Таджикистан, 90-е. Расставания и... встречи, которых не избежать
Фото: Алина Матвеева, UssurMedia
«Военное обозрение» продолжает знакомить читателей с главами из книги «Ни шагу назад!». Её написал начальник 117-го Московского пограничного отряда полковник в отставке Василий Кириллович Масюк.
Там нельзя было сидеть и ждать
В начале июня 1993 года Судебная коллегия Верховного Совета Республики Таджикистан запретила деятельность в Республике оппозиционных партий, что вызвало со стороны их вооруженного крыла и боевых формирований крайне агрессивную реакцию, фактический срыв и невыполнение решений Судебной коллегии.
Политические и религиозные разногласия сторон перешли в открытую фазу гражданской войны в республике Таджикистан. Отряды Народного фронта из Куляба начали активные боевые действия против формирований вооруженной оппозиции, оборонявших Курган-Тюбе. В Курган-Тюбинской и Кулябской областях начался взаимный террор в отношении мирного населения.
Эскалация противостояния имела крайне сложный характер. Это подразумевало противоречивость, кровопролитный трагизм и перерастание её в приграничные районы – всё ближе к линии таджикско-афганского участка границы. Этого нельзя было допустить.
Оценивая обстановку и характер её развития, было принято решение по нарезкам зоны безопасности, которые измерялись 2-5 км и исчислялись полосой по административной границе приграничных районов. Появление любого рода вооруженных формирований и групп отслеживалось и разведывалось.
Им предлагали добровольно разоружиться, а в случае невыполнения и оказания вооруженного сопротивления совместно с сотрудниками районных, городских и поселковых отделов и отделений КГБ и МВД они ликвидировались.
Командующий Группы генерал-лейтенант А.Т. Мартовицкий (на фото) после моего доклада относительно создания полос и зон безопасности справедливо заметил, что это может послужить одним из вариантов и способов втягивания нас пограничников в боевые действия, распыление и без того скудных сил, средств и резервов.
С другой стороны, он и сменивший его на посту командующего генерал-майор В.Ф. Грицан отчётливо понимали, что нельзя сидеть и ждать, когда гром грянет, а тем паче бездействовать.
Именно проведение активной работы, и в первую очередь разведки по вскрытию намерений противоборствующих сторон относительно границы, позволяло исключить любого рода факторы неожиданности, включая недопущение нападений на пограничные гарнизоны, приграничные населённые пункты и заставы.
Тыловые подступы приграничных районов стали играть, как и сама граница, серьёзную роль во всех аспектах служебно-боевой деятельности пограничного отряда. Практически подразделения границы выполняли служебно-боевые задачи между молотом и наковальней. И бездействовать с нашей стороны было смерти подобно.
В разгар гражданской войны огромная заслуга в недопущении её полномасштабной эскалации на границе принадлежит командующим А.Н. Мартовицкому и В.Ф. Грицану. Они в экстремальной ситуации проводили государственную пограничную политику России и СНГ. Всеми формами и способами отстаивали и утверждали роль и авторитет ОГ ПВ КООГ РФ, как фактора сдерживания и стабилизации на таджикско-афганской границе.
В этой обстановке практически весь офицерский состав границы и гарнизона был включён в серьёзную работу с местным населением.
В первую очередь упор был сделан на разъяснительную работу среди местного населения по стабилизации обстановки, пресечению панических настроений, а также провокаций. Оперативно пресекались любые слухи о нашем уходе с таджикско-афганского рубежа. Это была тяжёлая и кропотливая работа командования и всего офицерского коллектива пограничного отряда с массами мирных жителей.
Почему там в нас верили
Мы понимали, что, если мы её не будем проводить, это приведёт к серьёзным последствиям и может обернуться для всех нас потерей своего статуса и имиджа, а это хуже любого поражения. Проигрыш без боя. Население видело в нас и нашем присутствии своих защитников, олицетворяло и соизмеряло все наши действия и поступки с ролью России как фактора стабильности, безопасности и мирного труда на своей земле.
Открыто можно сказать, что во многом стабилизирующим фактором стало установление прямых связей с представителями духовенства, начиная с главного духовника Мулло Хайдара, с муллами и старейшинами кишлаков, посёлков, городов и самого областного центра города Куляб. Вот где мне пригодилось знание истории ислама и знание Корана, который серьёзно начал изучать, проходя службу в Мургабском пограничном отряде.
Для решения задач в утверждённых командующим полосах и районах безопасности были созданы на базе ММГ и ДШМГ мобильные группы и аэромобильные группы, усиленные личным составом других боевых подразделений гарнизона. Как правило, они действовали в тесном взаимодействии с резервными пограничными заставами комендатур и подразделениями усиления от 149-го МСП под прикрытием с воздуха боевыми вертолётами.
В один из вечеров, закончив доклад об обстановке, начальник разведки отряда майор В.П. Сокол положил на мой стол лист бумаги. Это была краткая биографическая справка по лидеру ОНФ, которым являлся Сангак Сафаров.
Родился он 1-го января 1928 года в селе Дангара Кулябской области. Его отца репрессировали в 1935 году, старший брат был осуждён в 1939 году, а двое младших братьев умерли от голода. В 1951 году Сафаров был приговорён к лишению свободы сроком на один год за угон автомобиля, затем в 1957 году его осудили за наезд на пешехода, приведший к смертельному исходу.
После отбытия очередного срока заключения Сангак Сафаров работал буфетчиком в центральном парке Душанбе, однако в 1964 году, защищаясь от рэкетира-чеченца, убил его и снова был осуждён. В общей сложности провёл в заключении 23 года.
В июне 1992 года в ходе гражданской войны в Таджикистане его сторонники устроили вооруженное выступление в Кулябе.
Моё командирское чутьё подсказывало, что в ближайшее время предстоит непременно встретиться с Сангаком. Какой будет эта встреча, не знал. Как, впрочем, не предвидел, что в перспективе она для нас станет знаковым событием и наши судьбы весьма тесно переплетутся. Но это всё было ещё впереди….
Из доклада Владимира Павловича следовало, что отряды Народного фронта начали активные боевые действия против отрядов вооруженной оппозиции в Курган-Тюбе. Обе стороны использовали бронетехнику и тяжёлое вооружение.
В Кулябской и Курган-Тюбинской областях ожесточённые перестрелки переросли во взаимный террор. Сангак Сафаров и его сподвижник Файзали Саидов начали расправы над сторонниками исламистов, а также жителями Гарма, Каратегина, Курган-Тюбе, Горного Бадахшана, которые считались противниками Народного фронта.
Никто кроме них
Тогда в Курган-Тюбе и его окрестностях происходили жестокие бои. Отряды гармских исламистов, прибывшие на помощь курган-тюбинским сторонникам оппозиции, отбросили «юрчиков» назад, в Кулябскую область. Затем гармские исламисты устроили резню в узбекском квартале Курган-Тюбе, нападениям подверглись и русские жители этого города.
Только вмешательство дислоцированного в городе 141-го МСП 201-й МСД под командованием полковника Меркулова предотвратило дальнейшие жертвы. Оппозиция в военно-политическом отношении стала зависеть от гармских исламистов, что оттолкнуло от неё душанбинцев, курган-тюбинцев и бадахшанцев. Увеличилась поддержка кулябских сторонников Народного фронта.
Узбекистан начал снабжать их оружием. На территории Узбекистана были сформированы, вооружены и обучены отряды узбеков из Таджикистана. Среди них выделялся бывший офицер Советской Армии, участник афганской войны Махмуд Худойбердыев.
В начале сентября эти отряды захватили Гиссарскую долину, где возникла новая группировка «юрчиков» — Гиссарско-Турсунзадесская. Она перерезала железную дорогу, соединяющую Душанбе с внешним миром. Над Душанбе, Гармом и Памиром нависла угроза голода.
В начале сентября на таджикско-афганскую границу в Московский и Пянджский пограничные отряды были направлены для усиления части и подразделения ВДВ. В Пянджский пограничный отряд прибыл сводный батальон ВДВ из состава 387-го ОПДП, дислоцирующегося в городе Фергана.
Одна парашютно-десантная рота этого батальона была придана в оперативное подчинение Московскому пограничному отряду и активно использовалась в охране и обороне государственной границы на Пархарском направлении.
Со всеми поставленными мною боевыми задачами десантники отлично справились. Они принимали вместе с пограничниками активное участие в боевых действиях на стыке 1 и 2-й застав, а также по боевому прикрытию и обеспечению обороны Сурхобского перевала, что исключало возможность нападения с тыла боевиками на эти заставы.
Возвращаясь к хронологии событий, хочу отметить, что 25 сентября было совершено резонансное нападение исламистов на посёлок имени Ломоносова под Курган-Тюбе, где сосредоточились большие группы беженцев. Исламисты проникли в посёлок и, оттеснив офицеров 191-го полка 201-й дивизии, устроили резню.
27 сентября кулябские отряды под командованием бывшего воспитателя в колонии для несовершеннолетних офицера внутренних войск Лангари Лангариева штурмом взяли Курган-Тюбе и удерживали его до 4 октября.
24 октября гиссарские вооруженные группы под командованием бывшего председателя Верховного Совета Сафарали Кенджаева предприняли неудачную попытку захватить Душанбе, и были выбиты из центра города в течение нескольких часов.
К октябрю 1992 года общие жертвы составили 15-20 тысяч убитыми и несколько десятков тысяч ранеными (преимущественно мирные жители), сотни тысяч жителей стали беженцами. С юга уехали практически все переселенцы из Узбекистана и Северного Таджикистана. Из РТ выехало около 90 тысяч русскоязычных жителей.
Промышленность была практически парализована, а сельское хозяйство разрушено. Всё это отражалось дестабилизацией и на границе.
10 ноября в республиканских газетах было опубликовано Заявление Президиума Верховного Совета и Правительства республики к народу о примирении сторон.
Лицом к лицу с Сафаровым
27 сентября 1992 года произошло моё личное знакомство с Председателем Народного Фронта Таджикистана Сангаком Сафаровым. В 19:30 оперативный дежурный пограничного отряда доложил, что на КПП-1 прибыл Сангак Сафаров с группой вооруженных людей численностью порядка 20 человек.
Все были вооружены стрелковым оружием и гранатомётами. Сангак настойчиво, если не в ультимативной форме, требует встречи со мной. Поставил дежурному по части задачу пропустить его и сопроводить.
Я вышел из штаба и встретил его на подходе. Представился. Мы приветствовали друг друга по местному обычаю. Пригласил его в рабочий кабинет. Предложил чай, печенье, фрукты и восточные сладости. Присели за столом, пили чай и молча изучали друг друга.
Передо мной сидел симпатичный, коренастый, седой как лунь, с короткой седой бородой и умными глазами мужчина.
Проявив гостеприимство и выпив по пиале чая, задал Сафарову вопрос: «Что на границе делают люди Сангака и стоит ли это того, чтобы быть убитым?». Он без промедления ответил: «Стоит! Нам как воздух нужны оружие и деньги. Деньги и оружие. Мы ведём справедливую войну против ваххабитов».
Ответил ему, что искренне сожалею, потому как сегодня на благодатной земле Таджикистана идёт братоубийственная гражданская война. Для простых людей – это разруха, кровь, страдания и горе. Российские военнослужащие остались здесь для того, чтобы не допустить ещё более страшной беды, которая если придёт из-за речки, то мало уже никому не покажется.
Мы стоим на границе и никаких скидок для кого-либо предоставляться не будет. Хозяевами на границе были и остаются российские пограничники. Всё остальное вне закона и любые попытки повлиять или изменить логику и ход событий на рубежах – будут решительно пресекаться всеми имеющимися силами и средствами.
Этого не будет никогда!
Сафаров молча меня слушал, кивая головой. Затем в категоричной форме потребовал освободить арестованного начальника 13-й заставы старшего лейтенанта Махмудова, таджика. Он использовал своё служебное положение и дал согласие работать на ополченцев ОНФ.
Все его намерения и каналы по созданию коридора для поставок оружия и боеприпасов из Афганистана были своевременно вскрыты слаженной работой разведчиков отряда во взаимодействии с отделом военной контрразведки. Для всех нас – это послужило серьёзным уроком.
Были сделаны самые серьёзные выводы и извлечены уроки, и в то же время – это был первый и последний случай, когда наш офицер-пограничник фактически стал на путь предательства дела, которому мы служили и свято защищали.
Любые разговоры о патриотизме и стремлении помочь своим братьям в борьбе с вооруженной оппозицией теряли свою логику и смысл. У нас на это были серьёзные данные и факты. Противоборствующие стороны могли усомниться в статусе нашего пребывания и обвинить в пособничестве и прямом участии в вооруженном противостоянии.
Я однозначно заявил Сангаку, что это входит сегодня в прямую компетенцию военной прокуратуры, и офицер будет отвечать по закону. Решение по нему будет принимать военный суд. Всё что касается его проступка, то надо произошедшее называть своими вещами:
– Предательством, а у предателей временной отрезок короткий. Их нигде не любят и везде презирают. Так что эта тема для обсуждения закрыта.
Сафаров молча достал из кармана список и сквозь зубы произнёс:
– Здесь, командир, всё, что мне срочно надо. Помоги, у нас сейчас большие проблемы с этим.
Пробежав глазами по листу бумаги, сразу понял, что он требует от меня невозможного. В списке было оружие, боеприпасы разных видов и калибров, включая мины для 82-мм и 120-мм миномётов. Если отгрузить всё по списку – это добрый десяток «КамАЗов».
Вернув Сангаку список, спокойно произнёс: «Этого, уважаемый, никогда не будет!».
Продолжение следует...
Информация