Удержание сухопутного коридора в Крым есть новая цель СВО?
Вопрос о конечной цели российской военной операции на Украине не теряет своей актуальности вот уже на протяжении многих месяцев. Дискуссии на эту тему продолжаются, однако похоже на то, что на данный момент никто не может дать на данный вопрос чёткого и внятного ответа. Очевидно, что цели спецоперации сильно трансформировались (причём не один раз), исходя из военных реалий, а военно-политическая обстановка на момент начала ноября сильно отличается от той, что была 24 февраля. В связи с этим хочется вспомнить недавнее заявление Владимира Путина.
В середине октября в ходе пресс-конференции в Астане президент России заявил, что после вхождения Крыма в состав России украинские власти перекрыли водоснабжение полуострова, а российская армия во время специальной военной операции восстановила водоснабжение.
«В Крыму проживают 2,5 млн человек. [Власти Украины] взяли и воду отрубили. Войскам пришлось зайти и воду открыть в Крым. Вот как пример логики наших действий. Вот [Крымский] мост взорвали, теперь нам нужно десять раз подумать об обеспечении сообщения с Крымом по территории?»
— заявил Путин.
Означают ли подобные заявления, что цель СВО трансформировалась до удержания сухопутного коридора в Крым? Правильно ли общественность поняла смысл назначения на должность командующего объединенной группировкой войск в зоне проведения спецоперации генерала Суровикина, каковы его задачи? Будет ли оставлен Херсон? На эти вопросы и попробуем ответить в данном материале.
Россия в рамках СВО перешла к стратегической обороне?
О системных проблемах в организации как фронта, так и тыла в ходе проведения военной операции на Украине было сказано уже довольно много, они признаны, в том числе и российским президентом Путиным, который в конце октября назвал недостаточными темпы решения проблем спецоперации. Однако никаких кадровых чисток мы не увидели, исключением можно считать уход в «вынужденный отпуск» с последующим уходом по состоянию здоровья командующего ЦВО генерал-полковника Александра Лапина, который часто подвергался критике в социальных сетях и Telegram-каналах за бардак в подразделениях, дислоцирующихся под Красным Лиманом и Сватово, которые находились под его командованием.
На данный момент мы имеем типичную позиционную войну. Линия фронта после контрнаступления ВСУ в Харьковской и Херсонской областях стабилизировалась, и выглядит маловероятным, что эти территории в ближайшее время удастся отвоевать назад. Как можно заметить, за последние несколько месяцев российские войска никаких наступательных операций не проводили. Исключением можно считать недавнюю попытку взять Павловку (ДНР) на Угледарском направлении, однако эта атака существенных результатов не принесла – удалось лишь прорвать первую линию обороны ВСУ и закрепиться на окраинах села.
Возможно, мы увидим зимнюю военную кампанию, однако возникает вопрос – насколько подразделения, которые создаются из мобилизованных российских военнослужащих, на данный момент готовы к такой кампании? Ведь дело не в количестве мобилизованных, а в качестве самого процесса мобилизации – кого призывают, где и как обучают, через сколько времени после призыва людей бросают на фронт. Например, уже есть информация о том, что необученные мобилизованные резервисты оказались на фронте под Сватово.
Однако не исключено, что никакой зимней наступательной кампании как таковой и не будет, по причинам, указанным выше. Потому что есть сигналы о том, что Россия переходит к стратегической обороне.
На данный момент создаётся полноценная линия обороны, позиции ВС РФ оборудуются инженерной техникой. Строится уже всем известная «линия Вагнера». Военные эксперты в СМИ утверждают, что «российские войска стабилизировали линию фронта и перешли к активной обороне». Такие заявления, например, неоднократно делал директор Музея войск ПВО, полковник в отставке Юрий Кнутов. Наступательная риторика по большей части исчезла из уст экспертов и политологов.
«Непростые решения» генерала Суровикина
Назначение на должность командующего объединенной группировкой войск в зоне проведения спецоперации генерала Сергея Суровикина многие восприняли как победу «патриотической башни» в Кремле, которая хочет добиться мира через победу. В то же время, как я уже не раз указывал в предыдущих материалах (смотрите, например, «Смыслы СВО сместились в область политической религии»), на данный момент не очень понятен формат итоговой победы, и какие конкретно смыслы вкладываются в это слово. Очевидно, что взять под контроль всю Украину не представляется возможным. Тогда что конкретно можно будет считать победой?
Но вернёмся к генералу Суровикину. На мой взгляд, его назначение на должность командующего СВО обусловлено тем, что он способен брать ответственность за, как он сам выразился на одном из брифингов, «непростые решения», и он готов их озвучивать. Этим самым «непростым решением» может стать исход российских войск из правобережья Днепра и из самого Херсона в частности. Что касается массированных ударов по энергетической инфраструктуре Украины, за что Суровикин уже получил прозвище «генерал Армагеддон», то решение о начале таких ударов принимал не лично генерал, поэтому возникающие ассоциации «Суровикин – энергетический коллапс Украины» не совсем верны, это образ, который генералу создали СМИ.
Как таковые удары по энергетической структуре Украины могут преследовать несколько целей – во-первых, это может быть попытка принудить Украину и её западных союзников, в лице в первую очередь США и Британии, к переговорам. Во-вторых (истекает из во-первых), это может быть попытка организовать поток украинских беженцев в Европу с целью усилить там экономический и политический кризис, и как следствие – последующее решение политических элит о переговорах с Россией (в то же время стоит учитывать, что граница для мужчин призывного возраста закрыта). В-третьих, такие удары могут наноситься для падения морального духа украинцев. Насколько эти цели достижимы, это вопрос для отдельного материала (некоторые мысли на этот счёт будут высказаны в заключении). Также пока не очень ясно, насколько сильно эти удары влияют непосредственно на боевые действия, так как пока мы не видим существенных изменений на линии фронта.
Относительно оставления российскими войсками Херсона – есть ряд признаков, что это всё-таки может произойти. Речь не только о массовой эвакуации населения. Из Херсона на левый берег Днепра вывозят памятники (с постаментов недавно исчезли памятники русскому полководцу Александру Суворову и русскому флотоводцу Федору Ушакову), вывезены останки основателя Херсона князя Григория Потемкина-Таврического, покоившиеся в Свято-Екатерининском соборе, о чём 26 октября сообщил врио губернатора Херсонской области Владимир Сальдо. Кроме того, недавно американская частная компания «Satellogic» опубликовала спутниковые снимки российской военной базы на аэродроме под Чернобаевкой, из которых следует, что российские войска вывели оттуда войска.
Ещё более недвусмысленное заявление 3 ноября сделал замглавы администрации Херсонской области Кирилл Стремоусов, который сообщил, что российские войска, скорее всего, уйдут в левобережную часть Херсонской области.
«Скорее всего, наши войска будут уходить на левобережную часть Херсонской области, и те люди, которые не успели перебраться из Херсона, должны максимально быстро уходить из города на левый берег. Мы до сих пор работаем в этом направлении»,
— заявил Стремоусов.
Эксперты склонны рассматривать подобные заявления либо как часть плана по «заманиванию» украинских войск в Херсон, который превратится в зону боевых действий (и эвакуацию населения некоторые эксперты связывают именно с этим), и тогда мы, возможно, увидим «битву за Херсон», либо как подготовку к оставлению российскими военными Херсона.
Если брать за основу второй вариант, то с учётом того, что украинские войска на данный момент не ведут никаких наступательных операций на Херсонском направлении, исход ВС РФ из города будет выглядеть не как отступление, а как сдача города в результате неких договорённостей.
Аналогии с Изюмом и Балаклеей в данном случае неуместны – когда некоторые военкоры и эксперты говорят о «сдаче» Изюма, это не в полной мере отображает действительность, ибо из данных городов нашим войскам пришлось отступить под угрозой окружения и полного военного поражения. В случае с Херсоном мы имеем принципиально иную ситуацию. Кроме того, стоит учитывать, что Херсон теперь является русским городом, частью Российской Федерации, и его оставление де-факто без боя будет иметь крайне негативные последствия для России. Как для её международного престижа, так и для морального состояния её армии и населения.
Если оставление Херсона всё-таки произойдёт, фактически мы будем наблюдать прецедент захвата территории России, обесценивание проведённых референдумов. Ведь чем русский город Херсон, например, отличается от русского города Белгорода? Ответственность за это политическое решение наверняка возьмёт на себя генерал Суровикин, который один из немногих генералов, кто способен брать на себя ответственность.
Задачи СВО трансформировались в удержание сухопутного коридора в Крым? (вместо выводов)
Оставление Херсона имеет хотя бы какую-то логику (нужно признать – весьма извращённую) только в одном случае – если основной целью СВО становится окончательный переход к стратегической обороне и удержание сухопутного коридора в Крым. О важности чего Владимир Путин говорил недавно на пресс-конференции в Астане. В таком случае (сразу подчеркну – по логике тех, кто принимает политические решения, автор так не считает) удержание Херсона не является задачей первостепенного значения, учитывая, что его снабжение затруднено из-за повреждённых ударами РЗСО HIMARS мостов.
Если взять за основу эту тактику, то далее Россия переходит к окончательной стратегической обороне новых российских территорий, а эскалации в лице усиления ударов по украинской инфраструктуре и возможные наступления на тех или иных участках фронта следует рассматривать исключительно как попытки принудить Украину и США к мирным переговорам с Москвой. То есть глобальная цель Москвы не обрушить глобальный американоцентричный мир, а принудить Запад к переговорам на приемлемых (не позорных) условиях.
Возможно, именно поэтому мы не видим, чтобы Россия предлагала какую-то альтернативную идеологию глобалистскому проекту американских «демократов». Идеологическая составляющая военной операции весьма слаба.
Проблема в том, что Путин не воспринимается нынешней администрацией США как человек, с которым можно вести переговоры, что прямо сказано в Стратегии нацбезопасности США. А Евросоюз, в свою очередь, крайне зависим от позиции Вашингтона и принимает решения только с оглядкой на заокеанских «друзей». Наиболее пострадавшей от антироссийских санкций и взрывов «Северных потоков» страной в Европе является Германия, однако недавно канцлер Олаф Шольц заявил, что Запад собирается обеспечить оказание помощи Украине «на десятилетия вперёд». В свою очередь глава Еврокомиссии (ЕК) Урсула фон дер Ляйен недавно заявила, что ЕС готов финансировать Украину на уровне 1,5 млрд евро в месяц. Это говорит о том, что, даже неся колоссальные убытки, страны Европы пока не готовы идти против воли Вашингтона.
Что касается Украины, то она полностью зависит от западной помощи (в первую очередь – помощи США), Зеленский фактически держится на штыках американских «партнёров». Похоже на то, что он не пойдёт на переговоры с Россией, даже если из строя выведут большую часть энергетической инфраструктуры Украины. Зеленского мало волнует судьба граждан Украины, а российские удары по инфраструктуре он использует в качестве повода для того, чтобы просить у коллективного Запада усилить помощь Киеву.
По этой причине переход к стратегической обороне не решает стратегических задач и в целом не отвечает на вопрос «как Россия собирается одержать победу на Украине?». Перед тем как переходить к обороне, необходимо для начала усложнить поставки западных вооружений на линию соприкосновения – либо разрушить мосты через Днепр, либо попытаться взять под контроль границу с Польшей (этот вариант на данный момент выглядит слабо реализуемым). В противном случае война грозит затянуться на длительное время с туманными перспективами.
Информация