Казахстанская нефть. Поворот «все вдруг»
После дискуссии лидеров России и Казахстана на полях ПМЭФ-2022, удивившей многих, даже искренних противников самого К.-Ж.Токаева в Казахстане, буквально сразу пошли сообщения о том, что Новороссийский порт останавливает обработку казахстанской нефти. Причина – минная опасность. На самом деле мины и боеприпасы времен Великой Отечественной войны в акватории порта находили и находят регулярно. Перед тем же ПМЭФ-2022, за неделю обнаружили несколько немецких торпед, однако отгрузка не была полностью прекращена. Позже количество потенциально опасных объектов возросло до пятидесяти, и вполне понятно, что это потребовало определенных инженерных работ.
Тем не менее реакция в прессе была однозначной – в дело вмешалась политика, и все происходящее – это сигнал элитам в Казахстане, что на вопросы о ЛНР и ДНР и о соблюдении санкций казахстанскому лидеру не стоило отвечать в таком резком ключе. Все завертелось вокруг этой самой словесной пикировки, и особый акцент делался именно на упомянутом К.-Ж.Токаевым слове – «квазигосударства».
Пресса в Казахстане начала выходить с гневными материалами о том, что нефтяной транзит по маршруту Каспийского трубопроводного консорциума (КТК) Россия использует в качестве инструмента политического шантажа. Окончательно взорвало эфир сообщение о месячной приостановке работы всего терминального комплекса в Новороссийске по причине несоблюдения экологического законодательства и отсутствия шагов по исправлению недостатков, согласно предписаниям надзорных ведомств.
На самом деле история с транзитом казахстанской нефти началась несколько раньше, просто не выходила в столь широкое публичное пространство, а в такой прямолинейной подаче информации есть существенная доля манипуляции и лукавства. Помимо политической, вернее сказать – уже геополитической составляющей, под проблемами КТК просматривается и комплекс сугубо экономических и технологических предпосылок.
Разливы нефти на этой ветке происходили довольно часто, и считается, что ввод в эксплуатацию терминала в Южной Озереевке, где находится терминальный комплекс КТК, был проведен с нарушением норм экологического законодательства. Говоря дипломатическим языком, разрешения на эксплуатацию были выданы авансом. Дискуссий в прессе на этот счет было немало. С одной стороны, природная зона вокруг поселка не относится к категории особо охраняемых, с другой – и прокладка нефтяной инфраструктуры, и осуществляемая практически нон-стоп застройка курортной зоны велись, невзирая, по сути дела, на мнение экологов. Стоит отметить, что ситуация вокруг постройки зачастую использовалась т. н. «несистемной оппозицией» далеко не только в целях борьбы за экологию региона.
С точки зрения удобства перевалки и транспортировки, терминал имеет ряд неоспоримых географических преимуществ – порт Новороссийска зачастую оказывается в зоне действия шквалистых ветров, которые тормозят любые работы. Суда выходят на рейд и по нескольку дней пережидают шторм. Автор лично наблюдал ситуацию, когда порывами ветра сдвигались и валились на землю штабеля с морскими контейнерами – зрелище впечатляющее. Так вот, при таких волнениях часть судов уходит на рейд к этой самой Южной Озереевке, где ветер потише, а волна пониже.
Но относительно тихие воды не стали гарантией от крупных аварий, которые действительно происходили и за последние полгода дважды – 7 августа 2021 года и 22 марта 2022 года. Августовская аварийная ситуация стала самой крупной за всю историю, и КТК был оштрафован на 5 млрд рублей, получив предписание об устранении недочетов и последствий до ноября. Мартовская авария приостановила отгрузку также почти на один месяц, однако в тот период далее обсуждения в профессиональных кругах тема не пошла, а вот после форума она стала обрастать целой горой политических соображений.
В общем-то, удобно списывать на политику любые недочеты в сфере экологии и безопасности, а такие проблемы, как мы видим, действительно были. И вот вместо того, чтобы еще в докризисный период заняться поиском эффективных решений, во второй половине июня в Казахстане объявляют о том, что казахстанская нефть сможет стать хорошей альтернативой для рынка Европы в условиях грядущего эмбарго на российские энергоносители.
Так, в разговоре с президентом ЕС Ш. Мишелем К.-Ж. Токаев «выразил готовность наладить партнерство с Европейским сырьевым альянсом путем обеспечения надежного и устойчивого доступа к сырью», что было воспринято СМИ как предложение заместить российские углеводороды на европейском рынке.
Почему казахстанский лидер был так уверен, обсуждая подобные решения? Комментаторы и аналитики приводят различные доводы, автор же рискнет предположить, что ход комбинации опирался на действующее законодательство ЕАЭС, согласно нормам которого страна не может использовать монопольное положение той или иной транзитной системы в сфере энергетики, а именно п. 3 и п. 4 Протокола «О порядке организации, управления, функционирования и развития общих рынков нефти и нефтепродуктов» Приложения № 23 к Договору о ЕАЭС.
По сути дела, запрети Россия по политическим мотивам или по сугубо экономическим транзит казахстанской нефти, у Нур-Султана были все основания обратиться вначале в соответствующую комиссию ЕАЭС, а затем и в суд. И это, собственно, и предлагали первоначально в казахстанских профильных ведомствах и прессе. А вот к вопросу аварийности и экологии «подкопаться» гораздо сложнее, тем более что факты аварийных ситуаций отрицать просто невозможно.
В этом плане просто замечательно звучат такие реплики как: «очевидно, что наш союзник в одном конце Черного моря ведет войну и минирует море, но очень внимательно следит за возможными разливами нефти из морских заправщиков, и возможными мерами по устранению этих разливов» (А. Чукин). Не вдаваясь в спекуляции на тему минирования, хочется спросить, значит, согласно данной логике, за разливами нефти можно не следить? А платить за это кто будет?
Самое интересное то, что сам суд, на решение которого так негодуют наши соседи, принял к рассмотрению иск от Росприроднадзора еще в феврале. И оператор имел все шансы подготовиться к такому исходу, однако, очевидно, планировали, как обычно, отделаться штрафами. И, судя по заявлениям соседей, куда как меньше начисленных.
Сейчас сообщается, что Казахстан запрашивает помощь партнеров из США в налаживании альтернативных маршрутов поставок нефти. При этом в качестве одного из таких маршрутов рассматривается… Иран. На самом деле и Иран, и Азербайджан, и Китай могут выступать и транзитерами, и потребителями сырья, вопрос – в каком объеме, если использовать существующие магистрали доставки, поскольку даже соединенные воедино эти коридоры не обладают и половиной от пропускной способности КТК.
Лукавят ли в России, когда на официальном уровне заявляют, что у проблемы нет политической подоплеки? Отчасти, потому что подоплека не в текущей политике, не в том, что кто-то на кого-то обиделся, а в том, что в энергетике идет игра уже геостратегического масштаба, где некоторые игроки, даже имея на руках гораздо более крупные карты, ведут партию куда как осторожнее. А вот Казахстан со слабыми картами в этой сфере пошел в фарватере иного пула – европейско-американского.
Является ли это стратегической ошибкой со стороны Нур-Султана? Это не ошибка, это цена выбора, озвученного на полях ПМЭФ-2022, который во многом стал действительно программным форумом. В новые формы экономического взаимодействия (тот же БРИКС+ и т. п.) мы и Казахстан идем отдельно друг от друга, не разрывая рамки Договора о ЕАЭС. Однако именно такая позиция означает ровно то, что теперь изъятий и неформальных преференций даже по меркам этой сверхлояльной договорной базы больше не будет. Тем более – учитывая акционерный состав КТК.
Мало кто увязал проблему транзита и планируемое сокращение в этом году объемов добычи норвежской нефти. Падение увязывают с забастовками норвежских нефтяников, но забастовки там дело не редкое, хотя и неприятное для рынка и потребителей, а вот само снижение по сути плановое, поскольку опирается на ряд принятых ранее «зеленых» инициатив. В этой ситуации Европа лихорадочно ищет дополнительные резервы на рынке, и совершенно не в интересах нашей страны ей такие альтернативы предоставлять без твердой оплаты. Тем более что в надежность договоренностей о такой оплате уже никто у нас не верит, даже в вечно лояльных Западу верхах.
Это означает, что в наших интересах поворот ресурсов с западного направления на восточное, для нас – как на рынок гарантированного сбыта, а для других ресурсов – как рост цены для Запада в геополитическом противостоянии. И в общем-то, нет ничего удивительного, что Россия будет стремиться создавать условия и предпосылки, чтобы в Китай и Юго-Восточную Азию отправлялись все возможные объемы углеводородов. На Ближнем Востоке пока склоняются именно к этому варианту, требуя от Евросоюза гарантий на десятилетия вперед ради возможного роста добычи.
Собственно такой сценарий и ждет казахстанскую нефть. Часть ее отправится на Восток сухопутными маршрутами, а другая часть из Новороссийска, ведь рано или поздно, но терминал все-таки заработает. Все понимают, что тот же Chevron политически заинтересован (даже вынужденно заинтересован) в европейском рынке, но, видимо, придется развернуть поставки по тому же направлению, что и Россия – на Восток. В прессе Казахстана возмущаются, что теперь нефть «будем продавать в Китай». А мы же не против, более того – мы за.
Вот так иногда бывает – корабли идут в разных эскадрах, а сигнал «Поворот все вдруг» звучит для всех.
Информация