«Степной волк» генерал Шкура
Андрей Григорьевич Шкуро (1887–1947)
Казак
Биография Шкуро до 1914 года типична для казачьих офицеров того времени. Родился 7 (19) января 1887 года в станице Пашковской под Екатеринодаром в зажиточной казачьей семье. Его отец закончил службу в чине полковника. Сам генерал в своих воспоминаниях («Гражданская война в России: Записки белого партизана») утверждал, что родился 7 февраля 1886 года. Мать, Анастасия Андреевна – коренная казачка, дочь священника.
Андрей Григорьевич учился в станичной школе, затем в подготовительном классе Александровского реального училища. В 10 лет поступил в 3-й Московский Императора Александра II кадетский корпус, который закончил в 1907 году. Уже в юности проявился характер: подвижность, горячность, упрямство, стремление быть первым и авантюризм. Был зачинщиком «кадетского бунта», который начался на общей революционной волне, поводом стало качество котлет. Кадеты требовали увольнения нескольких преподавателей. Их условия удовлетворили. Шкура и другие зачинщики были отчислены, но затем их восстановили. На этом увлечение «революцией» прошло.
Поступил в казачью сотню привилегированного Николаевского кавалерийского училища. Учился хорошо, увлекался верховой ездой. В мае 1907 года выпущен из училища в 1-й Уманский казачий полк Кубанского казачьего войска, который располагался в кавказской крепости Карс. Полк стоял на границе с Персией, и казаки участвовали в рейдах против грабительских шаек, которые нападали на караваны и нарушали границу. В таких вылазках Шкура заслужил первую награду – орден Святого Станислава 3-й степени.
В 1908 году был переведён в 1-й Екатеринодарский казачий полк. Екатеринодар, столица Кубанского войска, бурная светская жизнь. «Безобразная жизнь», как называл её сам Шкура. Этот период завершился женитьбой на Татьяне Потаповой. Затем длительное свадебное путешествие по Европе, характерное для зажиточных людей той эпохи. Перевод во второочередной полк, который разворачивали только во время мобилизации. Наступила тихая, размеренная, «буржуазная» жизнь. Она претила беспокойному характеру Андрея Григорьевича, поэтому в 1913 году он решил отправиться с экспедицией в Восточную Сибирь для поиска золотых месторождений. Однако началась война с германо-австрийским блоком. Шкура вернулся на Кубань.
Спецназовец
Шкура не успел к мобилизации и, когда вернулся домой на Кубань, его 1-й Екатеринодарский полк уже отправился на фронт. Поэтому он был зачислен командиром взвода в 3-й Хопёрский полк, который укомплектовали запасники. Полк вошёл в состав 3-го Кавказского корпуса, который воевал в Галиции. Сражался Шкура отважно, за храбрость и умелое командование взводом в Галицийской битве был награждён орденом Святой Анны 4-й степени, за бои под Радомом – Георгиевским оружием. Был ранен в ногу, лечился в Луцке. Летом 1915 года снова ранен, в живот. Лечился в Холме, затем в Екатеринодаре. Произведён в подъесаулы.
В это время он подключился к организации так называемых «партизанских отрядов». Русский Генштаб ещё до начала войны хотел использовать опыт Отечественной войны 1812 года – создать «летучие», «партизанские отряды», которые будут проводить разведывательно-диверсионные операции в тылу врага. Для этого планировали использовать небольшие подвижные группы, казачьи отряды, которые должны были захватывать «языков», нарушать коммуникации, организовывать различные диверсии, проводить разведку и пр. Однако, по мнению военного министра Сухомлинова, «партизанщина» дискредитировала регулярную армию. Поэтому до начала войны по его указанию все базы «спецотрядов» были ликвидированы.
В итоге «партизанское» движение возродилось уже стихийно, как инициатива наиболее активных, храбрых командиров. В 1915 году после прорыва австро-венгерской армии и тяжелого отступления русской армии из Польши, Литвы и Западной Белоруссии ситуация стабилизировалась, началась «позиционная война». Кавалерия спешилась, вместе с пехотой окапывалась.
Андрей Григорьевич предлагает сформировать «партизанский отряд» для действия в тылу неприятеля. Каждый полк дивизии должен был направить 30–40 храбрейших и опытных казаков в «партизанскую сотню». Она должна был проникать во вражеские тылы, разрушать железнодорожные пути, уничтожать телеграфные и телефонные провода, взрывать мосты, сжигать склады, организовывать против врага местное население и пр. Проект молодого офицера прошёл по инстанциям до Ставки и был одобрен.
«Волчья сотня»
Зимой 1915–1916 года сформирован «Кубанский конный отряд особого назначения». В его состав вошли 600 казаков и добровольцев (из кавалерии). В качестве боевого символа отряд принял знак, придуманный Шкурой, на чёрном поле вышитая серебром оскаленная волчья голова. К навершию древка и к двум концам флажка прикреплялись волчьи хвосты. Позднее, уже в 1919 году, на знамени появилась надпись: «Вперёд, за Единую и Великую Россию». Волчьи хвосты также пришивались к башлыку (остроконечный капюшон) и к тыльной стороне папахи из волчьего меха. В качестве условного сигнала разведчики использовали волчий вой. «Волков» Шкура подбирал по себе – бесшабашных удальцов, для которых в жизни не существовало ничего достойного, кроме наградных крестов, водки и баб. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
Партизанский отряд уходил в рейды по ночам, вместе с подразделениями пеших разведчиков. Действовали больше как разведчики-диверсанты. Среди первых операций был разгром штаба австрийского полка. Организовать партизанскую деятельность во вражеском тылу не удалось. Как отмечал сам Шкура, «вследствие пассивности и запуганности населения». В марте 1916 года отряд совершил глубокий рейд – на 35 вёрст за линию фронта и разгромил штаб дивизии. За голову кубанского «волка» назначили награду – 60 тыс. рублей. После перенесения боевых операций отряда в район Барановичи – Молодечно возможности диверсионных действий были ограничены. Однако этот опыт «партизанщины» был широко использован Шкуро и другими «полевыми командирами» во время Гражданской войны.
Стоит отметить, что не всем такая «партизанщина – атаманщина» была по душе. Не любивший Шкуро барон П. Н. Врангель в своих воспоминаниях отмечал:
«Полковника Шкуро я знал по работе его в Лесистых Карпатах во главе «партизанского отряда». Это был период увлечения ставкой партизанщиной… За немногими исключениями туда шли главным образом худшие элементы офицерства, тяготившиеся почему-то службой в родных частях. Отряд полковника Шкуро во главе со своим начальником, действуя в районе 18-го корпуса, в состав которого входила и моя Уссурийская дивизия, большей частью болтался в тылу, пьянствовал и грабил, пока, наконец, по настоянию командира корпуса Крымова, не был отозван с участка корпуса».
Летом 1916 года Кубанский отряд Шкуро был переброшен на Юго-Западной фронт, в состав 3-го Конного корпуса генерала Келлера. Здесь к нему присоединили ещё несколько таких же отрядов. Конная группа Шкуро совершила 70-вёрстовый рейд по австрийским тылам, который стал одним из немногих примеров глубокого рейда в годы Первой мировой войны.
После Февральской революции, сохранив свой отряд от революционного разложения, Шкура был переброшен на Кавказский фронт. Отряд прибыл в персидский город Хамадан. Русские взаимодействовали с британцами в Месопотамии, боролись с турками и курдскими бандами. Шкура продолжил здесь свои «партизанские» операции. За успехи в боях на Кавказе был произведён в полковники и назначен командиром 2-го Линейного полка Кубанского казачьего войска. Его солдаты, в рамках выданных Временным правительством полномочий, присудили своему командиру Георгиевские кресты 4-й и 3-й степеней.
К осени 1917 года прекратились активные боевые действия и на Кавказском фронте. Войска, включая и казаков, быстро разлагались. Солдаты дезертировали. В конце 1917 года пришёл приказ о демобилизации. Остатки ещё недавно славных и боевых частей потянулись домой. Происходили конфликты между разложившейся солдатнёй и «царскими опричниками» – казаками. Шкура был тяжело ранен во время покушения, но выжил. В начале 1918 года отряд Шкуро был расформирован. Некоторые казаки остались в Персии как военные советники при шахской казачьей дивизии. Большинство вернулось на Кубань.
Офицеры 3-го кавалерийского корпуса. В нижнем ряду второй слева – Ф. А. Келлер; первый справа – А. Г. Шкуро
Партизан
До революции Шкура считался чуть ли не социалистом, так как царизм ненавидел и открыто заявлял, что хочет свободы для всех граждан России. Прибыв в Кисловодск, где была его семья, Шкура решил, что с «товарищами» ему не по пути. Он начал подумывать об организации повстанческого движения в Кубанской области.
Интересно, что Шкура мог стать известным «красным партизаном», вроде Чапаева, либо вольным атаманом, но левой ориентации, как Махно. Такая возможность была. Лихости, авторитета и способностей у него хватало. Судьба привела Шкуро в штаб главнокомандующего Кубанской советской республики Алексея Автономова. Это был казак, который присоединился к красным. В апреле 1918 года он руководил обороной Екатеринодара от войск Добровольческой армии. Автономов активно привлекал в армию бывших генералов и офицеров, пропагандировал идеи борьбы против турецких и германских оккупантов. Шкура получил мандат на формирование казачьих полков. Он разъезжал по станицам и призывал казаков вступать в ряды Кубанской красной армии.
Однако самостоятельная политика Автономова вступила в конфликт с местным большевистским руководством, которые боялись его «бонапартизма», и Троцким. Автономова отозвали в Москву, и он уцелел только благодаря поддержке Орджоникидзе. Автономов утратил прежнюю роль, руководил небольшим отрядом и умер от тифа.
Шкуро же арестовали за «контрреволюционную деятельность». Но в царившей неразберихе отпустили. «Степной волк» бежит в горы и окончательно переходит в стан врагов советской власти. Ситуация на Северном Кавказе и в казачьих областях соответствовала его настроениям. Кубанцы и терцы, возмущенные земельной и национальной политикой большевиков, были готовы восстать. Глухая «Волчья поляна» среди гор, около Бекешевской станицы стала первым местом сбора повстанцев. 25 мая 1918 года Шкуро принял командование над первым отрядом. Сначала их было всего несколько человек, затем около 40 бойцов. К нему примкнули казаки Суворовской, Баталпашинской, Боргустанской станиц – в промежутке между Кубанью и Тереком.
Начальником штаба отряда стал ещё один будущий знаменитый белый полководец – Яков Слащёв. Шкура и Слащёв выступали на казачьих сходах, призывали выступить против Советов. При появлении шкуринцев в Суворовской 10 июня 1918 года поднялась вся станица. Было сформировано 3 конные и 2 пластунские сотни. Возглавил Суворовский отряд есаул Русанов, который прошёл со Шкурой весь его путь. В станице собрали 800 винтовок. В Воровсколесской станице Шкуру также поддержали все казаки.
На первом этапе Шкура в целях самосохранения просто гулял по Ставрополью. Сначала крестьяне даже радовались его рейдам: не грабил, наоборот, щедро за всё платил. Но это было только начало. Шкура уволок Кисловодское казначейство, и его казаки набрали там столько добра, что грабить просто было некуда. Поэтому о полковнике-партизане стали ходить настоящие легенды. Мол, появился богатырь, «воин Андрей», который освободит всю Кубань.
Восстание, поднятое Шкурой в Баталпашинском отделе, совпало с новым наступлением на Кубань Добровольческой армии – Второй кубанский поход. Красному командованию пришлось считаться с повстанческим движением в тылу.
Шкуринская дивизия
Шкуринцы действовали просто и без затей. Благодаря широким связям их разведка знала всё, что делается в станицах Баталпашинского отдела. Они без особых проблем занимали станицы, восстанавливали станичное правление, пополняли ряды добровольцами и мобилизованными новобранцами. При серьёзной угрозе тут же уходили. Приходившие советские отряды громили опустевшие станицы, что только укрепляло ряды повстанцев. Командуя тысячами повстанцев, Шкура повысил себя до генерал-майора.
В итоге Шкура решил дать большой бой красным, чтобы «произвести громадное впечатление на психологию казачества». Бой состоялся 12 июня 1918 года на подступах к станице Бекешевской. Шкуринцы, к которым присоединились практически все станичники, включая стариков и подростков, устояли под артиллерийским огнем красных и лихой контратакой смяли противника. Это привело к тому, что к отряду присоединилось ещё несколько сотен человек.
Тогда Шкура решил взять Кисловодск, где имелись богатые военные склады. В ночь на 13 июня его отряд внезапным налётом взял город. Гарнизон разбежался. Шкуро объявил себя властью, даже свои деньги пустил вход – «шкуринки» (этикетки от минеральной воды). Советские власти были в шоке от такой наглости. Ведь рядом в Пятигорске располагались основные северокавказские советские учреждения, стояли крупные силы. Против Шкуро двинулись войска из Пятигорска и Армавира, но тот уже ушёл.
Силы отряда продолжали расти. Приходили десятки новых добровольцев. Из горцев сформировали особый конный дивизион. Под началом Шкуро была уже целая дивизия: 3 полка: 1-й и 2-й Хопёрские (кубанские), 1-й Терский, пластунская бригада из трёх батальонов. Позднее эта дивизия станет ядром 3-го Конного «шкуринского корпуса». По примеру шкуринцев восстали казаки Лабинского отдела. В июле к шкуринцам присоединились отряды лабинских казаков – около 5 тыс. человек, но с ними был огромный обоз с беженцами. В дивизии появился четвёртый полк – 1-й Лабинский. В конце июня дивизия Шкуры идёт к Ставрополю и объединяется с добровольцами Деникина.
Продолжение следует…
Информация