренческие системы, пронизанные презрением к другим людям и культом насилия.
Министр образования и науки России Ольга Васильева получила от премьер-министра Дмитрия Медведева поручение выехать в Пермь и на месте разобраться со всеми обстоятельствами произошедшего. Но вряд ли этот визит повлечет за собой какие-то изменения в системе российского школьного образования и воспитания подрастающих поколений. Приказами, постановлениями и совещаниями исправить плачевную ситуацию невозможно – нужны более масштабные меры, причем принимаемые в тесной взаимосвязи с другими мерами социального и экономического характера.
Информация