Агентство Moody’s о России: ничего личного, только рейтинг
Россия вернулась на перспективный инвестиционный уровень. Такого рода заголовками в иной ситуации вполне могла бы сегодня порадовать читателей деловая пресса. Ещё в конце января, не дожидаясь отчётов российских статистиков по итогам 2018 года, рейтинговое агентство Moody’s улучшило свой прогноз суверенного рейтинга России со «стабильного» на «позитивный». А 8 февраля кредитный рейтинг нашей страны был зафиксирован на инвестиционном уровне Baa3 с прогнозом «стабильный». Надо напомнить, что до этого в агентстве Moody's у России долгое время был спекулятивный рейтинг уровня Ba1.
Аналитики Moody's пошли на такое повышение последними из большой тройки рейтинговых агентств, в которую также входят Fitch и Standart & Poor's. У первых Россия ещё в конце 2018 года сохранила рейтинг на уровне "BBB-" с позитивным прогнозом, в то время как S&P подтвердило нам рейтинг на инвестиционном уровне "BBB-" со стабильным прогнозом. Казалось бы, с точки зрения инвестиционных перспектив страны, надо радоваться и с ещё большим оптимизмом смотреть в будущее.
Однако есть большие сомнения, что такой расклад сегодня может действительно всерьёз повлиять на улучшение инвестиционного климата в стране. Даже несмотря на то, что так называемые консервативные инвесторы, в первую очередь — держатели средств пенсионных и страховых фондов, принимают решения о размещении этих средств как раз на основании таких рейтингов. Если у страны сразу три инвестиционных рейтинга, для решения по инвестициям даже не надо собирать советы директоров. Однако инвесторам уже давно дана команда «бояться», и они, скорее всего, будут бояться и дальше.
А это значит, что большого инвестиционного бума вроде того, что был до кризиса 2008-2009 годов, России ждать пока не стоит. Впрочем, многие из российских экономистов, традиционно оппонирующих либеральному лагерю, к примеру, Сергей Глазьев, Руслан Гринберг или Валентин Катасонов, не раз высказывали сомнения в том, что России действительно так уж необходимы масштабные западные инвестиции.
Мало того, что они, как правило, адресуются отнюдь не в те отрасли или проекты, которые действительно необходимы для развития российской экономики, но и отдача от них практически всегда очень сомнительна. Если конечно, речь не идёт об инфраструктурных проектах. Но в них, как правило, доля иностранных инвестиций несопоставимо мала по сравнению с вложениями, которые делает государство. О какой-либо социальной составляющей, которая могла бы сопровождать иностранные капиталовложения, речи и вовсе не идёт, даже с точки зрения стимулирования в России пресловутого кейнсианского эффективного спроса.
В начале 2010-х годов на выходе из кризиса доля предприятий с участием иностранного капитала (тех, где иностранцам принадлежит контроль) в общей величине совокупного уставного капитала всех отраслей российской экономики превышала 25%, а в добывающих отраслях достигала, по разным оценкам 55-60%. С тех пор из-за санкций многое изменилось, но, несмотря на серьёзные перемены по сравнению с данными тех лет, в настоящее время ситуация не стала существенно лучше. Как и прежде, многие так называемые «российские» компании на поверку управляются оффшорными фирмами, за которыми могут стоять транснациональные корпорации и банки.
Не знаю, как других, но автора с учётом такого положения дел данные Росстата о том, что наша экономика в 2018 году выросла аж на 2,3%, не очень и радуют. Интересно, что в ответ на вопросы о том, почему повышение рейтинга России совпало с публикацией этих позитивных отчётов Росстата, в агентстве Moody's специально оговорили, что никакой связи между этими событиями нет, а их специалистов интересуют, прежде всего, финансовые показатели. В этом смысле у России, как известно, по всем отчётам показатели даже лучше, чем по экономике в целом. К тому же у нас «лучшие», тоже по западным оценкам, министр финансов и руководитель Центробанка.
В материалах агентства, которыми обязательно сопровождается публикация рейтингов, отмечено, что "фискальная консолидация и изменения в источниках инвестиций в госдолг означают, что планы правительства по заимствованиям могут, если понадобится, быть выполнены внутри страны". То есть, особой нужды в инвестициях у России сейчас попросту нет.
"Кроме того, — отмечают эксперты Moody's, — с введением бюджетного правила и после того, как цены на нефть поднялись выше "нулевого" уровня бюджета, нынешний бюджет находится в профиците, и общие потребности правительства в займах в любом случае очень невелики".
Судя по всему, в Moody’s тоже понимают, что на их «отмашку» инвесторы могут не обращать внимания, и принимать решения им лучше просто на свой страх и риск.
Риск для инвесторов тем выше, чем меньше веры в российскую статистику, которая вроде бы должна была вдохновить правительство, но на самом деле, похоже, его просто напугала. Теперь ведь придётся как-то распределять «лишние» миллиарды, а могут ещё и спросить, зачем тогда понадобилась пенсионная реформа и повышение НДС. Вполне можно понять экспертов, когда они не обращают внимания на российскую статистику, в которую и в России мало кто верит, предпочитая верить только в статистические ошибки.
Мы же попробуем разобраться, почему эксперты по рейтингам вовсе не заметили восстановления курса рубля. Тут всё достаточно просто — ведь произошло оно буквально у нас на глазах, то есть за последние полтора-два месяца, и для этого даже не потребовалось существенного роста нефтяных цен. А в рейтинговых агентствах, как известно, привыкли считать всё в годовом исчислении. Примерно как у нас в Росстате. Значит, если в Fitch, S&P и Moody’s что-то и заметят, то только когда рубль будет расти уже не месяц-два, а как минимум — шесть-семь. Во что, вообще-то, верится с трудом.
Итак, аналитики уже привыкают оценивать российские финансы в основном на фоне ряда внутрироссийских факторов. А их влияние на рубль после того, как санкции спровоцировали краткосрочный отток иностранного капитала из России, только усилилось. В том же Moody’s признали, что в настоящее время «возросло доказательство экономической и фискальной устойчивости, которая снижает уязвимость России к дальнейшим внешним потрясениям от геополитической напряженности или от возобновления снижения цен на нефть».
А с почти неизбежным теперь притоком капитала, в основном имеющего внутрирооссийское происхождение, экспертам рейтинговых агентств, похоже, предстоит пересмотреть и свой глобальный взгляд на российскую экономику в целом. Это внутри России мы весьма недовольны тем, что зафиксированный Росстатом опережающий рост экономики всё равно уступает темпам роста экономики мировой. В рейтинговых агентствах регулярно напоминают, что мир растёт в основном за счёт тех, у кого был предельно низки старт, к примеру – многочисленных сателлитов Китая.
Эксперты инвестиционной компании «Альпари» в связи с этим обращают внимание, что приток средств сейчас весьма вероятен в первую очередь в дешёвые российские активы, причём в основном, в так называемые локальные. Это акции и облигации негосударственных компаний и банков, а также региональные ценные бумаги. Остаётся отметить, что эксперты агентства Moody’s обратили особое внимание на то, что доля нерезидентов в структуре держателей российского госдолга сократилась на треть.
И это — только с апреля 2018 года. То есть с того времени, когда фактически начали действовать пресловутые секторальные санкции, которые должны были, среди прочего, ударить и по российскому госдолгу. Примерно две трети остающегося долга на руках нерезидентов при этом номинированы в рублях, которые в России легче обслуживать, чем долларовые бумаги. Согласитесь, это весьма неожиданная, но очень характерная для независимого агентства оценка наших успехов в дедолларизации экономики.
Аналитики Moody's пошли на такое повышение последними из большой тройки рейтинговых агентств, в которую также входят Fitch и Standart & Poor's. У первых Россия ещё в конце 2018 года сохранила рейтинг на уровне "BBB-" с позитивным прогнозом, в то время как S&P подтвердило нам рейтинг на инвестиционном уровне "BBB-" со стабильным прогнозом. Казалось бы, с точки зрения инвестиционных перспектив страны, надо радоваться и с ещё большим оптимизмом смотреть в будущее.
Однако есть большие сомнения, что такой расклад сегодня может действительно всерьёз повлиять на улучшение инвестиционного климата в стране. Даже несмотря на то, что так называемые консервативные инвесторы, в первую очередь — держатели средств пенсионных и страховых фондов, принимают решения о размещении этих средств как раз на основании таких рейтингов. Если у страны сразу три инвестиционных рейтинга, для решения по инвестициям даже не надо собирать советы директоров. Однако инвесторам уже давно дана команда «бояться», и они, скорее всего, будут бояться и дальше.
А это значит, что большого инвестиционного бума вроде того, что был до кризиса 2008-2009 годов, России ждать пока не стоит. Впрочем, многие из российских экономистов, традиционно оппонирующих либеральному лагерю, к примеру, Сергей Глазьев, Руслан Гринберг или Валентин Катасонов, не раз высказывали сомнения в том, что России действительно так уж необходимы масштабные западные инвестиции.
Мало того, что они, как правило, адресуются отнюдь не в те отрасли или проекты, которые действительно необходимы для развития российской экономики, но и отдача от них практически всегда очень сомнительна. Если конечно, речь не идёт об инфраструктурных проектах. Но в них, как правило, доля иностранных инвестиций несопоставимо мала по сравнению с вложениями, которые делает государство. О какой-либо социальной составляющей, которая могла бы сопровождать иностранные капиталовложения, речи и вовсе не идёт, даже с точки зрения стимулирования в России пресловутого кейнсианского эффективного спроса.
В начале 2010-х годов на выходе из кризиса доля предприятий с участием иностранного капитала (тех, где иностранцам принадлежит контроль) в общей величине совокупного уставного капитала всех отраслей российской экономики превышала 25%, а в добывающих отраслях достигала, по разным оценкам 55-60%. С тех пор из-за санкций многое изменилось, но, несмотря на серьёзные перемены по сравнению с данными тех лет, в настоящее время ситуация не стала существенно лучше. Как и прежде, многие так называемые «российские» компании на поверку управляются оффшорными фирмами, за которыми могут стоять транснациональные корпорации и банки.
Не знаю, как других, но автора с учётом такого положения дел данные Росстата о том, что наша экономика в 2018 году выросла аж на 2,3%, не очень и радуют. Интересно, что в ответ на вопросы о том, почему повышение рейтинга России совпало с публикацией этих позитивных отчётов Росстата, в агентстве Moody's специально оговорили, что никакой связи между этими событиями нет, а их специалистов интересуют, прежде всего, финансовые показатели. В этом смысле у России, как известно, по всем отчётам показатели даже лучше, чем по экономике в целом. К тому же у нас «лучшие», тоже по западным оценкам, министр финансов и руководитель Центробанка.
В материалах агентства, которыми обязательно сопровождается публикация рейтингов, отмечено, что "фискальная консолидация и изменения в источниках инвестиций в госдолг означают, что планы правительства по заимствованиям могут, если понадобится, быть выполнены внутри страны". То есть, особой нужды в инвестициях у России сейчас попросту нет.
"Кроме того, — отмечают эксперты Moody's, — с введением бюджетного правила и после того, как цены на нефть поднялись выше "нулевого" уровня бюджета, нынешний бюджет находится в профиците, и общие потребности правительства в займах в любом случае очень невелики".
Судя по всему, в Moody’s тоже понимают, что на их «отмашку» инвесторы могут не обращать внимания, и принимать решения им лучше просто на свой страх и риск.
Риск для инвесторов тем выше, чем меньше веры в российскую статистику, которая вроде бы должна была вдохновить правительство, но на самом деле, похоже, его просто напугала. Теперь ведь придётся как-то распределять «лишние» миллиарды, а могут ещё и спросить, зачем тогда понадобилась пенсионная реформа и повышение НДС. Вполне можно понять экспертов, когда они не обращают внимания на российскую статистику, в которую и в России мало кто верит, предпочитая верить только в статистические ошибки.
Мы же попробуем разобраться, почему эксперты по рейтингам вовсе не заметили восстановления курса рубля. Тут всё достаточно просто — ведь произошло оно буквально у нас на глазах, то есть за последние полтора-два месяца, и для этого даже не потребовалось существенного роста нефтяных цен. А в рейтинговых агентствах, как известно, привыкли считать всё в годовом исчислении. Примерно как у нас в Росстате. Значит, если в Fitch, S&P и Moody’s что-то и заметят, то только когда рубль будет расти уже не месяц-два, а как минимум — шесть-семь. Во что, вообще-то, верится с трудом.
Итак, аналитики уже привыкают оценивать российские финансы в основном на фоне ряда внутрироссийских факторов. А их влияние на рубль после того, как санкции спровоцировали краткосрочный отток иностранного капитала из России, только усилилось. В том же Moody’s признали, что в настоящее время «возросло доказательство экономической и фискальной устойчивости, которая снижает уязвимость России к дальнейшим внешним потрясениям от геополитической напряженности или от возобновления снижения цен на нефть».
А с почти неизбежным теперь притоком капитала, в основном имеющего внутрирооссийское происхождение, экспертам рейтинговых агентств, похоже, предстоит пересмотреть и свой глобальный взгляд на российскую экономику в целом. Это внутри России мы весьма недовольны тем, что зафиксированный Росстатом опережающий рост экономики всё равно уступает темпам роста экономики мировой. В рейтинговых агентствах регулярно напоминают, что мир растёт в основном за счёт тех, у кого был предельно низки старт, к примеру – многочисленных сателлитов Китая.
Эксперты инвестиционной компании «Альпари» в связи с этим обращают внимание, что приток средств сейчас весьма вероятен в первую очередь в дешёвые российские активы, причём в основном, в так называемые локальные. Это акции и облигации негосударственных компаний и банков, а также региональные ценные бумаги. Остаётся отметить, что эксперты агентства Moody’s обратили особое внимание на то, что доля нерезидентов в структуре держателей российского госдолга сократилась на треть.
И это — только с апреля 2018 года. То есть с того времени, когда фактически начали действовать пресловутые секторальные санкции, которые должны были, среди прочего, ударить и по российскому госдолгу. Примерно две трети остающегося долга на руках нерезидентов при этом номинированы в рублях, которые в России легче обслуживать, чем долларовые бумаги. Согласитесь, это весьма неожиданная, но очень характерная для независимого агентства оценка наших успехов в дедолларизации экономики.
Информация