Константин Данзас. Трагедия кавказского офицера и секунданта Пушкина. Часть 3
Да, Данзас, возможно, допустил несколько ошибок, ставших трагическими. Но мог ли он тогда всё предусмотреть? Сам Пушкин так скрытно готовился к дуэли, что не привёл в порядок перед поединком свои собственные дела. Последние распоряжения по поводу долгов, рукописей и прочего Александр Сергеевич давал уже будучи на смертном одре. Поэт был доведён до такого отчаяния от сплетен в обществе, что очень торопился покончить с дуэлью и даже хотел вовсе отказаться от секундантов. В конце концов, нужно ли было Данзасу наплевать на собственную офицерскую честь и великое доверие старого лицейского друга и донести о поединке властям?
Так или иначе, но не думать о таком Константин, верно, не мог. В итоге он подал прошение о переводе на Кавказ. Правда, позже в Тенгинском полку, в котором служил Данзас, солдатская молва твердила, что подполковника сослали сюда по причине вражды с начальством и участия в дуэли Пушкина, но это выглядит неправдоподобным, учитывая чин Константина Карловича и прочее.
Принято считать, что впервые после гибели Пушкина Данзас появился на Черноморском побережье Северного Кавказа 3 мая 1839 года, в самый разгар десанта у Субаши (район современной реки Шахе, курортный микрорайон Сочи – Головинка). Правда, автору удалось найти в издании военно-исторического отдела Кавказского военного округа «Тенгинский полк на Кавказе» за 1900 год среди фамилий награжденных бойцов, отличившихся при высадке у реки Туапсе в 1838-м году, фамилию подполковника Данзаса. Случайный однофамилец или опечатка? Выяснить этот интересный момент глубже не удалось, да и глубоких работ по личности Данзаса мне встречать не приходилось. Уж слишком сильно его вытирали из истории.
Линейный корабль "Султан Махмуд"
Поэтому сосредоточимся на десанте у Субаши. Во второй половине апреля 1839 года Раевский собирал свой отряд, чтобы высадиться у Субаши и Пзезуапсе для постройки новых форпостов империи. Всего легендарный генерал собрал под свои знамёна 8 батальонов Тенгинского и Навагинского полков, две роты сапёров и 2 полка пеших черноморских казаков при 24-х орудиях. В это же время контр-адмирал Михаил Лазарев готовил эскадру принять войска. В состав эскадры входили 84-пушечные линейные корабли «Адрианополь», «Императрица Екатерина II», «Султан Махмуд» и «Память Евстафия», а также 44-пушечные фрегаты «Штандарт» и «Браилов» и 60-пушечные фрегаты «Агатополь» и «Бургас» и пароход «Полярная звезда». Для доставки инструментов и стройматериала для строительства фортов были зафрахтованы до девяти купеческих судов.
28 апреля посадка десанта на корабли была завершена. Эскадра вышла в море. Раевский не скрывал от солдат, матросов и офицеров, что враг благодаря своим «союзным» лазутчикам (от турок до британцев) уже знал и о предстоящем десанте и о его целях. Бой предстоял нешуточный – воинственные убыхи и шапсуги уже собирали свои силы на Черноморском побережье. Нашим разведчикам даже удалось узнать, что черкесские племена, дабы заручиться большей поддержкой богов, разрешили турецким священникам (муллам) провести молитву в древних священных рощах, где ранее справлялись только первобытные языческие культы в смеси с христианством. Вопреки расхожему убеждению, большинство черкесов изначально ислам не приняло. Крупная экспансия этой религии началась с черкесской знати, имеющей тесные торговые интересы с Портой. Народ же предпочитал молиться в священных рощах, в которых стояли каменные христианские кресты.
"Десант Раевского в Субаши". Иван Айвазовский
К вечеру 2-го мая эскадра подошла к берегу в район современной Головинки. Все горы и берег были освещены походными кострами черкесов. Офицеры, в том числе и Данзас, наблюдали, как сотни и сотни огней возвещали, что завтра их встретят тысячи бойцов и, судя по всему, они намерены биться до смерти.
Утром 3-го мая русские офицеры, готовясь к высадке, видели, как муллы в белых чалмах возносят последние молитвы. Как только бойцы погрузились на гребные суда для высадки, началась масштабная артиллерийская подготовка. Несмотря на то, что наши военморы не жалели ни пороха, ни металла, а обстреливаемое предгорье и хребты выглядели ужасающе (ядра выворачивали с корнем деревья, вспахивали землю и заставляли подниматься целые фонтаны земли), чувствительный урон противнику нанести не удалось. Черкесы ловко использовали складки местности и наведённые заранее завалы.
Русские силы были разделены на две волны. Первая волна мгновенно завязла в штыковом бою, т.к. тысячи черкесов без единого выстрела ринулась на них с холодным оружием наизготовку. Позже стало ясно, что каждому «тенгинцу» или «навагинцу» противостояло до трёх черкесов. Однако, несмотря на это, нашим удалось закрепиться на плацдарме у берега между устьями современной реки Шахе и реки Матросская и оттеснить врага в горы. Немало отступлению противника поспособствовала расторопность артиллеристов, которые буквально на руках вынесли орудия с десантных судов и с ходу дали залп картечью в толпы неприятеля.
Вовремя подоспела вторая волна десанта, т.к. противник, хоть и был тесним, но отступал грамотно, словно изматывая войска десантников. Во второй волне на берег сошёл и сводный пехотный батальон подполковника Данзаса. Не задерживаясь ни на минуту, Константин Карлович быстрым маневром присоединился к авангарду десанта в предгорьях. Вскоре Данзас уже шёл по долине Шахе, преследуя неприятеля.
Вот как вспоминал Данзаса у Субаши Николай Лорер, дворянин и ссыльный декабрист, а потому служивший в звании унтер-офицера:
Однако, каким бы удачным ни казались высадка и с ходу занятый плацдарм под постройку нового укрепления, бои и перестрелки не прекращались. Вылазки противника проходили ежедневно. После десанта потянулись напряжённые дни. Вот как описывает их уже упомянутый Лорер:
Долина реки Шахе
12-го мая, наконец, удалось заложить форт, получивший имя Головинский (позже посёлок Головинка его унаследует). Труд был тяжёлым и опасным. Любая фуражировка, любая заготовка древесины могла обернуться внезапной атакой или перестрелкой. Но именно в этой ситуации Данзас оказался в своей стихии. Бойцы любили его за открытый и прямодушный характер. Несмотря на серьёзное отношение к дворянской чести, Данзас был далёк от кичливости. А солдатская молва, порой сочиняющая самые невообразимые небылицы про командира, только веселила Константина. К примеру, в один из дней на Черноморском побережье к офицерам подошёл Данзас и, смеясь в голос, сказал, что ныне считает, что его солдаты «умеют делать каламбуры не хуже какого-нибудь салонного камер-юнкера».
Как-то раз Константин подошёл ночью к огоньку, у которого грелись солдаты, и, будучи незамеченным, прислушался, о чём говорят рядовые. Один спросил другого, отчего подполковника зовут Данзас. Другой, ничуть не смущённый вопросом, ответил: «Вестимо, отчего. Родился на Дону и приходится сродни генералу Зассу, ну, вот и вышло Дон-Засс». Константин, расхохотавшись от таких придумок, подарил солдату целковый за шутку.
Раевский же ценил Данзаса не только за храбрость и удаль, но и за умение ощущать солдатскую душу, как бы это пафосно ни звучало. Константин прекрасно понимал, до каких пределов готов дойти солдат и как бойцов необходимо беречь, несмотря на собственный пыл и жажду победы. Николай Николаевич лично хвалил Данзаса «за храбрость и отличную распорядительность».
В итоге за десант у Субаши Раевский наградил Данзаса Орденом Святого Станислава 2-й степени с императорской короной. А офицеры прозвали его marechal de Soubise (маршал Субаши). Видимо, господа, прекрасно владевшие французским языком, каламбурили по поводу фонетического созвучия имени маршала Франции 18-го века Шарля де Рогана (принца де Субиз) и названия местности – Субаши.
Продолжение следует…
Информация