Крымская война. На батареях севастопольских…
Михайловская батарея в Севастопольской гавани
«Ведь наша любовь — это пушки, и пушки верны в боях!
Бросайте свои погремушки, не то разнесут в пух и прах — бабах!
Тащите вождя и сдавайтесь, все вместе: и трус, и смельчак,
Не хватайся за меч, не пытайся утечь, нет от пушек спасенья никак!»
Редьярд Киплинг
«Я ничего так не боюсь, как русских пушек.»
Фридрих Великий
Бросайте свои погремушки, не то разнесут в пух и прах — бабах!
Тащите вождя и сдавайтесь, все вместе: и трус, и смельчак,
Не хватайся за меч, не пытайся утечь, нет от пушек спасенья никак!»
Редьярд Киплинг
«Я ничего так не боюсь, как русских пушек.»
Фридрих Великий
Неизвестные войны. Вы, безусловно, обратили внимание на текст письма императора Николая I Меньшикову от 7 декабря, приведённое в статье о «бомбических мифах», в котором он писал о том, чтобы союзники отведали наших батарей в Севастополе, «где ты и примешь с салютом, которого они, может, и не ожидают». То есть император был уверен в том, что военная мощь Севастополя такова, что союзному флоту у его стен не поздоровилось бы в любом случае. Но из чего проистекала подобная уверенность нашего императора? А вот об этом мы вам сегодня и расскажем…
Севастопольская бухта к началу обороны 1854 г. и впрямь была защищена самым превосходным образом. Целых восемь батарей смотрели со стороны суши на её водную гладь, грозя засыпать ядрами каждого, кто только посмеет сунуться. План обороны рейда Севастополя был составлен ещё в 1834 году, а уже к 1852-му все восемь батарей были полностью готовы к бою.
На Южной стороне находилась батарея № 10, которая должна была обстреливать Карантинную бухту. Затем – Александровская батарея: оборона входа на рейд и часть самого рейда. Бастион № 7, а ещё батарея № 8, которые также прикрывали вход на рейд. Теперь – Николаевская батарея, которая должна была вести встречный огонь по прорывающимся на рейд кораблям. И, наконец, Павловская батарея: поперечный обстрел рейда и части южной бухты.
С Северной стороны огонь по рейду должны были вести Константиновская и Александровская батареи, составлявшие первую линию рейдовых батарей. Затем шла Михайловская батарея, целью которой были корабли, уже вошедшие в гавань. Батарея № 4 должна была обстреливать фарватер и вход в Южную бухту.
Внутренний двор Михайловской батареи. Фото автора
Батареи представляли собой (несмотря на достаточно простой внешний вид со стороны моря) сложнейшие инженерные сооружения. Все они, как правило, имели три яруса, с казематами на одно орудие. То есть – сколько на фасаде амбразур – столько пушек внутри. Строения – каменные, из инкерманского известняка, со стенами толщиной в 5-6 футов. Верхний свод, а казематы имели сводчатые потолки для большей прочности, имели толщину в 3 фута, и ещё присыпались сверху землёй. Толщина поперечных стен составляла 4 фута. То есть сооружения эти были очень прочными.
На Константиновской батарее расстояние между амбразурами составляло 3 сажени. Угол обстрела – 26 градусов. На Павловской и Михайловской батареях, которые проектировались позже, обстрел из амбразур был увеличен до 50 градусов. Углы возвышения составляли от 7 до 9-ти градусов, угол склонения – от 5 до 6-ти. На Александровской углы склонения амбразур и возвышения были одинаковыми – 3 градуса. Чтобы казематы могли самоочищаться от дыма, над каждой амбразурой на лицевой стене имелась отдушина, а в задней стене окна, в 3–4 раза больше самих амбразур! То есть вентиляция, особенно при ветре, была достаточно хорошей.
В одном из казематов, правда, всего лишь в одном, но и этого вполне достаточно, посетителей батареи встречает вот такое орудие на крепостном станке. Впечатление оно оставляет очень сильное. А ещё можно выглянуть в амбразуру и увидеть, что море… вот оно, под ногами, что гавань простреливается вся, и если заранее как следует натренироваться, то можно садить в неприятельские суда одно ядро за другим! Фото автора
Расположение батарей было таково, что ими простреливалась вся акватория гавани, да ещё и под разными углами. То есть вражеский флот, прорвавшийся на рейд Севастополя, оказывался в гигантском «огненном мешке», из которого не было выхода. Опыт тогдашних сражений показывал, что следует подходить к неприятелю как можно ближе. Это называлось «тактикой карронад». Они были довольно скорострельными, поэтому и на береговых батареях старались устанавливать пушки среднего калибра, но в большом количестве, чтобы сразу же засыпать его массой чугуна. А вот тяжелые орудия ставили на внутренних батареях «кинжального боя», чтобы в упор расстреливать уже повреждённые неприятельские суда, прорвавшиеся в глубину гавани. Так что всё было устроено в соответствии с тогдашней наукой ведения боя.
Табличка под орудием. Фото автора
Мало того, в январе 1854 года были построены ещё три дополнительные батареи в глубине Севастопольской бухты. Батарея Двенадцати Апостолов, вооружённая 20 орудиями, Парижская – 22 орудия, и Святославская с 17-ю. Все пушки были корабельными, с корабля «Три Иерарха», находившегося в доке. Таким образом, на вооружении береговых батарей Севастопольской гавани перед началом его осады находилось 592 орудия. Так ведь и этого было мало: к 13 мая было поставлено ещё 5 батарей!
План был следующий: при приближении к гавани с расстояния 2500 метров от входа на рейд корабли противника должны были встретить выстрелами 4 бомбических пушек батарей Александровской и № 10. С дистанции 1700 метров от входа они вошли бы в зону огня 81-го орудия батарей № 10, Александровской и Константиновской и № 8. Затем по мере продвижения вглубь рейда количество орудий, ведущих по ним огонь, непрерывно бы возрастало. На расстоянии 850 метров от входа по неприятелю стреляли бы уже 146 орудий с батарей № 8, с 7-го бастиона, Михайловской и Николаевской батарей.
Дистанция 425 метров: огонь ведут 229 орудий, из них 200 простреливают сам вход. Самое мощное огневое воздействие ожидало суда неприятеля на расстоянии за 400 метров от входа и за входом на рейд. Затем интенсивность его слабела, но эффективность бы огня росла из-за сокращения дистанции выстрелов. Пройдя вход, неприятельские корабли подверглись бы огню 123 орудий с расстояния в 350 метров, не более!
Что касается входа в Южную бухту, то она прикрывалась бы 42 пушками с берега и… 230 бортовыми орудиями эскадры адмирала Корнилова! Затем по нему огонь могли вести 59 пушек Двенадцати-Апостольской, Святославской, 22 орудий Парижской батареи, и… 470 орудий с одного борта эскадры адмирала Нахимова. Столь мощный и плотный огонь делал прорыв внутрь гавани не просто проблематичным, а реально самоубийственным! Ко всему прочему свою роль играло не только количество пушек, но также и их качество. Так, на вооружении батарей находились 1-пудовые (197-мм) крепостные единороги образца 1805 года и пушки калибра 36-30 фунтов (173-164-мм). Имелись на севастопольских батареях и 3-х пудовые пушки образца 1849 г.
Отмечается, что это были калибры для ведения огня литыми чугунными ядрами. На дальности около 500 м такое ядро было столь могущественным, что могло пробить деревянный линейный корабль насквозь. Более крупные орудия были невыгодны, так как росли их вес, стоимость и количество номеров прислуги, а вот эффективность повышало незначительно.
Стреляли также книппелями – специальными снарядами, чтобы перебивать такелаж на кораблях, и зажигательными брандкугелями. Бомбами называли разрывные снаряды весом больше 1 пуда (16,36 кг), а меньшие по весу – гранатами. Картечь делилась на ближнюю, которую засыпали в железный цилиндрический корпус, и дальнюю. И если картечная пуля весила более фунта (0,4095 кг), то она относилась к ядрам, а если меньше, то к пулям. Например, 36-фунтовая пушка могла стрелять картечью, вес ядер которой составлял 537 г, а их диаметр 52,8 мм. Такие ядра помещали на поддоне, а самих таких поддонов, скреплённых между собой, обычно было три. Дальность выстрела такими «тяжеленькими пулями» была весьма приличной – 600-800 м. Боезапас для всех орудий составлял 160 зарядов, включая 10 картечных. Это вдвое превышало количество зарядов на кораблях.
Но главными снарядами береговых пушек были… калёные ядра! Нагревали их в специальных печах до тёмно-вишнёвого цвета и при помощи особых клещей опускали в канал ствола. Естественно, что, попав в деревянный корабль, такие калёные ядра приводили к пожарам.
Для стрельбы калёными ядрами обычно использовались 24-фунтовые пушки (ядра 36-фунтовых пушек нагревались медленнее, но применять их тоже было вполне возможно). На севастопольских батареях имелось целых 27 ядрокалительных печей: 3 — на батарее № 10, 6 — на Константиновской батарее, 2 — на Александровской батареи, 4 — на бастионе № 7 и батарее № 8, 2 — на Михайловской батарее и 10 — на Николаевской. Ей таких печей досталось почему-то больше всех! Интересно, что поскольку цельные ядра раскалить до нужной температуры было трудновато, было предложено калить… пустотелые гранаты, которые нагревались значительно быстрее. И на батареи отправили 500 таких гранат.
Орудийная прислуга была довольно многочисленной. Так, на каждое орудие полагалось 6 человек. 5 человек обслуживали ядрокалительную печь. А всего обсуживали артиллерию Севастопольской гавани 2708 человек.
Но что особенно впечатляет, так это ряд печей, установленных в коридоре. Их… много! А теперь представьте, что все они топятся, что по коридору снуют люди, в казематах напротив тех, в которых находятся пушки, стоят двухъярусные нары, тут же стоят столы и кругом люди, люди, люди. А в стены бьётся холодное, зимнее море… Фото автора
Здание батареи было сложено из известняка, добытого здесь же в каменоломнях в Килен-балке. Если посмотреть на батарею сверху, то она представляет собой П-образный форт в два этажа, состоящий из центрального и двух боковых корпусов, расположенных к нему под углом 100°. Длина сооружения – 108 метров по фронту, вместе с боковыми корпусами – 205 метров. Толщина стен доходит до 1,8 метра. С тыла имелась оборонительная стена и ров, но от них мало что сохранилось. На углах были построены две башни, из которых до наших дней дошла только одна. Численность гарнизона батареи составляла 750 человек.
Заглянул в один из таких казематов, а там очень живая инсталляция. Ну просто очень живая. Даже стало немного не по себе… Фото автора
Так уж получилось, что на одной из этих батарей, а именно Михайловской, автору удалось лично побывать ещё в 2011 году. Узнал, что там музей, приехал со стороны Любимовки на остановку на Северной стороне и пошёл домами куда-то вправо. И вышел прямо к ней, и уж осмотрел там всё, что можно, хотя фотографий качественных из-за особенностей освещения сделать удалось немного.
Узнал, что построили её в 1846 году и назвали в честь Великого князя Михаила Николаевича, четвёртого сына Николая I. Вооружалась она 115 пушками разного калибра, находившимися в 62 казематах в двух этажах и на открытой платформе. 68 из них могли непосредственно обстреливать рейд. Офицеры жили вместе с солдатами, но в отдельных казематах, числом 23. На батарее было две ядрокалильных печи для 24-фунтовых ядер. Все казематы связывал длинный общий коридор, в котором одна за одной стояли печи для отопления. Можно себе представить, сколько же они сжигали в холодное время года дров и угля!
«У самовара я и моя Маша, а на дворе совсем уже темно». Фото автора
Кстати, и сами калильные печи были далеко не простым сооружением. Такая печь обычно имела 2 метра в ширину, 2,5 в длину, высоту до крыши – 1,7 метра. Спереди у неё было три дверцы: для загрузки и выгрузки ядер с полкой для сбора выкатываемых из неё ядер, дверцы для топлива и выемки золы. Сзади большая дверца для закладки ядер с дверцей. Внутри было три решетки: нижняя для топлива, две верхних для ядер. Обе верхние с небольшим наклоном.
Сначала в печь закладывалось топливо, затем ядра. Одновременно в такой печи можно было раскалять до 100 ядер. Правда, 24-х фунтовых – самых крупных ядер можно было разместить меньше – 63 штуки. Так что можно себе представить, какое количество по сути «огненных ядер» устремлялось к неприятельским кораблям с началом обстрела. Ведь только на той же Николаевской батарее можно было за раз раскалить… 1000 ядер!
Плохо было лишь то, что времени на то, чтобы раскалить ядра нужно было от 2 до 3 часов с момента растопки печи. Но зато раскалив их достаточное количество, скажем, сразу в двух печах, батарея могла вести ими огонь довольно продолжительное время, при этом сзади в печь можно было всё время подкладывать новые ядра!
А ещё на батарее впечатляет толщина кладки стен и сводов! Фото автора
Ну а о том, насколько действенным было такое раскалённое ядро, говорят данные произведённых в то время опытов. Так, 24-фунтовое ядро сразу же зажигало два сырых бревна, а 32-фунтовое, пролежавшее 4 минуты на воздухе и три раза облитое холодной водой, зажгло только что срубленное дерево. Даже 15 минут пролежавшее на воздухе ядро, которое до 30 раз окунали в воду, всё-таки могло зажечь даже сырое дерево, не говоря уже о сухом.
Так что технически Михайловская батарея была оснащена очень даже хорошо, к тому же она могла не только обстреливать внешний рейд, но и отбиваться от неприятеля с суши. В ходе Крымской войны во время морского боя 5 (17) октября 1854 года, когда эскадра союзников попыталась атаковать Севастополь, Михайловская батарея также открывала огонь, но скоро стрелять перестала и больше уже не стреляла вообще. Зато в её казематах устроили госпиталь.
Ещё одно крепостное орудие находится во дворе батареи у входа. Фото автора
В общем, на этом её боевая история и закончилась, а затем её в основном использовали под склад. Но зато в 2010 году в Михайловской батарее открылся музей, и музей очень интересный, причём созданный на частные средства некоторых состоятельных граждан-любителей истории. В нём же были представлены и многочисленные экспонаты частной коллекции «Музея Шереметьевых». А в 2014 году музей перешёл под российскую юрисдикцию и является экспозиционной площадкой Военно-исторического музея фортификационных сооружений Российской Федерации. В бывших казематах разместили главные экспонаты — прекрасно изготовленные инсталляции и подлинные артефакты времён Крымской войны, так что побывать в этом месте и осмотреть его будет интересно всем любителям отечественной истории.
Продолжение следует…
Информация