Бунт на корабле! Восстания матросов Российского Императорского флота
У каждого флота есть свои традиции.
Англичане, которые, наверное, лучшие моряки мира, вообще, считают – основа флота это традиции. Ну, исключая Черчилля, с его знаменитым замечанием про «ром, плеть и содомию».
Были традиции и у русского императорского флота. И мы от этих традиций, увы, уходили с трудом, даже в эпоху железа и пара. И первая из этих традиций – флот еще со времен Петра Великого комплектовался из дворян-офицеров и крепостных-матросов.
Поэтому офицеры не воспринимали личный состав как полноценных равных себе людей, и соответственно же относились к своим экипажам, как к неким вещам, полезным и предусмотренным уставом, но не больше. Это, в принципе, было во всех парусных флотах, в той или иной степени.
Но переход к железу сделал из матросов высококлассных специалистов с серьезным уровнем образования и дефицитными специальностями. Появились инженеры-механики, работа офицера требовала все больше специфических знаний и умения не только отдавать приказы, но и вдобавок работы с личным составом, который научился думать и уважать себя. А с этим было... по-разному, чаще всего никак. Разговаривать с матросами про политику, да и просто по душам, многие считали ниже своего достоинства, что и привело к серии восстаний в годы первой русской революции.
У матросов того времени положение было по-своему уникальным. С одной стороны, служба на паровых кораблях была каторжной, через все воспоминания того времени сквозит ужас угольных погрузок, особенно в дальних походах. С другой – тот же гальванер (электрик) на гражданке легко находил высокооплачиваемую работу с очень даже неплохой зарплатой. Не оставались голодными и кочегары, и артиллеристы, наловчившиеся работать с приборами, и прочие специальности.
В те времена и с тем голодом в промышленности на толковых специалистов, надо было быть дураком, дабы не задержаться в крупном городе с приличной зарплатой после службы. И понятно, что личный состав, неплохо выученный и с хорошими перспективами после демобилизации, начал себя ценить и уважать. А вот многие офицеры еще старой школы привыкли видеть в них безмолвный и бесправный инструмент. На это еще накладывалась специфика снабжения, когда офицер-ревизор закупал продовольствие самостоятельно, не всегда будучи чистым на руку. И специфика самой службы, сильно сближающая личный состав, ибо если что – гибнуть всем вместе.
Когда началась Русско-японская война с ее неудачами, не полыхнуть не могло.
Бунты на Второй эскадре
В целом поход Рожественского, без захода в порты, без полноценного отдыха экипажей, с угольными погрузками в море и проблемами с обмундированием и продовольствием – авантюра. Жаловались даже офицеры – и на постоянную угольную пыль, и на жару, и на нехватку продуктов и даже тривиальных сигарет. Редко поступали газеты и новости, перспективы были неясными, а еще постоянные сообщения разведки о враге, который вот там, за тем мысом... Нервы были на пределе, работы много, вот и...
Известным стал бунт на броненосце «Орел»:
«На «Орле» на Пасхе был небольшой беспорядок, адмирал поехал туда и навел на них порядочного страху, орал он, как никогда, и наговорил таких вещей и в таких образных выражениях, что доставил нам развлечение, по крайней мере, на сутки. Ю. и Ш. страшно влетело, попало и офицерам».
Благодаря письмам Вырубова и «Цусиме» Новикова.
Но была еще вспышка на броненосном крейсере «Адмирал Нахимов», причина – отсутствие хлеба. На транспорте «Малайя» – большое количество вольнонаемных и техническая ненадежность. На крейсере «Терек» – конфликт экипажа со старшим офицером... На «Орле», кстати, бунтовали из-за мяса, точнее – из-за забоя на мясо больной коровы.
Причины как видим две: пища, что важно для людей, постоянно занятых тяжелым физическим трудом, и отношение командного состава – часть офицеров искренне не понимала, что они не на Балтике, а идут на ТВД и возможную смерть.
Можно было бы списать на революционеров, но, помимо мемуаров Костенко и Новикова, следов революционных организаций не обнаружено. Людей тупо довели без всякой политики, не было ни красных флагов, ни прокламаций – только возмущение. Надо отдать должное командованию эскадры и кораблей – все ситуации удалось уладить без крови, а в бою экипажи вели себя геройски.
Черноморские бунты
По схожему сценарию началось и на Черном море, где война морякам не угрожала и со снабжением был полный порядок, но...
На Руси две беды – дураки и дороги. С дорогами на море проще, а вот с дураками…
...командир броненосца отправил корабельного ревизора мичмана Макарова в Одессу для закупки провизии... Макаров привел коков и матросов-артельщиков в магазин своего знакомого купца Копылова. Здесь мясо было, но червивое. Не найдя другого, моряки купили его... В итоге принимавшие провизию офицеры отметили, что от мяса шел «легкий запах несвежести». Холодильники на броненосце имелись, но не работали – корабль спускали на воду в спешке. Вдобавок судовой врач Смирнов решил блеснуть эрудицией: когда на борт подняли упаковки макарон с надписью Vermichelli, он пошутил, что матросы будут лакомиться червяками.
А вот с дураками дефицита не имелось. Командир не контролирует ревизора, ревизор работает за откаты, судовой врач, который обязан запретить и доложить, тонко и изящно издевается над «быдлами»... В концовке: вместо выдачи консервов и обещания наказать ревизора – угроза смертной казнью нежелающим есть подгнившее мясо. В итоге – бунт, усугубленный общими настроениями в стране, убитые офицеры и угнанный в Румынию корабль. Повезло, могло рвануть на всем флоте. И опять революционеры не особо-то и при чем: просто вменяемые действия командира предотвратили бы бунт в зародыше. Но вменяемым командир не был, как и значительная часть офицеров.
Это не конец. В ноябре 1905 года полыхнуло в Севастополе на крейсере «Очаков».
Опять новейший недостроенный и неосвоенный толком корабль, опять невнятные действия властей, на этот раз политические. Сначала расстрел демонстрации в Севастополе, уход в море комфлота Чухнина, арест депутата от революционеров капдва Шмидта, в итоге – захват крейсера и бой его с флотом. И, помимо всего прочего – жалобы экипажа на плохую пищу и грубость командира.
Кто додумался смешать с рабочими 335 новобранцев перед сдаточными испытаниями? И чем думали – Бог весть, ясно только, что на недоведенном корабле бытовые условия были не очень, а офицеры в условиях бардака реально срывались на подчиненных. Понятно, революция и агитация, но при нормальной организации службы такое попросту невозможно. Организации не было.
На Балтике
Год 1906, старый крейсер «Память Азова»:
Штаб Войск Гвардии Петербургского Военного Округа Управление Окружного Генерал-Квартирмейстера Отделение Военно-Судное. 3 июля 1906 года. № 1374. Красное Село.
Секретно.
Ревельскому Временному Военному Генерал-губернатору.
По соглашению с Морским Министром, Его Императорское Высочество Главнокомандующий приказал Вашему Превосходительству, по окончании суда над мятежными матросами крейсера «Память Азова», принять к руководству следующие указания:
1) тех мятежников, которых суд приговорит к смертной казни, по конфирмации таковых капитаном 1-го ранга Бостремом расстрелять на указанном Морским Министром острове Карлос. Приговоренных доставить туда под сильным пехотным конвоем ночью, когда замрет городская уличная жизнь, а самый приговор привести в исполнение на рассвете.
Для расстреляния назначить матросов того же крейсера «Память Азова» из числа приговоренных к другим наказаниям»…
Тела расстрелянных похоронить на том же острове или предать морю, по усмотрению Морского начальства, с тем чтобы необходимые для сего рабочие были назначены из числа матросов крейсера «Память Азова», присужденные к другим наказаниям. Место погребения надлежит тщательно сравнять...
Об изложенном, по приказанию Его Императорского Высочества, Главнокомандующего, уведомляю для надлежащих распоряжений.
Начальнику Главного Морского Штаба вместе с сим послана копия с настоящего отзыва для сведения.
Подписал: Окружный Генерал-квартирмейстер Свиты Его Величества Генерал-Майор Раух.
Штаб Войск Гвардии Петербургского Военного Округа Управление Окружного Генерал-Квартирмейстера Отделение Военно-Судное. 3 июля 1906 года. № 1374. Красное Село.
Секретно.
Ревельскому Временному Военному Генерал-губернатору.
По соглашению с Морским Министром, Его Императорское Высочество Главнокомандующий приказал Вашему Превосходительству, по окончании суда над мятежными матросами крейсера «Память Азова», принять к руководству следующие указания:
1) тех мятежников, которых суд приговорит к смертной казни, по конфирмации таковых капитаном 1-го ранга Бостремом расстрелять на указанном Морским Министром острове Карлос. Приговоренных доставить туда под сильным пехотным конвоем ночью, когда замрет городская уличная жизнь, а самый приговор привести в исполнение на рассвете.
Для расстреляния назначить матросов того же крейсера «Память Азова» из числа приговоренных к другим наказаниям»…
Тела расстрелянных похоронить на том же острове или предать морю, по усмотрению Морского начальства, с тем чтобы необходимые для сего рабочие были назначены из числа матросов крейсера «Память Азова», присужденные к другим наказаниям. Место погребения надлежит тщательно сравнять...
Об изложенном, по приказанию Его Императорского Высочества, Главнокомандующего, уведомляю для надлежащих распоряжений.
Начальнику Главного Морского Штаба вместе с сим послана копия с настоящего отзыва для сведения.
Подписал: Окружный Генерал-квартирмейстер Свиты Его Величества Генерал-Майор Раух.
Здесь да, чистая революция. На корабль проник агитатор, его арестовали и на ночь оставили на корабле, переписав фамилии тех, кто с ним беседовал. После чего и рвануло: минимум две ошибки командования – оставить на свободе переписанных, которым стали светить серьезные проблемы, и арестованного, хотя отвести его на берег дело часа-полутора. Революция, но бунта было легко избежать, при мало-мальски вменяемых действиях командного состава. В итоге десятки трупов и пример – так можно.
Три восстания Владивостока
Пример – он заразителен. И, получив понимание, что бунты – это тоже метод борьбы, они стали полыхать во всех концах империи. Не успела отгреметь война, как рвануло во Владивостоке.
Всеобщее негодование вызвало запрещение «нижним чинам» посещать митинги и собрания и отлучаться из казарм в город. В воскресенье 30 октября на улицы вышли 2 тыс. матросов, к ним присоединились 10 тыс. солдат Хабаровского резервного полка (к осени 1905 гарнизон Владивостока насчитывал 60 тыс. чел.). Выступления носили стихийный характер. Воинские подразделения, вызванные начальником гарнизона, отказались стрелять по восставшим, а часть солдат перешла на их сторону. 31 октября матросы вместе с рабочими и присоединившимися к ним солдатами разгромили гауптвахту, военную тюрьму, караульный дом и освободили арестованных. Поощряя действия черносотенцев и уголовников, которые грабили лавки, винные магазины, поджигали частные дома, власти пытались скомпрометировать движение. Одновременно из города были выведены революционно настроенные воинские части. В результате этих и других мер восстание удалось ликвидировать.
Откинем про уголовников и черносотенцев – гарантию даю, что в погромах участвовали все, у кого совести нет, вне зависимости от принадлежности. Получим что? По Манифесту Николая вводятся свободы, и тут же командование «закручивает гайки». Ну и рвануло, не могло не рвануть. Чем думали – решительно непонятно. Тем более – на вчерашнем ТВД, с людьми, прошедшими войну, возвращающимися из плена, ждущими демобилизации, задержанной по причинам беспорядков.
Но это не конец истории:
9 января 1906 матросы Сибирского экипажа захватили во Владивостоке склад с оружием. Несмотря на запрет, 10 января в цирке собрался многолюдный митинг портовых рабочих, матросов и солдат... Мирная демонстрация была встречена ружейным и пулемётным огнем офицеров, казаков и части верных правительству солдат. Вооружённые матросы и солдаты, участвовавшие в демонстрации, открыли ответный огонь. Демонстранты потеряли 80 человек убитыми и ранеными. 11 января во Владивостоке восстали артиллеристы Иннокентьевской батареи. К ним присоединился почти весь гарнизон города. Восставших поддержали команды крейсеров и других кораблей флота. «Владивостокская республика» просуществовала недолго. 26 января войска вступили во Владивосток и жестоко подавили восстание. К суду было привлечено более 2 тыс. чел., 85 человек приговорены к смертной казни, 29 из них казнены, остальные отправлены на каторгу.
Чистая революция, конечно. И причины идейные.
Но, опять же – что мешало оставить в городе минимум войск и вывести в море корабли? Что мешало подготовиться к годовщине Кровавого воскресенья? Что мешало наладить диалог с восставшими?
Все три восстания – последствия нежелания смотреть на нижние чины, как на людей, и дикого стремления давить силой любой протест. Что восстание 1907 года только подтвердило:
Солдаты минного батальона в бухте Диомид взбунтовались против командования в знак солидарности с революционерами, арестованными в мае 1907 года во время другого восстания. Инициаторами бунта стали эсеры. На мятеж они подняли матросов миноносцев «Сердитый», «Тревожный» и «Скорый». На трёх кораблях были подняты красные флаги, корабли направились к выходу из бухты, однако уйти им не удалось. Под шквальным огнём миноносцы «Сердитый» и «Тревожный» сдались. А «Скорый», которого буквально изрешетили снарядами, еле добрался до берега. Суд над восставшими состоялся на следующий день. Тридцать пять человек приговорили к смертной казни, а сто восемьдесят три матроса отправили на каторжные работы.
Этот раз сила помогла, и на флоте утихло...
Временно утихло, коренной реформы комплектования и управления так и не провели, а пример того, как можно решать споры с командованием, в памяти остался. Благо нижние чины учились – и беспорядки по бытовым причинам на флоте в течении года эволюционировали в восстания революционные с политическими лозунгами. А вот командный состав флота вынес только один урок – бунты военнослужащих можно подавить силой, большой опасности от них нет.
Впереди была Первая мировая и 1917 год...
Продолжение следует…
Информация