Защитник Гроба Господня
Этот человек при жизни носил немалое количество титулов. Он являлся графом Бульонским, герцогом Нижней Лотарингии и одним из лидеров первого крестового похода. Там, на Святой земле Готфрид получил новый титул – «Защитник Гроба Господня», а заодно стал и первым правителем Иерусалимского королевства. Но есть у Бульонского и еще одна любопытная особенность. Когда в 1830 году Бельгия стала независимой, ей в срочном порядке потребовался свой национальный герой. Причем обязательно великий, с титулами. Но, как оказалось, все эпические персонажи из средневековья оказывались либо французами, либо вообще немцами. Копались новоиспеченные бельгийцы в исторических документах, архивах и хрониках, и их упорство было вознаграждено. Нашелся все-таки герой – Готфрид Бульонский. Его приписали к Бельгии. А затем поставили на Королевской площади в Брюсселе конную статую человека, который творил историю в конце одиннадцатого века и знать не знал, что спустя столетия окажется национальным героем новой страны.
Великое наследие
Точная дата рождения Готфрида неизвестна. Принято считать, что он родился ориентировочно в 1060 году в Нижней Лотарингии. Надо сказать, что эта самая Нижняя Лотарингия отделилась от верхней примерно в середине десятого века. В те времена в Европе как раз шел затяжной процесс дробления земель, на которые претендовали многочисленные монаршие (или считавшие себя таковыми) особы. Стоит сказать, что в наше время Нижняя Лотарингия, а именно долина реки Мааса, поделена между Бельгией, Францией и Нидерландами. Вот за это и уцепились бельгийские историки. Но вернемся в век одиннадцатый.
Готфрид принадлежал к роду графов Булони, которые (по их мнению) имеют самое прямое отношение к Каролингам. По крайней мере, по матери – Иде – он точно связан с Карлом Великим. Что же касается отца – Евстахия II Булонского (усатого) – то он являлся родственником английского короля Эдуарда Исповедника и принял непосредственное участие в нормандском завоевании Туманного Альбиона. Тем не менее, Готфрид свой титул герцога Нижне-лотарингского унаследовал от дяди – родного брата Иды, которого, к слову, тоже звали Готфридом. Вот герцог Готфрид и передал титул племяннику.
Отношения с церковью к Готфрида Бульонского по началу складывались весьма напряженные. Дело в том, что он влез в противостояние короля Германии, а потом и императора Священной Римской империи Генриха IV с папой Григорием VII. Причем Готфрид был на стороне первого. И в той борьбе он впервые продемонстрировал свои впечатляющие качества лидера и военачальника.
Но его главные деяния пришлись на последние десять лет жизни. Призыв папы Урбана II отправиться в Крестовый поход он принял с радостью. Но все же в Святую Землю первым отправилось не его войско, а войско крестьян. Тот событие вошло в историю под названием «Крестьянский Крестовый поход». Поскольку армию составляли, по большей части, бедняки без должного вооружения и навыков, их попытка отвоевать Гроб Господень, естественно, провалилась. Когда об этом стало известно в Европе, Готфрид вместе с братьями (Балдуин и Эсташ) взялись за сбор своего войска. Вскоре они возглавили армию крестоносцев, состоящую из солдат Лотарингии, рейских и веймарских земель. Интересно вот что: при наборе войска Готфрид поступил умно и тонко. Он принимал в нее и сторонников папы римского, и приверженцев императора. Тем самым, он заставил лояльно относится к себе обоих властьимущих. А костяк войска Христа составили хорошо обученные и вооруженные валлоны. Сколько именно солдат находилось у Готфрида – неизвестно. По свидетельствам византийской принцессы и старшей дочери императора Алексея I Комнина Анны, являвшейся одной из первых женщин-историков, граф Бульонский собрал порядка десяти тысяч всадников и семидесяти тысяч пехотинцев. И чтобы вооружить и содержать столь внушительную армию, ему пришлось потратить почти все средства, в том числе, продать даже свой замок, а заодно и все графство Бульонское. Собственно, понятно, что обратно он и не думал возвращаться.
Первые крестоносцы
Крестоносцы добрались до Венгрии без особых приключений. А дальше их ждало препятствие – местный король, помня, сколько бед его землям принесли бедняки, отказался их пропустить. Агрессивно к крестоносцам были настроены и люди. Но Готфриду все же удалось договориться.
Интересно вот еще что: в пути Готфрид встретился с послами византийского государя Алексея Комнина. Переговоры прошли успешно для обеих сторон. Византийцы согласились поставлять крестоносцам провизию, а те в свою очередь обязались их защищать. И так продолжалось до тех пор, пока воины Христа не подошли к Селимбрии (современный город Силиври, Турция) – городу на берегу Мраморного моря. Крестоносцы вдруг атаковали его и разграбили. Что подтолкнуло их к этому – неизвестно, но факт остается фактом. Византийский император был испуган. Он только недавно кое-как отделался от алчной, жестокой и неуправляемой толпы бедняков, именовавших себя «крестоносцами» и вдруг – повторение сюжета. Только теперь к столице подошло войско куда более сильное. Алексей Комнин приказал Готфриду приехать в Константинополь и объяснить ситуацию, а заодно и присягнуть на верность. Но граф Бульонский являлся верным рыцарем германского императора, поэтому призыв византийского монарха просто проигнорировал. Правда, удивился, поскольку был уверен, что Крестовый поход – общее дело всех христиан, а не помощь Византии в противостоянии с неверными. И в конце декабря 1096 года войско Готфрида встало под стенами Константинополя. Естественно, Алексей Комнин был в бешенстве. И поэтому приказал прекратить поставку провизии крестоносцам. Это решение, конечно, было необдуманным и поспешным. Как только солдаты остались на голодном пайке, они моментально нашли выход из положения – стали грабить соседние деревни и города. Император Византии ничего не мог с этим поделать, поэтому вскоре решил помириться с Готфридом. Крестоносцы стали получать провизию. Но мир продолжался недолго.
Готфрид все никак не соглашался на аудиенцию с Алексеем, и встав лагерем в районе Перы и Галаты, ждал, когда из Европы подтянутся остальные войска крестоносцев. Византийский государь, естественно, сильно нервничал. Он абсолютно не доверял своим «европейским партнерам» и думал, что Готфрид собрал захватить Константинополь. И тогда Алексей Комнин пригласил к себе пару знатных рыцарей из войска крестоносцев. Они согласились, и прибыли в Константинополь тайно, не поставив в известность Готфрида. Когда граф Бульонский узнал об этом, решил, что Алексей их захватил. Крестоносец разозлился, сжег лагерь и направился с войском к столице. Готфрид был настроен решительно. Между европейцами и византийцами начались кровопролитные стычки. Не обошлось и без полноценного сражения, в котором Готфрид потерпел поражение. Алексей решил, что этого будет достаточно, чтобы изменить позицию графа Бульонского. Но ошибся. Готфрид по-прежнему не хотел встречаться с императором и присягать ему на верность. Не помог даже герцог Гуго де Вермандуа, который жил при дворе Алексея в качестве почетного гостя. Но затем произошел еще один бой. Готфрид вновь проиграл. И только после этого он согласился на предложение Алексея. Граф присягнул ему на верность и поклялся отдать все завоеванные земли одному из полководцев Комнина.
Тем временем к Константинополю подошли и остальные участники Крестового похода. И армия Готфрида отправилась к Никее. Произошло это в мае 1097 года. Гийом Тирский в «Истории деяний в заморских краях» писал о столице Сельджукского султаната так: «… город защищен крепостными стенами, перед которыми были вырыты всегда заполненные водой рвы, которая поступает туда из ручьев и маленьких речушек, представляющие собой значительное препятствие для всех тех, кто намеревался осаждать город. Далее, в городе было многочисленное и воинственное население; толстые стены, высокие башни, находящиеся совсем близко друг от друга, соединённые между собой сильными укреплениями, дали городу славу неприступной крепости».
Взять город с наскока было невозможно. Крестоносцы стали готовиться к долгой и мучительной осаде. А пока – несколько слов в Никее. Вообще, этот город изначально относился к Византии. Но в конце семидесятых годов одиннадцатого века его завоевали сельджуки. И вскоре сделали столицей своего султаната. Крестьяне, первыми отправившиеся в Крестовый поход 1096 года, понятия не имели, с кем им предстояло воевать. Поэтому они смогли лишь разграбить окрестности Никеи, после чего их уничтожила сельджукская армия. Но султан Кылыч-Арслан I после этих событий повел себя не как умный и дальновидный государственный деятель. Победив измученных и слабых крестьян, он решил, что все крестоносцы такие. Поэтому не беспокоился на их счет и отправился на завоевании Мелитены в Восточной Анатолии. При этом и казну, и семью он оставил именно в Никее.
Интересно вот еще что: по пути к столице сельджуков войско Готфрида пополнилось небольшими отрядами, состоявшими из выживших крестьян. Они не сломались и решили до конца воевать с неверными.
В мае 1097 года Готфрид осадил Никею с севера. Вскоре к городу подошли и остальные военачальники. Например, Раймунд Тулузский со своим войском. Он блокировал населенный пункт с юга. Но все же взять столицу в плотное кольцо у них не получилось. Крестоносцы контролировали дороги, ведущие в Никею, но вот отрезать город от озера не вышло.
В конце мая сельджуки попытались атаковать крестоносцев, чтобы снять осаду. Поскольку разведка сработала откровенно провально, они решили основной удар нанести с юга, поскольку были уверенны, что там европейцев нет. Но… совершенно неожиданно сельджуки «уткнулись» в графа Тулузского. А вскоре ему на помощь пришло еще несколько армий, в том числе и сам Готфрид. Бой получился ожесточенным. И победа досталась европейцам. Известно, что крестоносцы потеряли порядка трех тысяч человек, а сарацины – около четырех тысяч. После того как проигравшие отступили, христиане решили нанести удар по психологическому состоянию защитников столицы. Тирский писал, что они «зарядили метательные машины большим количеством голов убитых врагов и перекинули их в город».
Осада затягивалась. С момента блокирования города прошло уже несколько недель. На протяжении всего этого времени крестоносцы несколько раз пытались взять Никею штурмом. Но у них ничего не получалось. Не помогали даже баллисты и осадная башня, которые были сооружены под руководством графа Тулузского. Вот что писал о военных машинах Гийом Тирский: «Эта машина была сделана из дубовых балок, соединенных между собой мощными поперечинами, и давала убежище двадцати сильным рыцарям, которые помещались там, чтобы сделать подкоп под стены, так, что они казались защищенными ото всех стрел и всяких метательных снарядов, даже самых больших скал».
Крестоносцы смогли выяснить, что наиболее уязвимой башней город являлась Гонат. Она была сильно повреждена еще при императоре Василии II и восстановили ее лишь частично. Спустя некоторое время атакующим удалось ее накренить и вместо камней установить деревянные балки. А их потом подожгли. Но сельджуки сумели отбить атаку и более того, они сумели уничтожить осадную башню. Потерпев неудачу крестоносцы, однако, не отчаялись. Они продолжили осаду, надеясь, что когда-нибудь их усилия будет вознаграждены. Правда, это «когда-нибудь» имело совершенно абстрактные границы, поскольку осажденные получали провизию и вооружение от кораблей, беспрепятственно курсирующих по Асканскому озеру.
Крестоносцы находились в затруднительном положении. Они никак не могли взять под контроль водоем. И тогда им на помощь пришел Алексей Комнин. По его приказу к Никее был отправлен флот и армия, которую возглавили Мануил Вутумит и Татикий. Интересно вот что: корабли к городу доставили на повозках. Затем их собрали и спустили на воду. И только после этого Никея оказалась в плотном кольце осаждавших. Воодушевленные крестоносцы ринулись на новый штурм. Завязалось ожесточенное сражение, в котором ни одна из сторон никак не могла склонить чашу весов в свою сторону.
А византийские полководцы, тем временем, начали вести двойную игру. В тайне от крестоносцев они договорились с жителями о сдаче города. Алексей не верил клятве Готфрида. Он считал, что как только он возьмет Никею, то забудет о данном обещании и не отдаст его Вутумиту.
Девятнадцатого июня крестоносцы и византийцы ударили совместно. И… осажденные вдруг сдались на милость именно Вутумита и Татикия. Естественно, создалась видимость, что именно благодаря византийским полководцам удалось захватить город.
Крестоносцы были в бешенстве. Получилось, что захваченная Никея автоматически перешла к Византии и оказалась под защитой императора. А раз так, то ее уже нельзя было разграбить. И что шло в разрез с планами европейцев, которые за счет сульджукской столицы надеялись озолотиться и пополнить запасы провизии. Гийом Трирсий писал: «…народ паломников и все простые воины, которые в течение всей осады трудились с таким усердием, надеялись получить в качестве трофеев имущество плененных, возместив, тем самым, затраты и многочисленные потери, которые они испытали. Также они рассчитывали присвоить себе все то, что они найдут в пределах города и увидев, что никто не предоставляет им соответствующее возмещение их тягот, что император забрал себе в казну все то, что должно было принадлежать им согласно договору, пришли в ярость от всего этого до такой степени, что уже начали жалеть о совершенных во время путешествия своих трудах и затратах стольких сумм денег, поскольку, по их мнению, они не извлекли от всего этого никакой выгоды».
Византийцы понимали, что крестоносцы могут и не устоять перед соблазном, поэтому Вутумит отдал распоряжение пускать в Никею лишь небольшие группы европейцев – не более десяти человек. Что же касается семьи незадачливого Кылыч-Арслана, то ее отправили в Константинополь в качестве заложников.
Надо отдать должное Алексею Комнину. Он понимал, что крестоносцы представляли собой пороховую бочку, готовую взорваться в любую минуту, поэтому решил сделать жест императорской щедрости. Государь распорядился наградить их за военную доблесть деньгами и конями. Но кардинально этот поступок ситуацию не исправил. Крестоносцы были сильно недовольно и считали, что византийцы специально украли у них богатую добычу.
Захват Иерусалима
После захвата Никеи крестоносцы направились к Антиохии. Вместе с армиями европейцев в том походе принял участие и Татикий, которому Алексей Комнин приказал следить за соблюдением договора.
Несмотря на скудную по мнению крестоносцев добычу, их боевой дух был в полном порядке. Захват Никеи вселил в них уверенность в собственных силах. Один из лидеров войска – Стефан Блуанский – писал о том, что вскоре надеется оказаться под станами Иерусалима.
Поход складывался удачно для крестоносцев. Они сумели окончательно разгромить войска Кылыч-Арслана в сражении при Дорилее и осенью добрались до Антиохии. Ног взять хорошо укрепленный город с наскока не получилось. А осада затянулась на восемь месяцев. И поэтому к Иерусалиму крестоносцы подошли только в начале июня 1099 года. Сколько на тот момент у Готфрида было воинов – точно неизвестным. По одним данным, порядка сорока тысяч человек, по другим – не более двадцати тысяч.
Крестоносцы увидели город на рассвете, когда солнце только-только появилось. Большинство солдат Готфрида тут же упали на колени и стали молиться. Они добрались до Священного города ради которого несколько лет провели в пути и сражениях. Надо сказать, что Иерусалим в то время принадлежал не сельджукам, а фитимидскому халифу, которой сумел присоединить Священный город к своим владениям. Эмир Ифтикар ад-Даула, когда узнал о появлении крестоносцев, решил попробовать отделаться от них, что называется, малой кровью. Он отправил делегатов к европейцам, которые сообщили о том, что халиф не против совершения паломничества к святым местам. Но необходимо было выполнить ряд условий. Например, к святыням допускались только малочисленные и невооруженные группы. Естественно, Готфрид и остальные лидеры ответили отказом. Не для этого они три года назад покинули родные дома. Крестоносцы решили захватить Иерусалим.
Роберт Нормандский — один из лидеров крестоносцев — встал лагерем с северной стороны близ церкви святого Стефана. Рядом «окопалась» армия Роберта Фландрского. Что же касается Бульонского, то он вместе с Танкредом тарентским расположились с западной стороны, возле башни Давида и Яффских ворот. К слову, через них как раз и проходили паломники из Европы.
Еще одна армия встала на юге. По версии хрониста Раймунда Ажильского, под стенами Иерусалима собралась армия из двенадцати тысяч пехотинцев и рыцарей, которых насчитывалось чуть более тысячи. В качестве «бонуса» войско Христа могло рассчитывать на помощь местных христиан. Но эта сила значительно уступала по численности той, которая находилась по ту сторону стен Иерусалима. Единственным преимуществом крестоносцев являлся их высокий моральный дух.
Началась осада Священного Города. Местный эмир не паниковал, он был уверен в победе. Когда только лидеры крестоносцев отвергли его предложение, он выгнало из города всех христиан и приказал укрепить городские стены. Крестоносцы страдали из-за нехватки еды и воды, но отступать не думали. Они были готовы терпеть любые муки ради освобождения своей святыни.
В конце концов, войско Христа отправилось на штурм. Произошло это в июне 1099 года. Попытка провалилась, мусульмане сумели отбить атаку. Тогда же стало известно, что египетский флот разгромил корабли генуэзцев, отправившихся на помощь. Правда, все суда им уничтожить не удалось. Часть добралась до Яффы, доставив европейцам столь необходимый провиант и различные инструменты, при помощи которых можно было соорудить военные машины.
Время шло, осада продолжалась. В конце июня крестоносцы узнали, что на помощь Иерусалиму из Египта вышла фатимидская армия. В начале июля у одного из монахов было видение. К нему явился покойный епископ Адемар Монтейльский и призвал «устроить Бога ради крестное шествие вокруг укреплений Иерусалима, усердно молиться, творить милостыню и соблюдать пост». Моеах сообщил, что после этого Иерусалим точно падет. Посовещавшись, епископы и военачальники решили, что слова Адемара игнорировать нельзя. И решили попробовать. Крестный ход возглавили Петр Пустынник (монах, являвшийся духовным лидером Крестьянского Крестового похода), Раймунд Ажильский и Арнульф Шокесский. Троица, командуя босыми крестоносцами, провела процессию вокруг стен города и распевала псалмы. Естественно, мусульмане отреагировали на этот максимально агрессивно. Но крестный ход не помог. Иерусалим не пал. И это, надо сказать, сильно и неприятно удивило все войско Христа. Все, начиная от простых солдат и заканчивая военачальниками были уверены, что стены города рухнут. Но произошел какой-то «сбой» и этого не случилось. Однако веру христиан эта досадная оплошность не ослабила.
Осада затягивалась, ресурсы крестоносцев таяли. Требовалось срочное решение проблемы. И крестоносцы собрались с силами для еще одного штурма. Вот что писал Раймунд Ажильский в «Истории франков, которые взяли Иерусалим»: «Пусть каждый человек приготовится к бою на 14-е. Пока же пусть все пребывают на страже, молятся и творят милостыню. Повозки вместе с мастерами пусть будут впереди с тем, чтобы мастеровые снесли стволы, колья и жерди, а девицы пускай плетут фашины из прутьев. Повелевается, чтобы каждые два рыцаря изготовили один плетеный щит, либо лестницу. Выкиньте прочь всякие сомнения насчет того, чтобы сразиться за Бога, ибо в ближайшие же дни он завершит ваши ратные труды».
Штурм начался четырнадцатого июля. Крестоносцы, конечно, встретили отчаянное сопротивление со стороны мусульман. Ожесточенные сражение длилось почти целый день. И лишь с наступлением темноты стороны взяли передышку. Иерусалим устоял. Но в ту ночь никто, естественно, не спал. Осажденные ждали новой атаки, осаждающие — охраняли военные машины, опасаясь, что мусульмане смогут их поджечь. Новый день начался с чтения молитв и псалмов, после чего крестоносцы отправились в атаку. Спустя некоторое время, ров, который ограждал Иерусалим, был все-таки засыпан. И стенам города смогли подойти осадные башни. А из них на стены выскочили рыцари. Это стало переломным моментом сражения. Воспользовавшись растерянностью защитников города, европейцы устремились на стены. По легенде, первым удалось прорваться рыцарю Леопольду, Готфрид Бульонский взял «серебро». Третий же стал Танкред Тарентский. Вскоре в город прорвалась и армия Раймунда Тулузского, которая атаковала Иерусалим через южные ворота. Город пал. Это стало понятно всем. И поэтому эмир гарнизона башни Давида сам открыл Яффские ворота.
Лавина крестоносцев ворвалась в город. Озлобленные и измученные воины всю свою ярость выплеснули на защитников города. Они никого не щадили. К смертной казни были приговорены и мусульмане, и евреи. Мечети и синагоги сжигали вместе с людьми, которые путались в них спастись. Город начал тонуть в крови… Резня не прекратилось и ночью. И к утру шестнадцатого июля были убиты прочти все жители города, есть есть как минимум десять тысяч человек.
Гийом Тирский писал: «Невозможно было смотреть без ужаса, как валялись всюду тела убитых и разбросанные части тела и как вся земля была залита кровью. И не только обезображенные трупы и отрубленные головы представляли страшное зрелище, но ещё более приводило в содрогание то, что сами победители с головы до пят были в крови и наводили ужас на всякого встречного. В черте храма, говорят, погибло около 10 тысяч врагов, не считая тех, что были убиты повсюду в городе и устилали улицы и площади; число их, говорят, было не меньше. Остальные части войска разошлись по городу и, выволакивая, как скот, из узких и отдаленных переулков несчастных, которые хотели укрыться там от смерти, убивали их секирами. Другие, разделившись на отряды, врывались в дома и хватали отцов семейств с женами, детьми и всеми домочадцами и закалывали их мечами или сбрасывали с каких-либо возвышенных мест на землю, так что они погибали, разбившись. При этом каждый ворвавшись в дом, обращал его в свою собственность со всем, что находилось в нём, ибо ещё до взятия города было согласовано между крестоносцами, что по завоевании каждый сможет владеть на вечные времена по праву собственности, всем, что ему удастся захватить. Потому они особенно тщательно осматривали город и убивали сопротивляющихся. Они проникали в самые уединенные и тайные убежища, вламывались в дома жителей, и каждый христианский рыцарь, вешал на дверях дома щит или какое-либо другое оружие, в знак для приближающегося — не останавливаться здесь, а проходить мимо, ибо место это уже занято другими».
Правда, среди крестоносцев нашлись и те, кто не стал вымещать злость на жителях захваченного города. Так, например, некоторые хронисты отмечали, что солдаты Раймонда Тулузского отпустили защитников башни Давида. Но такой поступок был, скорее исключением.
Надо сказать, что крестоносцы не только перебили жителей Иерусалима, но и разграбили город. Они хватали, как говорится, «все, что блестит» в мечетях и синагогах.
После победы
Иерусалим был взят. Главная миссия христиан выполнена. После этого знаменательного события начались обычные будни. А первым королем новообразованного Иерусалимского королевства стал Готфрид Бульонский, взявший себе титул Защитника Гроба Господня. Как монарху ему, конечно, полагалась корона. Но легенде он от нее отказался. Готфрид заявил, что не станет носить золотой венец там, где Царь царей носил терновый венец. Став правителем, граф Бульонский сумел не только удержать власть, но и за короткий срок расшить не только территориальные границы своего королевства, но и сферу влияния. Дань ему платили эмиссары Аскалона, Кесарии и Птолемаида. Кроме этого, он присоединил аравитян, живших по левую сторону Иордана.
Но правление Готфрида оказалось недолгим. Уже в 1100 году первого монарха Иерусалимского королевства не стало. Причем, точно неизвестно, что с ним случилось. По одной версии, он погиб при осаде Акры, по другой, умер от холеры. Вот что писал о нем Гийом Тирский: «Он был верующим человеком, простым в обращении, добродетельным и богобоязненным. Он был справедлив, избегал зла, он был правдив и верен во всех своих начинаниях. Он презирал тщеславие мира, качество редкое в этом возрасте, и особенно среди мужей воинской профессии. Он был усерден в молитвах и благочестивых трудах, известен своим обхождением, любезно приветливый, общительный и милосердный. Вся его жизнь была похвальна и угодна Богу. Он был высок ростом, и, хотя нельзя было сказать, что он был очень высок, однако он был выше, чем люди среднего роста. Он был муж несравнимой силы с крепкими членами, мощной грудью и красивым лицом. Его волосы и борода были русыми. По общему мнению, он был самый выдающийся человек во владении оружием и в военных операциях».
После смерти Готфрида власть в Иерусалимском королевстве получил его брат Балдуин. Он не уподобился родственнику и не отказался от золотой короны.
Великое наследие
Точная дата рождения Готфрида неизвестна. Принято считать, что он родился ориентировочно в 1060 году в Нижней Лотарингии. Надо сказать, что эта самая Нижняя Лотарингия отделилась от верхней примерно в середине десятого века. В те времена в Европе как раз шел затяжной процесс дробления земель, на которые претендовали многочисленные монаршие (или считавшие себя таковыми) особы. Стоит сказать, что в наше время Нижняя Лотарингия, а именно долина реки Мааса, поделена между Бельгией, Францией и Нидерландами. Вот за это и уцепились бельгийские историки. Но вернемся в век одиннадцатый.
Готфрид принадлежал к роду графов Булони, которые (по их мнению) имеют самое прямое отношение к Каролингам. По крайней мере, по матери – Иде – он точно связан с Карлом Великим. Что же касается отца – Евстахия II Булонского (усатого) – то он являлся родственником английского короля Эдуарда Исповедника и принял непосредственное участие в нормандском завоевании Туманного Альбиона. Тем не менее, Готфрид свой титул герцога Нижне-лотарингского унаследовал от дяди – родного брата Иды, которого, к слову, тоже звали Готфридом. Вот герцог Готфрид и передал титул племяннику.
Отношения с церковью к Готфрида Бульонского по началу складывались весьма напряженные. Дело в том, что он влез в противостояние короля Германии, а потом и императора Священной Римской империи Генриха IV с папой Григорием VII. Причем Готфрид был на стороне первого. И в той борьбе он впервые продемонстрировал свои впечатляющие качества лидера и военачальника.
Готфрид Бульонский
Но его главные деяния пришлись на последние десять лет жизни. Призыв папы Урбана II отправиться в Крестовый поход он принял с радостью. Но все же в Святую Землю первым отправилось не его войско, а войско крестьян. Тот событие вошло в историю под названием «Крестьянский Крестовый поход». Поскольку армию составляли, по большей части, бедняки без должного вооружения и навыков, их попытка отвоевать Гроб Господень, естественно, провалилась. Когда об этом стало известно в Европе, Готфрид вместе с братьями (Балдуин и Эсташ) взялись за сбор своего войска. Вскоре они возглавили армию крестоносцев, состоящую из солдат Лотарингии, рейских и веймарских земель. Интересно вот что: при наборе войска Готфрид поступил умно и тонко. Он принимал в нее и сторонников папы римского, и приверженцев императора. Тем самым, он заставил лояльно относится к себе обоих властьимущих. А костяк войска Христа составили хорошо обученные и вооруженные валлоны. Сколько именно солдат находилось у Готфрида – неизвестно. По свидетельствам византийской принцессы и старшей дочери императора Алексея I Комнина Анны, являвшейся одной из первых женщин-историков, граф Бульонский собрал порядка десяти тысяч всадников и семидесяти тысяч пехотинцев. И чтобы вооружить и содержать столь внушительную армию, ему пришлось потратить почти все средства, в том числе, продать даже свой замок, а заодно и все графство Бульонское. Собственно, понятно, что обратно он и не думал возвращаться.
Первые крестоносцы
Крестоносцы добрались до Венгрии без особых приключений. А дальше их ждало препятствие – местный король, помня, сколько бед его землям принесли бедняки, отказался их пропустить. Агрессивно к крестоносцам были настроены и люди. Но Готфриду все же удалось договориться.
Интересно вот еще что: в пути Готфрид встретился с послами византийского государя Алексея Комнина. Переговоры прошли успешно для обеих сторон. Византийцы согласились поставлять крестоносцам провизию, а те в свою очередь обязались их защищать. И так продолжалось до тех пор, пока воины Христа не подошли к Селимбрии (современный город Силиври, Турция) – городу на берегу Мраморного моря. Крестоносцы вдруг атаковали его и разграбили. Что подтолкнуло их к этому – неизвестно, но факт остается фактом. Византийский император был испуган. Он только недавно кое-как отделался от алчной, жестокой и неуправляемой толпы бедняков, именовавших себя «крестоносцами» и вдруг – повторение сюжета. Только теперь к столице подошло войско куда более сильное. Алексей Комнин приказал Готфриду приехать в Константинополь и объяснить ситуацию, а заодно и присягнуть на верность. Но граф Бульонский являлся верным рыцарем германского императора, поэтому призыв византийского монарха просто проигнорировал. Правда, удивился, поскольку был уверен, что Крестовый поход – общее дело всех христиан, а не помощь Византии в противостоянии с неверными. И в конце декабря 1096 года войско Готфрида встало под стенами Константинополя. Естественно, Алексей Комнин был в бешенстве. И поэтому приказал прекратить поставку провизии крестоносцам. Это решение, конечно, было необдуманным и поспешным. Как только солдаты остались на голодном пайке, они моментально нашли выход из положения – стали грабить соседние деревни и города. Император Византии ничего не мог с этим поделать, поэтому вскоре решил помириться с Готфридом. Крестоносцы стали получать провизию. Но мир продолжался недолго.
Готфрид все никак не соглашался на аудиенцию с Алексеем, и встав лагерем в районе Перы и Галаты, ждал, когда из Европы подтянутся остальные войска крестоносцев. Византийский государь, естественно, сильно нервничал. Он абсолютно не доверял своим «европейским партнерам» и думал, что Готфрид собрал захватить Константинополь. И тогда Алексей Комнин пригласил к себе пару знатных рыцарей из войска крестоносцев. Они согласились, и прибыли в Константинополь тайно, не поставив в известность Готфрида. Когда граф Бульонский узнал об этом, решил, что Алексей их захватил. Крестоносец разозлился, сжег лагерь и направился с войском к столице. Готфрид был настроен решительно. Между европейцами и византийцами начались кровопролитные стычки. Не обошлось и без полноценного сражения, в котором Готфрид потерпел поражение. Алексей решил, что этого будет достаточно, чтобы изменить позицию графа Бульонского. Но ошибся. Готфрид по-прежнему не хотел встречаться с императором и присягать ему на верность. Не помог даже герцог Гуго де Вермандуа, который жил при дворе Алексея в качестве почетного гостя. Но затем произошел еще один бой. Готфрид вновь проиграл. И только после этого он согласился на предложение Алексея. Граф присягнул ему на верность и поклялся отдать все завоеванные земли одному из полководцев Комнина.
Тем временем к Константинополю подошли и остальные участники Крестового похода. И армия Готфрида отправилась к Никее. Произошло это в мае 1097 года. Гийом Тирский в «Истории деяний в заморских краях» писал о столице Сельджукского султаната так: «… город защищен крепостными стенами, перед которыми были вырыты всегда заполненные водой рвы, которая поступает туда из ручьев и маленьких речушек, представляющие собой значительное препятствие для всех тех, кто намеревался осаждать город. Далее, в городе было многочисленное и воинственное население; толстые стены, высокие башни, находящиеся совсем близко друг от друга, соединённые между собой сильными укреплениями, дали городу славу неприступной крепости».
Взять город с наскока было невозможно. Крестоносцы стали готовиться к долгой и мучительной осаде. А пока – несколько слов в Никее. Вообще, этот город изначально относился к Византии. Но в конце семидесятых годов одиннадцатого века его завоевали сельджуки. И вскоре сделали столицей своего султаната. Крестьяне, первыми отправившиеся в Крестовый поход 1096 года, понятия не имели, с кем им предстояло воевать. Поэтому они смогли лишь разграбить окрестности Никеи, после чего их уничтожила сельджукская армия. Но султан Кылыч-Арслан I после этих событий повел себя не как умный и дальновидный государственный деятель. Победив измученных и слабых крестьян, он решил, что все крестоносцы такие. Поэтому не беспокоился на их счет и отправился на завоевании Мелитены в Восточной Анатолии. При этом и казну, и семью он оставил именно в Никее.
Интересно вот еще что: по пути к столице сельджуков войско Готфрида пополнилось небольшими отрядами, состоявшими из выживших крестьян. Они не сломались и решили до конца воевать с неверными.
В мае 1097 года Готфрид осадил Никею с севера. Вскоре к городу подошли и остальные военачальники. Например, Раймунд Тулузский со своим войском. Он блокировал населенный пункт с юга. Но все же взять столицу в плотное кольцо у них не получилось. Крестоносцы контролировали дороги, ведущие в Никею, но вот отрезать город от озера не вышло.
В конце мая сельджуки попытались атаковать крестоносцев, чтобы снять осаду. Поскольку разведка сработала откровенно провально, они решили основной удар нанести с юга, поскольку были уверенны, что там европейцев нет. Но… совершенно неожиданно сельджуки «уткнулись» в графа Тулузского. А вскоре ему на помощь пришло еще несколько армий, в том числе и сам Готфрид. Бой получился ожесточенным. И победа досталась европейцам. Известно, что крестоносцы потеряли порядка трех тысяч человек, а сарацины – около четырех тысяч. После того как проигравшие отступили, христиане решили нанести удар по психологическому состоянию защитников столицы. Тирский писал, что они «зарядили метательные машины большим количеством голов убитых врагов и перекинули их в город».
Готфрид Бульонский и бароны в имперском дворце Алексея I Комнина
Осада затягивалась. С момента блокирования города прошло уже несколько недель. На протяжении всего этого времени крестоносцы несколько раз пытались взять Никею штурмом. Но у них ничего не получалось. Не помогали даже баллисты и осадная башня, которые были сооружены под руководством графа Тулузского. Вот что писал о военных машинах Гийом Тирский: «Эта машина была сделана из дубовых балок, соединенных между собой мощными поперечинами, и давала убежище двадцати сильным рыцарям, которые помещались там, чтобы сделать подкоп под стены, так, что они казались защищенными ото всех стрел и всяких метательных снарядов, даже самых больших скал».
Крестоносцы смогли выяснить, что наиболее уязвимой башней город являлась Гонат. Она была сильно повреждена еще при императоре Василии II и восстановили ее лишь частично. Спустя некоторое время атакующим удалось ее накренить и вместо камней установить деревянные балки. А их потом подожгли. Но сельджуки сумели отбить атаку и более того, они сумели уничтожить осадную башню. Потерпев неудачу крестоносцы, однако, не отчаялись. Они продолжили осаду, надеясь, что когда-нибудь их усилия будет вознаграждены. Правда, это «когда-нибудь» имело совершенно абстрактные границы, поскольку осажденные получали провизию и вооружение от кораблей, беспрепятственно курсирующих по Асканскому озеру.
Крестоносцы находились в затруднительном положении. Они никак не могли взять под контроль водоем. И тогда им на помощь пришел Алексей Комнин. По его приказу к Никее был отправлен флот и армия, которую возглавили Мануил Вутумит и Татикий. Интересно вот что: корабли к городу доставили на повозках. Затем их собрали и спустили на воду. И только после этого Никея оказалась в плотном кольце осаждавших. Воодушевленные крестоносцы ринулись на новый штурм. Завязалось ожесточенное сражение, в котором ни одна из сторон никак не могла склонить чашу весов в свою сторону.
А византийские полководцы, тем временем, начали вести двойную игру. В тайне от крестоносцев они договорились с жителями о сдаче города. Алексей не верил клятве Готфрида. Он считал, что как только он возьмет Никею, то забудет о данном обещании и не отдаст его Вутумиту.
Девятнадцатого июня крестоносцы и византийцы ударили совместно. И… осажденные вдруг сдались на милость именно Вутумита и Татикия. Естественно, создалась видимость, что именно благодаря византийским полководцам удалось захватить город.
Крестоносцы были в бешенстве. Получилось, что захваченная Никея автоматически перешла к Византии и оказалась под защитой императора. А раз так, то ее уже нельзя было разграбить. И что шло в разрез с планами европейцев, которые за счет сульджукской столицы надеялись озолотиться и пополнить запасы провизии. Гийом Трирсий писал: «…народ паломников и все простые воины, которые в течение всей осады трудились с таким усердием, надеялись получить в качестве трофеев имущество плененных, возместив, тем самым, затраты и многочисленные потери, которые они испытали. Также они рассчитывали присвоить себе все то, что они найдут в пределах города и увидев, что никто не предоставляет им соответствующее возмещение их тягот, что император забрал себе в казну все то, что должно было принадлежать им согласно договору, пришли в ярость от всего этого до такой степени, что уже начали жалеть о совершенных во время путешествия своих трудах и затратах стольких сумм денег, поскольку, по их мнению, они не извлекли от всего этого никакой выгоды».
Византийцы понимали, что крестоносцы могут и не устоять перед соблазном, поэтому Вутумит отдал распоряжение пускать в Никею лишь небольшие группы европейцев – не более десяти человек. Что же касается семьи незадачливого Кылыч-Арслана, то ее отправили в Константинополь в качестве заложников.
Герб Иерусалимского королевства
Надо отдать должное Алексею Комнину. Он понимал, что крестоносцы представляли собой пороховую бочку, готовую взорваться в любую минуту, поэтому решил сделать жест императорской щедрости. Государь распорядился наградить их за военную доблесть деньгами и конями. Но кардинально этот поступок ситуацию не исправил. Крестоносцы были сильно недовольно и считали, что византийцы специально украли у них богатую добычу.
Захват Иерусалима
После захвата Никеи крестоносцы направились к Антиохии. Вместе с армиями европейцев в том походе принял участие и Татикий, которому Алексей Комнин приказал следить за соблюдением договора.
Несмотря на скудную по мнению крестоносцев добычу, их боевой дух был в полном порядке. Захват Никеи вселил в них уверенность в собственных силах. Один из лидеров войска – Стефан Блуанский – писал о том, что вскоре надеется оказаться под станами Иерусалима.
Поход складывался удачно для крестоносцев. Они сумели окончательно разгромить войска Кылыч-Арслана в сражении при Дорилее и осенью добрались до Антиохии. Ног взять хорошо укрепленный город с наскока не получилось. А осада затянулась на восемь месяцев. И поэтому к Иерусалиму крестоносцы подошли только в начале июня 1099 года. Сколько на тот момент у Готфрида было воинов – точно неизвестным. По одним данным, порядка сорока тысяч человек, по другим – не более двадцати тысяч.
Крестоносцы увидели город на рассвете, когда солнце только-только появилось. Большинство солдат Готфрида тут же упали на колени и стали молиться. Они добрались до Священного города ради которого несколько лет провели в пути и сражениях. Надо сказать, что Иерусалим в то время принадлежал не сельджукам, а фитимидскому халифу, которой сумел присоединить Священный город к своим владениям. Эмир Ифтикар ад-Даула, когда узнал о появлении крестоносцев, решил попробовать отделаться от них, что называется, малой кровью. Он отправил делегатов к европейцам, которые сообщили о том, что халиф не против совершения паломничества к святым местам. Но необходимо было выполнить ряд условий. Например, к святыням допускались только малочисленные и невооруженные группы. Естественно, Готфрид и остальные лидеры ответили отказом. Не для этого они три года назад покинули родные дома. Крестоносцы решили захватить Иерусалим.
Роберт Нормандский — один из лидеров крестоносцев — встал лагерем с северной стороны близ церкви святого Стефана. Рядом «окопалась» армия Роберта Фландрского. Что же касается Бульонского, то он вместе с Танкредом тарентским расположились с западной стороны, возле башни Давида и Яффских ворот. К слову, через них как раз и проходили паломники из Европы.
Еще одна армия встала на юге. По версии хрониста Раймунда Ажильского, под стенами Иерусалима собралась армия из двенадцати тысяч пехотинцев и рыцарей, которых насчитывалось чуть более тысячи. В качестве «бонуса» войско Христа могло рассчитывать на помощь местных христиан. Но эта сила значительно уступала по численности той, которая находилась по ту сторону стен Иерусалима. Единственным преимуществом крестоносцев являлся их высокий моральный дух.
Началась осада Священного Города. Местный эмир не паниковал, он был уверен в победе. Когда только лидеры крестоносцев отвергли его предложение, он выгнало из города всех христиан и приказал укрепить городские стены. Крестоносцы страдали из-за нехватки еды и воды, но отступать не думали. Они были готовы терпеть любые муки ради освобождения своей святыни.
В конце концов, войско Христа отправилось на штурм. Произошло это в июне 1099 года. Попытка провалилась, мусульмане сумели отбить атаку. Тогда же стало известно, что египетский флот разгромил корабли генуэзцев, отправившихся на помощь. Правда, все суда им уничтожить не удалось. Часть добралась до Яффы, доставив европейцам столь необходимый провиант и различные инструменты, при помощи которых можно было соорудить военные машины.
Время шло, осада продолжалась. В конце июня крестоносцы узнали, что на помощь Иерусалиму из Египта вышла фатимидская армия. В начале июля у одного из монахов было видение. К нему явился покойный епископ Адемар Монтейльский и призвал «устроить Бога ради крестное шествие вокруг укреплений Иерусалима, усердно молиться, творить милостыню и соблюдать пост». Моеах сообщил, что после этого Иерусалим точно падет. Посовещавшись, епископы и военачальники решили, что слова Адемара игнорировать нельзя. И решили попробовать. Крестный ход возглавили Петр Пустынник (монах, являвшийся духовным лидером Крестьянского Крестового похода), Раймунд Ажильский и Арнульф Шокесский. Троица, командуя босыми крестоносцами, провела процессию вокруг стен города и распевала псалмы. Естественно, мусульмане отреагировали на этот максимально агрессивно. Но крестный ход не помог. Иерусалим не пал. И это, надо сказать, сильно и неприятно удивило все войско Христа. Все, начиная от простых солдат и заканчивая военачальниками были уверены, что стены города рухнут. Но произошел какой-то «сбой» и этого не случилось. Однако веру христиан эта досадная оплошность не ослабила.
Осада затягивалась, ресурсы крестоносцев таяли. Требовалось срочное решение проблемы. И крестоносцы собрались с силами для еще одного штурма. Вот что писал Раймунд Ажильский в «Истории франков, которые взяли Иерусалим»: «Пусть каждый человек приготовится к бою на 14-е. Пока же пусть все пребывают на страже, молятся и творят милостыню. Повозки вместе с мастерами пусть будут впереди с тем, чтобы мастеровые снесли стволы, колья и жерди, а девицы пускай плетут фашины из прутьев. Повелевается, чтобы каждые два рыцаря изготовили один плетеный щит, либо лестницу. Выкиньте прочь всякие сомнения насчет того, чтобы сразиться за Бога, ибо в ближайшие же дни он завершит ваши ратные труды».
Штурм начался четырнадцатого июля. Крестоносцы, конечно, встретили отчаянное сопротивление со стороны мусульман. Ожесточенные сражение длилось почти целый день. И лишь с наступлением темноты стороны взяли передышку. Иерусалим устоял. Но в ту ночь никто, естественно, не спал. Осажденные ждали новой атаки, осаждающие — охраняли военные машины, опасаясь, что мусульмане смогут их поджечь. Новый день начался с чтения молитв и псалмов, после чего крестоносцы отправились в атаку. Спустя некоторое время, ров, который ограждал Иерусалим, был все-таки засыпан. И стенам города смогли подойти осадные башни. А из них на стены выскочили рыцари. Это стало переломным моментом сражения. Воспользовавшись растерянностью защитников города, европейцы устремились на стены. По легенде, первым удалось прорваться рыцарю Леопольду, Готфрид Бульонский взял «серебро». Третий же стал Танкред Тарентский. Вскоре в город прорвалась и армия Раймунда Тулузского, которая атаковала Иерусалим через южные ворота. Город пал. Это стало понятно всем. И поэтому эмир гарнизона башни Давида сам открыл Яффские ворота.
Лавина крестоносцев ворвалась в город. Озлобленные и измученные воины всю свою ярость выплеснули на защитников города. Они никого не щадили. К смертной казни были приговорены и мусульмане, и евреи. Мечети и синагоги сжигали вместе с людьми, которые путались в них спастись. Город начал тонуть в крови… Резня не прекратилось и ночью. И к утру шестнадцатого июля были убиты прочти все жители города, есть есть как минимум десять тысяч человек.
Гийом Тирский писал: «Невозможно было смотреть без ужаса, как валялись всюду тела убитых и разбросанные части тела и как вся земля была залита кровью. И не только обезображенные трупы и отрубленные головы представляли страшное зрелище, но ещё более приводило в содрогание то, что сами победители с головы до пят были в крови и наводили ужас на всякого встречного. В черте храма, говорят, погибло около 10 тысяч врагов, не считая тех, что были убиты повсюду в городе и устилали улицы и площади; число их, говорят, было не меньше. Остальные части войска разошлись по городу и, выволакивая, как скот, из узких и отдаленных переулков несчастных, которые хотели укрыться там от смерти, убивали их секирами. Другие, разделившись на отряды, врывались в дома и хватали отцов семейств с женами, детьми и всеми домочадцами и закалывали их мечами или сбрасывали с каких-либо возвышенных мест на землю, так что они погибали, разбившись. При этом каждый ворвавшись в дом, обращал его в свою собственность со всем, что находилось в нём, ибо ещё до взятия города было согласовано между крестоносцами, что по завоевании каждый сможет владеть на вечные времена по праву собственности, всем, что ему удастся захватить. Потому они особенно тщательно осматривали город и убивали сопротивляющихся. Они проникали в самые уединенные и тайные убежища, вламывались в дома жителей, и каждый христианский рыцарь, вешал на дверях дома щит или какое-либо другое оружие, в знак для приближающегося — не останавливаться здесь, а проходить мимо, ибо место это уже занято другими».
Гробница Готфрида Бульонского в Храме Гроба Господня
Правда, среди крестоносцев нашлись и те, кто не стал вымещать злость на жителях захваченного города. Так, например, некоторые хронисты отмечали, что солдаты Раймонда Тулузского отпустили защитников башни Давида. Но такой поступок был, скорее исключением.
Надо сказать, что крестоносцы не только перебили жителей Иерусалима, но и разграбили город. Они хватали, как говорится, «все, что блестит» в мечетях и синагогах.
После победы
Иерусалим был взят. Главная миссия христиан выполнена. После этого знаменательного события начались обычные будни. А первым королем новообразованного Иерусалимского королевства стал Готфрид Бульонский, взявший себе титул Защитника Гроба Господня. Как монарху ему, конечно, полагалась корона. Но легенде он от нее отказался. Готфрид заявил, что не станет носить золотой венец там, где Царь царей носил терновый венец. Став правителем, граф Бульонский сумел не только удержать власть, но и за короткий срок расшить не только территориальные границы своего королевства, но и сферу влияния. Дань ему платили эмиссары Аскалона, Кесарии и Птолемаида. Кроме этого, он присоединил аравитян, живших по левую сторону Иордана.
Но правление Готфрида оказалось недолгим. Уже в 1100 году первого монарха Иерусалимского королевства не стало. Причем, точно неизвестно, что с ним случилось. По одной версии, он погиб при осаде Акры, по другой, умер от холеры. Вот что писал о нем Гийом Тирский: «Он был верующим человеком, простым в обращении, добродетельным и богобоязненным. Он был справедлив, избегал зла, он был правдив и верен во всех своих начинаниях. Он презирал тщеславие мира, качество редкое в этом возрасте, и особенно среди мужей воинской профессии. Он был усерден в молитвах и благочестивых трудах, известен своим обхождением, любезно приветливый, общительный и милосердный. Вся его жизнь была похвальна и угодна Богу. Он был высок ростом, и, хотя нельзя было сказать, что он был очень высок, однако он был выше, чем люди среднего роста. Он был муж несравнимой силы с крепкими членами, мощной грудью и красивым лицом. Его волосы и борода были русыми. По общему мнению, он был самый выдающийся человек во владении оружием и в военных операциях».
Памятник Готфриду Бульонскому в Брюсселе
После смерти Готфрида власть в Иерусалимском королевстве получил его брат Балдуин. Он не уподобился родственнику и не отказался от золотой короны.
Информация