Империя Чингисхана и Хорезм. Начало противостояния
В начале XIII века Хорезм с полным правом считался одним из самых сильных и богатых государств в мире. Его правители имели в своём распоряжении большую и закаленную в боях армию, вели агрессивную внешнюю политику, и трудно было поверить, что их государство скоро падёт под ударом монголов.
Название «Хорезм» – очень древнее, известно с VIII–VII веков до н.э. Имеются несколько версий его происхождения. Согласно первой, это – «кормящая земля», сторонники второй считают, что это земля «низкая», а С.П. Толстов полагал, что его следует переводить, как «Страна хурритов» – Хваризам.
Через эти земли проходили армии многих завоевателей, последними были сельджуки, в состав державы которых входила и территория Хорезма. Но последний из Великих Сельджуков – Ахмад Санджар, погиб в 1156 г. Ослабевшее государство, не в силах более удерживать в покорности окраины, рассыпалось на куски.
В 1157 г. Хорезм получил независимость, и к власти пришла династия, предпоследний представитель которой погубил страну, а последний сражался, как герой (и стал национальным героем четырех стран), но, увы, слишком поздно пришел к власти.
Земли, подвластные хорезмшахам, простирались тогда от Аральского моря до Персидского залива, и от Памира до Иранского нагорья.
Чрезвычайно выгодное географическое положение гарантировало стабильный доход от транзитной торговли. Самарканд, Бухара, Гургандж, Газни, Тебриз и другие города славились своими ремесленниками. Сельское хозяйство процветало в многочисленных плодородных долинах и в оазисе в нижнем течении Аму-Дарьи. Аральское море было богато рыбой. Огромные табуны и отары скота паслись в бескрайней степи. Арабский географ Якут аль-Хамави, посетивший Хорезм незадолго до монгольского нашествия, писал:
Своего расцвета государство хорезмшахов достигло при Ала ад-Дине Мухаммеде II, который последовательно разгромил Гуридский султанат и Каракитайское ханство, после чего присвоил себе звание «второго Александра» (Македонского).
При его дворе постоянно жили до 27 заложников из числа сыновей правителей окрестных стран. В 1217 г. он даже попытался повести свое войско на Багдад, но из-за рано наступившей зимы его армия не сумела преодолеть горные перевалы. А потом появились тревожные сведения о появлении у восточных границах Хорезма монгольских войск, и Мухаммеду стало не до Багдада.
Столицей Мухаммеда II вначале был Гургандж (сейчас туркменский город Кёнеургенч), но затем он перенес её в Самарканд.
Однако все это было лишь красивой внешней стеной, прикрывающей неприглядную картину внутреннего разлада и неустроенности.
Одной из проблем Хорезма было своеобразное двоевластие. Грозный со стороны хорезмшах Мухаммед вынужден был во всех делах считаться с мнением своей матери Теркен-хатын – представительницы влиятельного рода «ашира», мужчины которого занимали высшие военные и административные посты.
– писал Мухаммед ан-Насави.
Одна из немногих женщин мусульманского мира, она имела лакаб (возвеличивающий эпитет, как часть имени) Худаванд-и джахан – «Властительница мира». Была у нее и своя личная тугра (графический символ, являющийся одновременно и печатью, и гербом) для указов: «Защитница мира и веры Великая Теркен, владычица женщин обоих миров». И свой девиз: «Ищу защиты только у Аллаха!»
Когда Мухаммед перенес свою столицу в Самарканд (сбежал от строгой мамы?), Теркен-хатын осталась в Гургандже, где у нее был свой двор, не хуже и не меньше, чем у сына, и продолжала активно вмешиваться во все дела государства. Ан-Насави утверждал, что, если от нее и от хорезмашаха по одному и тому же делу поступали два различных указа, «правильным» считался тот, что поступил позже.
Старшего сына Мухаммеда – Джелал ад-Дина, родившегося от туркменки Ай-чичек, Теркен-хатын ненавидела – настолько, что когда, во время нашествия монголов евнух Бадр ад-дин Хилал предложил ей бежать к новому хорезмшаху, она ответила:
(Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави, «Жизнеописание султана Джелал ад-Дина Манкбурны».)
В результате интриг Теркен-хатын, наследником престола объявили младшего сына Мухаммеда – Кутб ад-Дина Узлаг-шаха, единственным достоинством которого было происхождение из того же рода, что и она сама. А демонстрировавший с юных лет большие воинские успехи Джелал ад-Дин получил афганскую Газну, да и туда его отец не отпускал, так как не доверял и боялся заговора.
Тревожным знаком для историка, изучающего Хорезм в XII-XIII в.в., безусловно, являются сведения об армии этого государства, основу которой теперь составляли наемники – туркмены и канглы. Такие войска еще можно использовать в завоевательных войнах с более слабыми противниками, но полагаться на них в случае тяжелой войны с сильным неприятелем на своей территории вряд ли разумно. Им нечего защищать в чужой для них земле, и нет надежды на богатую добычу.
Другой признак напряженности – восстания в Самарканде и в недавно присоединенной Бухаре. А в Исфахане (западный Иран) и в Рее (северный Иран) шли постоянные столкновения между шафиитами и ханафитами. А тут ещё на востоке пришли в движение прежде слабые и разрозненные кочевнические племена, удивляя и пугая соседей своими победами. Пока ещё монголы воевали на востоке, но всем более или менее разумным людям было понятно, что когда-нибудь они двинутся и на запад.
Первые дипломатические контакты между хорезмийцами и монголами были установлены в 1215 году, когда послы Мухаммеда II посетили Чингисхана накануне штурма Пекина, и могли убедиться в мощи его армии.
Общей границы между Хорезмом и государством Чингиса ещё не было, и завоеватель заверил послов, что не стремится к войне с западными соседями, рассчитывая на добрососедские отношения и взаимовыгодную торговлю. Но, почти сразу же, им были предпринято наступление на запад – пока ещё не на Хорезм, на его соседей. Субэдэй отправился в поход на племена Дешт-и-Кипчак, Джучи выступил против туматов и киргизов, Джэбе атаковал кара-киданей. К концу 1217 года все они были сокрушены, и теперь столкновение молодого (государство монголов) и старого (Хорезм) хищников стало неизбежным.
О Субэдэе и Джэбе от имени Джамухи так говорится в «Сокровенном сказании монголов»:
Имя первого из этих «псов» – Джиргоадай, а Джэбе («Стрела») – это прозвище которое он получил от Тэмуджина за то, что ранил его в 1201 г. выстрелом из лука. Он был одним из темников, возглавлявших монголов во время битвы с русскими князьями на Калке. Еще лучше знают у нас Субэдея, который, после Калки, пришел на Русь вместе с Бату-ханом. Джэлме, имя которого в этом тексте стоит рядом с именем Субэдея – старший брат этого великого полководца. А Хубилай, о котором здесь говорится, не внук Чингисхана, а монгольский полководец из числа нукеров завоевателя.
В начале 1218 года Чингисхан отправил в Хорезм своих послов, которые передали Мухаммеду II очень дружелюбное, но, вместе с тем, и провокационное послание:
Обращаясь к Мухаммеду как к «сыну», пусть и «самому дорогому», Чингис фактически предлагал ему признать себя своим вассалом. Разумеется, это письмо вызвало гнев Мухаммеда.
Далее последовала так называемая «Отрарская катастрофа»: направленный Чингисханом торговый караван, в котором находились 450 человек, сопровождавщие 500 нагруженных верблюдов был разграблен наместником султана Кайр-ханом, который обвинил купцов в шпионаже.
Ан-Насави утверждает, что хорезмшах всего лишь приказал ему задержать караванщиков до особого распоряжения, но тот превысил свои полномочия, и его главным побудительным мотивом был элементарный грабеж:
А вот Ибн ал-Асир в «Полном своде истории» фактически объявляет Мухаммеда II соучастником этого преступления:
Рашид ад-Дин:
Вполне возможно, что с купцами действительно шли лазутчики монголов, но это, разумеется, не давало оснований для открытого грабежа и, тем более убийства. Однако искушение «погреть руки» оказалось слишком велико.
После этого к хорезмшаху пришли послы Чингисхана, которые доставили письмо завоевателя. По свидетельству Ибн ал-Асира, в нем говорилось:
Хорезмшах поступил именно так, как хотелось Чингисхану: теперь у него был законный и понятный всем его подданным повод для войны: убийства послов монголы не прощали.
Гумилев как-то написал, что дипломаты всех народов мира должны поставить памятник Чингисхану, поскольку именно он и его наследники научили всех принципу личной неприкосновенности послов. До его завоеваний их убийство считалось делом вполне обыденным, и месть монголов за их смерть рассматривалась буквально, как дикость и признак нецивилизованности.
Был у Чингисхана и еще один повод к войне, уже личный: его брат Хасар, после ссоры с ханом, откочевал во владения Мухаммеда, где и был кем-то убит. Отношения между братьями были очень напряженными, даже враждебными, но кровную месть в Монголии никто не отменял.
В 1218 году была проведена разведка боем. Формально армию монголов возглавлял старший сын Чингиса Джучи, однако реальная власть над войском была у Субэдея.
Преследуя бегущих перед ними меркитов, монголы вошли в пределы Хорезма. Их было всего 20-25 тысяч человек, Мухаммед привел армию в 60 тысяч.
Как обычно, перед битвой монголы попытались вступить в переговоры. Схема была стандартной, она будет применяться ещё много раз: Джучи сообщил, что он не имеет приказа сражаться с армией Хорезма, целью его похода был разгром меркитов, и, чтобы сохранить дружбу с Мухаммедом, он готов отдать всю захваченную его войском добычу. Мухаммед ответил примерно так же, как отвечали монголам многие другие, с условием местной специфики, разумеется:
(Ан-Насави.)
Так началось сражение на Тургайской равнине (которое В. Ян в своем романе назвал битвой при реке Иргизе), и скоро от самоуверенности Мухаммеда не осталось и следа.
Существуют две версии хода этого сражения. Согласно первой, правые крылья противоборствующих армий одновременно ударили по левым флангам неприятеля. Монголы обратили левое крыло хорезмийцев в бегство, и уже смяли было их центр, где находился Мухаммед. Вот что сообщает об этой битве Рашид ад-Дин:
Ата-Мелик Джувейни в труде «Чингисхан. История завоевателя мира» сообщает:
По другой, главный удар монголы нанесли по центру, полностью обрушив его и едва не пленив самого Хорезмшаха.
Все авторы согласны в том, что только смелые и решительные действия Джелал ад-Дина, который также добился успеха на своем направлении, не позволили монголам разгромить хорезмийскую армию. По первой из этих версий, его отряды нанесли косой удар по флангу наступающих монголов, по второй – прямой в направлении центра.
Рашид ад-Дин:
Ата-Мелик Джувейни:
Исход сражения ещё не был решён, один из арабских авторов так оценивал его:
На ночном совете монголы решили, что продолжать сражение, теряя людей, не имеет смысла. Победа ничего не давала им, так как о дальнейшем наступлении на владения Хорезмшаха с такими малыми силами и речи быть не могло. А боевые качества армии хорезмийцев они проверили, и, как показали дальнейшие события, оценили их не слишком высоко. Той же ночью, оставив в своем лагере горящие костры, монголы ушли на восток.
А вот едва не попавший в плен Мухаммед II был очень напуган. Рашид ад-Дин писал:
Именно этим страхом и объясняются действия Мухаммеда во время военной кампании следующего года.
Рашид ад-Дин:
Итак, Чингисхан стал готовиться к вторжению в Хорезм. По современным подсчетом, в этот поход Чингис смог направить армию в 100 тысяч человек, в то время, как общая численность войск Мухаммеда II достигала 300 тысяч. Тем не менее, еще недавно такой храбрый, а теперь напуганный насмерть, Мухаммед отказался от нового сражения в открытом поле
Часть воинов он рассредоточил по гарнизонам крепостей, часть – отвел за Амударью. Его мать и жены отправились в горную крепость Илал на территории Ирана. Приказав защищать лишь большие города, Мухаммед, фактически, отдавал Чингисхану самую лучшую и богатую часть страны. Он надеялся, что вдоволь пограбив, монголы с добычей уйдут в свои степи.
Мухаммед не знал, что монголы уже хорошо научились брать города. К тому же, в этом им активно помогали «военные специалисты» завоёванных стран. Чжурчжэнец Чжан Жун командовал военными инженерами, киданец Садархай (Сюэ Талахай) возглавил камнеметчиков и строителей паромов.
А китайские военные научили монголов методу осады городов «хашар» («толпа»), согласно которому во время штурма следовало гнать перед собой, в качестве живого щита, пленных и мирных жителей. Монголы стали называть хашаром не только данный военный прием, но и сам этот подневольный контингент, члены которого использовались также как носильщики и чернорабочие.
В результате этого рокового решения струсившего Мухаммеда монголы получили возможность разбивать превосходящие силы хорезмийцев по частям, безнаказанно разоряя при этом Трансоксиану (Мавераннахр), и набирая столь нужных им пленных для хашара. Можно представить, какое тяжёлое впечатление производило это на защитников крепостей, и как сильно сказывалось на их моральном состоянии и боевом духе.
Мухаммад ан-Насави, «Жизнеописание султана Джелал ад-Дина Манкбурны»:
Ата-Мелик Джувейни утверждает, что Джелал ад-Дин был против такого плана ведения войны:
(«Чингисхан. История завоевателя мира».)
Тимур-мелик, полководец хорезмшаха (который скоро прославится защитой Ходженда), сказал ему:
Мухаммед II остался непреклонным, и решения своего не изменил.
Рашид ад-Дин свидетельствует:
Он же:
Ибн ал-Асир:
Сделав это, он отправился в Хорасан, переправился через Джайхун (Амударья) и стал лагерем у Балха. Что касается неверных, то они подготовились и двинулись на захват Мавераннахра».
О монгольском нашествии на Хорезм будет рассказано в следующей статье.
Хорезмшах со свитой. Персидская миниатюра XIII века
Государство хорезмшахов
Название «Хорезм» – очень древнее, известно с VIII–VII веков до н.э. Имеются несколько версий его происхождения. Согласно первой, это – «кормящая земля», сторонники второй считают, что это земля «низкая», а С.П. Толстов полагал, что его следует переводить, как «Страна хурритов» – Хваризам.
Через эти земли проходили армии многих завоевателей, последними были сельджуки, в состав державы которых входила и территория Хорезма. Но последний из Великих Сельджуков – Ахмад Санджар, погиб в 1156 г. Ослабевшее государство, не в силах более удерживать в покорности окраины, рассыпалось на куски.
Ахмад Санджар, портрет на туркменской банкноте достоинством 5 манат
В 1157 г. Хорезм получил независимость, и к власти пришла династия, предпоследний представитель которой погубил страну, а последний сражался, как герой (и стал национальным героем четырех стран), но, увы, слишком поздно пришел к власти.
Земли, подвластные хорезмшахам, простирались тогда от Аральского моря до Персидского залива, и от Памира до Иранского нагорья.
Хорезм перед нашествием монголов
Чрезвычайно выгодное географическое положение гарантировало стабильный доход от транзитной торговли. Самарканд, Бухара, Гургандж, Газни, Тебриз и другие города славились своими ремесленниками. Сельское хозяйство процветало в многочисленных плодородных долинах и в оазисе в нижнем течении Аму-Дарьи. Аральское море было богато рыбой. Огромные табуны и отары скота паслись в бескрайней степи. Арабский географ Якут аль-Хамави, посетивший Хорезм незадолго до монгольского нашествия, писал:
«Не думаю, чтобы в мире были где-нибудь обширные земли шире хорезмийских и более заселенные, при том, что жители приучены к трудной жизни и довольству немногим. Большинство селений Хорезма — города, имеющие рынки, жизненные припасы и лавки. Как редкость бывают селения, в которых нет рынка. Все это при общей безопасности и полной безмятежности».
Победы и проблемы
Своего расцвета государство хорезмшахов достигло при Ала ад-Дине Мухаммеде II, который последовательно разгромил Гуридский султанат и Каракитайское ханство, после чего присвоил себе звание «второго Александра» (Македонского).
При его дворе постоянно жили до 27 заложников из числа сыновей правителей окрестных стран. В 1217 г. он даже попытался повести свое войско на Багдад, но из-за рано наступившей зимы его армия не сумела преодолеть горные перевалы. А потом появились тревожные сведения о появлении у восточных границах Хорезма монгольских войск, и Мухаммеду стало не до Багдада.
Столицей Мухаммеда II вначале был Гургандж (сейчас туркменский город Кёнеургенч), но затем он перенес её в Самарканд.
Динар Мухаммеда II
Однако все это было лишь красивой внешней стеной, прикрывающей неприглядную картину внутреннего разлада и неустроенности.
Одной из проблем Хорезма было своеобразное двоевластие. Грозный со стороны хорезмшах Мухаммед вынужден был во всех делах считаться с мнением своей матери Теркен-хатын – представительницы влиятельного рода «ашира», мужчины которого занимали высшие военные и административные посты.
«Большинство эмиров государства были из ее рода»
,– писал Мухаммед ан-Насави.
Одна из немногих женщин мусульманского мира, она имела лакаб (возвеличивающий эпитет, как часть имени) Худаванд-и джахан – «Властительница мира». Была у нее и своя личная тугра (графический символ, являющийся одновременно и печатью, и гербом) для указов: «Защитница мира и веры Великая Теркен, владычица женщин обоих миров». И свой девиз: «Ищу защиты только у Аллаха!»
Когда Мухаммед перенес свою столицу в Самарканд (сбежал от строгой мамы?), Теркен-хатын осталась в Гургандже, где у нее был свой двор, не хуже и не меньше, чем у сына, и продолжала активно вмешиваться во все дела государства. Ан-Насави утверждал, что, если от нее и от хорезмашаха по одному и тому же делу поступали два различных указа, «правильным» считался тот, что поступил позже.
Старшего сына Мухаммеда – Джелал ад-Дина, родившегося от туркменки Ай-чичек, Теркен-хатын ненавидела – настолько, что когда, во время нашествия монголов евнух Бадр ад-дин Хилал предложил ей бежать к новому хорезмшаху, она ответила:
«Как я могу опуститься до того, чтобы стать зависимой от милости сына Ай-Чичек и находиться под его покровительством? Даже плен у Чингисхана и мое нынешнее унижение, и позор для меня лучше, чем это».
(Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави, «Жизнеописание султана Джелал ад-Дина Манкбурны».)
В результате интриг Теркен-хатын, наследником престола объявили младшего сына Мухаммеда – Кутб ад-Дина Узлаг-шаха, единственным достоинством которого было происхождение из того же рода, что и она сама. А демонстрировавший с юных лет большие воинские успехи Джелал ад-Дин получил афганскую Газну, да и туда его отец не отпускал, так как не доверял и боялся заговора.
Джелал ад-Дин, современный рисунок
Тревожным знаком для историка, изучающего Хорезм в XII-XIII в.в., безусловно, являются сведения об армии этого государства, основу которой теперь составляли наемники – туркмены и канглы. Такие войска еще можно использовать в завоевательных войнах с более слабыми противниками, но полагаться на них в случае тяжелой войны с сильным неприятелем на своей территории вряд ли разумно. Им нечего защищать в чужой для них земле, и нет надежды на богатую добычу.
Другой признак напряженности – восстания в Самарканде и в недавно присоединенной Бухаре. А в Исфахане (западный Иран) и в Рее (северный Иран) шли постоянные столкновения между шафиитами и ханафитами. А тут ещё на востоке пришли в движение прежде слабые и разрозненные кочевнические племена, удивляя и пугая соседей своими победами. Пока ещё монголы воевали на востоке, но всем более или менее разумным людям было понятно, что когда-нибудь они двинутся и на запад.
Накануне катастрофы
Первые дипломатические контакты между хорезмийцами и монголами были установлены в 1215 году, когда послы Мухаммеда II посетили Чингисхана накануне штурма Пекина, и могли убедиться в мощи его армии.
Монголы захватывают срединную столицу империи Цзинь, город Чжунду (будущий Пекин). Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР)
Общей границы между Хорезмом и государством Чингиса ещё не было, и завоеватель заверил послов, что не стремится к войне с западными соседями, рассчитывая на добрососедские отношения и взаимовыгодную торговлю. Но, почти сразу же, им были предпринято наступление на запад – пока ещё не на Хорезм, на его соседей. Субэдэй отправился в поход на племена Дешт-и-Кипчак, Джучи выступил против туматов и киргизов, Джэбе атаковал кара-киданей. К концу 1217 года все они были сокрушены, и теперь столкновение молодого (государство монголов) и старого (Хорезм) хищников стало неизбежным.
О Субэдэе и Джэбе от имени Джамухи так говорится в «Сокровенном сказании монголов»:
«Мой анда Тэмуджин собирался откормить человеческим мясом четырех псов и посадить их на железную цепь… Вот эти четыре пса:
Лбы их — из бронзы,
А рыла — стальные долота.
Шило — язык их,
А сердце — железное.
Плетью им служат мечи,
В пищу довольно росы им,
Ездят на ветрах верхом.
Мясо людское — походный их харч,
Мясо людское в дни сечи едят.
С цепи спустили их. Разве не радость?
Долго на привязи ждали они!
Да, то они, подбегая, глотают слюну.
Спросишь, как имя тем псам четырем?
Первая пара — Джебэ с Хубилаем,
Пара вторая — Джелме с Субетаем».
Лбы их — из бронзы,
А рыла — стальные долота.
Шило — язык их,
А сердце — железное.
Плетью им служат мечи,
В пищу довольно росы им,
Ездят на ветрах верхом.
Мясо людское — походный их харч,
Мясо людское в дни сечи едят.
С цепи спустили их. Разве не радость?
Долго на привязи ждали они!
Да, то они, подбегая, глотают слюну.
Спросишь, как имя тем псам четырем?
Первая пара — Джебэ с Хубилаем,
Пара вторая — Джелме с Субетаем».
Имя первого из этих «псов» – Джиргоадай, а Джэбе («Стрела») – это прозвище которое он получил от Тэмуджина за то, что ранил его в 1201 г. выстрелом из лука. Он был одним из темников, возглавлявших монголов во время битвы с русскими князьями на Калке. Еще лучше знают у нас Субэдея, который, после Калки, пришел на Русь вместе с Бату-ханом. Джэлме, имя которого в этом тексте стоит рядом с именем Субэдея – старший брат этого великого полководца. А Хубилай, о котором здесь говорится, не внук Чингисхана, а монгольский полководец из числа нукеров завоевателя.
«Сокровенное сказание монголов», оглавление
«Сокровенное сказание монголов». Вопрос Чингисхана о наслаждении и ответ на него
В начале 1218 года Чингисхан отправил в Хорезм своих послов, которые передали Мухаммеду II очень дружелюбное, но, вместе с тем, и провокационное послание:
«От меня не скрыто, как велико твое дело, мне известно и то, чего ты достиг в своей власти. Я узнал, что твое владение обширно и твоя власть распространилась на большинство стран земли, и поддержание мира с тобой я считаю одной из своих обязанностей. Ты для меня подобен самому дорогому моему сыну. Не скрыто и для тебя, что я завладел Китаем и соседними с ним странами тюрок и их племена уже покорились мне. И ты лучше всех людей знаешь, что моя страна – скопища войск и рудники серебра и в ней столько (богатств), что излишне искать какую-либо другую. И если сочтешь возможным открыть купцам обеих сторон путь для посещения, то это (было бы) на благо всем и для общей пользы».
Обращаясь к Мухаммеду как к «сыну», пусть и «самому дорогому», Чингис фактически предлагал ему признать себя своим вассалом. Разумеется, это письмо вызвало гнев Мухаммеда.
Далее последовала так называемая «Отрарская катастрофа»: направленный Чингисханом торговый караван, в котором находились 450 человек, сопровождавщие 500 нагруженных верблюдов был разграблен наместником султана Кайр-ханом, который обвинил купцов в шпионаже.
Ан-Насави утверждает, что хорезмшах всего лишь приказал ему задержать караванщиков до особого распоряжения, но тот превысил свои полномочия, и его главным побудительным мотивом был элементарный грабеж:
«Тогда султан разрешил ему принять меры предосторожности к ним, пока он не примет своего решения, тот преступил все пределы (дозволенного), превысил свои права и схватил (этих купцов). После этого от них не осталось следа и не слышно было вестей. А упомянутый единолично распорядился тем многочисленным добром и сложенными товарами, из злого умысла и коварства».
А вот Ибн ал-Асир в «Полном своде истории» фактически объявляет Мухаммеда II соучастником этого преступления:
«Их царь, зовущийся Чингисхан… отправил группу купцов с большим количеством слитков серебра, бобровых мехов и других товаров в города Мавераннахра Самарканд и Бухару, чтобы они купили для него одежду для облачения. Они прибыли в один из городов тюрков, называемый Отрар, а он – крайний предел владений хорезмшаха. Там у него был наместник. Когда эта группа (купцов) прибыла туда, он послал к хорезмшаху, сообщая ему об их прибытии и извещая о том, что они имеют ценного. Хорезмшах послал к нему (гонца), приказывая убить их, забрать все, что у них было, и отправить к нему. Тот убил их и отправил то, что они имели, а было много всякого (добра). Когда (их товары) прибыли к хорезмшаху, он поделил их между купцами Бухары и Самарканда, взяв себе восьмую часть».
Рашид ад-Дин:
«Хорезмшах, не послушавшись наставлений Чингисхана и не вникнув глубоко, отдал приказ, допускающий пролитие их крови и захват их имущества. Он не понял того, что с разрешением их убийства и (захвата их) имущества станет запретной жизнь (его собственная и жизнь его подданных).
Кайр-хан согласно приказу (султана) умертвил их, но (тем самым) он разорил целый мир и обездолил целый народ».
Кайр-хан согласно приказу (султана) умертвил их, но (тем самым) он разорил целый мир и обездолил целый народ».
Вполне возможно, что с купцами действительно шли лазутчики монголов, но это, разумеется, не давало оснований для открытого грабежа и, тем более убийства. Однако искушение «погреть руки» оказалось слишком велико.
После этого к хорезмшаху пришли послы Чингисхана, которые доставили письмо завоевателя. По свидетельству Ибн ал-Асира, в нем говорилось:
«Вы убили моих людей и забрали их добро. Готовьтесь к войне! Я иду к вам с войском, которому вы не сможете противостоять»… Когда хорезмшах услышал его (содержание), он приказал убить посла, и тот был убит. Тем, кто сопровождал его, он приказал отрезать бороды и вернул к их хозяину Чингисхану».
Хорезмшах поступил именно так, как хотелось Чингисхану: теперь у него был законный и понятный всем его подданным повод для войны: убийства послов монголы не прощали.
Гумилев как-то написал, что дипломаты всех народов мира должны поставить памятник Чингисхану, поскольку именно он и его наследники научили всех принципу личной неприкосновенности послов. До его завоеваний их убийство считалось делом вполне обыденным, и месть монголов за их смерть рассматривалась буквально, как дикость и признак нецивилизованности.
Монгольские послы в Китае
Был у Чингисхана и еще один повод к войне, уже личный: его брат Хасар, после ссоры с ханом, откочевал во владения Мухаммеда, где и был кем-то убит. Отношения между братьями были очень напряженными, даже враждебными, но кровную месть в Монголии никто не отменял.
Памятник Чингисхану в Монголии. Самая высокая конная статуя в мире
Сражение на Тургайской долине
В 1218 году была проведена разведка боем. Формально армию монголов возглавлял старший сын Чингиса Джучи, однако реальная власть над войском была у Субэдея.
Субэдэй. Китайский рисунок
Преследуя бегущих перед ними меркитов, монголы вошли в пределы Хорезма. Их было всего 20-25 тысяч человек, Мухаммед привел армию в 60 тысяч.
Как обычно, перед битвой монголы попытались вступить в переговоры. Схема была стандартной, она будет применяться ещё много раз: Джучи сообщил, что он не имеет приказа сражаться с армией Хорезма, целью его похода был разгром меркитов, и, чтобы сохранить дружбу с Мухаммедом, он готов отдать всю захваченную его войском добычу. Мухаммед ответил примерно так же, как отвечали монголам многие другие, с условием местной специфики, разумеется:
«Если Чингиз-хан приказал тебе не вступать в битву со мной, то Аллах Всевышний велит мне сражаться с тобой и за эту битву обещает мне благо… Итак, война, в которой копья будут ломаться на куски, а мечи разбивать вдребезги».
(Ан-Насави.)
Так началось сражение на Тургайской равнине (которое В. Ян в своем романе назвал битвой при реке Иргизе), и скоро от самоуверенности Мухаммеда не осталось и следа.
Существуют две версии хода этого сражения. Согласно первой, правые крылья противоборствующих армий одновременно ударили по левым флангам неприятеля. Монголы обратили левое крыло хорезмийцев в бегство, и уже смяли было их центр, где находился Мухаммед. Вот что сообщает об этой битве Рашид ад-Дин:
«С обеих сторон оба правые крыла сдвинулись, а часть монголов атаковала центр. Была опасность, что султан будет захвачен в плен».
Ата-Мелик Джувейни в труде «Чингисхан. История завоевателя мира» сообщает:
«Обе стороны начали наступление, и правые фланги обеих армий наголову разбили противников. Уцелевшая часть монгольской армии воодушевилась успехом; они нанесли удар по центру, где находился сам султан; и он чуть не попал в плен».
По другой, главный удар монголы нанесли по центру, полностью обрушив его и едва не пленив самого Хорезмшаха.
Монгольская конница, преследующая врага. Миниатюра из Сборника летописей Рашид ад-Дина, XIV век
Все авторы согласны в том, что только смелые и решительные действия Джелал ад-Дина, который также добился успеха на своем направлении, не позволили монголам разгромить хорезмийскую армию. По первой из этих версий, его отряды нанесли косой удар по флангу наступающих монголов, по второй – прямой в направлении центра.
Рашид ад-Дин:
«Джелал ад-Дин, проявив крепкое противостояние, отразил это нападение, которое не сдержала бы и гора, и извлек отца из этого гибельного положения… Весь тот день до ночи султан Джелал ад-Дин стойко сражался. После заката солнца оба войска, отойдя на свои места, предались отдыху».
Ата-Мелик Джувейни:
«Джелал ад-Дин отразил удары нападающих и спас его (хоремшаха)».
Исход сражения ещё не был решён, один из арабских авторов так оценивал его:
«Никто не знал, где победитель, а где побежденный, кто грабитель, а кто ограбленный».
На ночном совете монголы решили, что продолжать сражение, теряя людей, не имеет смысла. Победа ничего не давала им, так как о дальнейшем наступлении на владения Хорезмшаха с такими малыми силами и речи быть не могло. А боевые качества армии хорезмийцев они проверили, и, как показали дальнейшие события, оценили их не слишком высоко. Той же ночью, оставив в своем лагере горящие костры, монголы ушли на восток.
А вот едва не попавший в плен Мухаммед II был очень напуган. Рашид ад-Дин писал:
«Душой султана завладели страх и убежденность в их (монголов) храбрости, он, как говорят, в своем кругу сказал, что не видел никого, подобного этим людям храбростью, стойкостью в тяготах войны и умением по всем правилам пронзать копьем и бить мечом».
Копейщик монгольской конницы
Именно этим страхом и объясняются действия Мухаммеда во время военной кампании следующего года.
Рашид ад-Дин:
«Растерянность и сомнение нашли к нему путь, а внутренний разлад смутил его внешнее поведение. Когда он воочию убедился в силе и могуществе противника и уразумел причины возбуждения смуты, которая произошла перед этим, постепенно им овладевали растерянность и тоска, и в речах и поступках его стали появляться признаки раскаяния».
Рашид ад-Дин, Свод летописей
Итак, Чингисхан стал готовиться к вторжению в Хорезм. По современным подсчетом, в этот поход Чингис смог направить армию в 100 тысяч человек, в то время, как общая численность войск Мухаммеда II достигала 300 тысяч. Тем не менее, еще недавно такой храбрый, а теперь напуганный насмерть, Мухаммед отказался от нового сражения в открытом поле
Часть воинов он рассредоточил по гарнизонам крепостей, часть – отвел за Амударью. Его мать и жены отправились в горную крепость Илал на территории Ирана. Приказав защищать лишь большие города, Мухаммед, фактически, отдавал Чингисхану самую лучшую и богатую часть страны. Он надеялся, что вдоволь пограбив, монголы с добычей уйдут в свои степи.
Мухаммед не знал, что монголы уже хорошо научились брать города. К тому же, в этом им активно помогали «военные специалисты» завоёванных стран. Чжурчжэнец Чжан Жун командовал военными инженерами, киданец Садархай (Сюэ Талахай) возглавил камнеметчиков и строителей паромов.
Китайские и сарацинские осадные машины, которые использовали монголы
Осадная машина монголов
А китайские военные научили монголов методу осады городов «хашар» («толпа»), согласно которому во время штурма следовало гнать перед собой, в качестве живого щита, пленных и мирных жителей. Монголы стали называть хашаром не только данный военный прием, но и сам этот подневольный контингент, члены которого использовались также как носильщики и чернорабочие.
В результате этого рокового решения струсившего Мухаммеда монголы получили возможность разбивать превосходящие силы хорезмийцев по частям, безнаказанно разоряя при этом Трансоксиану (Мавераннахр), и набирая столь нужных им пленных для хашара. Можно представить, какое тяжёлое впечатление производило это на защитников крепостей, и как сильно сказывалось на их моральном состоянии и боевом духе.
Мухаммад ан-Насави, «Жизнеописание султана Джелал ад-Дина Манкбурны»:
«Услышав о приближении Чингисхана, (Мухаммед) разослал свои войска по городам Мавераннахра и Страны тюрок… Он ни одного города Мавераннахра не оставил без большого войска, и в этом была ошибка. Если бы он дал бой татарам своими отрядами до того, как распределил их, то он схватил бы татар в охапку и начисто стер бы их с лица земли».
Ата-Мелик Джувейни утверждает, что Джелал ад-Дин был против такого плана ведения войны:
«Он отказался подчиниться плану своего отца... и повторял: “Рассеять войско по всему государству и показать хвост противнику, которого еще не встретил, более того, который еще не выступил из своей земли, – это путь жалкого труса, а не могущественного господина. Если султан не решится отправиться навстречу врагу, и вступить в бой, и пойти в наступление, и сражаться в близком бою, но будет упорствовать в своем решении бежать, пусть он поручит мне командование доблестным войском, так чтобы мы смогли обратить свои лица к отражению ударов и предупреждению нападок ветреной Судьбы, пока еще есть такая возможность”».
(«Чингисхан. История завоевателя мира».)
Тимур-мелик, полководец хорезмшаха (который скоро прославится защитой Ходженда), сказал ему:
«Тому, кто не умеет крепко держаться за рукоять своего меча, он, повернувшись острием, отрубит голову, повелитель».
Мухаммед II остался непреклонным, и решения своего не изменил.
Рашид ад-Дин свидетельствует:
«Так как его (хорезмшаха) одолели сомнения, то для него закрылись врата здравого суждения, а сон и покой бежали от него… Астрологи также говорили, что… до тех пор, пока злополучные звезды не пройдут, из осторожности нельзя приступать ни к какому делу, направленному против врагов. Эти слова астрологов также явились добавлением к причинам расстройства его дела…
Он приказал отстроить крепостную стену в Самарканде. Однажды он прошел надо рвом и сказал: "Если из войска, которое выступит против нас, каждый воин бросит сюда свою плеть, то ров разом наполнится!"
Подданные и войско от этих слов султана пришли в уныние.
Султан отправился по дороге на Нахшеб, и всюду, куда он приходил, говорил: «Выпутывайтесь сами, потому что сопротивление монгольскому войску невозможно».
Он приказал отстроить крепостную стену в Самарканде. Однажды он прошел надо рвом и сказал: "Если из войска, которое выступит против нас, каждый воин бросит сюда свою плеть, то ров разом наполнится!"
Подданные и войско от этих слов султана пришли в уныние.
Султан отправился по дороге на Нахшеб, и всюду, куда он приходил, говорил: «Выпутывайтесь сами, потому что сопротивление монгольскому войску невозможно».
Он же:
«Султан Джелал ад-Дин повторял: "Лучший выход – это собрать, поскольку это будет возможным, войска и выступить против них (монголов). Если (султан) на это решится, (пусть он один) выполняет намерение идти в Ирак, а мне даст войска с тем, чтобы я пошел к границе и одержал победу и выполнил бы то, что осуществимо и возможно".
Султан Мухаммед по чрезвычайному (своему) замешательству и устрашённости не (внимал) ему и считал… мнение сына детской забавой».
Султан Мухаммед по чрезвычайному (своему) замешательству и устрашённости не (внимал) ему и считал… мнение сына детской забавой».
Ибн ал-Асир:
«Хорезмшах приказал жителям Бухары и Самарканда приготовиться к осаде. Он собрал припасы для обороны и расположил в Бухаре для ее защиты двадцать тысяч всадников, а в Самарканде пятьдесят тысяч, сказав им: «Защищайте город, пока я не вернусь в Хорезм и Хорасан, где соберу войска, и призову на помощь мусульман и вернусь к вам».
Сделав это, он отправился в Хорасан, переправился через Джайхун (Амударья) и стал лагерем у Балха. Что касается неверных, то они подготовились и двинулись на захват Мавераннахра».
О монгольском нашествии на Хорезм будет рассказано в следующей статье.
Информация