Царь Ираклий II. Иногда союзник хуже противника
В 1783-м году был подписан прелиминарный (предварительный) акт между Российской империей и Картли-Кахетинским царством (в то время ни о какой единой стране раздробленные грузинские князья и не помышляли, не имея даже подобного опыта). В том же году в Тифлис выступили два батальона кавказских егерей при четырёх орудиях под общим командованием полковника Степана Бурнашева. 3 ноября 1783-го года отряд был встречен огромными толпами жителей картли-кахетинской столицы.
Весть о появлении русских быстро распространилась далеко за пределы Кавказа. Генерал от кавалерии и историк Василий Потто, умерший в Тифлисе в 1911-м году утверждал, что северное побережье Османской империи накрыла волна паники. Так, население портового города Трапезунда (Трабзона), только узнав о русских войсках в Грузии и появлении русского флота у их берегов (что, кстати, оказалось лишь слухом), быстро собрало пожитки и бежало в глубь турецких земель.
Официальное обнародование нашумевшего во всём регионе межгосударственного договора состоялось 24 января 1784-го года. Церемония была пышной, русские посланники (полковник Степан Данилович Бурнашев и подполковник Василий Степанович Томара) доставили в Тифлис царские регалии, украшенные соединёнными гербами Российской империи и Грузии. Вручение императорской грамоты царю Ираклию II сопровождалось торжественным артиллерийским залпом в 101 выстрел. На следующий день царь и народ вступили под протекторат империи. Ближе к вечеру для всех русских офицеров Тифлиса был дан праздничный обед во дворце Ираклия. Народ ликовал, вино лилось рекой, но проблемы очень скоро дадут о себе знать.
Турция и Персия, значительно ослабленные в то время, не могли напрямую наказать грузинские земли за подобный союз и тем более не желали ввязываться в войну с Российской империей, которая упрочила свои позиции на юге. Однако всегда есть строптивый сосед, чьими руками можно изменить ситуацию. Таким соседом выступили лезгины, которые и без того традиционно для того времени были готовы поживиться за счёт грузин. Это касалось как материальной добычи, так и живого «товара».
Лезгинские набеги были опустошительны, внезапны и оставались чаще всего безнаказанными, поэтому репутация лезгин как воинов была грозной, а сами они казались непобедимыми. Вскоре именно такой набег и обрушился на грузинские земли. При этом, естественно, два русских батальона не могли контролировать всю страну, а поэтому рассчитывали на координацию усилий с войском царя Ираклия. Но, к поразительному удивлению наших офицеров, ни Ираклий, ни его воины ничего не предпринимали сами и не спешили сотрудничать с русскими, ожидая окончания набега.
Наконец сам светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин лично прибыл в Тифлис на переговоры с грузинским царём. Он был прекрасно осведомлён о бездействии Ираклия II по донесениям русского командования в Картли-Кахетии. Князя ждала безрадостная картина – боеспособной армии в её нормальном виде у грузин практически не было. Возмущённый такой безалаберностью, Потёмкин в личной аудиенции высказал всё самому царю Ираклию. Последний согласился сформировать отряды милиции, чтобы провести репрессалии (привычная международная практика того времени) против ближайших лезгинских сёл в отместку на столь варварские набеги. Потёмкин одобрил данное предложение, хотя это было далеко не та мера, на которую рассчитывал князь.
Кроме того, Григорий Александрович решил усилить русский контингент в Грузии для будущей военной экспедиции своим собственным конвоем. Таким образом, кроме двух батальонов и четырёх орудий, наше войско пополнилось эскадроном астраханских драгун и сотней донских и уральских казаков. Начальство над всеми силами принял оставленный в Тифлисе племянник князя Потёмкина генерал Александр Николаевич Самойлов.
Учитывая опыт общения с грузинской стороной, генерал Самойлов решил не дожидаться общего сбора войск Ираклия. В то время лезгинские отряды разоряли район близ Казах (город Газах, западный Азербайджан). Именно туда в начале октября 1784-го года и выдвинулась экспедиция Самойлова, но вот войска Ираклия и его самого пришлось ожидать… три дня. При этом неорганизованность грузинских войск, с которой пришлось столкнуться нашим солдатам, поражала. На своей собственной территории грузинское командование даже не смогло наладить приличного снабжения войск продовольствием. Всё это тормозило начало наступательных действий, целью которых было ни много ни мало спасти от уничтожения местное грузинское население, т.е. простой народ.
Генерал Самойлов тщетно слал грузинскому царю депеши с требованием без промедления приступить к активным военным действиям, т. к. едва ли не ежедневно приходили вести об уничтожении очередного селения со всеми жителями. Александр Николаевич, который лично видел последствия набегов, проходящих почти у него под носом, воспринимал такое промедление как оскорбление его офицерской и дворянской чести.
Но Ираклий II продолжал медлить. Сам Самойлов лично описывал положение следующим образом:
Таким образом, терпение Самойлова медленно сходило на нет. К тому же большая часть осени уже была позади, а это означало ухудшение погоды, что ставило вообще под вопрос какие-либо активные военные действия. Ливни превратили и без того отвратительные дороги в какую-то булькающую топь, которая выбивала из рядов войска артиллерию. А вода в реке Алазани, служившей своеобразной границей между грузинскими сёлами и селениями лезгин, с каждым днём поднималась, размывая последние места, позволявшие форсировать её вброд.
Именно в эти тягостные минуты пришли сведения о крупном лезгинском отряде, возвращавшемся из-под селения Ганжи и находившимся в тот момент пока ещё по эту западную сторону Алазани. Терпение Самойлова лопнуло. Русские войска выступили наперерез отряду лезгин, лишь оповестив о принятом решении грузинского царя.
11 октября 1784-го года близ селения Муганды, раскинувшегося на берегу Алазани, русские солдаты настигли лезгинский отряд. Лезгины, славившиеся в Грузии как умелые и бесстрашные воины, заметив, что их преследуют русские, а не грузины, предпочли скрыться в прибрежном лесу, используя его как естественные оборонительные позиции.
Уставший от бесцельного ожидания, навязанного грузинами, Самойлов решился на быстрый и решительный штурм леса. Для штурма генерал выделил две колонны по двести кавказских егерей, каждая под общим командованием подполковника принца Эрнста Гессен-Рейнсфельдского. Началась мощная артиллерийская подготовка, одновременно с которой подполковник Гессен-Рейнсфельдский окружил лес.
Начался штурм, в который вскоре были втянуты все силы Самойлова, только кавалерия оказалась не у дел ввиду лесистой местности, поэтому прикрывала фланги и опасные участки от попытки прорыва противника. Бой длился пять часов. Лезгины сопротивлялись отчаянно. Взбираясь на деревья, они долго отстреливались. Те из них, кто не выдержал и дрогнул, бросились в бурные воды Алазани, где их накрыла картечь русских пушек. Только в лесу обнаружили около двух сотен тел поверженных врагов, а те сотни тел, которые унесла с собой Алазани никто не считал вовсе.
А где же всё это время был Ираклий II? Он вместе со своим войском явился на встречу с генералом Самойловым ещё в самом начале сражения. Однако, ко всеобщему недоумению, он заявил, что его воины будут находиться в общем резерве. Таким образом, гордый грузинский царь все пять часов просто наблюдал, как за его страну, а главное, народ, бьются русские солдаты.
Естественно, после этого отношения между генералом Самойловым и царём Ираклием стали, мягко говоря, натянутыми. И это немудрено, хоть в количественном плане потери русских в том сражении были незначительными, но для самого генерала ощутимыми. При штурме леса погиб находящийся в первых рядах своих бойцов подполковник Гессен-Рейнсфельдский. Позже его тело со всеми воинскими почестями было погребено в одной из церквей Тифлиса.
20-го октября генерал Самойлов вернулся в Тифлис. Войска встречали восторженные горожане. Царь, переждавший сражение в стороне, сразу же устроил праздничный приём, демонстрируя легендарное «гостеприимство».
Ввиду начала зимы все активные боевые действия пришлось свернуть, как и прогнозировал Самойлов. Несмотря на то, что победа в сражении у Алазани имела важное психологическое значение, т. к. был нивелирован миф о непобедимости лезгинских полчищ, её военное значение быстро свели на нет политические интриги грузинской знати, нерешительность Ираклия II и бездействие самих грузинских войск.
В 1785-м году боевые действия возобновились. Несмотря на то, что из всех сражений русские войска вышли победителями, положение продолжало усугубляться. Грузинские силы были деморализованы, координации действий как не было, так и не стало. Любые данные о новом набеге приходили русскому командованию от их грузинских «союзников» с таким опозданием, что противник успевал скрыться. Фактически русский контингент в Грузии, не имея никаких резервов, должен был заново отстроить укрепления и форпосты, наладить с нуля разведку и сеть лазутчиков, разведать дороги и организовать своевременное снабжение продовольствием. При этом рассчитывать на Ираклия и его силы не имело никакого смысла, словно наши солдаты находились на пустынной территории.
Словно всего вышеупомянутого было мало, так «благодарная» грузинская знать возложила всю ответственность за постоянные набеги на командование русских войск. Даже царица Дареджан Дадиани не стеснялась обвинять русских во всех бедах Грузии. Кстати, именно эта «непримиримая» к русским барышня, запутавшаяся в собственных политических интригах, сама побежит к императору Александру I с мольбой о защите её и её семьи, но это будет значительно позже. Так или иначе, но недовольство медленно спускалось в народ, поэтому и безвольный тыл, пока русские носились по Грузии, преследуя противника, медленно становился не таким уж безопасным.
Ввиду вышесказанного автора ни капли не удивляет поток обвинений и оскорблений, которые несутся в адрес России со стороны грузинского правительства и околополитических структур ныне. Русскую кровь, пролитую за Грузию, оболгали и забыли уже через пару лет после подписания Георгиевского трактата.
Тифлис 18-19-го веков
Весть о появлении русских быстро распространилась далеко за пределы Кавказа. Генерал от кавалерии и историк Василий Потто, умерший в Тифлисе в 1911-м году утверждал, что северное побережье Османской империи накрыла волна паники. Так, население портового города Трапезунда (Трабзона), только узнав о русских войсках в Грузии и появлении русского флота у их берегов (что, кстати, оказалось лишь слухом), быстро собрало пожитки и бежало в глубь турецких земель.
Официальное обнародование нашумевшего во всём регионе межгосударственного договора состоялось 24 января 1784-го года. Церемония была пышной, русские посланники (полковник Степан Данилович Бурнашев и подполковник Василий Степанович Томара) доставили в Тифлис царские регалии, украшенные соединёнными гербами Российской империи и Грузии. Вручение императорской грамоты царю Ираклию II сопровождалось торжественным артиллерийским залпом в 101 выстрел. На следующий день царь и народ вступили под протекторат империи. Ближе к вечеру для всех русских офицеров Тифлиса был дан праздничный обед во дворце Ираклия. Народ ликовал, вино лилось рекой, но проблемы очень скоро дадут о себе знать.
Турция и Персия, значительно ослабленные в то время, не могли напрямую наказать грузинские земли за подобный союз и тем более не желали ввязываться в войну с Российской империей, которая упрочила свои позиции на юге. Однако всегда есть строптивый сосед, чьими руками можно изменить ситуацию. Таким соседом выступили лезгины, которые и без того традиционно для того времени были готовы поживиться за счёт грузин. Это касалось как материальной добычи, так и живого «товара».
Военное сотрудничество по-грузински
Лезгинские набеги были опустошительны, внезапны и оставались чаще всего безнаказанными, поэтому репутация лезгин как воинов была грозной, а сами они казались непобедимыми. Вскоре именно такой набег и обрушился на грузинские земли. При этом, естественно, два русских батальона не могли контролировать всю страну, а поэтому рассчитывали на координацию усилий с войском царя Ираклия. Но, к поразительному удивлению наших офицеров, ни Ираклий, ни его воины ничего не предпринимали сами и не спешили сотрудничать с русскими, ожидая окончания набега.
Царь Ираклий II
Наконец сам светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин лично прибыл в Тифлис на переговоры с грузинским царём. Он был прекрасно осведомлён о бездействии Ираклия II по донесениям русского командования в Картли-Кахетии. Князя ждала безрадостная картина – боеспособной армии в её нормальном виде у грузин практически не было. Возмущённый такой безалаберностью, Потёмкин в личной аудиенции высказал всё самому царю Ираклию. Последний согласился сформировать отряды милиции, чтобы провести репрессалии (привычная международная практика того времени) против ближайших лезгинских сёл в отместку на столь варварские набеги. Потёмкин одобрил данное предложение, хотя это было далеко не та мера, на которую рассчитывал князь.
Кроме того, Григорий Александрович решил усилить русский контингент в Грузии для будущей военной экспедиции своим собственным конвоем. Таким образом, кроме двух батальонов и четырёх орудий, наше войско пополнилось эскадроном астраханских драгун и сотней донских и уральских казаков. Начальство над всеми силами принял оставленный в Тифлисе племянник князя Потёмкина генерал Александр Николаевич Самойлов.
Учитывая опыт общения с грузинской стороной, генерал Самойлов решил не дожидаться общего сбора войск Ираклия. В то время лезгинские отряды разоряли район близ Казах (город Газах, западный Азербайджан). Именно туда в начале октября 1784-го года и выдвинулась экспедиция Самойлова, но вот войска Ираклия и его самого пришлось ожидать… три дня. При этом неорганизованность грузинских войск, с которой пришлось столкнуться нашим солдатам, поражала. На своей собственной территории грузинское командование даже не смогло наладить приличного снабжения войск продовольствием. Всё это тормозило начало наступательных действий, целью которых было ни много ни мало спасти от уничтожения местное грузинское население, т.е. простой народ.
Григорий Потёмкин
Генерал Самойлов тщетно слал грузинскому царю депеши с требованием без промедления приступить к активным военным действиям, т. к. едва ли не ежедневно приходили вести об уничтожении очередного селения со всеми жителями. Александр Николаевич, который лично видел последствия набегов, проходящих почти у него под носом, воспринимал такое промедление как оскорбление его офицерской и дворянской чести.
Но Ираклий II продолжал медлить. Сам Самойлов лично описывал положение следующим образом:
«Большое несчастье, что Ираклий сам принял начальство над своими войсками, а не прислал сюда своих военачальников. Тех я бы принудил к действию, а к царю могу лишь входить с представлениями. Он слушает советы, а поспешности не прибавляет нимало…»
Таким образом, терпение Самойлова медленно сходило на нет. К тому же большая часть осени уже была позади, а это означало ухудшение погоды, что ставило вообще под вопрос какие-либо активные военные действия. Ливни превратили и без того отвратительные дороги в какую-то булькающую топь, которая выбивала из рядов войска артиллерию. А вода в реке Алазани, служившей своеобразной границей между грузинскими сёлами и селениями лезгин, с каждым днём поднималась, размывая последние места, позволявшие форсировать её вброд.
Первая, но не последняя русская кровь
Именно в эти тягостные минуты пришли сведения о крупном лезгинском отряде, возвращавшемся из-под селения Ганжи и находившимся в тот момент пока ещё по эту западную сторону Алазани. Терпение Самойлова лопнуло. Русские войска выступили наперерез отряду лезгин, лишь оповестив о принятом решении грузинского царя.
11 октября 1784-го года близ селения Муганды, раскинувшегося на берегу Алазани, русские солдаты настигли лезгинский отряд. Лезгины, славившиеся в Грузии как умелые и бесстрашные воины, заметив, что их преследуют русские, а не грузины, предпочли скрыться в прибрежном лесу, используя его как естественные оборонительные позиции.
Генерал Александр Самойлов
Уставший от бесцельного ожидания, навязанного грузинами, Самойлов решился на быстрый и решительный штурм леса. Для штурма генерал выделил две колонны по двести кавказских егерей, каждая под общим командованием подполковника принца Эрнста Гессен-Рейнсфельдского. Началась мощная артиллерийская подготовка, одновременно с которой подполковник Гессен-Рейнсфельдский окружил лес.
Начался штурм, в который вскоре были втянуты все силы Самойлова, только кавалерия оказалась не у дел ввиду лесистой местности, поэтому прикрывала фланги и опасные участки от попытки прорыва противника. Бой длился пять часов. Лезгины сопротивлялись отчаянно. Взбираясь на деревья, они долго отстреливались. Те из них, кто не выдержал и дрогнул, бросились в бурные воды Алазани, где их накрыла картечь русских пушек. Только в лесу обнаружили около двух сотен тел поверженных врагов, а те сотни тел, которые унесла с собой Алазани никто не считал вовсе.
А где же всё это время был Ираклий II? Он вместе со своим войском явился на встречу с генералом Самойловым ещё в самом начале сражения. Однако, ко всеобщему недоумению, он заявил, что его воины будут находиться в общем резерве. Таким образом, гордый грузинский царь все пять часов просто наблюдал, как за его страну, а главное, народ, бьются русские солдаты.
Естественно, после этого отношения между генералом Самойловым и царём Ираклием стали, мягко говоря, натянутыми. И это немудрено, хоть в количественном плане потери русских в том сражении были незначительными, но для самого генерала ощутимыми. При штурме леса погиб находящийся в первых рядах своих бойцов подполковник Гессен-Рейнсфельдский. Позже его тело со всеми воинскими почестями было погребено в одной из церквей Тифлиса.
20-го октября генерал Самойлов вернулся в Тифлис. Войска встречали восторженные горожане. Царь, переждавший сражение в стороне, сразу же устроил праздничный приём, демонстрируя легендарное «гостеприимство».
Во всём виноваты русские, как обычно
Ввиду начала зимы все активные боевые действия пришлось свернуть, как и прогнозировал Самойлов. Несмотря на то, что победа в сражении у Алазани имела важное психологическое значение, т. к. был нивелирован миф о непобедимости лезгинских полчищ, её военное значение быстро свели на нет политические интриги грузинской знати, нерешительность Ираклия II и бездействие самих грузинских войск.
В 1785-м году боевые действия возобновились. Несмотря на то, что из всех сражений русские войска вышли победителями, положение продолжало усугубляться. Грузинские силы были деморализованы, координации действий как не было, так и не стало. Любые данные о новом набеге приходили русскому командованию от их грузинских «союзников» с таким опозданием, что противник успевал скрыться. Фактически русский контингент в Грузии, не имея никаких резервов, должен был заново отстроить укрепления и форпосты, наладить с нуля разведку и сеть лазутчиков, разведать дороги и организовать своевременное снабжение продовольствием. При этом рассчитывать на Ираклия и его силы не имело никакого смысла, словно наши солдаты находились на пустынной территории.
Царица Дареджан Дадиани
Словно всего вышеупомянутого было мало, так «благодарная» грузинская знать возложила всю ответственность за постоянные набеги на командование русских войск. Даже царица Дареджан Дадиани не стеснялась обвинять русских во всех бедах Грузии. Кстати, именно эта «непримиримая» к русским барышня, запутавшаяся в собственных политических интригах, сама побежит к императору Александру I с мольбой о защите её и её семьи, но это будет значительно позже. Так или иначе, но недовольство медленно спускалось в народ, поэтому и безвольный тыл, пока русские носились по Грузии, преследуя противника, медленно становился не таким уж безопасным.
Ввиду вышесказанного автора ни капли не удивляет поток обвинений и оскорблений, которые несутся в адрес России со стороны грузинского правительства и околополитических структур ныне. Русскую кровь, пролитую за Грузию, оболгали и забыли уже через пару лет после подписания Георгиевского трактата.
Информация