Модернизации советских линкоров: противоминный калибр и торпеды
Продолжаем историю межвоенных модернизаций линкоров типа «Севастополь»: поговорим о среднекалиберной артиллерии и минном вооружении этих боевых кораблей.
В начале службы был представлен 16*120-мм пушками обр. 1907 г. с длиной ствола 50 калибров. История их появления в Российском императорском флоте такова: первоначально это были 120-мм/50 орудия Виккерса обр. 1905 г., которые англичане установили на заказанном у них для нашего флота броненосном крейсере «Рюрик II». Орудие нашим адмиралам понравилось, так что впоследствии их производство было налажено на Обуховском заводе: вот они-то и считались «образцом 1907 г.».
Эти пушки, установленные на линкорах типа «Севастополь», оснащались… вот тут есть некоторая неясность, потому что для указанных орудий существовало 2 типа снарядов, оба – образца 1911 г. Полубронебойный 28,97 кг снаряд содержал 3,73 кг взрывчатого вещества (тринитротолуол), а вот фугасный, как ни странно, имел чуть большую массу (29 кг), но меньшее содержание ВВ – только 3,16 кг. Оба снаряда имели начальную скорость 792,5 м/сек. Дальность стрельбы при максимальном угле возвышения 120-мм/50 пушек обр. 1907 г., составлявшем 20 град., достигала 76 кабельтов, скорострельность — порядка 7 выстр. мин. Относительно скромное значение скорострельности связано с раздельным заряжанием, которое, к тому же, было еще и картузным, которое, пожалуй, следует признать единственным существенным недостатком данной артсистемы. Раздельное заряжание было вполне оправдано, но, по-хорошему, его следовало бы сделать раздельно-гильзовым. С другой стороны, данный недостаток в значительной мере нивелировался расположением орудий в бронированных казематах, а использование гильз добавило бы веса артиллерийскому вооружению корабля.
Боекомплект составлял первоначально 250 выстрелов на ствол, но в дальнейшем был увеличен до 300 выст.
Управление огнем 120-мм/50 орудий осуществлялось при помощи системы управления огнем «Гейслер и К» обр. 1910 г. Насколько смог разобраться автор, централизованная система управления огнем, состоявшая из приборов Эриксона, Поллэна и Гейслера, вполне могла быть задействована на «работу» 120-мм пушек в том случае, если главный калибр не использовался. Но в том случае, когда ПУС Поллэна и проч. были задействованы на обеспечение стрельбы 305-мм орудий, для 120-мм пушек оставался только «Гейслер и К», возможности которого были подробно описаны в предыдущей статье. А вот отдельных дальномеров для обеспечения огня 120-мм/50 пушек предусмотрено не было. На все про все линкоры «Севастополь» располагали только двумя дальномерами с 6-метровой базой, расположенными на носовой и кормовой надстройках, и которые должны были также обеспечивать работу главного калибра этих кораблей.
Артиллерия противоминного калибра располагалась таким образом, чтобы в любом секторе (120-130 град.) можно было бы вести огонь по меньшей мере из четырех стволов. Необходимость максимально расчистить верхнюю палубу привела к тому, что казематы оказались расположены вдоль бортов, высота которых над уровнем моря и так не поражала воображения, в результате чего орудия заливало водой. Впрочем, указанный недостаток был в той или иной степени свойственен всем дредноутам первых поколений, а в остальном на 1914 г. ПМК «Севастополей» вполне отвечал своему назначению.
Что касается материальной части самих орудий, то здесь никаких изменений не произошло – до самого конца службы 120-мм/50 орудия не подвергались модернизации. Но их количество было уменьшено на «Марате» до 14, а на «Октябрьской революции» — даже и до 10 ед., так что изначальные 16 орудий сохранились только на «Парижской коммуне». Такое сокращение было вызвано, в первую очередь, необходимостью где-то хранить боеприпасы для зенитной артиллерии, а погреба 120-мм снарядов для этих целей подходили как нельзя лучше. В результате «Марат» лишился двух кормовых 120-мм орудий, а «Октябрьская революция, в дополнение к этому, еще четырех таких же пушек в центральной части корабля. Если смотреть на линкоры типа Севастополь сбоку, то их противоминная артиллерия получалась собранной в 4 группы по 2 орудия, вот на «Октябрьской революции» две центральные группы и лишились по одному стволу (расположенному в сторону кормы линкора).
Что же до боеприпасов, то советские линкоры получили на вооружение более легкие, 26,3 кг снаряда обр. 1928 г. Преимущество их состояло в увеличенной начальной скорости, достигавшей 825 м/сек., и, возможно, лучшем аэродинамическом качестве, благодаря чему дальность стрельбы удалось повысить с 76 почти до 92 кабельтов. Однако ценой за это стало значительное сокращение содержания ВВ в снаряде – с 3,16-3,73 всего только до 1,87 кг.
Несколько больший объем модернизации ожидал системы управления огнем. Иногда автору настоящей статьи приходилось сталкиваться с мнением, что противоминный калибр всех трех советских линкоров получил новые ПУС «Каземат» образца то ли 1928, то ли 1929 г. С другой стороны, А. Васильев в своих монографиях сообщает, что ПУС «Каземат» был установлен только на «Октябрьской революции», в то время как А. В. Платонов вообще для всех трех линкоров указывает систему Гейслера, но – почему-то разных лет выпуска.
По всей видимости, дело обстояло так. На линкоре «Марат» ПУС противоминного калибра остались неизменными, то есть все тот же «Гейслер и К» обр. 1911 г.
На «Октябрьской революции» эти ПУС были модернизированы, причем усовершенствованный вариант «Гейслер и К» получил название «Каземат», хотя, возможно, это все-таки была отдельная система. Что же до «Парижской коммуны», то на ней процесс совершенствования ПУС противоминного калибра шел по пути совершенствования «Гейслер и К», в том числе с добавкой нового оборудования, такого, например, как приборы синхронной передачи данных центральной наводки ЦН-29. И, вероятно, не будет ошибкой предположить, что наилучшие ПУС противоминного калибра получила «Парижская коммуна», а наихудшими они оказались на «Марате». К сожалению, автор не нашел хоть сколько-то детальной информации о том, какими дополнительными возможностями обладали модернизированные ПУС.
Примерно то же самое произошло и с дальномерами. Большим преимуществом перед дореволюционным СУО стало появление на линкорах весьма многочисленных дополнительных дальномеров управления огнем главного, противоминного и зенитного калибров. О КДП, обслуживающих главный калибр, говорилось в предыдущей статье. Что же до противоминного…
На линкоре «Марат» было установлено шесть открыто стоящих дальномеров с трехметровой базой ДМ-3 и еще два ДМ-1,5 – с полутораметровой базой.
«Октябрьская революция» получила… Увы, здесь начинается неслабая такая путаница. Согласно данным А.В. Платонова на линкор было установлено два открыто стоящих дальномера с четырехметровой базой ДМ-4, пять ДМ-3 и два ДМ-1,5. А вот А. Васильев считает, что линкор получил не два, а целых четыре, и не просто открытых четырехметровых дальномера, а полноценных командно-дальномерных пункта КДП2-4. И здесь, по всей видимости, имеются неточности у обоих уважаемых авторов.
Дело в том, что на фотографиях и рисунках «Октябрьской революции» отчетливо видны КДП-4, но не 4, как писал А. Васильев, но только 2.
Таким образом, следует предположить ошибку А.В. Платонова, правильно указавшего количество (2) но неверно — тип прибора, потому что на самом деле на линкоре был установлен именно КДП-4, а не открытый ДМ-4. В это же время А. Васильев, правильно указав КДП-4, допустил ошибку в их количестве.
Ну а в наилучшем положении предсказуемо оказался линкор «Парижская коммуна», у которого, помимо стоявших открыто двух ДМ-3 и пяти ДМ-1,5, имелось целых четыре командно-дальномерных пункта КДП-4. Впрочем, и здесь остаются некоторые загадки.
Дело в том, что в СССР существовало несколько КДП-4. Самый простой из них, КДП-4 (Б-12) располагал одним 4-метровым дальномером ДМ-4, стереотрубой СТ-3, визиром центральной наводки ЕП, а также двумя телескопическими трубами наводчиков поста. Стенки и крыша КДП защищались 5 мм бронелистами, масса КДП составляла 6,5 т., а обслуживало его 5 человек, не считая управляющего огнем.
Но, кроме описанного выше КДП-4 (Б-12) существовали и более совершенные модификации, такие, как КДП2-4 (Б-12-4), и далее. Они имели не один, а два дальномера с базой 4 м, а также несколько иной состав прочего оборудования: стереотруба СТ-3 на них отсутствовала, визир центральной наводки был иной марки (ВНЦ-2, хотя не исключено, что и ВМЦ-4), стенки и крыша имели толщину всего 2 мм, но зато количество обслуживающего персонала выросло до 8 чел. Видимо, благодаря более тонким стенкам, масса КДП осталась той же, то есть 6,5 т. Так вот, к сожалению, не совсем ясно, какой тип КДП был установлен на «Парижской коммуне»: одни источники дают КДП-4, а вот к примеру, А. Васильев утверждает, что все-таки КДП2-4, но при этом он приводит не Б-12-4, а Б-12!
По мнению автора настоящей статьи, дела обстояли так. На «Октябрьской революции» было установлено два КДП-4 (Б-12) с одним дальномером и стереотрубой СТ-3. А на «Парижской коммуне» были установлены четыре КДП2-4 (Б-12-4), или даже более поздняя версия. Конечно, это всего лишь мнение, подкрепленное изучением фотографий и схем кораблей, и тут есть вероятность ошибки.
Как бы то ни было, не приходится сомневаться, что наличие аж четырех командно-дальномерных постов, оснащенных двумя (да пусть даже и одним!) четырехметровым дальномером каждый, давало противоминному калибру «Парижской коммуны» огромное преимущество перед «Маратом» и существенное – перед «Октябрьской революцией». Ведь КДП-4, безусловно, можно было использовать для обеспечения стрельбы главного калибра как в случае выхода из строя КДП-6, так и совместно с ними.
Далее автору следовало бы описать зенитное вооружение советских линкоров, но это – достаточно большая тема, достойная отдельной статьи. Поэтому оставим ее для отдельного материала и перейдем к торпедному оружию «Марата», «Октябрьской революции» и «Парижской коммуны».
Помимо артиллерии, линкоры типа «Севастополь» получили на вооружение и «самодвижущиеся мины»: в носовой части кораблей размещалось по четыре торпедных аппарата с боекомплектом в 12 торпед. Безусловно, их наличие на дредноутах было анахронизмом и представляло собой пустую трату полезной нагрузки – однако в период до Первой мировой войны по всем тактическим воззрениям они считались необходимыми. Торпедные аппараты устанавливались на все линкоры и линейные крейсера Великобритании и Германии, так что их наличие на кораблях, заложенных в 1909 г., представляет собой, если так можно выразиться «неизбежное зло», такое же, как таран на броненосцах эпохи русско-японской войны.
Однако необходимо отметить, что Российская империя несколько отстала в торпедном деле от ведущих военно-морских держав. В то время как последние переходили на 533-мм калибр и более, Российский военный флот вынужден был довольствоваться только 450-мм торпедами. И вот, в годы Первой мировой тот же британский флот получил на вооружение 533-мм торпеду, несущую 234 кг тринитротолуола на дистанцию чуть более 4 км (4 110 м) на 45 уз, а лучшая отечественная 450-мм торпеда обр. 1912 г. могла поразить цель 100 кг ТНТ на скорости 43 уз на расстоянии не свыше 2 км. У английской торпеды был и дальноходный режим – она могла пройти 9 830 м на скорости 31 уз. У отечественного боеприпаса таких режимов было два – 5 000 м на 30 уз. или 6 000 м на 28 уз. Иными словами, можно говорить о том, что малый калибр отечественного торпедного оружия привел к тому, что по мощности и дальности хода оно проигрывало 533-мм «соотечественницам» примерно вдвое.
Таким образом можно говорить о том, что в период между двумя мировыми войнами торпеды линкоров типа «Севастополь» окончательно утратили даже теоретическое боевое значение (практического они никогда и не имели). При этом, как уже говорилось выше, руководство Морских Сил РККА отчетливо понимало необходимость усиления боевого потенциала линейных кораблей этого типа. Очевидно, что подобного рода модернизации должны были привести к значительным перегрузкам, и связанной с ними потерей скорости хода, а ведь последняя считалась важнейшим тактическим преимуществом «Севастополей» И, казалось бы, снятие совершенно бесполезного торпедного вооружения напрашивается сама собой – это и снижение перегрузки, и высвобождение внутренних помещений, да хотя бы под те же погреба для зенитных боеприпасов. Кроме того, необходимость резкого увеличения зенитного вооружения требовала увеличения численности экипажа и дополнительного места для их расчетов. Очевидно, что «списание на берег» торпедистов линкоров позволило бы высвободить хоть немного места в кубриках и каютах.
Тем не менее, как ни странно, ничего подобного сделано не было. Из трех линкоров только «Парижская коммуна» лишилась торпедного вооружения в ходе модернизаций – да и то, есть стойкое ощущение, что сделано это было не по указанным выше причинам, а лишь из-за установки так называемых «блистеров» (булей), стрелять сквозь которые торпедами было бы слишком затруднительно. Что же до «Марата» и «Октябрьской революции», то торпедное вооружение на них было не только полностью сохранено, но еще и усовершенствованно путем установки современных на тот момент приборов управления торпедной стрельбой «МАК». И все это делалось не просто так, потому что торпедисты линкоров постоянно совершенствовали свое боевое мастерство. Так, в период с 1927 по 1939 г., то есть за 12 лет с линкора «Марат» было произведено аж 87 торпедных пусков, при этом было потеряно 7 торпед.
Каким образом советские адмиралы собирались водить линкоры типа «Севастополь» в лихие торпедные атаки, и против кого? Эти вопросы покамест остаются для автора совершеннейшей загадкой.
Продолжение следует…
Противоминный калибр: что было
В начале службы был представлен 16*120-мм пушками обр. 1907 г. с длиной ствола 50 калибров. История их появления в Российском императорском флоте такова: первоначально это были 120-мм/50 орудия Виккерса обр. 1905 г., которые англичане установили на заказанном у них для нашего флота броненосном крейсере «Рюрик II». Орудие нашим адмиралам понравилось, так что впоследствии их производство было налажено на Обуховском заводе: вот они-то и считались «образцом 1907 г.».
Эти пушки, установленные на линкорах типа «Севастополь», оснащались… вот тут есть некоторая неясность, потому что для указанных орудий существовало 2 типа снарядов, оба – образца 1911 г. Полубронебойный 28,97 кг снаряд содержал 3,73 кг взрывчатого вещества (тринитротолуол), а вот фугасный, как ни странно, имел чуть большую массу (29 кг), но меньшее содержание ВВ – только 3,16 кг. Оба снаряда имели начальную скорость 792,5 м/сек. Дальность стрельбы при максимальном угле возвышения 120-мм/50 пушек обр. 1907 г., составлявшем 20 град., достигала 76 кабельтов, скорострельность — порядка 7 выстр. мин. Относительно скромное значение скорострельности связано с раздельным заряжанием, которое, к тому же, было еще и картузным, которое, пожалуй, следует признать единственным существенным недостатком данной артсистемы. Раздельное заряжание было вполне оправдано, но, по-хорошему, его следовало бы сделать раздельно-гильзовым. С другой стороны, данный недостаток в значительной мере нивелировался расположением орудий в бронированных казематах, а использование гильз добавило бы веса артиллерийскому вооружению корабля.
Боекомплект составлял первоначально 250 выстрелов на ствол, но в дальнейшем был увеличен до 300 выст.
Управление огнем 120-мм/50 орудий осуществлялось при помощи системы управления огнем «Гейслер и К» обр. 1910 г. Насколько смог разобраться автор, централизованная система управления огнем, состоявшая из приборов Эриксона, Поллэна и Гейслера, вполне могла быть задействована на «работу» 120-мм пушек в том случае, если главный калибр не использовался. Но в том случае, когда ПУС Поллэна и проч. были задействованы на обеспечение стрельбы 305-мм орудий, для 120-мм пушек оставался только «Гейслер и К», возможности которого были подробно описаны в предыдущей статье. А вот отдельных дальномеров для обеспечения огня 120-мм/50 пушек предусмотрено не было. На все про все линкоры «Севастополь» располагали только двумя дальномерами с 6-метровой базой, расположенными на носовой и кормовой надстройках, и которые должны были также обеспечивать работу главного калибра этих кораблей.
Артиллерия противоминного калибра располагалась таким образом, чтобы в любом секторе (120-130 град.) можно было бы вести огонь по меньшей мере из четырех стволов. Необходимость максимально расчистить верхнюю палубу привела к тому, что казематы оказались расположены вдоль бортов, высота которых над уровнем моря и так не поражала воображения, в результате чего орудия заливало водой. Впрочем, указанный недостаток был в той или иной степени свойственен всем дредноутам первых поколений, а в остальном на 1914 г. ПМК «Севастополей» вполне отвечал своему назначению.
Противоминный калибр: что стало
Что касается материальной части самих орудий, то здесь никаких изменений не произошло – до самого конца службы 120-мм/50 орудия не подвергались модернизации. Но их количество было уменьшено на «Марате» до 14, а на «Октябрьской революции» — даже и до 10 ед., так что изначальные 16 орудий сохранились только на «Парижской коммуне». Такое сокращение было вызвано, в первую очередь, необходимостью где-то хранить боеприпасы для зенитной артиллерии, а погреба 120-мм снарядов для этих целей подходили как нельзя лучше. В результате «Марат» лишился двух кормовых 120-мм орудий, а «Октябрьская революция, в дополнение к этому, еще четырех таких же пушек в центральной части корабля. Если смотреть на линкоры типа Севастополь сбоку, то их противоминная артиллерия получалась собранной в 4 группы по 2 орудия, вот на «Октябрьской революции» две центральные группы и лишились по одному стволу (расположенному в сторону кормы линкора).
Что же до боеприпасов, то советские линкоры получили на вооружение более легкие, 26,3 кг снаряда обр. 1928 г. Преимущество их состояло в увеличенной начальной скорости, достигавшей 825 м/сек., и, возможно, лучшем аэродинамическом качестве, благодаря чему дальность стрельбы удалось повысить с 76 почти до 92 кабельтов. Однако ценой за это стало значительное сокращение содержания ВВ в снаряде – с 3,16-3,73 всего только до 1,87 кг.
Несколько больший объем модернизации ожидал системы управления огнем. Иногда автору настоящей статьи приходилось сталкиваться с мнением, что противоминный калибр всех трех советских линкоров получил новые ПУС «Каземат» образца то ли 1928, то ли 1929 г. С другой стороны, А. Васильев в своих монографиях сообщает, что ПУС «Каземат» был установлен только на «Октябрьской революции», в то время как А. В. Платонов вообще для всех трех линкоров указывает систему Гейслера, но – почему-то разных лет выпуска.
По всей видимости, дело обстояло так. На линкоре «Марат» ПУС противоминного калибра остались неизменными, то есть все тот же «Гейслер и К» обр. 1911 г.
ПМК линкора "Марат"
На «Октябрьской революции» эти ПУС были модернизированы, причем усовершенствованный вариант «Гейслер и К» получил название «Каземат», хотя, возможно, это все-таки была отдельная система. Что же до «Парижской коммуны», то на ней процесс совершенствования ПУС противоминного калибра шел по пути совершенствования «Гейслер и К», в том числе с добавкой нового оборудования, такого, например, как приборы синхронной передачи данных центральной наводки ЦН-29. И, вероятно, не будет ошибкой предположить, что наилучшие ПУС противоминного калибра получила «Парижская коммуна», а наихудшими они оказались на «Марате». К сожалению, автор не нашел хоть сколько-то детальной информации о том, какими дополнительными возможностями обладали модернизированные ПУС.
Примерно то же самое произошло и с дальномерами. Большим преимуществом перед дореволюционным СУО стало появление на линкорах весьма многочисленных дополнительных дальномеров управления огнем главного, противоминного и зенитного калибров. О КДП, обслуживающих главный калибр, говорилось в предыдущей статье. Что же до противоминного…
На линкоре «Марат» было установлено шесть открыто стоящих дальномеров с трехметровой базой ДМ-3 и еще два ДМ-1,5 – с полутораметровой базой.
Неплохое фото ДМ-3 — правда, не на линкоре а на эсминце проекта 7
«Октябрьская революция» получила… Увы, здесь начинается неслабая такая путаница. Согласно данным А.В. Платонова на линкор было установлено два открыто стоящих дальномера с четырехметровой базой ДМ-4, пять ДМ-3 и два ДМ-1,5. А вот А. Васильев считает, что линкор получил не два, а целых четыре, и не просто открытых четырехметровых дальномера, а полноценных командно-дальномерных пункта КДП2-4. И здесь, по всей видимости, имеются неточности у обоих уважаемых авторов.
Дело в том, что на фотографиях и рисунках «Октябрьской революции» отчетливо видны КДП-4, но не 4, как писал А. Васильев, но только 2.
Таким образом, следует предположить ошибку А.В. Платонова, правильно указавшего количество (2) но неверно — тип прибора, потому что на самом деле на линкоре был установлен именно КДП-4, а не открытый ДМ-4. В это же время А. Васильев, правильно указав КДП-4, допустил ошибку в их количестве.
Ну а в наилучшем положении предсказуемо оказался линкор «Парижская коммуна», у которого, помимо стоявших открыто двух ДМ-3 и пяти ДМ-1,5, имелось целых четыре командно-дальномерных пункта КДП-4. Впрочем, и здесь остаются некоторые загадки.
Дело в том, что в СССР существовало несколько КДП-4. Самый простой из них, КДП-4 (Б-12) располагал одним 4-метровым дальномером ДМ-4, стереотрубой СТ-3, визиром центральной наводки ЕП, а также двумя телескопическими трубами наводчиков поста. Стенки и крыша КДП защищались 5 мм бронелистами, масса КДП составляла 6,5 т., а обслуживало его 5 человек, не считая управляющего огнем.
Но, кроме описанного выше КДП-4 (Б-12) существовали и более совершенные модификации, такие, как КДП2-4 (Б-12-4), и далее. Они имели не один, а два дальномера с базой 4 м, а также несколько иной состав прочего оборудования: стереотруба СТ-3 на них отсутствовала, визир центральной наводки был иной марки (ВНЦ-2, хотя не исключено, что и ВМЦ-4), стенки и крыша имели толщину всего 2 мм, но зато количество обслуживающего персонала выросло до 8 чел. Видимо, благодаря более тонким стенкам, масса КДП осталась той же, то есть 6,5 т. Так вот, к сожалению, не совсем ясно, какой тип КДП был установлен на «Парижской коммуне»: одни источники дают КДП-4, а вот к примеру, А. Васильев утверждает, что все-таки КДП2-4, но при этом он приводит не Б-12-4, а Б-12!
По мнению автора настоящей статьи, дела обстояли так. На «Октябрьской революции» было установлено два КДП-4 (Б-12) с одним дальномером и стереотрубой СТ-3. А на «Парижской коммуне» были установлены четыре КДП2-4 (Б-12-4), или даже более поздняя версия. Конечно, это всего лишь мнение, подкрепленное изучением фотографий и схем кораблей, и тут есть вероятность ошибки.
Как бы то ни было, не приходится сомневаться, что наличие аж четырех командно-дальномерных постов, оснащенных двумя (да пусть даже и одним!) четырехметровым дальномером каждый, давало противоминному калибру «Парижской коммуны» огромное преимущество перед «Маратом» и существенное – перед «Октябрьской революцией». Ведь КДП-4, безусловно, можно было использовать для обеспечения стрельбы главного калибра как в случае выхода из строя КДП-6, так и совместно с ними.
Далее автору следовало бы описать зенитное вооружение советских линкоров, но это – достаточно большая тема, достойная отдельной статьи. Поэтому оставим ее для отдельного материала и перейдем к торпедному оружию «Марата», «Октябрьской революции» и «Парижской коммуны».
Торпедное вооружение
Помимо артиллерии, линкоры типа «Севастополь» получили на вооружение и «самодвижущиеся мины»: в носовой части кораблей размещалось по четыре торпедных аппарата с боекомплектом в 12 торпед. Безусловно, их наличие на дредноутах было анахронизмом и представляло собой пустую трату полезной нагрузки – однако в период до Первой мировой войны по всем тактическим воззрениям они считались необходимыми. Торпедные аппараты устанавливались на все линкоры и линейные крейсера Великобритании и Германии, так что их наличие на кораблях, заложенных в 1909 г., представляет собой, если так можно выразиться «неизбежное зло», такое же, как таран на броненосцах эпохи русско-японской войны.
Однако необходимо отметить, что Российская империя несколько отстала в торпедном деле от ведущих военно-морских держав. В то время как последние переходили на 533-мм калибр и более, Российский военный флот вынужден был довольствоваться только 450-мм торпедами. И вот, в годы Первой мировой тот же британский флот получил на вооружение 533-мм торпеду, несущую 234 кг тринитротолуола на дистанцию чуть более 4 км (4 110 м) на 45 уз, а лучшая отечественная 450-мм торпеда обр. 1912 г. могла поразить цель 100 кг ТНТ на скорости 43 уз на расстоянии не свыше 2 км. У английской торпеды был и дальноходный режим – она могла пройти 9 830 м на скорости 31 уз. У отечественного боеприпаса таких режимов было два – 5 000 м на 30 уз. или 6 000 м на 28 уз. Иными словами, можно говорить о том, что малый калибр отечественного торпедного оружия привел к тому, что по мощности и дальности хода оно проигрывало 533-мм «соотечественницам» примерно вдвое.
Таким образом можно говорить о том, что в период между двумя мировыми войнами торпеды линкоров типа «Севастополь» окончательно утратили даже теоретическое боевое значение (практического они никогда и не имели). При этом, как уже говорилось выше, руководство Морских Сил РККА отчетливо понимало необходимость усиления боевого потенциала линейных кораблей этого типа. Очевидно, что подобного рода модернизации должны были привести к значительным перегрузкам, и связанной с ними потерей скорости хода, а ведь последняя считалась важнейшим тактическим преимуществом «Севастополей» И, казалось бы, снятие совершенно бесполезного торпедного вооружения напрашивается сама собой – это и снижение перегрузки, и высвобождение внутренних помещений, да хотя бы под те же погреба для зенитных боеприпасов. Кроме того, необходимость резкого увеличения зенитного вооружения требовала увеличения численности экипажа и дополнительного места для их расчетов. Очевидно, что «списание на берег» торпедистов линкоров позволило бы высвободить хоть немного места в кубриках и каютах.
Тем не менее, как ни странно, ничего подобного сделано не было. Из трех линкоров только «Парижская коммуна» лишилась торпедного вооружения в ходе модернизаций – да и то, есть стойкое ощущение, что сделано это было не по указанным выше причинам, а лишь из-за установки так называемых «блистеров» (булей), стрелять сквозь которые торпедами было бы слишком затруднительно. Что же до «Марата» и «Октябрьской революции», то торпедное вооружение на них было не только полностью сохранено, но еще и усовершенствованно путем установки современных на тот момент приборов управления торпедной стрельбой «МАК». И все это делалось не просто так, потому что торпедисты линкоров постоянно совершенствовали свое боевое мастерство. Так, в период с 1927 по 1939 г., то есть за 12 лет с линкора «Марат» было произведено аж 87 торпедных пусков, при этом было потеряно 7 торпед.
Каким образом советские адмиралы собирались водить линкоры типа «Севастополь» в лихие торпедные атаки, и против кого? Эти вопросы покамест остаются для автора совершеннейшей загадкой.
Продолжение следует…
Информация