Он мог быть на месте каудильо Франко
Диктатура почти всегда бывает военной, и даже диктаторы без воинского звания обычно опираются на военных. Испания, пережившая отнюдь не единственного диктатора, Франсиско Франко, в этом плане не исключение. Но могла бы таковым стать, если бы лидером военного мятежа 1936 года стал, пожалуй, самый популярный из врагов республиканской власти — Хосе Антонио Примо де Ривера.
Сын диктатора
Он был молод, пожалуй, даже слишком молод. Для революционера это было бы преимуществом, а вот для контрреволюционера и претендента в диктаторы — вряд ли. Хосе Антонио к началу офицерского мятежа в Испании было всего 33 года. О том, что всё на его родине в итоге обернётся полномасштабной гражданской войной, Хосе Антонио, скорее всего, уже не узнал.
Республиканцы поторопились расстрелять лидера по-своему легендарной «Фаланги» всего через три месяца после того, как по радио прозвучало знаменитое «Над всей Испанией безоблачное небо». В это время Мадрид уже был в осаде, и у правых не было сомнений в успехе военного переворота.
Хосе Антонио родился в Херес де ля Фронтера, на родине одного из самых знаменитых вин в мире. Он был из семьи испанских грандов с многовековой родословной и древними традициями и сам носил титулы герцога и маркиза. Семья была настолько аристократической, что могла составить конкуренцию в борьбе испанский трон потомкам и Габсбургов, и Бурбонов.
Но куда важнее было то, что отцом Хосе Антонио был генерал Мигель Примо де Ривера и Орбанеха — последний диктатор Испании при живом короле Альфонсо XIII. Овеянный славой полководец, прямой потомок министров и губернаторов, фельдмаршалов и вице-королей пришёл к власти в результате военного переворота ещё в 1923 году.
Мигель Примо де Ривера (на фото) стал главным в созданной с согласия монарха «военной директории», отменил конституцию и ввёл в Испании, болевшей революциями, жесточайшую цензуру. Семь лет он возглавлял правительство, причём добился успехов не только в войне в колониях на африканском континенте, но и в экономике, в основном благодаря сотрудничеству с фашистской Италией.
Однако даже такой упёртый марксист, как Лев Троцкий, не уставал повторять, что сам по себе «режим Примо-де-Ривера не был фашистской диктатурой, ибо не опирался на реакцию мелкобуржуазных масс».
Диктатор де Ривера считался многими слишком «мягким» и, похоже, не учёл, что монархия на Пиренейском полуострове, как в Испании, так и в примкнувшей к ней Португалии, к тому времени была не слишком популярна. Точнее, уже слишком не популярна: короли и императоры там царствовали, но почти не правили.
Генерал М.Примо де Ривера и король Альфонсо XIII
Испанского Альфонсо XIII, а вместе с ним и генерала М. Примо де Риверу смело революционной волной в начале 1930-х годов. Король отбыл из Испании только через год после того, как 60-летний диктатор подал в отставку. Альфонсо XIII официально отрёкся от престола только в 1941 году, но Франко, умирая, передал свободный испанский трон именно его внуку, ныне опальному Хуану Карлосу I.
А мягкий диктатор Мигель Примо де Ривера в январе того же 1930-го уехал в Париж, чтобы умереть там всего через два месяца. Его 26-летний сын Хосе Антонио уже тогда решил продолжить дело отца. Он забыл о спорах с ним и, помимо права, занялся политикой, став впоследствии основателем «Испанской фаланги» — подобия националистических партий в Италии и Германии.
Каудильо без погон
Выросший без матери, которую потерял в возрасте пяти лет, Хосе Антонио получил прекрасное, хоть и домашнее образование. Он знал английский и французский языки, выучился в Мадридском университете на адвоката уже в 19 лет. Политикой он заинтересовался ещё студентом, но по-своему.
Сын диктатора стал одним из организаторов студенческого союза, который почти сразу выступил против политики отца в сфере высшего образования. Из левых идей ему больше всего нравился синдикализм, причём совсем не обязательно в сочетании с анархизмом. Настоящим ультраправым Хосе Антонио не стал даже после того, как изучил военное дело в учебных заведениях Мадрида и Барселоны и послужил в армии.
В девятом драгунском полку Святого Жайме в столице Каталонии он получил звание второго лейтенанта, но участники переворота впоследствии всё равно считали его, светского красавца и юриста по образованию, слишком штатским. И это неудивительно, с учётом противоречий Хосе Антонио с отцом и того, что он создал собственную адвокатскую контору и не раз защищал сторонников разного рода либеральных идей.
Последнее, впрочем, ничуть не помешало блестящему аристократу стать членом Национального монархического союза. Смерть отца и падение монархии сразу заставили его действовать. Молодой политик взял на вооружение воззрения итальянского дуче Бенито Муссолини, тогда ещё почти социалистические.
В тридцатые годы вся Испания жила под республиканским триколором
Хосе Антонио, постоянный посетитель светских салонов и политических клубов, без проблем прошёл сито выборов и стал депутатом кортесов. С левыми и либеральными идеями де Ривера ещё не расстался окончательно, но уже громил с парламентской трибуны «атеистов и анархистов, классовых марксистов и лицемерных масонов».
Соратником Хосе Антонио стал начинающий философ Рамиро Ледесма Рамос, и вместе они выступили против республиканского строя в Испании. Однако это ещё не сделало их союзниками истинных испанских монархистов: карлистов и альфонсистов. Ведь Рамос и де Ривера критиковали власть капитала, хотя и не слева, а справа, и к тому же оперативно сколотили движение, которое могло отвлечь молодых испанцев от борьбы за возвращение монархии.
В 1933 году Хосе Антонио де Риверой было объявлено о создании националистической партии «Испанская фаланга». Быстро набиравший политические очки политик выступил с оригинальной идеей национальной диктатуры, которая должна прийти на смену демократической власти в стране. Лидеры «Фаланги» стремились, по их словам, «справиться с либеральным разгулом, защитить народ и установить социальную справедливость».
Но ещё раньше де Ривера и Рамос начали печатать газету El Fascio («Фашист»). Это издание вполне отвечало своему названию, и потом уже никто не сомневался в том, что «Фаланга» никогда не станет левой. Со страниц «Фашиста» каждого, кто пропагандировал лозунги и идеи социализма, тут же объявляли врагом нации.
Какое-то время «Фашиста» мало кто воспринимал действительно всерьёз. Только действующая республиканская власть не замедлила с ответом. Газету запретили, тираж конфисковали, а де Риверу арестовали. Однако очень быстро выпустили, в стране демократия всё-таки, а он – депутат, хотя и не левый. Три года спустя коммунисты и демократы уже не повторят свою ошибку.
Но в 1933 году левые рассуждали иначе, тем более что мятежный сын покойного диктатора призывал всех испанцев служить не многочисленным партиям, а единому Отечеству. Если это отечество даже пока республиканское, то почему бы и нет, ведь именно Испания признавалась де Риверой и Рамосом как высшая ценность. Характерно, что экономическая программа «Фаланги» была весьма открыто направлена не только против коммунизма, но и против капитализма.
А тут ещё и странный альянс с синдикалистами правого толка, которых вдохновляли идеи русского мыслителя князя П. А. Кропоткина. Он, впрочем, привёл лишь к тому, что те окончательно разошлись с другими анархистами, а многие тут же пополнили ряды «Фаланги». Интересно, что «Фаланга» позаимствовала у анархистов не только идеи рабочего самоуправления, но и цвета: красный и чёрный.
Но власть капитала фалангисты критиковали, повторю, не слева, а справа. Они не признавали капитализм потому, что тот отвергает духовные ценности, а частную собственность отрывает от интересов частного человека. Считается, что Ледесма Рамос внушил своему другу неприятие традиционной капиталистической системы, которая лишила человека индивидуальности, оторвала от национальных традиций, семьи и веры.
Идеалом двух друзей был средневековый рыцарь-монах, но отнюдь не Дон Кихот. Капиталистам же от них доставалось буквально за всё – за то, что людей они превратили в товар, а народ, как бы сказали сегодня, в нечто вроде биомассы, которой полагается лишь производить и потреблять.
Такие взгляды кого-то превращают в коммунистов, а других – в оголтелых фашистов. Хосе Антонио де Ривера, скорее всего, просто не успел пойти по стопам своего кумира Муссолини и его немецкого друга Гитлера. Однако активисты созданной Риверой «Фаланги» во всём копировали итальянских и немецких соратников.
В составе «Фаланги» были оперативно созданы военизированные подразделения, которые во время гражданской войны наравне с Африканским корпусом стали основой вооружённых сил мятежников. На античный манер их именовали манипулами, флагами, центуриями и эскадронами, снабдив символикой с луком, стрелами и аркой из трёх копий.
Фалангисты называли друг друга товарищами, а командиров — иерархами. При этом даже не пытались скрывать, что собираются взять власть силой, чтобы страной управляли некие корпоративные органы под контролем такой партии, как «Фаланга». Несмотря на такого рода идеологический коктейль, высшие офицеры Испании вскоре всё же распознали в «Фаланге» потенциального союзника.
Уже в 1934 году фалангисты пошли на объединение с Хунтой национал-синдикалистского наступления. У её представителей вообще были серьёзные проблемы с идеями и идеологами, и они охотно встали под красно-чёрно-красное знамя нового союзника.
В том же 1934 году де Ривера написал известное письмо генералу Франсиско Франко, угадав в том будущего военного лидера. Была даже предпринята попытка переворота, оказавшаяся неудачной. Дело в том, что забастовку и восстание в Астурии подавили войска во главе с генералом Франко, вызванные из Африки республиканским правительством. Против республики Франко выступит всего через два года.
Франсиско Франко. Сначала спаситель, а потом злейший враг республики
Не первая жертва революции
«Единение Отечества». «Прямое действие». «Антимарксизм». «Антипарламентаризм». Эти лозунги вскоре без труда признали за свои организаторы будущего военного мятежа. Самым же вдохновляющим, скорее всего, был известный тезис Ледесмы Рамоса о корпоративном государстве, в котором общественный организм рассматривался как единый профсоюз, а нация — как дружная семья.
Революционная, или, если угодно, контрреволюционная ситуация в Испании сложилась задолго до прямого выступления военных. «Фаланга», пользуясь старыми связями сына покойного диктатора с генералитетом, приступила к подготовке переворота. Лидеры партии летом 1935 года собрались на своеобразный тайный пленум, где приняли решение начать подготовку к свержению республики.
Об их планах узнало правительство, и Примо де Риверу в марте 1936 года арестовали. Когда военные подняли мятеж, он пребывал в тюрьме города Аликанте, вёл переписку с соратниками и рассчитывал на скорое освобождение. Его было решено судить как одного из главных организаторов заговора против законно избранной власти. К этому времени Франко успел возглавить мятежное правительство, провозглашённое в Бургосе 1 октября.
Среди множества трагических событий, которые произошли накануне мятежа, арест лидера «Фаланги» считается одним из тех, которые и привели к гражданской войне. Хосе Антонио де Риверу неоднократно пытались освободить, причём для этого даже привлекали немецкие корабли, стоявшие на рейде в порту Аликанте. Пытались и обменять, к примеру, на родственников генерала Миахи, одного из немногих, оставшихся верными республике.
Когда же армия националистов уже была у стен испанской столицы, в Народном суде Испании Хосе Антонио Примо де Ривере 17 ноября 1936 года спешно вынесли смертный приговор. Это считалось ответом на белый террор, который развернули мятежники. Они же называли его всего лишь ответом на террор красных.
Лидер «Фаланги», профессиональный адвокат, отказался от защитника со словами: «Вы же его расстреляете». Приговор был приведён в исполнение всего через три дня, о чём не стали сообщать ни газеты, ни радио по обе стороны фронта. Республиканская власть явно не желала превращать де Риверу в мученика, но и Франсиско Франко, хорошо помня 1934 год, — тоже.
Даже после смерти своего более молодого и талантливого конкурента в борьбе за власть каудильо откровенно ревновал к его популярности. Своеобразный культ Примо де Риверы начал формироваться уже после победы франкистов в гражданской войне. Ему в Испании посвящён национальный праздник, а памятник на родине и сегодня неизменно украшен цветами.
Информация