Предыстория Крымской войны 1853-1856 гг.
Пушка-памятник Крымской войне 1853-1856 гг. и обороне Севастополя на Малаховом кургане. Фото автора
«Россия — безусловно страна, стремящаяся к завоеваниям, и она была ею в продолжение целого столетия, пока великое движение 1789 г. не породило её грозного противника, полного могучих жизненных сил. Мы разумеем европейскую революцию, взрывчатую силу демократических идей и врождённого человеку стремления к свободе. Начиная с этого времени на европейском континенте существуют фактически только две силы: с одной стороны, Россия и абсолютизм, с другой — революция и демократия. Теперь революция кажется подавленной, но она живёт, и её боятся так же сильно, как боялись всегда. На это указывает ужас, охвативший реакцию при известии о последнем восстании в Милане. Но если Россия овладеет Турцией, её силы увеличатся почти вдвое, и она окажется сильнее всей остальной Европы, вместе взятой. Такой оборот событий был бы неописуемым несчастьем для дела революции. Сохранение турецкой независимости или пресечение аннексионистских планов России, в случае возможного распада Оттоманской империи, являются делом величайшей важности. В данном случае интересы революционной демократии и Англии идут рука об руку. Ни та, ни другая не могут позволить царю сделать Константинополь одной из своих столиц, и если дело дойдёт до крайности, то мы увидим, что обе эти силы окажут царю одинаково решительное противодействие.»
Фридрих Энгельс. Действительно спорный пункт в Турции // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., М., т. 9., с. 15, 22.
«…Больше обманывать себя нечего – Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой.
Каким образом это случилось? Каким образом Империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны интересов чужих, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора?
И, однако ж, это было неизбежным. Вопреки всему – рассудку, нравственности, выгоде, вопреки даже инстинкту самосохранения, ужасное столкновение должно произойти. И вызвано это столкновение не одним скаредным эгоизмом Англии, не низкой гнусностью Франции, воплотившейся в авантюристе [Наполеоне III], и даже не немцами, а чем-то более общим и роковым.
Это – вечный антагонизм между тем, что, за неимением других выражений, приходится называть: Запад и Восток.»
Письмо Ф.И. Тютчева Э.Ф. Тютчевой. 24 февраля / 8 марта 1854 г.
Неизвестные войны. Итак, сегодняшним материалом мы начинаем новую серию статей о «неизвестных войнах», и очередной «неизвестной» войной на этот раз станет Крымская война 1853-1856 гг. – между Российской империей и коалицией враждебных государств, тоже империями – Британской, Французской, Османской и Королевством Сардиния. Интересно, что название «Крымская» она получила не сразу. Вплоть до начала XX века её называли на французский манер «Восточной войной», и даже «Турецкой войной», пока название «Крымская война» не стало доминировать. Причём воевать тогда пришлось и на Кавказе, и в землях Дунайских княжеств, на Балтике, Чёрном, Азовском, Белом и Баренцевом морях, а также на Тихом океане в низовьях Амура, а ещё на Камчатке и даже на Курильских островах. Но именно в Крыму как раз и происходили главные сражения, вот почему она в итоге и стала называться «Крымской». Казалось бы, мы все знаем про неё со школы, в том числе и советской. Но… основная масса ни тогда, ни после не читала о том, что об этой войне писали «классики марксизма», британская «Таймс» и некоторые наши писатели и поэты, не всегда имели возможность сравнить ТТХ различных видов вооружения российской императорской армии и её противников… и не во всех подробностях были осведомлены о множестве проблем обеих сражающихся сторон, равно как и о причинах и последствиях этой войны. Безусловно, написано об этой войне различных исследований очень много. Но мы постараемся рассказать о ней без ненужного наукообразия, избыточных деталей, незначительных подробностей, хотя о любопытных подробностях рассказано будет обязательно, словом, это будет не «заученный учебник», а научно-популярный, и, надеюсь, интересный для всех и каждого рассказ.
Европа хочет встать с колен…
«Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они, – поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают. Никто более не кланялся ему, не протягивал руки, не бросал узнающего, здоровающегося взгляда.»
«Алые паруса» А. Грин
«Казаки в Париже». Акварель Георга Эммануэля Опица (1775–1841). В 1814 году он оказался в Париже, где стал свидетелем этого исторического события, которое он отразил в своих рисунках. Известно 40 его работ, 10 из которых хранятся в Эрмитаже. Для акварелей Опица характерен легкий налет ироничности и тщательная прорисовка всех деталей, что делает их просто очаровательными. И вдобавок они фактически заменяют нам фотографии. Вот, например, акварель с купающимися в Сене казаками. Для парижан и парижанок это был бесплатный аттракцион
Причин Крымской войны было очень много, но если говорить о них в целом, то главной из них была «историческая обида» европейских стран на Россию. Вспомним, как европейские государства одно за другим терпели поражения от Наполеона, как он сумел «сжечь Москву» и… чем его все эти победы закончились? Тем, что русские казаки стали поить своих коней в Сене и – о ужас и позор нравственности – ещё и купаться в ней же нагишом. А ещё заигрывать с парижанками, с удивлением рассматривать (и применять!) предлагаемые им кондомы и громко требовать обслуживания в закусочных: «Бистро! Бистро!».
Акварель Георга Эммануэля Опица (1775–1841). А это уличная сценка: парижанка предлагает казаку купить презервативы и протягивает ему пакетик с надписью «rob antisifilitique» («антисифилитическое платье»). Женщины-парижанки с разным цветом кожи были для казаков, разумеется, в диковинку
А как повёл потом себя император Александр I? Отказался от контрибуции, но зато сыграл первую скрипку на Венском конгрессе. А потому, кстати, и сыграл, что отказался. Ибо все понимали – у прочих-то меркантильные интересы, а он – чистый «борец за идею». И это было очень обидно. А ведь речь шла о 175 миллионах франков! То есть наш император «поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают». Конечно, ему кланялись и руки подавали, но в душе, в душе ненавидели и боялись!
Чужая жизнь – чужая культура! Даже французский повар из ближайшего ресторана и тот из любопытства подошёл посмотреть, как казаки готовят себе еду. Акварель Георга Эммануэля Опица (1775–1841)
А дальше – больше! Править начал Николай I и сделал всё, чтобы подавить польское восстание 1830-1831 гг. и революцию в Венгрии в 1848-1849 гг. И это в условиях, когда по Европе уже начал гулять «призрак коммунизма», велись разговоры о либерализации, демократизации, конституционной монархии и республиканском способе правления, и всё чаще и чаще поглядывали в сторону США. А тут, словно цербер на страже «монархических устоев», стоит Россия, и как стоит? Сдерживает «порывы к свободе» не золотом и не обещаниями, как Англия и Франция, а… штыками своей армии!
Подавление восстания в Польше. Кавалерийский бой на Мокотовом поле в 1831 г. В.В. Мазуровский (1859–1944). Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, Санкт-Петербург
Обидно, обидно и ещё раз обидно. Мы – такие экономически развитые, прогрессивные, давно отменившие ужасное крепостное право, должны в своих действиях постоянно оглядываться на страну, где… до сих пор царят палочные порядки, а железная дорога всего лишь одна!
Эпизод Русско-венгерской войны 1849 г. Сражение при Быстрице. Б.П. Виллевальде (1818–1903). Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
То есть с точки зрения психологии война Европейских государств против России была неизбежна прежде всего потому, что таким образом они хотели покончить с самым страшным видом зависимости – моральной! То есть показать России, что они, эти государства, в её доминировании на политической арене больше не нуждаются, и что они велики отнюдь не на словах, а и на деле!
А вот это уже политическая карикатура известного французского карикатуриста Оноре Викторьена Домье (1808–1879). Тут всё и так понятно
«Гордиев узел европейских проблем»
«Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем. Великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, — он погибнет.»
А. В. Суворов
Хорошо сказал наш Суворов о Наполеоне, но суть сказанного в другом: военными методами проще решить самые сложные проблемы, тогда как поиск их мирного решения отягощён массой проблем. Вот и накануне Крымской войны из этих проблем был затянут самый настоящий «гордиев узел».
Атака крепости Варна лейб-гвардии Саперным батальоном 23 сентября 1828 г. А.И. Зауервейд (1783–1844), 1836 г. Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, Санкт-Петербург
Вначале интересы Англии, Франции и России по «турецкому вопросу» даже совпадали. В частности, в битве при Наварине их эскадры вместе сражались против турок. Но со временем они стали диаметрально противоположными.
Битва при Наварине 1827 г. Амбруаз Луи Гарнер (1783–1857). Музей истории Франции, Париж
Но потом Турция встала на путь капиталистического развития, но шла им с такими трудностями, что Николай I назвал её «больным человеком» Европы, который может умереть буквально в любую минуту. Что, однако, было совсем нежелательно для Великобритании, которая именно в силу её отсталости выбрала её в качестве рынка сбыта для своих товаров и в 1838 году заключила с ней договор о свободе торговли.
Лишаться такого рынка сбыта в случае «смерти больного человека» она совсем не хотела, равно как и позволить России захватить Константинополь и этим самым доминировать на Балканах и в Средиземноморье. Естественно, не хотело этого и Австро-Венгрия. Да, Россия её спасла в 1848 году, но теперь, когда беда миновала, ещё большее усиление России и симпатии к ней славянских народов, входивших в эту «лоскутную монархию», сделалось для неё очень опасным.
Ещё одна карикатура Дамье из той же серии: Россия – Голиаф, Турция – Давид!
Конфликт Николая I с Францией Наполеона III, скажем так, носил… типично личностный характер. Дело в том, что к власти он пришёл после переворота 2 декабря 1851 года и Николай I не считал нового французского императора легитимным правителем. Причём у него для этого были все юридические основания, ведь династия Бонапартов из французского престолонаследия была исключена всё тем же Венским конгрессом. И вот, чтобы показать ему своё отношение, Николай I в своей поздравительной телеграмме Наполеону III назвал его «Monsieur mon ami» («дорогой друг»), вместо протокольного «Monsieur mon frère» («дорогой брат»). Все прочие европейские монархи поступили по принципу «плюнь, да поцелуй у злодея ручку». И только наш Николай опять же «поставил себя выше других». Естественно, что такая вольность была расценена не иначе как как публичное оскорбление и неуважение к личности французского императора. В общем, поскольку принцип «Ты меня уважаешь?!» никто не отменял даже в большой политике, тут-то он и сработал как нельзя лучше. Монархи – они ведь тоже люди, со своими амбициями, страхами и «тараканами в шкафу». Только вот простые люди об этом обычно ничего не знают. Одно слово – «помазанник Божий», чего уж там!
Альфред Декаен (1820–1902) после Франца Винтерхальтера, портрет Наполеона III, 1854 г. Музей Конде
Наконец, сюда же замешался и вопрос о религии, едва ли не самый щекотливый среди всех прочих. Дело в том, что Наполеона III поддерживала католическая церковь, и вот в благодарность за эту поддержку он потребовал передать ключи от церкви Рождества Христова в Вифлееме, принадлежавшей православной общине, католическому духовенству, что автоматически привело к его конфликту с православной церковью и с Россией. Причём в историографии данный инцидент со святыми местами очень часто считается лишь предлогом к началу войны, но есть и такая точка зрения, что именно религиозный вопрос и непримиримая позиция церкви (а церковь в то время играла в обществе роль несравнимо большую, чем сегодня) как раз и побудили российского императора пойти на эскалацию этого конфликта. К тому же Николай I требовал российского протекционизма в отношении 12 миллионов христиан, проживавших в Османской империи, а это была почти треть её населения. Понятно, что согласиться на такое ущемление своих собственных прав Великая Порта никак не могла. Ведь это означало бы по сути их выведение из-под власти султана, поскольку любое ущемление интересов христиан, прими он это условие, при желании вполне можно было бы трактовать как притеснение их по религиозному принципу и использовать как повод… к войне!
Император Николай I (1825-1855). Портрет кисти Георга фон Бухмана (1810–1891). Государственный Эрмитаж
Кстати, а с какой стати в этот конфликт влезла Сардиния? У неё-то какие были претензии к России? Да никаких, разумеется. Однако нашёлся и для неё пряник: Наполеон III пообещал сардинскому королю Виктору Эммануилу II посодействовать ему в объединении Италии под… савойской короной. И этого оказалось достаточно, чтобы он сделался его союзником.
Король Виктор Эммануил II. Портрет кисти Джузеппе Уголини (1826–1897). Городские музеи Реджо-Эмилии
Ну и, конечно, против России в то время выступали все революционеры, как националистического толка, так и начинающие марксисты-социалисты. Ведь в нашей стране и лично в императоре Николае они видели… кого? «Жандарма Европы», который мешал им осчастливить всех трудящихся. Поэтому-то они самым естественным образом оказались в лагере сторонников войны. То, что в ней естественным образом погибнут представители их же боевого авангарда, то есть пролетариат, их совершенно не интересовало… Цель – она, знаете ли, всегда оправдывает средства. А если к тому же она ещё и благородна, то любое действие оправдано!
Продолжение следует…
Информация