Змеи и чудовища русских былин
Одни из самых страшных противников богатырей русских былин – Змеи, судя по описаниям, были все-таки ящерами, так как имели лапы. Если верить сказителям, эти чудовища умели летать, изрыгали пламя, часто были многоголовыми.
В данном случае былинные сюжеты часто переплетаются со сказочными: в русских народных сказках подобные Змеи тоже являются противниками героев, только сражаются с ними уже не былинные богатыри.
Самое интересное, что упоминания о всевозможных змеях и ящерах можно найти и в некоторых летописных источниках. Так, в одной из летописей под 1092 г. записано:
В данном случае мы, вероятно, имеем описание полета крупного метеорита – болида.
А вот в «Повести о Словене и Русе» (начальная часть патриаршего летописного свода «Сказание о начале Руския земли и создании Новаграда и откуда влечашася род словенских князей», датированная второй половиной XVII века) все уже гораздо более запутанно и сказочно. Здесь рассказывается о неких племенных вождях Словене и Русе, о сестре Руса – Ильмере, в честь которой было названо озеро Ильмень, сообщается об основании на берегу «мутной» реки Волхов города Словенск Великий – предшественника Новгорода. Но нас в данном случае больше интересуют сведения о старшем сыне Словена, Волхе – «бесоугодном чародее», умевшем превращаться в какого-то ящера, пожиравшего людей, не согласных поклоняться ему. Местные жители называли его «сущим богом» и приносили в жертву чёрных куриц, а в особых случая – даже девушек. После смерти этого странного князя, его похоронили с большим почётом под высоким курганом, но земля провалилась под ним, оставив глубокую яму, которая еще долго оставалась незасыпанной.
Современные исследователи связывают эту легенду с многочисленными свидетельствами о знаменитых «коркодилах», которые на Северной Руси и в соседней Литве появлялись даже в XVII веке (к крокодилам эти твари не имели никакого отношения, дословный перевод – «конь, покрытый корой»).
В похвальном слове Роману Галицкому (Галицко-Волынская летопись, запись под 1200 г.) говорится:
А в Псковской летописи под 1582 годом можно прочитать:
Сигизмунд фон Герберштейн в том же веке в «Записках о Московии» сообщал, что встретил в Литве «идолопоклонников», которые «кормят у себя дома, как бы пенатов (домашних духов), каких-то змей с четырьмя короткими лапами наподобие ящериц с черным и жирным телом, имеющих не более 3 пядей в длину и называемых гивоитами. В положенные дни люди очищают свой дом и с каким-то страхом, со всем семейством благоговейно поклоняются им, выползающим к поставленной пище. Несчастья приписываются тому, что божество-змея было плохо накормлено».
Джером Горсей (Sir Jerome Horsey), купец и дипломат, живший в России во второй половине XVII века, писал в «Записках о России»:
В рукописи Большой Синодальной библиотеки говорится о том, что в Волхове была поймана «окаянная тварь», которую местные язычники (речь идет о XVII веке!) похоронили в «высокой могиле» (курган), а потом – справили тризну.
И даже в начале XVIII века в Арзамасском городском архиве имеется интересная запись:
По описанию, составленному земским комиссаром Василием Штыковым, у этого «змея» были короткие лапы и огромная пасть, полную острых зубов. До Петербурга чудовище, видимо, не доехало, никаких следов арзамасского «змея» более не обнаружено.
Теперь вернемся к былинам и посмотрим, какие сведения о Змеях рассказывают сказители.
В былине «Волх Всеславьевич» Змей представлен в качестве отца главного героя:
Неудивительно, что рожденный от Змея герой оказался не просто богатырем, а оборотнем:
Большинство исследователей соотносят этого героя с полоцким князем Всеславом, который, по утверждениям некоторых летописцев, родился от «волхвования», а в год его рождения было на Руси «знаменье Змиево на небесах».
Более подробно об этом князе рассказывается в статье Герои былин и их возможные прототипы.
Если мы вчитаемся в тексты былин, сразу же обратим внимание, что называя противников богатырей Змеями (или – Змеевичами), рассказывая о многочисленных головах и «хоботах» (имеются в виду хвосты), сказители в дальнейшем описывают их как обычных, хоть очень больших и сильных людей.
Вот, например, как описывается Змей-Тугарин (в других вариантах – Тугарин Змеевич):
Тугарин именно идет, а не ползет, но, допустим, что он ящер, и у него есть лапы.
Однако далее сообщается, что «промеж плечей у него косая сажень».
Потом:
Согласитесь, даже ящеру сделать это затруднительно.
В свою очередь, княгиня Апракса говорит:
А мы ведь знаем, что «в гостях» у князя Владимира именно Тугарин. Следовательно, Змей Горыныч, в данном случае – это титул (а Змеевич, соответственно, должно означать царевича).
В дальнейшем мы узнаем, что на поединок с Алёшей Поповичем Змей-Тугарин выезжает на коне. Вот как попытался разрешить это противоречие один из иллюстраторов:
Мы видим крылатого ящера, а ведь в ряде записей этой былины сообщается, что крылья были не у Тугарина, а у его коня (такой древнерусский Беллерофонт с Пегасом). Вот эти иллюстрации выглядят уже гораздо правдоподобней:
Многие исследователи рассматривали былинных Змеев как воплощение вражеского войска, каждая голова такого Змея, по их мнению, означает тумен или тьму – 10 000 вражеских воинов. С. Плетнева считала, что Змеями русских былин первоначально были именно половцы. В статье Герои былин и их возможные прототипы мы уже говорили, что былины, в которых речь идет о борьбе русских богатырей со змеями, могут в завуалированной форме рассказывать о войнах с кочевниками-половцами. Во главе союза половцев стояло племя «Каи», название которого переводится, как «змея». Арабские и китайские авторы неоднократно, говоря о кипчаках-половцах, используют поговорку «у змеи семь голов» (по числу основных племен) – вот и возможная разгадка многоголовости Змеев русских былин. Да и русские летописцы, похоже, знали об этом: о победе Владимира Мономаха над половцами в 1103 г. говорится:
Всеволод Миллер первым высказал предположение о том, что под именем «Тугарин» русских былин скрывается половецкий хан Тугоркан. Его поединок с Алешей Поповичем, по мнению данного автора, служит воспоминанием о победе над половцами у Переяславля в 1096 году. Русскими войсками тогда командовали Владимир Мономах (Переяславский князь) и Святополк Изяславич (князь Киевский). Убитого в бою Тугоркана Святополк приказал похоронить «акы тьстя своегоа» недалеко от Киева.
Кстати, в былине о Добрыне Никитиче мы узнаем, что Змей Горыныч – христианин! Алёша Попович говорит князю Владимиру:
Кто и как мог крестить доисторическую рептилию? До такого даже создатели бездарных современных мультиков «про богатырей», пока не додумались. А вот половецкие ханы порой принимали крещение. И даже старший сын Бату-хана, Сартак (побратим Александра Невского) был христианином (видимо, несторианского толка).
В этой же былине Змей (часто – Змея, как в следующем отрывке) предлагает Добрыне заключить самый настоящий дипломатический договор:
Трудно ожидать такого от какой-то рептилии. А вот если такая инициатива исходит от одного из половецких князей, всё становится на свои места.
Теперь пора подробней рассказать о былине «О Добрыне и Змее», которая является одной из самых распространенных русских эпических песен – известно более 60 её записей. Причем, начало данной былины является частью какой-то песни, не входившей в Киевский цикл: свой первый подвиг (встреча со Змеем на Пучай-реке) Добрыня совершает не по приказу киевского князя, начальным пунктом его путешествия является Рязань, и возвращается он также в Рязань.
Сказителями иногда подчеркивается древность событий:
Но во второй части герой уже оказывается в Киеве. И Змей Горыныч все-таки не выполнил своего обещания, и прилетел на Русь. Но похитил он теперь не простую девушку, а племянницу киевского князя – Забаву Путятичну.
Владимир узнает об этом на пиру: всё как обычно – действительно, где же ещё и быть киевскому князю, по мнению сказителей? Он обращается к присутствующим богатырям с предложением отправиться на поиски Забавы. Богатыри особого энтузиазма не выказывают, и тогда Владимир прямо обращается к Алёше Поповичу:
Алёша тоже сражаться со Змеем не желает, но он знает, кого следует туда послать:
Князь, который только что был так учтив и ласков с другими богатырями, не смея им даже прямо приказывать, к Добрыне обращается необычайно сурово:
В связи с этим пора поговорить о происхождении героя. Единого мнения здесь нет. Часто сказители утверждают, что отец Добрыни – некий купец. Но в двух записях былины о бое Добрыни с Ильей Муромцем и в одной записи былины про Добрыню и Алешу Поповича говорится, что мать этого богатыря была княгиней. Однако сам Добрыня говорит спасенной им Забаве Путятишне:
Поскольку Забава – явно не мусульманка и не язычница, трактовать эти слова можно только как признание героя в крестьянском происхождении. Косвенным подтверждением могут служить сведения о том, что Добрыня не получает никакой награды за освобождение племянницы князя. Вопреки традиции, герой не женится на освобожденной им девушке, князь не устраивает ему торжественной встречи, не жалует золота, серебра, жемчуга – былина обычно заканчивается тем, что, вернувшись, Добрыня насыпает коню зерна, а сам ложится спать. Вероятно, впервые узнавший о Добрыне князь Владимир, пока ещё относится к нему, как к слуге-простолюдину, и не готов принять его в качестве богатыря. Лишь в некоторых вариантах Владимир устраивает пир в честь героя, что можно считать своеобразным ритуалом признания Добрыни членом княжеской дружины.
Имеются и другие косвенные доказательства незнатности Добрыни. Так, во время первой встречи со Змеем он, почему-то, оказывается безоружным – ни меча, ни щита, ни копья. И приходится ему воспользоваться «шапкой земли греческой».
В самом деле, бой ведь проходил не в реке, Добрыня успел выйти на берег, и где же его богатырское оружие? Некоторые сказители пытаются выйти из положения, сообщая, что конь с вооружением убежал. Но, неужели Добрыня был настолько беспечен, что даже не привязал его?
Кстати, о «шапке земли греческой»: что это такое, и как она выглядела? Наиболее достоверная версия – головной убор христианских паломников, имевший форму колокола. Пилигримы часто нашивали на эту шапку морские раковины: в этом случае, удар, действительно, мог быть весьма ощутимым и болезненным. Но Добрыня, видимо, пользуется обычной шапкой, которую набивает песком: «Нагреб он шляпу песку желтого».
Есть и еще один вариант «греческой шляпы» – шлем, который иногда называют греческий колпаком.
Но орудовать таким шлемом, полным песка, не очень удобно. Разве что вот так: в качестве метательного снаряда – одноразово:
Однако вернемся к поручению князя – привезти домой Забаву Путятичну. Позже окажется, что в «норах змеиных» томилось огромное количество и русских, и чужеземных пленников. Но они киевского князя не интересуют: если Змея согласится отдать его племянницу – пусть в этих норах и остаются. И сказители нисколько не осуждают Владимира, не находя в таком отношении к соплеменникам ничего особенного.
А что же Добрыня? Былины сообщают, что, узнав о княжеском приказе, он вдруг «закручинился, запечалился». Почему? Испугался новой встречи со Змеем? Сказители передают жалобу Добрыни матери:
У Добрыни нет ни коня, ни оружия! Понятно теперь, почему в первый раз ему пришлось шапкой отбиваться. А вечно пирующий киевский князь даже и не подумал вооружить своего «поединщика». И с чем же идёт на смертельную битву Добрыня, с каким оружием?
Иллюстраторы изображают второй бой со Змеем примерно так:
На самом деле все было по-другому.
В былине «Добрыня и Маринка» (о которой рассказано в статье «Одни страдания от той любви». Жёны героев русских былин) говорится, что мать Добрыни была ведьмой (ладно, волшебницей). И здесь мы снова находим подтверждение этому неожиданному для многих читателей факту: мать дает богатырю волшебный платок, утирание которым восстанавливает силы, и плетку семи шелков – хлестать ей коня «промеж ушей и меж ног», чтобы он сбрасывал с копыт змеёнышей, и бить главную Змею:
Конь у Добрыни, кстати, тоже, совсем не боевой: то ли отцов, то ли вообще, дедушкин, стоял в конюшне по колена в навозе.
И вот змея побеждена, её кровь заливает все вокруг, но земля не принимает её. Добрыня ударяет землю копьем (но не своим, про которое в былинах ничего не говорится, а трофейным – «басурманским»), и кровь уходит в образовавшуюся дыру.
В дальнейшем Добрыня становится вторым по значимости русским богатырем – то ли выслужился, то ли поздние сказители «облагородили» его образ, приписав боярское или даже княжеское происхождение.
В образе Добрыни, помимо храбрости и силы богатырской, огромное значение имеет «вежество»: он умеет правильно вести себя в любых обстоятельствах, изображается человеком «почесливым» и учтивым. Илья Муромец говорит о нем:
Поэтому в других былинах именно Добрыня часто выполняет дипломатические поручения князя Владимира.
Но как же трактовали данную былину историки и исследователи русского фольклора?
Орест Миллер, основываясь на том, что при появлении 3мея Горыныча «как дождь дождит» и «как гром гремит», предположил:
Всеволод Миллер рассматривал купание Добрыни в реке, как символ крещения.
А. В. Марков позже «уточнил», что первая часть былины рассказывает о крещении самого Добрыни и Киева. А во второй части, по мнению этого автора, говорится о насильственном крещении Новгорода, когда «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем».
В. В. Стасов (работа «Происхождение былин») сравнил змееборство Добрыни с борьбой индуистского бога Кришны с многоголовым царем змеев Калией.
Вот что говорится в Шримад Бхагаватам («Бхагавата-пуране» – это комментарии к Веданта-сутре), ведическом произведении, создание которого приписывают Вьясадеве:
Затем Калия обвил Кришну кольцами, но:
Немного похоже на первый бой Добрыни со Змеем, не правда ли?
Д. С. Лихачев, как и многие другие, считал Змеев русских былин символом внешнего врага.
Некоторые историки считают, что песни о сражении Алёши Поповича с Тугарином вторичны по отношению к былинам о Добрыне. Н.Дашкевич, например, и вовсе считал, что
А. В. Рыстенко также полагал, что «Тугарин» – не имя, а собирательный образ врага, от слова «туга» – беда. Но под влиянием песен о Добрыне, Тугарин «принял черты змеиные».
Некоторые исследователи считают, что под обликом «Змея лютого, Змея Чeрного, многоглавого», у которого «тысяча голов, тысяча хвостов», скрывается Чернобог, которого изображали также черным человеком с посеребренными усами.
Позже в русских сказках появляется многоголовое Чудо-Юдо. Многие считают что это – ещё одно имя Змея Горыныча.
Другие исследователи, указывая на то, что слово «чудо» ранее означало любого великана (не обязательно змееподобного), соотносят этого персонажа с Идолищем Поганым.
Еще одна песня киевского цикла, в которой речь идет о состязании героя со Змеем – известная всем былина «Никита Кожемяка». Описанные в ней события стали сюжетом русских, украинских и белорусских сказок. В этой былине очередной Змей похищает княжескую (в сказках – царскую) дочь и насильно женится на ней. Герой, который спасает её, оказывается не богатырем, а обычным горожанином-ремесленником: чаще всего он называется кожемякой, но иногда также кузнецом или швецом. Поскольку силы русского поединщика по имени Никита (иногда – Илья, Кирилл или Кузьма) и силы Змея оказываются равными, они делят землю. Считается, что таким образом былина объясняет происхождение знаменитых Змиевых валов, о создании которых молчат летописи – Змиевы валы лишь упоминаются в них, как уже существующие: «проидоша вал», «пришедше к валови», «изидоша стрилци из валу», «ста межи валома» и так далее.
Прототипом главного героя былины стал некий юноша, одолевший в 992 году печенежского богатыря (Повесть временных лет, «Сказание о юноше-кожемяке). Сходство сюжетов очевидно. Владимир выступает против печенегов и встречает их
Более поздняя Никоновская летопись называет имя этого юноши: Ян Усмошвец («тот, кто шьет кожу»).
Но где же обитали Змеи русских былин? Сказители часто сообщают, что «нора Змея» находилась «за маткой-Волгой». Иногда указывается более точное местоположение: «гора Сорочинская» (от названия реки, которая сейчас называется Царица – это правый приток Волги, в настоящее время протекает по территории современного Волгограда).
У истоков этой реки в настоящее время находится микрорайон Волгограда «Горьковский», здесь есть улица Сорочинская.
Исток реки Царица, поселок Горьковский, Волгоград
В некоторых былинах говорится, что Змей Горыныч охраняет Калинов мост на Огненной реке, который многие исследователи считают входом в мир мертвых.
Есть и другие Змеи, которые упоминаются в славянских легендах и сказках. Например, Огненный змей (Огняник, Летавец), который описывался крылатым и трёхголовым. Он тоже оказывал внимание женщинами и девушкам, но только тем из них, кто тосковал по умершему мужу или жениху. Чаще всего этот Змей, которого называли также Любавцем, Волокитой, Любостаем, прилетал во время войн, когда в городах и деревнях появлялось много вдов. Именно они и видели этого змея, который принимал облик покойника, все остальные могли видеть лишь беспричинные искры. Поэтому вдовам на Руси запрещалось излишне горевать по умершим мужьям, а другие члены семьи старались все время находиться рядом, чтобы не дать свершиться прелюбодейству (вероятно, речь идёт о мастурбации). Священники считали, что этот Змей является женам из-за неправильного обряда поминок.
В древнерусской «Повести о Петре и Февронии» (написана в середине XVI века священником Ермолаем, в монашестве – Еразмом), герой убил такого Змея, который, вопреки обычаям, прилетал к жене его живого брата – Павла. Из-за крови чудовища, попавшей на Петра, его тело покрылось язвами. Вылечить князя смогла лишь «мудрая девица Феврония».
Ещё одного Змея мы видим в «Повести о Еруслане Лазаревиче» (XVII век), главный герой которой поначалу напоминает Василия Буслаева новгородских былин: «Кого он возьмёт за руку — тому руку вырвет, а кого за ногу — тому ногу выломает» В результате, «взмолились князья и бояре: Либо нам в царстве жить, либо Еруслану». Однако в дальнейшем богатырь все-таки находит своим силам правильное применение. В числе его подвигов – победа над неким «Феодулом-Змеем», который, судя по всему, настоящим змеем не был, потому что у него имелась дочь-красавица, вышедшая замуж за другого героя повести – князя Ивана.
Таким образом, можно сделать предположение, что под видом большинства былинных «Змеев» и чудищ действуют люди, хоть и весьма необычные, выделяющиеся своей силой, ростом, либо армии врагов русской земли. Но имеются исключения из этого правила: в былине «Михайло Потык» герой, отправившийся по уговору с женой, в её могилу, сражается с настоящей змеей, видимо, являющейся стражем подземного царства.
Более подробно об этой былине рассказано в предыдущих статьях цикла.
Змей Горыныч и Кощей Бессмертный. Новосибирск
Змей Горыныч в парке «Кудыкина Гора», Липецкая область
В данном случае былинные сюжеты часто переплетаются со сказочными: в русских народных сказках подобные Змеи тоже являются противниками героев, только сражаются с ними уже не былинные богатыри.
На этой иллюстрации не Добрыня Никитич и не Алеша Попович, а Иван-крестьянский сын
Змеи и ящеры в русских летописях и в записках иностранцев
Самое интересное, что упоминания о всевозможных змеях и ящерах можно найти и в некоторых летописных источниках. Так, в одной из летописей под 1092 г. записано:
«Стали темны облака, и протянулся из-за них змей великий, голова в огне, а головы три, и пошел от него дым, и начался шум, словно гром».
В данном случае мы, вероятно, имеем описание полета крупного метеорита – болида.
А вот в «Повести о Словене и Русе» (начальная часть патриаршего летописного свода «Сказание о начале Руския земли и создании Новаграда и откуда влечашася род словенских князей», датированная второй половиной XVII века) все уже гораздо более запутанно и сказочно. Здесь рассказывается о неких племенных вождях Словене и Русе, о сестре Руса – Ильмере, в честь которой было названо озеро Ильмень, сообщается об основании на берегу «мутной» реки Волхов города Словенск Великий – предшественника Новгорода. Но нас в данном случае больше интересуют сведения о старшем сыне Словена, Волхе – «бесоугодном чародее», умевшем превращаться в какого-то ящера, пожиравшего людей, не согласных поклоняться ему. Местные жители называли его «сущим богом» и приносили в жертву чёрных куриц, а в особых случая – даже девушек. После смерти этого странного князя, его похоронили с большим почётом под высоким курганом, но земля провалилась под ним, оставив глубокую яму, которая еще долго оставалась незасыпанной.
Древнерусские коркодилы: кони, покрытые корой
Современные исследователи связывают эту легенду с многочисленными свидетельствами о знаменитых «коркодилах», которые на Северной Руси и в соседней Литве появлялись даже в XVII веке (к крокодилам эти твари не имели никакого отношения, дословный перевод – «конь, покрытый корой»).
В похвальном слове Роману Галицкому (Галицко-Волынская летопись, запись под 1200 г.) говорится:
«Сердит же бысть яко рысь, и губяше яко и коркодил, и прехожаше землю их, яко и орел, храбр бо бе яко и тур».
А в Псковской летописи под 1582 годом можно прочитать:
«В том же году вышли лютые звери коркодилы из реки, и не давали прохода; людей много съели, и люди были в страхе и молились Богу по всей земле».
Сигизмунд фон Герберштейн в том же веке в «Записках о Московии» сообщал, что встретил в Литве «идолопоклонников», которые «кормят у себя дома, как бы пенатов (домашних духов), каких-то змей с четырьмя короткими лапами наподобие ящериц с черным и жирным телом, имеющих не более 3 пядей в длину и называемых гивоитами. В положенные дни люди очищают свой дом и с каким-то страхом, со всем семейством благоговейно поклоняются им, выползающим к поставленной пище. Несчастья приписываются тому, что божество-змея было плохо накормлено».
Джером Горсей (Sir Jerome Horsey), купец и дипломат, живший в России во второй половине XVII века, писал в «Записках о России»:
«Когда мы переехали через реку, на берегу её лежал ядовитый мертвый крокодило-змей. Мои люди пронзили его копьями. При этом распространился такой ужасный запах, что я отравился и долго был болен».
В рукописи Большой Синодальной библиотеки говорится о том, что в Волхове была поймана «окаянная тварь», которую местные язычники (речь идет о XVII веке!) похоронили в «высокой могиле» (курган), а потом – справили тризну.
И даже в начале XVIII века в Арзамасском городском архиве имеется интересная запись:
«Лета 1719 июня 4 дня в уезде буря великая, и смерчь, и град, и многие скоты и всякая живность погибли. И упал с неба змий, Божиим гневом опаленный, и смердел отвратительно. И помня Указ Божией милостью Государя нашего Всероссийского Петра Алексеевича от лета 17180 Куншткамере и сбору для ея диковин разных, монструзов и уродов всяких, каменьев небесных и прочих чудес, змия сего бросили в бочку с крепким двойным вином…»
По описанию, составленному земским комиссаром Василием Штыковым, у этого «змея» были короткие лапы и огромная пасть, полную острых зубов. До Петербурга чудовище, видимо, не доехало, никаких следов арзамасского «змея» более не обнаружено.
Змей как предок героя
Теперь вернемся к былинам и посмотрим, какие сведения о Змеях рассказывают сказители.
В былине «Волх Всеславьевич» Змей представлен в качестве отца главного героя:
По саду, по зеленому
Ходила-гуляла молодая княжна
Марфа Всеславовна –
Наступила на змея лютого.
Обвился лютый змей,
Около чебота зелен сафьян,
Около чулочка шелкова,
Хоботом (это хвост) бьет по белым бедрам
Той порой княгиня зачала,
Зачала и в урочный срок родила.
Ходила-гуляла молодая княжна
Марфа Всеславовна –
Наступила на змея лютого.
Обвился лютый змей,
Около чебота зелен сафьян,
Около чулочка шелкова,
Хоботом (это хвост) бьет по белым бедрам
Той порой княгиня зачала,
Зачала и в урочный срок родила.
Неудивительно, что рожденный от Змея герой оказался не просто богатырем, а оборотнем:
Стал Волх расти-матереть,
Научался Волх многим премудростям:
Щукой-рыбою ходить
Волху по синим морям,
Серым волком рыскать по темным лесам,
Гнедым туром-золотые рога рыскать по полю,
Ясным соколом летать под облаком.
Научался Волх многим премудростям:
Щукой-рыбою ходить
Волху по синим морям,
Серым волком рыскать по темным лесам,
Гнедым туром-золотые рога рыскать по полю,
Ясным соколом летать под облаком.
Большинство исследователей соотносят этого героя с полоцким князем Всеславом, который, по утверждениям некоторых летописцев, родился от «волхвования», а в год его рождения было на Руси «знаменье Змиево на небесах».
Более подробно об этом князе рассказывается в статье Герои былин и их возможные прототипы.
Змей Тугарин
Если мы вчитаемся в тексты былин, сразу же обратим внимание, что называя противников богатырей Змеями (или – Змеевичами), рассказывая о многочисленных головах и «хоботах» (имеются в виду хвосты), сказители в дальнейшем описывают их как обычных, хоть очень больших и сильных людей.
Вот, например, как описывается Змей-Тугарин (в других вариантах – Тугарин Змеевич):
«Как идёт Змей-Тугарин во палаты белокаменные».
Тугарин именно идет, а не ползет, но, допустим, что он ящер, и у него есть лапы.
Однако далее сообщается, что «промеж плечей у него косая сажень».
Потом:
Он садится за столы дубовые, за яства сахарные.
Да сажает княгиню на коленушки свои.
Да сажает княгиню на коленушки свои.
Согласитесь, даже ящеру сделать это затруднительно.
В свою очередь, княгиня Апракса говорит:
«Вот теперь и пир и беседушка
Со милым дружком Змей-Горынычем!»
Со милым дружком Змей-Горынычем!»
А мы ведь знаем, что «в гостях» у князя Владимира именно Тугарин. Следовательно, Змей Горыныч, в данном случае – это титул (а Змеевич, соответственно, должно означать царевича).
В дальнейшем мы узнаем, что на поединок с Алёшей Поповичем Змей-Тугарин выезжает на коне. Вот как попытался разрешить это противоречие один из иллюстраторов:
Мы видим крылатого ящера, а ведь в ряде записей этой былины сообщается, что крылья были не у Тугарина, а у его коня (такой древнерусский Беллерофонт с Пегасом). Вот эти иллюстрации выглядят уже гораздо правдоподобней:
Тугарин на крылатом коне, иллюстрация к былине
Тугарин Змеевич
Многие исследователи рассматривали былинных Змеев как воплощение вражеского войска, каждая голова такого Змея, по их мнению, означает тумен или тьму – 10 000 вражеских воинов. С. Плетнева считала, что Змеями русских былин первоначально были именно половцы. В статье Герои былин и их возможные прототипы мы уже говорили, что былины, в которых речь идет о борьбе русских богатырей со змеями, могут в завуалированной форме рассказывать о войнах с кочевниками-половцами. Во главе союза половцев стояло племя «Каи», название которого переводится, как «змея». Арабские и китайские авторы неоднократно, говоря о кипчаках-половцах, используют поговорку «у змеи семь голов» (по числу основных племен) – вот и возможная разгадка многоголовости Змеев русских былин. Да и русские летописцы, похоже, знали об этом: о победе Владимира Мономаха над половцами в 1103 г. говорится:
«Скруши главы змеевыя».
Всеволод Миллер первым высказал предположение о том, что под именем «Тугарин» русских былин скрывается половецкий хан Тугоркан. Его поединок с Алешей Поповичем, по мнению данного автора, служит воспоминанием о победе над половцами у Переяславля в 1096 году. Русскими войсками тогда командовали Владимир Мономах (Переяславский князь) и Святополк Изяславич (князь Киевский). Убитого в бою Тугоркана Святополк приказал похоронить «акы тьстя своегоа» недалеко от Киева.
Змей Горыныч русских былин
Кстати, в былине о Добрыне Никитиче мы узнаем, что Змей Горыныч – христианин! Алёша Попович говорит князю Владимиру:
«Добрынюшка змеи крестовый брат».
Вот этот Змей Горыныч – христианин и крестовый брат Добрыни Никитича? И. Билибин, Змей Горыныч
Кто и как мог крестить доисторическую рептилию? До такого даже создатели бездарных современных мультиков «про богатырей», пока не додумались. А вот половецкие ханы порой принимали крещение. И даже старший сын Бату-хана, Сартак (побратим Александра Невского) был христианином (видимо, несторианского толка).
В этой же былине Змей (часто – Змея, как в следующем отрывке) предлагает Добрыне заключить самый настоящий дипломатический договор:
«Сделаем мы же заповедь великую:
Тебе – не ездить нынь на гору сорочинскую,
Не топтать же здесь маленьких змеенышков,
Не выручать полону да русского;
А я тебе сестра да буду меньшая, –
Мне не летать да на святую Русь,
А не брать же больше полону да русского».
Тебе – не ездить нынь на гору сорочинскую,
Не топтать же здесь маленьких змеенышков,
Не выручать полону да русского;
А я тебе сестра да буду меньшая, –
Мне не летать да на святую Русь,
А не брать же больше полону да русского».
Трудно ожидать такого от какой-то рептилии. А вот если такая инициатива исходит от одного из половецких князей, всё становится на свои места.
Былина "О Добрыне и Змее"
Теперь пора подробней рассказать о былине «О Добрыне и Змее», которая является одной из самых распространенных русских эпических песен – известно более 60 её записей. Причем, начало данной былины является частью какой-то песни, не входившей в Киевский цикл: свой первый подвиг (встреча со Змеем на Пучай-реке) Добрыня совершает не по приказу киевского князя, начальным пунктом его путешествия является Рязань, и возвращается он также в Рязань.
Старая Рязань в период расцвета, реконструкция
Сказителями иногда подчеркивается древность событий:
«Доселе Рязань селом была, а ныне Рязань городом слывет».
Но во второй части герой уже оказывается в Киеве. И Змей Горыныч все-таки не выполнил своего обещания, и прилетел на Русь. Но похитил он теперь не простую девушку, а племянницу киевского князя – Забаву Путятичну.
Змей Горыныч с похищенной девушкой
Владимир узнает об этом на пиру: всё как обычно – действительно, где же ещё и быть киевскому князю, по мнению сказителей? Он обращается к присутствующим богатырям с предложением отправиться на поиски Забавы. Богатыри особого энтузиазма не выказывают, и тогда Владимир прямо обращается к Алёше Поповичу:
«Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!
Мошь ли ты достать у нас Забаву дочь Потятичну
Из той было пещеры из змеиною?»
Мошь ли ты достать у нас Забаву дочь Потятичну
Из той было пещеры из змеиною?»
Алёша тоже сражаться со Змеем не желает, но он знает, кого следует туда послать:
«Ах ты, солнышко Владимир стольнекиевский!
Я слыхал было на сем свети,
Добрынюшка змеи крестовый брат;
Отдаст же тут змея проклятая
Молоду Добрынюшке Никитичу
Без бою, без драки кроволития
Тут же нунь Забаву дочь Потятичну».
Я слыхал было на сем свети,
Добрынюшка змеи крестовый брат;
Отдаст же тут змея проклятая
Молоду Добрынюшке Никитичу
Без бою, без драки кроволития
Тут же нунь Забаву дочь Потятичну».
Князь, который только что был так учтив и ласков с другими богатырями, не смея им даже прямо приказывать, к Добрыне обращается необычайно сурово:
«Ты достань ка нунь Забаву дочь Потятичну
Да из той было пещерушки змеиною.
Не достанешь ты Забавы дочь Потятичной,
Прикажу тебе, Добрыня, голову рубить».
Да из той было пещерушки змеиною.
Не достанешь ты Забавы дочь Потятичной,
Прикажу тебе, Добрыня, голову рубить».
В связи с этим пора поговорить о происхождении героя. Единого мнения здесь нет. Часто сказители утверждают, что отец Добрыни – некий купец. Но в двух записях былины о бое Добрыни с Ильей Муромцем и в одной записи былины про Добрыню и Алешу Поповича говорится, что мать этого богатыря была княгиней. Однако сам Добрыня говорит спасенной им Забаве Путятишне:
«Вы есть роду княженецкого, а есть роду христианского».
И. Билибин, Добрыня Никитич освобождает от Змея Горыныча Забаву Путятичну
Поскольку Забава – явно не мусульманка и не язычница, трактовать эти слова можно только как признание героя в крестьянском происхождении. Косвенным подтверждением могут служить сведения о том, что Добрыня не получает никакой награды за освобождение племянницы князя. Вопреки традиции, герой не женится на освобожденной им девушке, князь не устраивает ему торжественной встречи, не жалует золота, серебра, жемчуга – былина обычно заканчивается тем, что, вернувшись, Добрыня насыпает коню зерна, а сам ложится спать. Вероятно, впервые узнавший о Добрыне князь Владимир, пока ещё относится к нему, как к слуге-простолюдину, и не готов принять его в качестве богатыря. Лишь в некоторых вариантах Владимир устраивает пир в честь героя, что можно считать своеобразным ритуалом признания Добрыни членом княжеской дружины.
Имеются и другие косвенные доказательства незнатности Добрыни. Так, во время первой встречи со Змеем он, почему-то, оказывается безоружным – ни меча, ни щита, ни копья. И приходится ему воспользоваться «шапкой земли греческой».
В самом деле, бой ведь проходил не в реке, Добрыня успел выйти на берег, и где же его богатырское оружие? Некоторые сказители пытаются выйти из положения, сообщая, что конь с вооружением убежал. Но, неужели Добрыня был настолько беспечен, что даже не привязал его?
Кстати, о «шапке земли греческой»: что это такое, и как она выглядела? Наиболее достоверная версия – головной убор христианских паломников, имевший форму колокола. Пилигримы часто нашивали на эту шапку морские раковины: в этом случае, удар, действительно, мог быть весьма ощутимым и болезненным. Но Добрыня, видимо, пользуется обычной шапкой, которую набивает песком: «Нагреб он шляпу песку желтого».
Первый бой Добрыни со Змеем Горынычем, кадр из диафильма
Есть и еще один вариант «греческой шляпы» – шлем, который иногда называют греческий колпаком.
Греческий шлем (греческий колпак), Оружейная палата, XIV век
Но орудовать таким шлемом, полным песка, не очень удобно. Разве что вот так: в качестве метательного снаряда – одноразово:
Однако вернемся к поручению князя – привезти домой Забаву Путятичну. Позже окажется, что в «норах змеиных» томилось огромное количество и русских, и чужеземных пленников. Но они киевского князя не интересуют: если Змея согласится отдать его племянницу – пусть в этих норах и остаются. И сказители нисколько не осуждают Владимира, не находя в таком отношении к соплеменникам ничего особенного.
А что же Добрыня? Былины сообщают, что, узнав о княжеском приказе, он вдруг «закручинился, запечалился». Почему? Испугался новой встречи со Змеем? Сказители передают жалобу Добрыни матери:
«А накинул на нас службу да великую
Солнышко Владимир стольнекиевский, –
А достать было Забаву дочь Потятичну
А из той было пещеры из змеиною.
А нунь нету у Добрыни коня доброго,
А нунь нету у Добрыни копья вострого,
Не с чем мне поехати на гору сорочинскую,
К той было змеи нынь ко проклятою».
Солнышко Владимир стольнекиевский, –
А достать было Забаву дочь Потятичну
А из той было пещеры из змеиною.
А нунь нету у Добрыни коня доброго,
А нунь нету у Добрыни копья вострого,
Не с чем мне поехати на гору сорочинскую,
К той было змеи нынь ко проклятою».
У Добрыни нет ни коня, ни оружия! Понятно теперь, почему в первый раз ему пришлось шапкой отбиваться. А вечно пирующий киевский князь даже и не подумал вооружить своего «поединщика». И с чем же идёт на смертельную битву Добрыня, с каким оружием?
Иллюстраторы изображают второй бой со Змеем примерно так:
В. М. Васнецов, Бой Добрыни Никитича с семиглавым Змеем Горынычем
Добрыня и Змей, иллюстрация Г. Алимова
На самом деле все было по-другому.
В былине «Добрыня и Маринка» (о которой рассказано в статье «Одни страдания от той любви». Жёны героев русских былин) говорится, что мать Добрыни была ведьмой (ладно, волшебницей). И здесь мы снова находим подтверждение этому неожиданному для многих читателей факту: мать дает богатырю волшебный платок, утирание которым восстанавливает силы, и плетку семи шелков – хлестать ей коня «промеж ушей и меж ног», чтобы он сбрасывал с копыт змеёнышей, и бить главную Змею:
Ай проклятая змея да побивать стала.
Ай напомнил он наказанье родительско,
Вынимал-то плетку из карманника.
Бьет змею да своей плеточкой.
Укротил змею аки скотинину,
Аки скотинину да крестиянскую.
Ай напомнил он наказанье родительско,
Вынимал-то плетку из карманника.
Бьет змею да своей плеточкой.
Укротил змею аки скотинину,
Аки скотинину да крестиянскую.
Конь у Добрыни, кстати, тоже, совсем не боевой: то ли отцов, то ли вообще, дедушкин, стоял в конюшне по колена в навозе.
И вот змея побеждена, её кровь заливает все вокруг, но земля не принимает её. Добрыня ударяет землю копьем (но не своим, про которое в былинах ничего не говорится, а трофейным – «басурманским»), и кровь уходит в образовавшуюся дыру.
В дальнейшем Добрыня становится вторым по значимости русским богатырем – то ли выслужился, то ли поздние сказители «облагородили» его образ, приписав боярское или даже княжеское происхождение.
В образе Добрыни, помимо храбрости и силы богатырской, огромное значение имеет «вежество»: он умеет правильно вести себя в любых обстоятельствах, изображается человеком «почесливым» и учтивым. Илья Муромец говорит о нем:
«Знает со богатырём он съехаться, знает он богатырю и честь отдать».
Поэтому в других былинах именно Добрыня часто выполняет дипломатические поручения князя Владимира.
Историки о былинном Змее Горыныче
Но как же трактовали данную былину историки и исследователи русского фольклора?
Орест Миллер, основываясь на том, что при появлении 3мея Горыныча «как дождь дождит» и «как гром гремит», предположил:
«Пещера, гора и сам змей — все это только различные мифы одного и того же — тучи, обитающей средь небесных вод и летающей по небесным водам».
Всеволод Миллер рассматривал купание Добрыни в реке, как символ крещения.
А. В. Марков позже «уточнил», что первая часть былины рассказывает о крещении самого Добрыни и Киева. А во второй части, по мнению этого автора, говорится о насильственном крещении Новгорода, когда «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем».
В. В. Стасов (работа «Происхождение былин») сравнил змееборство Добрыни с борьбой индуистского бога Кришны с многоголовым царем змеев Калией.
Вот что говорится в Шримад Бхагаватам («Бхагавата-пуране» – это комментарии к Веданта-сутре), ведическом произведении, создание которого приписывают Вьясадеве:
«Желая очистить воды Ямуны, отравленные ядом Калии, Господь Кришна взобрался на дерево кадамба на берегу реки и прыгнул в воду. Калию возмутило то, что Кришна посмел нарушить границы его владений. Устремившись к Господу, змей ужалил Его в грудь».
Кришна и царь Калия
Затем Калия обвил Кришну кольцами, но:
«Кришна стал увеличиваться в размерах и так заставил змея ослабить хватку и освободить Его. Затем Господь Кришна принялся резвиться и танцевать на капюшонах Калии, топча при этом тысячу его голов так самозабвенно и неистово, что вскоре силы покинули змея… Увидев, что жизнь вот-вот покинет Калию, его жены, Нагапатни, склонились к лотосным стопам Господа Кришны и стали возносить Господу молитвы в надежде, что Он освободит их мужа... Довольный молитвами Нагапатни, Господь Кришна освободил Калию».
Немного похоже на первый бой Добрыни со Змеем, не правда ли?
Д. С. Лихачев, как и многие другие, считал Змеев русских былин символом внешнего врага.
Некоторые историки считают, что песни о сражении Алёши Поповича с Тугарином вторичны по отношению к былинам о Добрыне. Н.Дашкевич, например, и вовсе считал, что
«на Алёшу был просто перенесен подвиг Добрыни».
А. В. Рыстенко также полагал, что «Тугарин» – не имя, а собирательный образ врага, от слова «туга» – беда. Но под влиянием песен о Добрыне, Тугарин «принял черты змеиные».
Некоторые исследователи считают, что под обликом «Змея лютого, Змея Чeрного, многоглавого», у которого «тысяча голов, тысяча хвостов», скрывается Чернобог, которого изображали также черным человеком с посеребренными усами.
Позже в русских сказках появляется многоголовое Чудо-Юдо. Многие считают что это – ещё одно имя Змея Горыныча.
Чудо-Юдо, иллюстрация к сказке
Другие исследователи, указывая на то, что слово «чудо» ранее означало любого великана (не обязательно змееподобного), соотносят этого персонажа с Идолищем Поганым.
Ян Усмошвец как возможный прототип Никиты Кожемяки
Еще одна песня киевского цикла, в которой речь идет о состязании героя со Змеем – известная всем былина «Никита Кожемяка». Описанные в ней события стали сюжетом русских, украинских и белорусских сказок. В этой былине очередной Змей похищает княжескую (в сказках – царскую) дочь и насильно женится на ней. Герой, который спасает её, оказывается не богатырем, а обычным горожанином-ремесленником: чаще всего он называется кожемякой, но иногда также кузнецом или швецом. Поскольку силы русского поединщика по имени Никита (иногда – Илья, Кирилл или Кузьма) и силы Змея оказываются равными, они делят землю. Считается, что таким образом былина объясняет происхождение знаменитых Змиевых валов, о создании которых молчат летописи – Змиевы валы лишь упоминаются в них, как уже существующие: «проидоша вал», «пришедше к валови», «изидоша стрилци из валу», «ста межи валома» и так далее.
Участок Змиева вала, современное фото
Прототипом главного героя былины стал некий юноша, одолевший в 992 году печенежского богатыря (Повесть временных лет, «Сказание о юноше-кожемяке). Сходство сюжетов очевидно. Владимир выступает против печенегов и встречает их
«на Трубеже у брода, где ныне Переяславль… И подъехал князь печенежский к реке, вызвал Владимира и сказал ему: "Выпусти ты своего мужа, а я своего — пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если аве наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года".
И разошлись.
Владимир же, вернувшись в стан свой, послал глашатаев по лагерю, со словами:
И не сыскался нигде. На следующее утро приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к князю один старый муж и сказал ему: "Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился и разодрал кожу руками". Услышав об этом, князь обрадовался, и послали за ним, и привели его к князю, и поведал ему князь все.
Тот отвечал: "Князь! Не знаю, могу ли я с ним схватиться, — испытайте меня: нет ли большого и сильного быка?"
И нашли быка, большого и сильного, и приказали разъярить его; возложили на него раскаленное железо и пустили. И побежал бык мимо него, и схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука. И сказал ему Владимир: "Можешь с ним бороться".
На следующее утро пришли печенеги и стали вызывать: "Есть ли муж? Вот наш готов!" Владимир повелел в ту же ночь надеть вооружение, и сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего мужа: был же он очень велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между обоими войсками, и пустили их друг против друга. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали их. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того, и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже...»
И разошлись.
Владимир же, вернувшись в стан свой, послал глашатаев по лагерю, со словами:
"Нет ли такого мужа, который бы схватился с печенегом?"
И не сыскался нигде. На следующее утро приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к князю один старый муж и сказал ему: "Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился и разодрал кожу руками". Услышав об этом, князь обрадовался, и послали за ним, и привели его к князю, и поведал ему князь все.
Тот отвечал: "Князь! Не знаю, могу ли я с ним схватиться, — испытайте меня: нет ли большого и сильного быка?"
И нашли быка, большого и сильного, и приказали разъярить его; возложили на него раскаленное железо и пустили. И побежал бык мимо него, и схватил быка рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила его рука. И сказал ему Владимир: "Можешь с ним бороться".
На следующее утро пришли печенеги и стали вызывать: "Есть ли муж? Вот наш готов!" Владимир повелел в ту же ночь надеть вооружение, и сошлись обе стороны. Печенеги выпустили своего мужа: был же он очень велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между обоими войсками, и пустили их друг против друга. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали их. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того, и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже...»
Более поздняя Никоновская летопись называет имя этого юноши: Ян Усмошвец («тот, кто шьет кожу»).
Угрюмов Г. И. Испытание силы Яна Усмаря. 1796 г.
Места обитания Змеев
Но где же обитали Змеи русских былин? Сказители часто сообщают, что «нора Змея» находилась «за маткой-Волгой». Иногда указывается более точное местоположение: «гора Сорочинская» (от названия реки, которая сейчас называется Царица – это правый приток Волги, в настоящее время протекает по территории современного Волгограда).
Река Царица, архивное фото
У истоков этой реки в настоящее время находится микрорайон Волгограда «Горьковский», здесь есть улица Сорочинская.
Исток реки Царица, поселок Горьковский, Волгоград
В некоторых былинах говорится, что Змей Горыныч охраняет Калинов мост на Огненной реке, который многие исследователи считают входом в мир мертвых.
Калинов мост, И. Ожиганов
Огненный Змей
Есть и другие Змеи, которые упоминаются в славянских легендах и сказках. Например, Огненный змей (Огняник, Летавец), который описывался крылатым и трёхголовым. Он тоже оказывал внимание женщинами и девушкам, но только тем из них, кто тосковал по умершему мужу или жениху. Чаще всего этот Змей, которого называли также Любавцем, Волокитой, Любостаем, прилетал во время войн, когда в городах и деревнях появлялось много вдов. Именно они и видели этого змея, который принимал облик покойника, все остальные могли видеть лишь беспричинные искры. Поэтому вдовам на Руси запрещалось излишне горевать по умершим мужьям, а другие члены семьи старались все время находиться рядом, чтобы не дать свершиться прелюбодейству (вероятно, речь идёт о мастурбации). Священники считали, что этот Змей является женам из-за неправильного обряда поминок.
В древнерусской «Повести о Петре и Февронии» (написана в середине XVI века священником Ермолаем, в монашестве – Еразмом), герой убил такого Змея, который, вопреки обычаям, прилетал к жене его живого брата – Павла. Из-за крови чудовища, попавшей на Петра, его тело покрылось язвами. Вылечить князя смогла лишь «мудрая девица Феврония».
Князь Петр убивает Змея, клеймо (фрагмент) иконы XVII века
Змей «Повести о Еруслане Лазаревиче»
Ещё одного Змея мы видим в «Повести о Еруслане Лазаревиче» (XVII век), главный герой которой поначалу напоминает Василия Буслаева новгородских былин: «Кого он возьмёт за руку — тому руку вырвет, а кого за ногу — тому ногу выломает» В результате, «взмолились князья и бояре: Либо нам в царстве жить, либо Еруслану». Однако в дальнейшем богатырь все-таки находит своим силам правильное применение. В числе его подвигов – победа над неким «Феодулом-Змеем», который, судя по всему, настоящим змеем не был, потому что у него имелась дочь-красавица, вышедшая замуж за другого героя повести – князя Ивана.
Еруслан Лазаревич и Феодул-Змей, лубок
Таким образом, можно сделать предположение, что под видом большинства былинных «Змеев» и чудищ действуют люди, хоть и весьма необычные, выделяющиеся своей силой, ростом, либо армии врагов русской земли. Но имеются исключения из этого правила: в былине «Михайло Потык» герой, отправившийся по уговору с женой, в её могилу, сражается с настоящей змеей, видимо, являющейся стражем подземного царства.
Более подробно об этой былине рассказано в предыдущих статьях цикла.
Информация