Время роботопехоты: пришло или нет?
Мы живем в интересное время: открытия и изобретения меняют не только технологии. Иногда они меняют и сам образ жизни. Не исключением является и война: изменения в военном искусстве за последние 30-40 лет довольно значительные.
Но грядут ещё большие изменения в военном деле. В самом древнем и важном роде войск — в пехоте. Пехота захватывает и удерживает территорию, без победы пехоты поражение противника неполное, нет контроля за его землей, нет самого захвата территории. Для жизни нужна именно земля (а не воздух или море), в конечном итоге захватывают именно землю. А для этого нужна именно пехота.
Но пехота — это один из самых затратных по личному составу родов войск, очень часто на войне потери личного состава в пехоте таковы, что пехоты к концу войны не хватает.
Всё быстро меняется и в военном деле и, самое главное, в обществе. Один из главных факторов, сильно давящих именно на пехоту как на род войск в развитых странах даже в мирное время, лежит совсем не в области военного искусства, а в современном обществе и культуре, в экономике. Этот фактор — рождаемость в стране и стоимость воспитания бойца: от рождения и до окончания его подготовки.
Демография и затраты на одного солдата
Не будем много говорить о падении рождаемости у нас в стране и в других развитых странах мира. Это всем известная демографическая тема, не решаемая наскоком, лекциями о патриотизме, пропагандой многодетности, внедрением религии во все сферы государства. Некоторые страны не напрягаются с решением своих демографических проблем, а просто привлекают живую силу (особенно для пехоты) из других стран (победнее). Так действовала Римская империя, нанимая легионеров в завоеванных краях, потом давая им римское гражданство и после службы выделяя им землю на новых завоеванных территориях. Вспомним про Францию и Иностранный легион: до сих пор основной наградой легионеру (кроме зарплаты и пенсии) является французское гражданство.
Мало кто знает, что ещё хитрее поступает Иран: он пускает на свою территорию семьи афганских беженцев, селит их в специальных лагерях, там они живут во вполне сносных условиях. А затем перед мужчинами-беженцами ставят нелегкий выбор: либо идти и воевать «добровольцем» в пехоту в Сирии (за интересы алавитов и шиитов), зарабатывая своей кровью себе и семье постоянное разрешение на пребывание в Иране, либо вернуться в знакомый им с детства афганский ад: в случае их отказа служить вся семья будет депортирована обратно в Афганистан. Очень дешевое решение. И очень сомнительная по своим качествам пехота. О моральных и боевых качествах этих «пехотинцев-беженцев» в обороне желающие могут почитать сами в ЖЖ Colonelcassad в его статье про второй захват Пальмиры ИГИЛ в декабре 2016 года. (ИГИЛ запрещено в РФ.)
Вместо рассуждений о демографии прикинем современные затраты на воспитание ребенка. Они делятся на две категории: затраты семьи и затраты государства.
Если брать затраты семьи, то их можно поискать в интернете: https://deti.mail.ru/family/skolko-stoit-vyrastit-rebenka-v-raznyh-stranah/
В России это около 90 тысяч рублей на первый год жизни младенца. И затем примерно по 100 тысяч в год и так до школы. Для младших школьников затраты возрастают до 140 тысяч в год, для старших падают до 126 тысяч в год. Итого до 18-летия наследника семья должна потратить: 90+5*100+8*140+3*126 = 590 + 1120 + 378 = 2 миллиона 100 тысяч рублей. Если два миллиона с родителей кажутся кому-то завышенной цифрой, то для сравнения приведем данные с другого континента: в Канаде ребенок до достижения 18-летнего возраста обходится родителям примерно в 120 тысяч долларов (около 6 млн. рублей). А в США за тот же период времени семье приходится выкладывать 245 тысяч долларов за одного ребенка. Около 12 миллионов рублей, если брать доллар равным 50 рублей. Даже в Китае на воспитание ребенка до 22 лет семье требуется около 740-960 тысяч юаней, 109-140 тысяч долларов.
Государственные расходы тоже начинаются прямо с рождения ребенка: бесплатный роддом и уход (около 70 тысяч рублей), вся программа из 20 с лишним обязательных прививок, куча медосмотров и анализов в детсаду, потом в школе, скидки на транспорт, скидки в детском саду, пособия родителям, всё детское здравоохранение. Грубо эту сумму можно оценить в 1 миллион рублей на период с 0 до 18 лет на одного человека. И самое главное: бесплатное (для большинства) образование — оно стоит нашей стране около 500 млрд рублей в год. Допустим, что начальное и среднее образование получает около 100 млрд рублей в год из этой суммы, выпуская за год около 750 тысяч школьников. На каждого школьника приходится примерно по 130 тысяч рублей в год, а за 11 лет на одного школьника набежит около 1.4 миллиона рублей госрасходов на образование.
Далее идет армия, где государство платит за оснащение, обучение, тренировку, питание, здравоохранение, проживание. Также неизбежны затраты на одежду и оснащение бойца (комплект пехотинца «Ратник» далеко не дешев). Все эти расходы за год подготовки обойдутся армии в сумму около 3,2 млн рублей (или 64,6 тысячи долларов в год). За два года доведения зеленого новобранца до уровня профессионального пехотинца это будет уже 6.4 млн рублей.
Итого вырастить и обучить здорового, образованного, адекватного на поле боя 20-летнего пехотинца в России сейчас стоит 2 млн рублей для его семьи и 9 млн рублей государственных средств: около 2,5 млн до армии и около 6,5 млн рублей за два года армии. При этом в расчеты не включался материнский капитал размером 0,45 млн рублей.
В ближайшие годы (с поправкой на инфляцию) сумма составит около 10 млн рублей государственных расходов на одного нового пехотинца. Это уже довольно большая сумма, которая будет расти и дальше. К чему я клоню?
Я клоню к тому, что не пора ли уже начинать заменять людей в наступающих цепях пехоты (там, где они особенно уязвимы) на дорогих, сложных, но бездушных роботов?
Ведь прямо у нас на глазах робототехника становится всё более живучей, продвинутой, доступной для массового производства. А с массовым производством робототехника ещё подешевеет. Конечно, если выпускать роботов не в смешном количестве 17-20 штук в год на 1/7 часть мировой суши, а минимум тысячами...
О стандартном массовом роботе-пехотинце стоит подумать уже сейчас. Особенно если робот-пехотинец будет стоить меньше 9-10 млн рублей (менее 200 тысяч долларов) при сравнимой или превосходящей обычного солдата огневой мощи, с учетом увеличенного носимого боезапаса и повышенной живучести на поле боя. Если робот сможет взять на себя хотя бы половину функций пехотинца-солдата, если его содержание в ходе боевых действий будет обходится не сильно дороже содержания одного солдата, то это и будет сигналом к началу формирования массовой роботопехоты.
У робота-пехотинца есть ещё один главный финансовый козырь, так сказать посмертный: гибель робота на поле боя не требует расходов на похороны и выплату страховки, назначение пенсии по потере кормильца. Аналогично и с серьезными повреждениями: того робота, которого уже нельзя починить, всегда можно разобрать на запчасти. Роботов-инвалидов после нормального ремонта и разборки просто не бывает, остаются только снова годные к бою роботы, запчасти и металлолом.
Помимо того, важно и время: полный цикл воспитания бойца составляет около 20 лет от рождения, с двухлетним обучением в армии. Я не думаю, что цикл от задумки робота до выпуска его на конвейере займет более 10 лет. В целом можно сказать, что от принятия программы до готового робота-пехотинца в реальном строю уйдет около 10-11 лет — выигрыш почти в 2 раза по сравнению с живым солдатом. Разумеется и речи не идет о замене сразу всех пехотинцев роботами по мановению руки министра обороны. Такое просто невозможно. Речь идет о постепенном внедрении роботов-пехотинцев в пехотные цепи, отработки их взаимодействия с пехотой.
Как управлять роботом-пехотинцем?
Те роботы поля боя, что мы видели в передачах нашего телевидения и в сюжетах из других стран, обычно используют три режима ориентации и управления движением.
1. Режим чисто дистанционный, радиокомандный (один оператор управляет одним роботом из укрытия по радиоканалу, имея видеокартинку с камер робота), а вот управление двумя и более роботами одним оператором пока не сильно освоено.
2. Движение по программируемому заранее маршруту (по данным спутниковой навигации или по другим данным) – это движение по прямым линиям, между заранее намеченным путевым точками — без возможности менять маршрут, адекватно реагировать на действия противника. Это подходит для транспортных задач, но не вариант для реального боя.
3. Движение с анализом местности и координат самим роботом, с принятием им своих решений – пока этот экспериментальный метод дает слабые результаты, требует развития технологий в области распознавания образов, нейронных сетей и их обучения.
Получается, что в первом режиме ориентации на каждого робота нужен минимум один оператор (а то и два). Оператор, сидящий в тылу, не видящий своими глазами поле боя, слабо связанный с командиром отделения, взвода, роты на передовой. На это вроде и ориентируется современная программа роботизации армии РФ. Так, во всяком случае, задачу сформулировал вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин в интервью в марте 2017 г.: "Задача — вывести нашего человека из сектора поражения на безопасное расстояние, но так, чтобы он сам видел врага и был способен его поразить. Наша цель — превратить военнослужащего в оператора робототехнической системы, способной выполнять любые боевые задачи". ( http://www.interfax.ru/russia/592713). Но превращать всех пехотинцев в операторов роботов — это слишком несбалансированный путь. Очевидно, что никакой из современных роботов не сможет вести атаку или даже просто быстро передвигаться в густом лесу или в кустарнике, в развалинах городской и даже сельской застройки. А любое, столь типичное для России, садово-огородное товарищество с его канавами, заборами, парниками, грядками, плотными кустами, столбами и проволокой станет для таких роботов камнем преткновения при выполнении любой более-менее боевой задачи.
Времени сделать из него ещё и пехотинца, скорее всего, не будет. Будет примитивный и формальный «курс молодого бойца» после которого такой необстрелянный, якобы обученный оператор-пехотинец вряд ли будет равен даже необразованному не обученному партизану, имеющему реальный боевой опыт. Этот оператор (без робота) весьма ограниченно сможет сыграть роль пехотинца, и то не сразу, а только когда он на своих двоих наконец добежит до передовой. Там он и увидит бой в реальности. Там ему, несомненно, потребуется новая вводная от осведомленного куда лучше командира с поля боя (если он командира там найдет и если у командира будет время и возможность). Или добежав до поля боя, оператор увидит, что его появление здесь бесполезно.
Этот путь дистанционного управления роботами ещё как-то годится для применения отдельных роботов на опасных направлениях по единичным целям, вместо людей, для разведки боем перед нанесением точного артиллерийского удара. Так, якобы уже применялись российские боевые роботы «Арго» и «Платформа-М» в ходе войны на земле Сирии, в Латакии при штурме высоты 754.5 и телекоммуникационной башни «СириаТел» на ней в декабре 2015 года. Впрочем, та история, скупо, но красочно описанная в паре источников с сомнительными фотографиями, вполне может быть выдумкой, о чем вполне резонно пишут некоторые эксперты (http://forum.ykt.ru/viewtopic.jsp?id=3876957). Рассматривая карту Сирии, можно найти нечто похожее на ту высоту 754.5 с башней — комплекс зданий около телевизионного ретранслятора, который расположен в Латтакии в точке с координатами 35°50'45"N 35°58'21"E – это непокрытая лесом высота 767 (а не 754). Сама история правдоподобна для некрутых, непокрытых кустами склонов, а козырем победы в ней являются не роботы, а скорее самоходные гаубицы «Акация» с точными целеуказаниями.
Надо искать другой путь...
Да, автономный метод передвижения робота с анализом местности и принятием решений сейчас нестабилен, слишком труден из-за сложности задачи. Но эту задачу можно упростить, введя в анализ и расчет движения робота подзадачу: движение с подражанием солдатам в пехотной цепи — робот выстраивает свою траекторию сообразуясь с пехотой позади, справа и слева. Ведь данные об координатах пехотинцев уже и так поступают на компьютер командира во многих современных радио-системах роты (естественно зашифрованными) — остается поделиться этими данными с роботами. В результате робот должен будет сам «держать строй», ориентируясь на координаты соседних бойцов, непрерывно и автоматически пересылаемые ему по радиосети. В крайнем случае (при явно неадекватном курсе движения робота) ближайшие пехотинцы могут подкорректировать его движение голосовой командой, назвав по рации номер робота, желаемый курс движения и скорость: «Робот А23: курс 275, малый вперёд!» Современные системы распознавания голоса (в тех же смартфонах) такое голосовое управление вполне могут обеспечить.
До начала атаки робот получает от командира (по радиосети роты, как и пехотинцы) карту-схему атаки с:
1) линией обороны противника в виде набора координат для точек (на Рисунке 1 это синяя ломанная линия);
2) позицией своей пехотной цепи перед атакой;
3) рубежом развертывания роботов;
4) рубежом перехода в атаку в виде двух координат для задания линии, после которого оружие робота деблокируется (рубеж открытия огня);
5) указанием на конкретный участок обороны противника (координаты двух точек из набора координат ломанной линии рубежа), на который именно данному роботу и надо держать курс и вести атаку — примерно соответствует первичной задаче мотострелкового отделения (МСО). На основе этих данных робот вполне может построить линию своего движения, а далее от него потребуется объезжать препятствия и держать строй, ориентируясь на солдат.
Рисунок 1: Схема атаки двух МСО с 4 роботами. Указаны основные рубежи, заложенные в память роботов до начала атаки. БМП/БТР не указаны, чтобы не перегружать рисунок.
Надо заметить, что некоторые элементы схожих подходов уже отрабатываются. Так, интересный способ примитивного управления роботом MUTT одним пехотинцем по типу «следуй за мной» в поле: https://youtu.be/jOJwkvihYtc?list=LLNSRsP81ekXicCMMMcSZdhQ&t=265) и с помощью тонкого шлейки-поводка в городской застройке (https://youtu.be/9kn28MqkQy4?t=81 https://youtu.be/jOJwkvihYtc?list=LLNSRsP81ekXicCMMMcSZdhQ&t=116 ) морские пехотинцы США из Marine Corps Warfighting Laboratory
демонстрировали ещё в 2016 году.
Ещё более важны методы целеуказания для огня робота.
Сейчас технологически доступны следующие методы целеуказания:
1. Дистанционный, радиокомандный — оператор сам наводит оружие робота, ориентируясь по видеоизображению с камер робота, иногда дополнительно используя карту со спутниковой навигацией (и с разведанными с воздуха целями). Проблема с одним персональным оператором для каждого робота опять встает в полный рост, кроме того такой оператор, увлеченный одной целью, выставивший увеличение камеры на максимум, наверняка пропустит другие, внезапно появившиеся вне поля зрения этой камеры робота, соосной оружию робота на турели.
2. Программированные цели на карте — робот по карте определяет расстояние и точный азимут ранее выявленных кем-то (возможно дронами) целей, сам пытается выделить их на обычном видеоизображении или в разных спектрах. Метод зависит от разведки целей до атаки разными, плохие результаты разведки автоматически сводят на нет будущие успехи робота. Метод плохо или совсем не работает с внезапно появляющимися целями.
3. Автоопределение целей нейронными сетями робота — крайне неотработанный метод, базируется на обучении робота (в реальной обстановке или в ходе компьютерной симуляции) с опознанием целей по их виду, по их сигнатуре в разных спектрах и по типу их движения, выбору среди всех целей нужных, разрешенных для обстрела. Метод крайне опасный, так как определение по внешнему виду цели её принадлежности (в смысле «свой/чужой») дело трудное даже для опытного человека, особенно при плохой видимости. От робота же вполне можно ожидать страшных подвохов типа обстрела своих отступающих пехотинцев или бесполезного расхода боеприпасов при стрельбе по «очень подозрительной цели» типа колыхающейся на ветру тряпки или по шару перекати-поля в движении из-за порыва ветра.
4. Лазерные целеуказания от пехотинцев в виде непосредственного подсвета цели лазерным лучом (на всё требуемое время огня робота или однократно, только до открытия огня роботом) — самый перспективный метод, но он требует развития средств шифрованной связи для каждого пехотинца, добавление лазерных целеуказателей и кнопок их включения прямо на автомат/винтовку каждого солдата. Не помешает и наличие у каждого солдата спутниковой навигации для точного определителя азимута и угла места, плюс дальномера, совмещенного с подсвечивающим лазером. Также необходимо добавление к каждому автомату и винтовке в роте удобного оптического прицела с дисплеем целеуказания. Такой дисплей должен выводить на экран дальность до цели, отображать включенный подсвет цели лазером, указывать текстом или символами реакцию соседних роботов на запрос солдата по обстрелу этой цели.
Какие виды роботов нужны в строю пехоты?
Как начать внедрение роботов в пехотных подразделениях?
Какой тип роботов нужно внедрять первым и в каком количестве?
Мне думается, что начинать надо со стандартной для армии РФ мотострелковой роты и, начиная с одного робота на взвод, постепенно доводить количество роботов до уровня трети от штатного состава роты. Ибо подразделения меньшего размера не дадут почувствовать эффект совместного применения нескольких роботов, непонятны будут масштабы усложнения снабжения и логистики такого смешанного роботизированного подразделения, реальные нужды быстрого осмотра и ремонта многочисленных роботов между атаками (одного робота можно холить и лелеять всем взводом, но когда их станет много, хватит ли на них времени?). Если годами изучать внедрение роботов в отдельном отделении или даже взводе, то потом скептики справедливо укажут на то, что пару или полдюжины роботов в этом малом подразделении обслуживает, к примеру, аж 5 техников и 3-4 оператора, два офицера со своими двумя грузовиками, одним бронетранспортером и с тремя водителями… Вывод комиссии будет закономерно печален: добавив во взвод ещё 14 человек личного состава (ни один из них на передовой и не появляется), роботов и кучу техники, требующей своего снабжения, эксперимент не сильно увеличил огневую мощь одного взвода, а стоимость (и уязвимость к обстрелу) этого дорогого экспериментального подразделения возросла в разы, не говоря уже о ежедневных расходах на его деятельность!
Пробовать роботов в подразделениях больше роты слишком затратная идея: ведь надо нащупать не только лучшие соотношения новой техники и личного состава, не только найти оптимальную платформу для робота-пехотинца, определить его боезапас, но и разработать новую работающую тактику действий роботопехоты, выработать новые строгие правила безопасности, внедрить методы снаряжения и ремонта роботов на поле боя, снабжения и ТО между боями. Тут придется часто менять и типы роботов, и оружие на них, и электронику, и средства связи, долго доводить до ума средства целеуказания. Правила безопасности в такой экспериментальной роте во время любой тренировки с боевыми патронами могут стать буквально написанными кровью тех, кто их не понял. Лучше такие опасные тренировки на слаживание пехоты с роботопехотой делать в рамках роты, чем в рамках батальона.
Пример — российский робот «Стрелок»:
Другое вооружение (автоматический гранатомет типа АГС-30 или АГС-40), крупнокалиберный пулемет («Утес», КПВТ и т.п.) пока массовому роботу не нужно, так как они утяжелят и усложнят робота, сделают его опаснее для своей же пехоты. Со временем (в зависимости от задачи) можно добавить на турель (с двух сторон от пулемета) пару мощных одноразовых гранатометов (калибром 105 или 125 мм, как у РПГ-27, -28, или как у РПО), крепления и провода управления к ним можно предусмотреть и заранее. Не помешает наличие у робота дымовых гранат спереди, совершенно обязательно наличие камер сзади для уверенного заднего хода.
Нужно ли при этом сокращать личный состав взводов и рот в которых внедрены такие роботы? Да, но совсем необязательно сокращать симметрично: можно сократить лишь пулеметчика в каждом отделении или переквалифицировать его в автоматчика.
Робот-пулеметчик (типа «Платформы-М», но поменьше)
Почему первым оружием для робота-пехотинца должен стать пулемет?
Потому что даже современный ручной пулемет (особенно с ленточным питанием) тяжело носить простым пехотинцам, они испытывают трудности при стрельбе из пулемета стоя. Стреляя стоя из пулемета типа ПК и ПКМ с коробчатым магазином и лентой очень трудно попасть в цель типа головы противника в траншее даже на дальности 100 метров. Конечно, ПК и ПКМ прекрасное оружие для обороны, когда пулеметчик удобно расположился в траншее с своим оружием, опертым на сошки: и стрелять легко и точность огня нормальная. Но в атаке и просто в пешем походе неудобный для переноски пулемет весом в 7,5 кг и длиной в 116 см, с выступающей во все стороны патронной коробкой не самый лучший вариант для мобильности пулеметчика. Вариант РПК имеет меньший вес и габариты (около 5 кг и 105 см), но он не может питаться лентой с патронами, основан на магазинном питании, что недостаточно для интенсивного боя. Но даже этот РПК тяжелее и сложнее автомата. Споры об оптимальном количестве и типах пулеметов во взводах и ротах ведутся среди многих экспертов и на форумах (в качестве примера могу привести этот).
Особенно тяжело приходится на марше именно пулеметчикам: когда все жутко устали, пулеметчик устает ещё больше и хочет обменять свою ношу на что-то легкое и удобное. Можно предположить, что пехотинцы не будут против, если эти патроны понесет робот, стабильно стреляющий из пулемета по целеуказанию пехоты.
Пулеметчики рискуют больше других пехотинцев в цепи из-за своей медлительности, неповоротливости, накопленной усталости. К ним приковано внимание снайперов врага и огонь всех остальных средств противника. Помимо этого пулеметчикам на поле боя тяжелее находить достаточно большие укрытия для себя и оперативно залегать в них, быстро покидать их, пулеметчикам в целом труднее спрятаться на местности. Всё это негативно сказывается на продолжительности их жизни в бою. Потому именно пулеметчиков надо заменять на роботов первыми, подставляя под удар противника более живучих роботов с пулеметами. Если к тому же эти роботы будут иметь увеличенный боезапас и более точную стрельбу, то можно будет считать, что такая замена ещё и увеличит эффективность подразделения в атаке.
Российские разработки в сфере роботов поля боя постепенно двигаются в нужном направлении. Широко рекламируемый робот Ковровского завода на основе роботизированной платформы «Нерехта» имеет прекрасные ходовые качества, скорость до 32 км/час, но он слишком большой (и дорогой) для того, чтобы заменить пехотинца.
Не менее амбициозны и американские модели чуть поменьше, например Robotic Vehicle-Modular RV-M CART (от Polaris Defense/TORC Robotics) весом нетто около 725 кг, шириной 1,1 метра, длиной 1,73 метра, высотой 1,32 метра и очень разнообразными вариантами вооружения.
Но для массового робота-пехотинца особой универсальности и выполнения разных ролей не нужно. Простая аналогия: как невозможно сделать носимое индивидуальное оружие пехотинца, которое сразу бы объединяло в себе достоинства пулемета, снайперской винтовки и гранатомета, да ещё с габаритами автомата, так и невозможно создать недорогого робота-пехотинца, который выполняет ещё кучу отдельных задач типа санитарных, транспортных и разведывательных.
Робот на основе той же гусеничной схемы, что у робота «Нерехта», должен быть куда более компактным, чтобы его можно было возить на штатных БМП или БТР, не добавляя в роту отдельные транспортные машины. Роботу лучше быть незаметным на поле боя (незаметность на поле боя иногда поважнее брони) — так он дольше там проживет. Отсюда выводы по габаритам: ширина не более 1100 мм (ещё лучше в пределах 1000 мм), а длина не более 1500 мм. Вес робота должен быть в районе 300 кг, включая вес турели и пулемета с боезапасом и приводами — примем их вес за 60 кг или меньше. Отметим, что американцы сумели довести вес турели TRAP® T360 M240 с единым пулеметом М240 (калибра 7.62 мм) до 32 кг. С весом робота в районе 300 кг есть надежда, что упавшего на бок робота сможет поднять пара солдат, и что они помогут перетащить его через препятствие.
Углы обстрела пулемета типа ПКТ или ПК, расположенного точно в центре робота на турели, можно для простоты и устойчивости конструкции ограничить в +40о и -40о по горизонтали (если нужно стрелять вбок, пусть робот развернется в ту сторону) и до +30 градусов по вертикали (нужно стрелять по верхушкам деревьев или по верхним этажам, пусть отъедет подальше). Ясно, что шасси робота может быть и пониже 800 мм. Роботу-пехотинцу точно не придется никого никуда возить, как это часто показывают на демонстрациях робота «Нерехта». Уставшие солдаты пусть идут пешком, а раненные должны рассчитывать на себя, на своих товарищей или на специальные эвакуационные (транспортные) машины (на базе других роботов).
Если ради снижения веса робота-пехотинца до 300 кг придется пожертвовать броней, то надо пойти на это: противопульную броню (по третьему или четвертому классу) достаточно иметь только на курсовых углах, боковые проекции достаточно защитить от осколков. Защиту критических внутренних узлов можно делать точечной, на основе кевлара (других баллистических тканей) и керамики. Общую защиту робота можно улучшить на основе вынесенных к внешним частям корпуса легко заменяемых аккумуляторных элементов, баков с маслом, с гидравлической жидкостью. Помогут и закрепленные снаружи брони запасные траки гусениц, буксировочные тросы, элементы ЗИПа. В конце концов, не каждая попавшая в робота пуля его сломает или остановит, а от противотанковой ракеты/гранаты вообще никакая разумная броня не защитит. Робот-пулеметчик — это расходный элемент роты, слегка бронированная алюминиевая штамповка. Именно так к нему и надо относиться, а не как к танку с живым экипажем.
В продолжении статьи я собираюсь рассмотреть методы перевозки роботов на штатных БМП/БТР и быстрого развертывания с них, методы действия таких роботов в обороне, возможные изменения/дополнения в структуре такой мотострелковой роты с роботами-пулеметчиками.
Но грядут ещё большие изменения в военном деле. В самом древнем и важном роде войск — в пехоте. Пехота захватывает и удерживает территорию, без победы пехоты поражение противника неполное, нет контроля за его землей, нет самого захвата территории. Для жизни нужна именно земля (а не воздух или море), в конечном итоге захватывают именно землю. А для этого нужна именно пехота.
Но пехота — это один из самых затратных по личному составу родов войск, очень часто на войне потери личного состава в пехоте таковы, что пехоты к концу войны не хватает.
Всё быстро меняется и в военном деле и, самое главное, в обществе. Один из главных факторов, сильно давящих именно на пехоту как на род войск в развитых странах даже в мирное время, лежит совсем не в области военного искусства, а в современном обществе и культуре, в экономике. Этот фактор — рождаемость в стране и стоимость воспитания бойца: от рождения и до окончания его подготовки.
Демография и затраты на одного солдата
Не будем много говорить о падении рождаемости у нас в стране и в других развитых странах мира. Это всем известная демографическая тема, не решаемая наскоком, лекциями о патриотизме, пропагандой многодетности, внедрением религии во все сферы государства. Некоторые страны не напрягаются с решением своих демографических проблем, а просто привлекают живую силу (особенно для пехоты) из других стран (победнее). Так действовала Римская империя, нанимая легионеров в завоеванных краях, потом давая им римское гражданство и после службы выделяя им землю на новых завоеванных территориях. Вспомним про Францию и Иностранный легион: до сих пор основной наградой легионеру (кроме зарплаты и пенсии) является французское гражданство.
Мало кто знает, что ещё хитрее поступает Иран: он пускает на свою территорию семьи афганских беженцев, селит их в специальных лагерях, там они живут во вполне сносных условиях. А затем перед мужчинами-беженцами ставят нелегкий выбор: либо идти и воевать «добровольцем» в пехоту в Сирии (за интересы алавитов и шиитов), зарабатывая своей кровью себе и семье постоянное разрешение на пребывание в Иране, либо вернуться в знакомый им с детства афганский ад: в случае их отказа служить вся семья будет депортирована обратно в Афганистан. Очень дешевое решение. И очень сомнительная по своим качествам пехота. О моральных и боевых качествах этих «пехотинцев-беженцев» в обороне желающие могут почитать сами в ЖЖ Colonelcassad в его статье про второй захват Пальмиры ИГИЛ в декабре 2016 года. (ИГИЛ запрещено в РФ.)
Вместо рассуждений о демографии прикинем современные затраты на воспитание ребенка. Они делятся на две категории: затраты семьи и затраты государства.
Если брать затраты семьи, то их можно поискать в интернете: https://deti.mail.ru/family/skolko-stoit-vyrastit-rebenka-v-raznyh-stranah/
В России это около 90 тысяч рублей на первый год жизни младенца. И затем примерно по 100 тысяч в год и так до школы. Для младших школьников затраты возрастают до 140 тысяч в год, для старших падают до 126 тысяч в год. Итого до 18-летия наследника семья должна потратить: 90+5*100+8*140+3*126 = 590 + 1120 + 378 = 2 миллиона 100 тысяч рублей. Если два миллиона с родителей кажутся кому-то завышенной цифрой, то для сравнения приведем данные с другого континента: в Канаде ребенок до достижения 18-летнего возраста обходится родителям примерно в 120 тысяч долларов (около 6 млн. рублей). А в США за тот же период времени семье приходится выкладывать 245 тысяч долларов за одного ребенка. Около 12 миллионов рублей, если брать доллар равным 50 рублей. Даже в Китае на воспитание ребенка до 22 лет семье требуется около 740-960 тысяч юаней, 109-140 тысяч долларов.
Государственные расходы тоже начинаются прямо с рождения ребенка: бесплатный роддом и уход (около 70 тысяч рублей), вся программа из 20 с лишним обязательных прививок, куча медосмотров и анализов в детсаду, потом в школе, скидки на транспорт, скидки в детском саду, пособия родителям, всё детское здравоохранение. Грубо эту сумму можно оценить в 1 миллион рублей на период с 0 до 18 лет на одного человека. И самое главное: бесплатное (для большинства) образование — оно стоит нашей стране около 500 млрд рублей в год. Допустим, что начальное и среднее образование получает около 100 млрд рублей в год из этой суммы, выпуская за год около 750 тысяч школьников. На каждого школьника приходится примерно по 130 тысяч рублей в год, а за 11 лет на одного школьника набежит около 1.4 миллиона рублей госрасходов на образование.
Далее идет армия, где государство платит за оснащение, обучение, тренировку, питание, здравоохранение, проживание. Также неизбежны затраты на одежду и оснащение бойца (комплект пехотинца «Ратник» далеко не дешев). Все эти расходы за год подготовки обойдутся армии в сумму около 3,2 млн рублей (или 64,6 тысячи долларов в год). За два года доведения зеленого новобранца до уровня профессионального пехотинца это будет уже 6.4 млн рублей.
Итого вырастить и обучить здорового, образованного, адекватного на поле боя 20-летнего пехотинца в России сейчас стоит 2 млн рублей для его семьи и 9 млн рублей государственных средств: около 2,5 млн до армии и около 6,5 млн рублей за два года армии. При этом в расчеты не включался материнский капитал размером 0,45 млн рублей.
В ближайшие годы (с поправкой на инфляцию) сумма составит около 10 млн рублей государственных расходов на одного нового пехотинца. Это уже довольно большая сумма, которая будет расти и дальше. К чему я клоню?
Я клоню к тому, что не пора ли уже начинать заменять людей в наступающих цепях пехоты (там, где они особенно уязвимы) на дорогих, сложных, но бездушных роботов?
Ведь прямо у нас на глазах робототехника становится всё более живучей, продвинутой, доступной для массового производства. А с массовым производством робототехника ещё подешевеет. Конечно, если выпускать роботов не в смешном количестве 17-20 штук в год на 1/7 часть мировой суши, а минимум тысячами...
О стандартном массовом роботе-пехотинце стоит подумать уже сейчас. Особенно если робот-пехотинец будет стоить меньше 9-10 млн рублей (менее 200 тысяч долларов) при сравнимой или превосходящей обычного солдата огневой мощи, с учетом увеличенного носимого боезапаса и повышенной живучести на поле боя. Если робот сможет взять на себя хотя бы половину функций пехотинца-солдата, если его содержание в ходе боевых действий будет обходится не сильно дороже содержания одного солдата, то это и будет сигналом к началу формирования массовой роботопехоты.
У робота-пехотинца есть ещё один главный финансовый козырь, так сказать посмертный: гибель робота на поле боя не требует расходов на похороны и выплату страховки, назначение пенсии по потере кормильца. Аналогично и с серьезными повреждениями: того робота, которого уже нельзя починить, всегда можно разобрать на запчасти. Роботов-инвалидов после нормального ремонта и разборки просто не бывает, остаются только снова годные к бою роботы, запчасти и металлолом.
Помимо того, важно и время: полный цикл воспитания бойца составляет около 20 лет от рождения, с двухлетним обучением в армии. Я не думаю, что цикл от задумки робота до выпуска его на конвейере займет более 10 лет. В целом можно сказать, что от принятия программы до готового робота-пехотинца в реальном строю уйдет около 10-11 лет — выигрыш почти в 2 раза по сравнению с живым солдатом. Разумеется и речи не идет о замене сразу всех пехотинцев роботами по мановению руки министра обороны. Такое просто невозможно. Речь идет о постепенном внедрении роботов-пехотинцев в пехотные цепи, отработки их взаимодействия с пехотой.
Как управлять роботом-пехотинцем?
Те роботы поля боя, что мы видели в передачах нашего телевидения и в сюжетах из других стран, обычно используют три режима ориентации и управления движением.
1. Режим чисто дистанционный, радиокомандный (один оператор управляет одним роботом из укрытия по радиоканалу, имея видеокартинку с камер робота), а вот управление двумя и более роботами одним оператором пока не сильно освоено.
2. Движение по программируемому заранее маршруту (по данным спутниковой навигации или по другим данным) – это движение по прямым линиям, между заранее намеченным путевым точками — без возможности менять маршрут, адекватно реагировать на действия противника. Это подходит для транспортных задач, но не вариант для реального боя.
3. Движение с анализом местности и координат самим роботом, с принятием им своих решений – пока этот экспериментальный метод дает слабые результаты, требует развития технологий в области распознавания образов, нейронных сетей и их обучения.
Получается, что в первом режиме ориентации на каждого робота нужен минимум один оператор (а то и два). Оператор, сидящий в тылу, не видящий своими глазами поле боя, слабо связанный с командиром отделения, взвода, роты на передовой. На это вроде и ориентируется современная программа роботизации армии РФ. Так, во всяком случае, задачу сформулировал вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин в интервью в марте 2017 г.: "Задача — вывести нашего человека из сектора поражения на безопасное расстояние, но так, чтобы он сам видел врага и был способен его поразить. Наша цель — превратить военнослужащего в оператора робототехнической системы, способной выполнять любые боевые задачи". ( http://www.interfax.ru/russia/592713). Но превращать всех пехотинцев в операторов роботов — это слишком несбалансированный путь. Очевидно, что никакой из современных роботов не сможет вести атаку или даже просто быстро передвигаться в густом лесу или в кустарнике, в развалинах городской и даже сельской застройки. А любое, столь типичное для России, садово-огородное товарищество с его канавами, заборами, парниками, грядками, плотными кустами, столбами и проволокой станет для таких роботов камнем преткновения при выполнении любой более-менее боевой задачи.
Кроме того, проблема в самой должности оператора робота. Равен ли он обученному пехотинцу? Ведь этот оператор не рискует своей головой на поле боя, воспринимает бой слишком отстраненно. Он становится бесполезным элементом в случае потери связи, гибели или критичного повреждения своего робота. Одним словом, убрав с поля боя пехотинца, мы добавляем оператора в ближнем тылу, которого надо долго готовить… к работе оператора.
Времени сделать из него ещё и пехотинца, скорее всего, не будет. Будет примитивный и формальный «курс молодого бойца» после которого такой необстрелянный, якобы обученный оператор-пехотинец вряд ли будет равен даже необразованному не обученному партизану, имеющему реальный боевой опыт. Этот оператор (без робота) весьма ограниченно сможет сыграть роль пехотинца, и то не сразу, а только когда он на своих двоих наконец добежит до передовой. Там он и увидит бой в реальности. Там ему, несомненно, потребуется новая вводная от осведомленного куда лучше командира с поля боя (если он командира там найдет и если у командира будет время и возможность). Или добежав до поля боя, оператор увидит, что его появление здесь бесполезно.
Этот путь дистанционного управления роботами ещё как-то годится для применения отдельных роботов на опасных направлениях по единичным целям, вместо людей, для разведки боем перед нанесением точного артиллерийского удара. Так, якобы уже применялись российские боевые роботы «Арго» и «Платформа-М» в ходе войны на земле Сирии, в Латакии при штурме высоты 754.5 и телекоммуникационной башни «СириаТел» на ней в декабре 2015 года. Впрочем, та история, скупо, но красочно описанная в паре источников с сомнительными фотографиями, вполне может быть выдумкой, о чем вполне резонно пишут некоторые эксперты (http://forum.ykt.ru/viewtopic.jsp?id=3876957). Рассматривая карту Сирии, можно найти нечто похожее на ту высоту 754.5 с башней — комплекс зданий около телевизионного ретранслятора, который расположен в Латтакии в точке с координатами 35°50'45"N 35°58'21"E – это непокрытая лесом высота 767 (а не 754). Сама история правдоподобна для некрутых, непокрытых кустами склонов, а козырем победы в ней являются не роботы, а скорее самоходные гаубицы «Акация» с точными целеуказаниями.
Очевидно, что дистанционное управление десятками роботов это неподходящий путь для всей массы пехоты, для всей армии, таким путем не насытить пехотную цепь роботами, гибко взаимодействующими с пехотинцами слева и справа.
Надо искать другой путь...
Ещё раз рассмотрим альтернативы. Обратим внимание на третий метод управления движением робота и чуть изменим его, добавим в управление роботом пехотинцев и их командира вместо оператора.
Да, автономный метод передвижения робота с анализом местности и принятием решений сейчас нестабилен, слишком труден из-за сложности задачи. Но эту задачу можно упростить, введя в анализ и расчет движения робота подзадачу: движение с подражанием солдатам в пехотной цепи — робот выстраивает свою траекторию сообразуясь с пехотой позади, справа и слева. Ведь данные об координатах пехотинцев уже и так поступают на компьютер командира во многих современных радио-системах роты (естественно зашифрованными) — остается поделиться этими данными с роботами. В результате робот должен будет сам «держать строй», ориентируясь на координаты соседних бойцов, непрерывно и автоматически пересылаемые ему по радиосети. В крайнем случае (при явно неадекватном курсе движения робота) ближайшие пехотинцы могут подкорректировать его движение голосовой командой, назвав по рации номер робота, желаемый курс движения и скорость: «Робот А23: курс 275, малый вперёд!» Современные системы распознавания голоса (в тех же смартфонах) такое голосовое управление вполне могут обеспечить.
До начала атаки робот получает от командира (по радиосети роты, как и пехотинцы) карту-схему атаки с:
1) линией обороны противника в виде набора координат для точек (на Рисунке 1 это синяя ломанная линия);
2) позицией своей пехотной цепи перед атакой;
3) рубежом развертывания роботов;
4) рубежом перехода в атаку в виде двух координат для задания линии, после которого оружие робота деблокируется (рубеж открытия огня);
5) указанием на конкретный участок обороны противника (координаты двух точек из набора координат ломанной линии рубежа), на который именно данному роботу и надо держать курс и вести атаку — примерно соответствует первичной задаче мотострелкового отделения (МСО). На основе этих данных робот вполне может построить линию своего движения, а далее от него потребуется объезжать препятствия и держать строй, ориентируясь на солдат.
Рисунок 1: Схема атаки двух МСО с 4 роботами. Указаны основные рубежи, заложенные в память роботов до начала атаки. БМП/БТР не указаны, чтобы не перегружать рисунок.
Такой гибкий поход к управлению движением позволит роботу как бы занять часть интеллекта сначала у командира, спланировавшего атаку, выдавшего ему первичное задание перед атакой, а затем у пехотинцев своего подразделения, идущих с ним в атаку почти в одной цепи (подражая им в движении, держась чуть впереди). Примерно также ведут себя обученные собаки на прогулке, постоянно оглядываясь на хозяина.
Надо заметить, что некоторые элементы схожих подходов уже отрабатываются. Так, интересный способ примитивного управления роботом MUTT одним пехотинцем по типу «следуй за мной» в поле: https://youtu.be/jOJwkvihYtc?list=LLNSRsP81ekXicCMMMcSZdhQ&t=265) и с помощью тонкого шлейки-поводка в городской застройке (https://youtu.be/9kn28MqkQy4?t=81 https://youtu.be/jOJwkvihYtc?list=LLNSRsP81ekXicCMMMcSZdhQ&t=116 ) морские пехотинцы США из Marine Corps Warfighting Laboratory
демонстрировали ещё в 2016 году.
Ещё более важны методы целеуказания для огня робота.
Сейчас технологически доступны следующие методы целеуказания:
1. Дистанционный, радиокомандный — оператор сам наводит оружие робота, ориентируясь по видеоизображению с камер робота, иногда дополнительно используя карту со спутниковой навигацией (и с разведанными с воздуха целями). Проблема с одним персональным оператором для каждого робота опять встает в полный рост, кроме того такой оператор, увлеченный одной целью, выставивший увеличение камеры на максимум, наверняка пропустит другие, внезапно появившиеся вне поля зрения этой камеры робота, соосной оружию робота на турели.
2. Программированные цели на карте — робот по карте определяет расстояние и точный азимут ранее выявленных кем-то (возможно дронами) целей, сам пытается выделить их на обычном видеоизображении или в разных спектрах. Метод зависит от разведки целей до атаки разными, плохие результаты разведки автоматически сводят на нет будущие успехи робота. Метод плохо или совсем не работает с внезапно появляющимися целями.
3. Автоопределение целей нейронными сетями робота — крайне неотработанный метод, базируется на обучении робота (в реальной обстановке или в ходе компьютерной симуляции) с опознанием целей по их виду, по их сигнатуре в разных спектрах и по типу их движения, выбору среди всех целей нужных, разрешенных для обстрела. Метод крайне опасный, так как определение по внешнему виду цели её принадлежности (в смысле «свой/чужой») дело трудное даже для опытного человека, особенно при плохой видимости. От робота же вполне можно ожидать страшных подвохов типа обстрела своих отступающих пехотинцев или бесполезного расхода боеприпасов при стрельбе по «очень подозрительной цели» типа колыхающейся на ветру тряпки или по шару перекати-поля в движении из-за порыва ветра.
4. Лазерные целеуказания от пехотинцев в виде непосредственного подсвета цели лазерным лучом (на всё требуемое время огня робота или однократно, только до открытия огня роботом) — самый перспективный метод, но он требует развития средств шифрованной связи для каждого пехотинца, добавление лазерных целеуказателей и кнопок их включения прямо на автомат/винтовку каждого солдата. Не помешает и наличие у каждого солдата спутниковой навигации для точного определителя азимута и угла места, плюс дальномера, совмещенного с подсвечивающим лазером. Также необходимо добавление к каждому автомату и винтовке в роте удобного оптического прицела с дисплеем целеуказания. Такой дисплей должен выводить на экран дальность до цели, отображать включенный подсвет цели лазером, указывать текстом или символами реакцию соседних роботов на запрос солдата по обстрелу этой цели.
Какие виды роботов нужны в строю пехоты?
Как начать внедрение роботов в пехотных подразделениях?
Какой тип роботов нужно внедрять первым и в каком количестве?
Мне думается, что начинать надо со стандартной для армии РФ мотострелковой роты и, начиная с одного робота на взвод, постепенно доводить количество роботов до уровня трети от штатного состава роты. Ибо подразделения меньшего размера не дадут почувствовать эффект совместного применения нескольких роботов, непонятны будут масштабы усложнения снабжения и логистики такого смешанного роботизированного подразделения, реальные нужды быстрого осмотра и ремонта многочисленных роботов между атаками (одного робота можно холить и лелеять всем взводом, но когда их станет много, хватит ли на них времени?). Если годами изучать внедрение роботов в отдельном отделении или даже взводе, то потом скептики справедливо укажут на то, что пару или полдюжины роботов в этом малом подразделении обслуживает, к примеру, аж 5 техников и 3-4 оператора, два офицера со своими двумя грузовиками, одним бронетранспортером и с тремя водителями… Вывод комиссии будет закономерно печален: добавив во взвод ещё 14 человек личного состава (ни один из них на передовой и не появляется), роботов и кучу техники, требующей своего снабжения, эксперимент не сильно увеличил огневую мощь одного взвода, а стоимость (и уязвимость к обстрелу) этого дорогого экспериментального подразделения возросла в разы, не говоря уже о ежедневных расходах на его деятельность!
Пробовать роботов в подразделениях больше роты слишком затратная идея: ведь надо нащупать не только лучшие соотношения новой техники и личного состава, не только найти оптимальную платформу для робота-пехотинца, определить его боезапас, но и разработать новую работающую тактику действий роботопехоты, выработать новые строгие правила безопасности, внедрить методы снаряжения и ремонта роботов на поле боя, снабжения и ТО между боями. Тут придется часто менять и типы роботов, и оружие на них, и электронику, и средства связи, долго доводить до ума средства целеуказания. Правила безопасности в такой экспериментальной роте во время любой тренировки с боевыми патронами могут стать буквально написанными кровью тех, кто их не понял. Лучше такие опасные тренировки на слаживание пехоты с роботопехотой делать в рамках роты, чем в рамках батальона.
Я считаю, что первым роботом, который должен идти прямо в одном строю с пехотинцами должен стать умеренно-компактный, слегка бронированный гусеничный робот с пулеметом калибра 7,62 (ПК, ПКТ) на турели с ограниченным (для устойчивости и безопасности наступающей сзади пехоты) передним сектором обстрела.
Пример — российский робот «Стрелок»:
Другое вооружение (автоматический гранатомет типа АГС-30 или АГС-40), крупнокалиберный пулемет («Утес», КПВТ и т.п.) пока массовому роботу не нужно, так как они утяжелят и усложнят робота, сделают его опаснее для своей же пехоты. Со временем (в зависимости от задачи) можно добавить на турель (с двух сторон от пулемета) пару мощных одноразовых гранатометов (калибром 105 или 125 мм, как у РПГ-27, -28, или как у РПО), крепления и провода управления к ним можно предусмотреть и заранее. Не помешает наличие у робота дымовых гранат спереди, совершенно обязательно наличие камер сзади для уверенного заднего хода.
Нужно ли при этом сокращать личный состав взводов и рот в которых внедрены такие роботы? Да, но совсем необязательно сокращать симметрично: можно сократить лишь пулеметчика в каждом отделении или переквалифицировать его в автоматчика.
Робот-пулеметчик (типа «Платформы-М», но поменьше)
Почему первым оружием для робота-пехотинца должен стать пулемет?
Потому что даже современный ручной пулемет (особенно с ленточным питанием) тяжело носить простым пехотинцам, они испытывают трудности при стрельбе из пулемета стоя. Стреляя стоя из пулемета типа ПК и ПКМ с коробчатым магазином и лентой очень трудно попасть в цель типа головы противника в траншее даже на дальности 100 метров. Конечно, ПК и ПКМ прекрасное оружие для обороны, когда пулеметчик удобно расположился в траншее с своим оружием, опертым на сошки: и стрелять легко и точность огня нормальная. Но в атаке и просто в пешем походе неудобный для переноски пулемет весом в 7,5 кг и длиной в 116 см, с выступающей во все стороны патронной коробкой не самый лучший вариант для мобильности пулеметчика. Вариант РПК имеет меньший вес и габариты (около 5 кг и 105 см), но он не может питаться лентой с патронами, основан на магазинном питании, что недостаточно для интенсивного боя. Но даже этот РПК тяжелее и сложнее автомата. Споры об оптимальном количестве и типах пулеметов во взводах и ротах ведутся среди многих экспертов и на форумах (в качестве примера могу привести этот).
Особенно тяжело приходится на марше именно пулеметчикам: когда все жутко устали, пулеметчик устает ещё больше и хочет обменять свою ношу на что-то легкое и удобное. Можно предположить, что пехотинцы не будут против, если эти патроны понесет робот, стабильно стреляющий из пулемета по целеуказанию пехоты.
Пулеметчики рискуют больше других пехотинцев в цепи из-за своей медлительности, неповоротливости, накопленной усталости. К ним приковано внимание снайперов врага и огонь всех остальных средств противника. Помимо этого пулеметчикам на поле боя тяжелее находить достаточно большие укрытия для себя и оперативно залегать в них, быстро покидать их, пулеметчикам в целом труднее спрятаться на местности. Всё это негативно сказывается на продолжительности их жизни в бою. Потому именно пулеметчиков надо заменять на роботов первыми, подставляя под удар противника более живучих роботов с пулеметами. Если к тому же эти роботы будут иметь увеличенный боезапас и более точную стрельбу, то можно будет считать, что такая замена ещё и увеличит эффективность подразделения в атаке.
Российские разработки в сфере роботов поля боя постепенно двигаются в нужном направлении. Широко рекламируемый робот Ковровского завода на основе роботизированной платформы «Нерехта» имеет прекрасные ходовые качества, скорость до 32 км/час, но он слишком большой (и дорогой) для того, чтобы заменить пехотинца.
Не менее амбициозны и американские модели чуть поменьше, например Robotic Vehicle-Modular RV-M CART (от Polaris Defense/TORC Robotics) весом нетто около 725 кг, шириной 1,1 метра, длиной 1,73 метра, высотой 1,32 метра и очень разнообразными вариантами вооружения.
Но для массового робота-пехотинца особой универсальности и выполнения разных ролей не нужно. Простая аналогия: как невозможно сделать носимое индивидуальное оружие пехотинца, которое сразу бы объединяло в себе достоинства пулемета, снайперской винтовки и гранатомета, да ещё с габаритами автомата, так и невозможно создать недорогого робота-пехотинца, который выполняет ещё кучу отдельных задач типа санитарных, транспортных и разведывательных.
Робот на основе той же гусеничной схемы, что у робота «Нерехта», должен быть куда более компактным, чтобы его можно было возить на штатных БМП или БТР, не добавляя в роту отдельные транспортные машины. Роботу лучше быть незаметным на поле боя (незаметность на поле боя иногда поважнее брони) — так он дольше там проживет. Отсюда выводы по габаритам: ширина не более 1100 мм (ещё лучше в пределах 1000 мм), а длина не более 1500 мм. Вес робота должен быть в районе 300 кг, включая вес турели и пулемета с боезапасом и приводами — примем их вес за 60 кг или меньше. Отметим, что американцы сумели довести вес турели TRAP® T360 M240 с единым пулеметом М240 (калибра 7.62 мм) до 32 кг. С весом робота в районе 300 кг есть надежда, что упавшего на бок робота сможет поднять пара солдат, и что они помогут перетащить его через препятствие.
Углы обстрела пулемета типа ПКТ или ПК, расположенного точно в центре робота на турели, можно для простоты и устойчивости конструкции ограничить в +40о и -40о по горизонтали (если нужно стрелять вбок, пусть робот развернется в ту сторону) и до +30 градусов по вертикали (нужно стрелять по верхушкам деревьев или по верхним этажам, пусть отъедет подальше). Ясно, что шасси робота может быть и пониже 800 мм. Роботу-пехотинцу точно не придется никого никуда возить, как это часто показывают на демонстрациях робота «Нерехта». Уставшие солдаты пусть идут пешком, а раненные должны рассчитывать на себя, на своих товарищей или на специальные эвакуационные (транспортные) машины (на базе других роботов).
Если ради снижения веса робота-пехотинца до 300 кг придется пожертвовать броней, то надо пойти на это: противопульную броню (по третьему или четвертому классу) достаточно иметь только на курсовых углах, боковые проекции достаточно защитить от осколков. Защиту критических внутренних узлов можно делать точечной, на основе кевлара (других баллистических тканей) и керамики. Общую защиту робота можно улучшить на основе вынесенных к внешним частям корпуса легко заменяемых аккумуляторных элементов, баков с маслом, с гидравлической жидкостью. Помогут и закрепленные снаружи брони запасные траки гусениц, буксировочные тросы, элементы ЗИПа. В конце концов, не каждая попавшая в робота пуля его сломает или остановит, а от противотанковой ракеты/гранаты вообще никакая разумная броня не защитит. Робот-пулеметчик — это расходный элемент роты, слегка бронированная алюминиевая штамповка. Именно так к нему и надо относиться, а не как к танку с живым экипажем.
В продолжении статьи я собираюсь рассмотреть методы перевозки роботов на штатных БМП/БТР и быстрого развертывания с них, методы действия таких роботов в обороне, возможные изменения/дополнения в структуре такой мотострелковой роты с роботами-пулеметчиками.
Информация