Финал Имджинской войны
Затишье перед новой бурей
В конце октября 1593 года король Сонджо после более чем годичного отсутствия вернулся в освобождённый Сеул. Зрелище, представшее его взору, было ужасающим: столица, в том числе символ королевской власти дворец Кёнбоккун, лежала в руинах. Высокопоставленный сановник Ю Соннён, въехавший в Сеул сразу же после оставления его японцами, вспоминал:
Когда я вошёл в город вместе с солдатами Мин, то увидел, что в городе осталась едва сотня жителей. Все эти люди выглядели голодными.
Они были тощими, слабыми и истощёнными, их лица имели тот же цвет, что и у призраков. Погода в это время была очень жаркой и влажной, так что мёртвые тела и лошадиные туши, лежавшие по всему городу, начали гнить, и от них исходило такое зловоние, что прохожим приходилось затыкать ноздри.
Они были тощими, слабыми и истощёнными, их лица имели тот же цвет, что и у призраков. Погода в это время была очень жаркой и влажной, так что мёртвые тела и лошадиные туши, лежавшие по всему городу, начали гнить, и от них исходило такое зловоние, что прохожим приходилось затыкать ноздри.
Несмотря на то, что власть Сонджо была восстановлена на большей части территории королевства, страна лежала в руинах, а казна была пустой. В это крайне непростое время король назначил Ю Соннёна, друга детства адмирала Ли Сунсина, главой Государственного совета (Ыйджонбу), что соответствовало должности премьер-министра. Именно на его плечи легло бремя восстановления разрушенной страны.
Учитывая, что часть страны оставалась оккупированной, нет ничего удивительного в том, что основным приоритетом политики Ю Соннёна стало укрепление корейских вооружённых сил.
Прежде всего было развёрнуто строительство фортификационных сооружений по всей стране, особенно в её южной части. Во время первого вторжения попытки корейцев остановить японцев на поле боя, или обороняя скудными силами крупные города, оказались неэффективными. Теперь же корейское правительство сделало ставку на возведение множества горных крепостей с каменными стенами, защищённых самой природой и достаточно удобных для обороны.
Другим важным шагом корейского правительства стало реформирование армии, начавшееся с конца 1593 года и проводившееся при активном участии китайских военспецов. Для повышения качества обучения и формирования воинских отрядов в корейской столице было создано специальное ведомство Хуллён тогам. Воинские части стали группировать по видам оружия: пехота (сальсу), вооружённая копьями и мечами; лучники (сасу); войска огневого боя (пхосу), вооружённые мушкетами и пушками. Испытав на себе силу современного ручного огнестрельного оружия во время первого японского нашествия, корейцы наладили его производство в своём королевстве.
Организационные изменения произошли и в корейском флоте. Ли Сунсин, доставивший столько проблем японцам, был официально назначен командующим корейским флотом трёх южных провинций – Кёнсандо, Чолладо и Чхунчхондо, а его коллеги – Ли Окки и Вон Гюн отныне должны были подчиняться его приказам. Создав военно-морскую базу на острове Хансандо, энергичный адмирал активно занимался строительством новых боевых кораблей и обучением моряков.
В результате усилий Ю Соннёна страна постепенно стала возвращаться к нормальной жизни. Вероятно, успехи правительства в повышении боеспособности вооружённых сил Чосона могли бы быть больше, если бы не возобновившаяся борьба между Восточной и Западной фракциями при дворе. Премьер-министр Ю Соннён был одним из наиболее видных представителей «восточников» и, конечно, имел немало врагов. Однако он был слишком могущественной фигурой, а потому его недруги выбрали себе более скромную цель – Ли Сунсина.
Другой флотоводец, Вон Гюн, имел свои амбиции и не горел желанием подчиняться Ли Сунсину. Ещё во время отражения первого нашествия японцев отношения между двумя военачальниками отличались конфликтностью. Вон Гюн неоднократно отправлял королевскому двору лживые донесения, очернявшие адмирала Ли. В свою очередь Ли Сунсин испытывал искреннюю неприязнь к Вон Гюну, считая его бездарем, пьяницей и лжецом. В своём «Военном дневнике» он давал крайне нелестную оценку человеческим и деловым качествам Вона:
...явился хмельной командующий флотилией Ённама, Вон Гюн и устроил такое буйство, что не передать словами. Все матросы на корабле были вне себя от изумления и гнева. Постыдно даже говорить о тех выходках, которые позволил себе этот человек.
В другом месте он пишет:
Командующий флотилией Вон [Гюн] отправил лживую депешу и вовлек в движение значительное число войск. Этот человек обманывает даже собственную армию, и не передать словами его жестокость и безнравственность…
.Ситуация усугублялась тем, что Ли Сунсин, старавшийся держаться подальше от придворных интриг, тем не менее считался протеже Ю Соннёна, тогда как его конкурент был связан с Западной фракцией, лидеры которой занимали ряд высших постов при дворе.
Вскоре над головой адмирала Ли стали сгущаться тучи, так как влиятельные покровители Вон Гюна всё чаще поднимали вопрос о несправедливости повышения Ли Сунсина и предлагали сместить его с поста командующего флотом. Подобная подковерная борьба не обещала ничего хорошего.
Дипломатический фарс
Тем временем, в период с 1593 по 1596 год стороны вели переговоры о мире. Летом 1593 года, в то время как японцы штурмовали Чинджу, в Японию прибыли китайские посланники. Тоётоми Хидэёси любезно принял их в Нагое. Наконец китайские переговорщики получили текст с условиями Хидэёси. Эти требования состояли в следующем: глава династии Мин выдаёт свою дочь замуж за японского императора, Китай и Япония восстанавливают официальные торговые отношения, четыре южные провинции Кореи остаются под властью Японии. Кроме того Хидэёси требовал, чтобы корейский принц и двое высокопоставленных сановников прибыли на японскую землю в качестве заложников. Китайцы были в шоке, так как подобные требования выглядели оскорбительно и не могли быть приняты императором Мин.
Японский посланник Найто Дзёан должен был отвезти это письмо в Пекин и получить ответ от императора. Однако китайское командование задержало его. Посланнику дали понять, что получить аудиенцию у императора он сможет, только если представит документ, в котором Тоётоми Хидэёси признает себя вассалом династии Мин.
В итоге текст письма был изменён до неузнаваемости. В нём японский правитель, уповая на милость Сына Неба, униженно просил признания в качестве преданного вассала великой империи Мин. Разумеется, Найто не мог самовольно пойти на сговор с китайским командованием и фальсифицировать документ. Всё это было сделано с ведома некоторых японских военачальников, прежде всего Кониси, являвшегося главным переговорщиком с японской стороны. Понимая невозможность победы, он стремился к прекращению или хотя бы заморозке военных действий.
Императорский Запретный город в Пекине. Современный вид
Наконец японский посланник был принят императором Ваньли в Пекине. То, что говорил Найто, не противоречило тексту письма. Император Ваньли милостиво признал Хидэёси своим вассалом и разрешил ему отправлять дань ко двору. В то же время правитель Японии должен был полностью вывести японские войска из Кореи и дать обещание никогда не посягать на неё. Японский посланник поклонился Сыну Неба и принял все требования. Императорский двор начал готовить посольство в Японию.
Весной 1595 года китайское посольство начало долгое путешествие в Японию. Однако поездка оказалась на грани срыва, поскольку, прибыв в Сеул, послы Мин заявили, что не поедут в Японию, пока японские войска не будут выведены с юга Корейского полуострова. Японцам пришлось вывести часть войск из Кореи. Корейская сторона негативно отнеслась к переговорам, справедливо полагая, что Тоётоми Хидэёси не питает никаких добрых намерений к Корее и Китаю, но пошла на включение своих представителей в состав делегации.
Наконец уже в следующем 1596 году китайско-корейское посольство ступило на японскую землю. Хидэёси устроил гостям торжественный приём в Осакском замке. Перед приёмом Тоётоми Хидэёси облачился в присланный ему шёлковый наряд ярко-красного цвета и головной убор, указывавшие на подчинённое положение. Хидэёси, блестящий военачальник, не разбирался в тонкостях китайского этикета, а желающих открыть ему глаза на происходящее по вполне понятным причинам не нашлось.
Поначалу приём проходил доброжелательно, однако когда грамоту Ваньли перевели на японский язык и зачитали Хидэёси, лицо последнего побагровело. Сын Неба милостиво соглашался простить Хидэёси за вторжение в Корею и признать его ваном (королём) Японии и своим вассалом. Разумеется, ни о каких торговых привилегиях или территориальных приобретениях для Японии не могло быть и речи.
Разгневанный Тоётоми Хидэёси выгнал взашей китайских послов и начал готовиться к возобновлению боевых действий.
Замок в Осаке. Современный вид
Возвращение ужаса
Цель второго вторжения войск Хидэёси в Корею была куда скромнее, чем в первый раз. Если несколькими годами ранее амбициозный правитель мечтал о покорении самой империи Мин, то теперь японцы были готовы удовлетвориться захватом южных провинций Кореи.
Японский властитель сделал выводы из поражений своего флота на море. В этот раз он собрал намного более мощный военный флот, чем раньше. Было построено множество новых боевых кораблей, хорошо вооружённых пушками и обладающими высокой маневренностью. Более того, японцы стали строить корабли, аналогичные корейским кобуксонам.
Несмотря на то, что японцы добились большого прогресса в повышении боеспособности своего флота, среди японских флотоводцев по-прежнему не было фигуры, способной на равных сражаться с Ли Сунсином. Следовательно, нейтрализация наиболее талантливого из корейских командующих флотом стала насущной необходимостью для японского руководства. Японцы прибегли к интригам.
Кониси Юкинага поручил осуществить эту миссию некоему Ёдзиро. Он проинформировал корейское командование о желании своего господина уничтожить своего соперника Като Киёмаса и сообщил о маршруте следования этого даймё. Ёдзиро от лица своего патрона предлагал устроить засаду на море силами корейского флота и уничтожить ненавистного им японского командующего. Получив данную информацию, королевский двор легко поверил ей и решил действовать по совету Кониси, дабы не допустить высадки японских войск в Корее.
Квон Юль, победитель при Хэнджу, назначенный к тому времени главнокомандующими корейскими войсками, лично прибыл на остров Хансандо и передал Ли Сунсину приказ об атаке. Но адмирал Ли, справедливо подозревая обман, отказался выйти в море и тем самым нарушил приказ.
Вскоре Ёдзиро сообщил, что Като Киёмаса благополучно высадился на побережье. Ли Сунсин был обвинён в бездействии и неповиновению приказу, что повлекло за собой смещение с должности и арест лучшего флотоводца Кореи. Недруги Ли Сунсина добились того, что адмирал был приговорён к смерти. Лишь заступничество Восточной фракции и былые заслуги спасли его от гибели. Тем не менее Ли был отстранён от дел и разжалован в рядовые. Вместо него командующим корейским флотом стал его недруг Вон Гюн. Успех японцев превзошёл все ожидания, так как их самый опасный противник был выведен из игры.
В марте 1597 года новые японские отряды начали высаживаться в Корее. В отличие от блицкрига 1592 года, войска японцев не ринулись в немедленное наступление на Сеул. В течение нескольких месяцев они накапливали силы на крайнем юге полуострова. Всего из Японии в Корею было переброшено 121 000 солдат. Ещё 20 000 войск стояли гарнизонами в прибрежных крепостях ваджо. Таким образом, новая армия вторжения лишь ненамного уступала по численности той, которая вторглась на корейскую землю пятью годами раньше.
Наращивая свои силы, японцы ожидали начала сезона сбора урожая в Корее. Изъятие урожая у корейских крестьян позволило бы значительно упростить проблему снабжения огромной армии вторжения. По этой же причине Хидэёси планировал начать наступление на территории юго-западной провинции Чолладо, служившей житницей королевства Чосон.
Тем временем корейское высшее командование требовало от Вон Гюна выйти в море и сразиться с японцами, чтобы пресечь доставку подкрепления японской сухопутной армии. Будучи пьяницей и интриганом, новый командующий флотом всё же понимал, что корейский флот рискует оказаться в ловушке и требовал, чтобы сухопутная армия поддержала флот своим наступлением. Однако командование было уверено в мощи корейского флота и приказало Вону выступить в поход самостоятельно. Наконец, не выдержав давления, Вон Гюн в конце августа 1597 года повёл корейский флот более чем в 200 кораблей на восток.
20 августа у устья реки Нактонган, неподалёку от Пусана Вон Гюн натолкнулся на основные силы японского флота более чем в 500 кораблей. День клонился к вечеру, и после долгого пути корейские моряки были усталыми, голодными и страдали от жажды. К тому же японский флот намного превосходил корейский по численности. Несмотря на столь неблагоприятные обстоятельства, Вон Гюн отдал приказ об атаке. На этот раз японцы действовали в стиле Ли Сунсина, начав притворное отступление. Корейцы начали преследовать противника и оказались под ударом японской армады. 30 корейских кораблей было уничтожено или захвачено, остальной флот Вон Гюна обратился в беспорядочное бегство.
Разбитый корейский флот отступил к проливу Чхильчоннян к северу от острова Коджедо. Вон Гюн бездействовал целую неделю, отказываясь отводить флот в более безопасное место. Главнокомандующий Квон Юль, крайне недовольный поражением и большими потерями, прибыл к Вону, отчитал его и ударил, что было унижением для адмирала. После этого Вон Гюн впал в депрессию и ушёл в запой, и в решающий момент флот остался фактически без командующего.
Тем временем японское командование не теряло времени даром. В полночь 28 августа японский флот неожиданно вошёл в пролив Чхильчоннян. Ночь давала японцам возможность скрытно приблизиться к корейским кораблям с целью их взятия на абордаж. Корейские моряки, оставшиеся без командующего и не привыкшие к ночным боям, не оказали серьёзного сопротивления. В сражении был убит Ли Окки, верный соратник Ли Сунсина, и многие другие способные командиры. От рук японцев пал и сам Вон Гюн.
Таким образом, из-за пассивности командующего в сражении в проливе Чхильчоннян корейский флот был уничтожен. Важно отметить и то, что в битве погиб практически весь командный состав корейских военно-морских сил. Единственным командиром высокого ранга, уцелевшим в этой битве, был Пэ Соль, командующего флотилией правой полупровинции Кёнсандо. В самом начале битвы он приказал 12 кораблям, находившимся под его командованием, не вступать в сражение с японцами и отступить. Весь остальной флот был уничтожен японцами. Впоследствии поступок Пэ Соля подвергся жесткой критике, а сам командующий был обвинён в трусости и ушёл с должности.
Когда новость о катастрофе достигла Сеула, король Сонджо принял единственно возможное в данной ситуации решение, приказав восстановить Ли Сунсина в должности главнокомандующего флотом. Адмиралу Ли предстояло невозможное – остановить японский флот, насчитывавший несколько сотен кораблей.
Марш на Сеул
Завоевав господство на море, японцы развернули широкомасштабные боевые действия и на суше. В сентябре 1597 года они начали наступление на север. Номинальным главнокомандующим японской армией был назначен 20-летний Кобаякава Хидэаки, приемный сын недавно умершего Кобаякавы Такакагэ, отличившегося во время первого вторжения в Корею.
Японцы наступали силами двух армий: Левой армии под командованием Укита Хидэие (49 600 человек) и Правой армии под руководством Мори Хидэмото (65 300 человек). В этот раз действия японцев отличались крайней жестокостью. Конечно, во время нашествия 1592 года зверства японских войск имели место быть, однако происходили вопреки приказу Хидэёси щадить мирное население. На этот раз японский правитель, разъярённый упрямством корейцев и унижением со стороны Мин, приказал предавать все огню и мечу. Проводя жестокий террор, захватчики не щадили ни детей, ни стариков, ни женщин.
Зверства японцев. Картина Чон Джэгёна
Мрачным памятником японской жестокости стал курган Мимидзука – так называемая могила ушей в императорской столице Киото. Считается, что в нём захоронены уши 38 000 корейских и китайских воинов, равно как и мирных жителей, убитых во время нашествия 1597–1598 гг. В реальности там были захоронены не уши, а примерно 38 000 носов, отрезанных японцами у погибших воинов противника. Если ранее главным доказательством воинской доблести для самураев была отрезанная голова врага, то теперь они стали отрезать носы убитых противников, засаливать и отправлять на родину, не забывая при этом документировать свои ужасные трофеи.
Мимидзука – «могила ушей» в Киото. Современный вид
Первое крупное сухопутное сражение этой войны произошло у города Намвон. Почти 50-тысячная армия Укита Хидэие осадила этот город, оборонявшийся 3 000 китайских солдат под командованием военачальника Ян Юаня и 1 000 корейцев. Осада Намвона длилась четыре дня и закончилась взятием города. Ян Юань, дважды раненый из мушкета, сумел вырваться из города менее чем со 100 бойцами. Весь остальной гарнизон, равно как и мирных жителей, искавших спасения за городскими стенами, истребили.
Вслед за Намвоном пал без боя крупный корейский город Чонджу: его 2-тысячный китайский гарнизон, отказавшийся прийти на помощь осаждённому Намвону, отступил на север. Японцы успешно продвигались на север, и в Сеуле снова началась паника. Но вскоре ситуация изменилась.
Командующий китайским воинским контингентом, оставленным в Корее после вывода основных сил минской армии, Ма Гуй выступил во главе небольшого отряда против японцев. У городка Чиксан, в 70 км к югу от корейской столицы он дал бой авангарду японской Правой армии, которым командовал Курода Нагамаса. Битва шла весь день и не принесла решительной победы ни одной из сторон. На следующее утро на помощь китайцам подошёл 2-тысячный отряд минской кавалерии, что склонило чашу весов на сторону войск Мин. Японцы были отражены и отступили.
Китайская конница эпохи династии Мин
Успех китайцев под Чиксаном остановил дальнейшее наступление войск Хидэёси на Сеул. Узнав о том, что на помощь Корее идет огромная минская армия, а также учитывая наступление холодов, японское командование отвело свои отряды на южное побережье Кореи, расположив их за стенами построенных японцами фортов. С этого момента основные события, решившие исход войны, происходили на море.
«Чудо при Мённяне»
На момент восстановления в должности Ли Сунсин имел под своим началом всего лишь 13 кораблей. Это были жалкие остатки того могучего флота, который несколькими годами ранее разбил японцев при Хансандо. Тем не менее сам факт возвращения флотоводца несомненно воодушевил и корейских моряков, и население на юге.
Первым делом Ли Сунсин взялся за наведение порядка: все арсеналы и склады были взяты под охрану, трусливые местные чиновники были сняты с должностей, а многие офицеры были подвергнуты телесным наказаниям за халатное исполнение обязанностей. Благодаря таким суровым мерам флотоводец смог восстановить свой авторитет и навести порядок.
Готовясь к битве с японцами, адмирал приказал переоборудовать все 13 оставшихся судов в кобуксоны. Получив донесение о приближении основных сил японского флота, он отошёл на запад, к побережью острова Чиндо. Японская эскадра численностью в 13 кораблей попыталась уничтожить силы Ли Сунсина, но корейцы без особого труда отразили атаку противника.
В течение нескольких последующих дней адмирал, ожидая подхода основных сил противника, тщательно изучал особенности окружающих остров Чиндо вод, в том числе скорость течений, время приливов и отливов. Выбирая место битвы, он остановился на проливе Мённян (Мёнрян), отделявшем остров Чиндо от материка. За ним лежало Жёлтое море, куда так стремились попасть японцы. Выбор места боя был идеален: в самом узком месте ширина пролива не превышала 250 м, а течение в нём было крайне быстрым. Таким образом природные особенности пролива Мённян не давали японцам возможности реализовать своё подавляющее численное превосходство.
Получив известие о приближении вражеской армады, адмирал снял свои корабли с якорной стоянки и встал с ними в открытом море к северу от пролива. Вместе с боевыми кораблями отступило и множество лодок, наполненных беженцами. Стремясь создать у противника иллюзию многочисленности своего флота, адмирал приказал поставить эти лодки позади боевых кораблей.
В ночь перед битвой Ли Сунсин собрал своих капитанов для того, чтобы дать им распоряжения, и произнёс знаменитые слова:
Ищущий смерти обязательно останется в живых, а сберегающий свою жизнь непременно погибнет».
И добавил, что
«один человек, защищающий узкий проход, может заставить трепетать тысячу».
На рассвете 26 октября 1597 года японская армада подошла к проливу Мённян. Если численность флота Ли Сунсина единодушно оценивается в различных источниках в 13 кораблей, то численность японского флота точно неизвестна и определяется в различных источниках от 130 до 330 кораблей. Максимальная цифра указана в военных дневниках Ли Сунсина. В то же само время в японском издании «Черновиков военных дневников Ли Сунсина» приводится цифра в 130 кораблей. Вероятно, минимальная цифра относится к боевым кораблям, непосредственно участвовавшим в сражении, тогда как максимальная учитывает все суда японцев, в том числе небоевые. В то же время факт колоссального превосходства японского флота над корейским по количеству кораблей не оспаривается никем.
Как и рассчитывал Ли Сунсин, огромная японская армада не имела возможности в полном составе войти в пролив, что заставило японских командующих разделить свой флот на несколько отдельных эскадр. Когда первые японские корабли прошли через пролив и оказались в открытом море, корейский адмирал отдал приказ об атаке. Японцы не ожидали встретить здесь корейский флот и какое-то время были в замешательстве. Корейцы обрушили на вражеские корабли ядра и огненные стрелы. Флагманский корабль Ли Сунсина атаковал противника, но вскоре оказался в непростом положении. В «Военном дневнике» адмирал Ли так описывает ситуацию:
Некоторые военачальники, понимая, что нам малым числом предстоит сражаться с множеством неприятелей, не помышляли ни о чем, кроме бегства. Корабль командующего флотилией правой полупровинции (Чолладо – Примечание авт.) Ким Окчху ушел далеко в сторону [от общего строя] и едва виднелся [на горизонте].
Корабль адмирала оказался в окружении. Однако железная решимость Ли сумела переломить ситуацию. Подбадривая своих людей и угрожая смертной казнью капитанам других кораблей, адмирал заставил их биться не на жизнь, а насмерть. Один за другим корейские корабли устремлялись на врага. Невзирая на колоссальное численное превосходство противника, корейские суда уничтожали японские корабли, расстреливая их из артиллерийских орудий или тараня своей носовой частью.
Адмирал Ли Сунсин. Кадр из фильма «Мённян» (Южная Корея, 2014)
Вскоре начался прилив, направление течения изменилось, и оно стало относить японские суда в южную часть пролива Мённян. Японский флот пришел в беспорядок, некоторые корабли врезались друг в друга и тонули. В этот момент корейцы атаковали противника и обратили его в бегство. По данным самого Ли Сунсина, был уничтожен 31 японский корабль. Как и во всех своих предыдущих сражениях, корейский флотоводец не потерял ни одного корабля.
Японцам не удалось прорваться в Жёлтое море и поддержать наступление своих сухопутных сил. Более того, страх перед победоносным Ли Сунсином был так велик, что японцы так и не попытались взять реванш за поражение при Мённяне, хотя у них ещё оставалось достаточно боевых кораблей.
Ли Сунсин же после победы энергично взялся за восстановление военно-морской мощи Чосона, построив в скором времени десятки новых кораблей.
Ульсанский тупик
В ноябре 1597 года Тоётоми Хидэёси приказал отвести армию на крайний юг. Прибывшая на помощь Корее многочисленная китайская армия соединилась с корейскими войсками, после чего союзные войска перешли в контрнаступление.
Для защиты своего плацдарма в районе Пусана японцы выстроили 200-километровую линию обороны, состоявшую из 14 фортов. В декабре в Ульсан, находящийся на востоке, прибыл Като Киёмаса, незадолго до этого разоривший город Кёнджу, бывшую столицу древнекорейского королевства Силла. Ожидая со дня на день подхода китайцев, Като занялся строительством деревянной крепости Тосан на холме рядом с Ульсаном.
29 января 1598 года к Ульсану подошла союзная армия, насчитывавшая 40 000 китайских солдат под командованием военачальников Ма Гуя и Ян Хао и 10 000 корейских под руководством Квон Юля. Поначалу удача благоприятствовала союзникам: с помощью притворного наступления минская кавалерия смогла выманить японский гарнизон из Ульсана и разгромить его. 500 японцев нашли свою смерть в этом бою, а город был взят. Оставшиеся в живых японские солдаты укрылись в крепости Тосан на холме.
К моменту подхода китайцев строительные работы не были завершены, и японцы не успели достроить одни из ворот. Увидев брешь во вражеской обороне, китайцы и корейцы на следующий же день ударили в этом месте и ворвались на территорию форта. Большая часть провианта, подготовленного защитниками, оказалась захвачена союзниками. Но японские командиры готовились к такому варианту событий и, помимо внешней стены, построили крепость внутри. Японские солдаты отошли под защиту ее стен и сумели отразить атаку союзных сил, нанеся им тяжёлые потери.
Японское изображение осады Тосана
Неудачный штурм побудил китайцев и корейцев перейти к осаде крепости, что было вполне разумно, учитывая отчаянное положение защитников. Имея менее 10 000 бойцов, Като Киёмаса должен был противостоять противнику, превосходящему в 5–6 раз. Люди Като почти не имели запасов продовольствия, у них было мало воды. Более того, в крепости было мало дров, а значит – японцы жестоко страдали от холода. В условиях дефицита еды японский командующий распорядился выдавать большую часть имевшегося в крепости продовольствия стрелкам из мушкета как наиболее ценным бойцам, тогда как остальные должны были сами добывать себе продовольствие.
Холодными февральскими ночами все больше японских солдат выходило из крепости, чтобы достать воду или хоть какую-то еду. Многие из них гибли или попадали в плен. Так, лишь за одну ночь корейцы захватили 100 японцев. Гордые воины Страны восходящего солнца были так измучены голодом и жаждой, что зачастую сдавались врагу без сопротивления.
Казалось, падение Тосана было лишь вопросом времени. Однако вскоре защитники получили помощь извне. Японская эскадра вошла в устье реки Тэхва и с юга подошла к Ульсану, заставив китайское командование перебросить часть артиллерии для ее сдерживания. Отряды японских командиров из других крепостей также подошли на помощь. Не решаясь вступить в битву с численно превосходящими союзными силами, японцы, заняв окрестные холмы, разместили на них множество знамён, тем самым оказывая психологическое воздействие на противника. Китайский командующий Ян Хао начал нервничать, ведь в случае комбинированной атаки японских сил уже его армия оказалась бы в тяжёлом положении.
К тому же союзники страдали от холода не меньше, чем японцы. Не стоит забывать, что боевые действия происходили в феврале, что создавало проблемы с фуражом для лошадей. Ситуация с провиантом также была непростой. В этих условиях Ян Хао оставалось только взять крепость штурмом или отступать.
Китайский командующий выбрал первое. На рассвете 19 февраля 1598 года объединённая корейско-китайская армия начала штурм крепости. Люди Като, истощённые и голодные, напрягли свои последние силы и смогли отразить штурм, уничтожив 500 китайцев и корейцев.
Опасаясь прибытия значительных японских сил, Ян Хао приказал отступать. Завидев отход врага, японцы, находившиеся на кораблях, сошли на берег и ринулись преследовать отходящего противника. Ситуация усугублялась тем, что корейские войска не получили приказа об отступлении и оказались в замешательстве. Побросав оружие и доспехи, китайские и корейские солдаты обратились в бегство. Потерпевшая поражение союзная армия откатилась к Кёнджу.
С. Хоули оценивает потери китайцев и корейцев за три недели осады Ульсана в диапазоне от 1 800 до 10 000 солдат убитыми. К. Своуп считает наиболее правдоподобной цифрой 3–4 тыс. погибших солдат. В то же время потери японцев были ужасающими – из 10-тысячного гарнизона осталось менее 1 000 истощённых и голодных бойцов.
Успешная оборона Ульсана, точнее – крепости Тосан, стала поистине эпическим событием для японцев. Сражаясь против многократно превосходящего противника и страдая от голода, жажды, холода и болезней, люди Като Киёмаса смогли выстоять, продемонстрировав высокий боевой дух и умение воевать не числом, а умением. Тем не менее героизм бойцов Като не мог изменить стратегическую ситуацию, которая складывалась не в пользу японцев.
Битва при Норянджине
Летом 1598 года прибывшие из Китая войска при поддержке корейских отрядов развернули масштабное наступление на юге по трем направлениям с целью сбросить японцев в море. Корейский флот, значительно выросший в численности, также получил пополнение – часть китайского флота под командованием Чэнь Линя присоединилась к нему.
18 сентября 1598 года в возрасте 62 лет скончался Тоётоми Хидэёси. Уход из жизни архитектора этой войны окончательно поставил крест на попытках японцев закрепиться на корейской земле. Перед смертью Хидэёси отдал приказ вывести войска из Кореи. Его сыну Хидэёри было всего пять лет, что делало неизбежным обострение внутренних распрей. В этих условиях войска были нужны в Японии, а не в Корее. Окружение наследника и ведущие даймё, включая Токугаву Иэясу, также осознавали невозможность достижения победы и стремились закончить эту войну.
В то же время, опасаясь непредсказуемых последствий, только что учреждённый Совет пяти старейшин, некоторое время скрывал информацию о смерти Хидэёси, и японцы продолжали сражаться в Корее как ни в чем не бывало.
В конце октября 1598 года последняя крупная сухопутная битва этой войны произошла у Сачхона. Японский военачальник Симадзу Ёсихиро расположил 8-тысячный гарнизон в новой крепости, сооружённой японцами неподалёку от Сачхона. В самом Сачхоне он оставил лишь 500 солдат. Когда к Сачхону подошла 29-тысячная союзная армия (26 800 китайцев и 2 300 корейцев), наступавшая на центральном направлении и руководимая минским военачальником Дун Юанем, он приказал эвакуировать гарнизон Сачхона и собрал все войска в новой крепости. 30 октября китайско-корейские войска пошли на штурм, понеся тяжёлые потери.
В разгар штурма японцы предприняли крайне успешную вылазку и нанесли противнику ужасающее поражение. Разбитая союзная армия откатилась от Сачхона. Как утверждал позднее Симадзу Ёсихиро, его люди перебили 38 700 вражеских воинов. Данная цифра выглядит сильно завышенной, так как превышает численность всей армии Дун Юаня. Наиболее вероятно, что в битве погибло 7 000–8 000 китайских и корейских солдат, т. е. четверть армии. Победители отрезали у убитых врагов носы, засолили их и отправили в Японию.
Тем временем наступавшая на западном направлении союзная армия численностью в 13 600 китайцев под командованием Лю Тина и 10 000 корейцев под руководством главнокомандующего Квон Юля осадили Сунчхон. Оборонявший его Кониси Юкинага также расположил свои войска не в самом Сунчхоне, а в сооружённой японцами крепости.
После того, как союзники разбили лагерь у стен крепости, японский командующий предложил Лю Тину мирные переговоры. Китайский военачальник ответил согласием, однако это была лишь военная хитрость. Сразу же после того, как Кониси должен был открыть ворота и выйти из замка, сухопутная армия и флот под командованием Ли Сунсина и Чэнь Линя должны были начать комбинированную атаку. Но план провалился, так как по неизвестной причине артиллерийский обстрел замка начался раньше, и японский командующий разгадал хитрость противника и приказал затворить ворота. В течение следующих двух недель китайцы и корейцы непрерывно атаковали форт, но тот оставался неприступным.
Лишь в начале ноября японские командующие в Корее получили известие о смерти Тоётоми Хидэёси и приказ об эвакуации войск с Корейского полуострова. Кониси Юкинага в Сунчхоне оказался в тяжёлом положении. Армия Лю Тина с суши и корейско-китайский флот Ли Сунсина и Чэнь Линя блокировали его в крепости. Стремясь спасти свои силы, Кониси Юкинага предпринял попытки мирных переговоров с китайским командующим, не забывая сопровождать свои письма подарками. Лю был готов позволить японцам уйти.
Однако союзный флот имел собственное командование, а потому Кониси принялся активно «обрабатывать» Чэнь Линя и Ли Сунсина, забрасывая их богатыми дарами. Корейский адмирал яростно возражал против того, чтобы позволить японскому гарнизону сбежать. Но его китайский коллега был настроен не столь воинственно и позволил одной японской лодке выйти из бухты.
Таким образом Кониси Юкинага смог связаться с командирами других крепостей и запросил их о поддержке. На помощь Кониси прибыл флот в 500 кораблей под командованием Симадзу Ёсихиры.
Союзный флот насчитывал 85 больших корейских кораблей и 63 китайских, из которых 6 были тяжёлыми боевыми кораблями и 57 лёгкими кораблями. Иными словами, японский флот обладал численным превосходством, однако большинство кораблей, которые привёл Симадзу Ёсихиро, были лёгкими транспортными судами.
Последнее морское сражение Имджинской войны состоялось в проливе Норянджин, через который японский флот двигался в направлении Сунчхона. 17 декабря 1598 года в 2 часа ночи Ли Сунсин неожиданно атаковал противника. Флот союзников действовал тремя эскадрами: правым флангом командовал ли Сунсин, центром Чэнь Линь, левым флангом – другой китаец Дэн Цзилун. В ходе боя флагманский корабль Чэнь Линя был атакован японскими кораблями и попал в окружение. Китайскому адмиралу в буквальном смысле слова пришлось биться не на жизнь, а на смерть. В абордажной схватке с японцами был ранен его сын.
Увидев грозившую Чэню опасность, Дэн Цзилун с парой сотен бойцов поспешил ему на помощь. Однако неожиданно он попал под дружественный огонь. Корабль получил повреждения, что позволило японцам взять его на абордаж. Дэн и его люди пали смертью храбрых.
Тем временем Ли Сунсин успешно атаковал японцев, сжигая и топя корабли противника. Только один флагманский корабль Ли Сунсина уничтожил 10 японских судов. Сам адмирал был в гуще боя, стреляя по врагам из лука. Успех этой атаки заставил японские корабли, окружившие корабль Чэнь Линя, отступить.
Наступил рассвет. Понеся огромные потери, японцы начали отступать, и тогда Ли Сунсин отдал приказ о преследовании. Когда корейский флот догнал отступающих японцев, пуля, выпущенная из японской аркебузы, попала ему в грудь. Чувствуя приближение смерти, адмирал отдал последнее распоряжение:
«Сейчас самый разгар боя, а потому никому не сообщать о моей смерти!»
Спустя несколько минут победоносный флотоводец скончался. Тем не менее битва закончилась разгромом японского флота: согласно Сонджо силлок, около 200 японских кораблей было сожжено или утоплено, еще 100 было захвачено. По другим данным, приводимым С. Тёрнбуллом, японцы лишились 450 кораблей.
Смерть Ли Сунсина
Тем не менее, несмотря на ужасающие потери, Симадзу Ёсихиро смог достичь цели – он отвлёк на себя силы китайско-корейского флота, что позволило войскам Кониси Юкинаги эвакуироваться из Сунчхона.
В последних числах декабря 1598 года все японские отряды покинули Корею. Кровопролитный военный конфликт завершился.
Последствия
В конце XVI – начале XVII вв. японская армия была лучшей в Восточной Азии по уровню организации, технической оснащённости и особенно индивидуальной боевой подготовки личного состава. Ею руководили полководцы, обладавшие большой личной храбростью и тактическим мастерством и имевшие огромный военный опыт, полученный за годы междоусобных войн в Японии. Тем не менее война закончилась полным крахом планов Тоётоми Хидэёси.
С чем же это связано?
Начиная эту войну, японский правитель явно недооценил противника – Китай и Корею, что привело к ряду провалов уже на первом этапе войны.
Во-первых, японский флот оказался явно слабее корейского, а в лице адмирала Ли Сунсина японцы нашли крайне опасного противника. Тактическое мастерство Ли Сунсина позволило сорвать планы японцев и на первом (1592–1593 гг.), и на втором (1597–1598 гг.) этапе вторжений. Перекрыв снабжение японской армии по морю, корейцы свели на нет все японские успехи на суше. Легендарный адмирал, при жизни неоднократно страдавший от несправедливости со стороны двора, после смерти удостоился всевозможных почестей и вполне справедливо стал считаться спасителем Кореи.
Во-вторых, неприятным сюрпризом для японцев стала народная война. Если в самой Японии война считалась делом самураев, тогда как простонародье оставалось пассивным, то в Корее многие простые жители и даже буддийские монахи взялись за оружие. Хотя плохо вооружённые отряды корейских ополченцев часто терпели поражения, они отвлекали на себя значительную часть японских войск, что препятствовало установлению твердого контроля над оккупированными территориями со стороны японцев.
Гористый рельеф Кореи благоприятствовал ведению партизанской войны, а организация и боеспособность сил народного сопротивления постепенно росла, что позволяло наносить чувствительные удары по японцам. Корейцы постепенно научились противостоять более сильному противнику. Если большинство полевых сражений было выиграно японцами, то действия корейцев при защите крепостей оказались достаточно эффективными, о чем свидетельствует оборона Хэнджу в 1593 году и Чинджу в 1592 и 1593 гг.
В-третьих, немаловажную роль в отражении японского вторжения, особенно в 1597–1598 гг., сыграло вмешательство минского Китая. Учитывая тесные отношения между Кореей и Китаем, а также намерения Тоётоми Хидэёси в отношении последнего, решение императора Ваньли отправить на помощь Корее значительную армию было вполне логичным.
Несмотря на то, что в сражениях с японцами китайские войска неоднократно терпели поражения, союзные силы смогли добиться численного паритета, а затем и превосходства над японцами, что вкупе с действиями флота и отрядов Ыйбён сделало японскую победу в войне невозможной. Это понял и сам Тоётоми Хидэёси, отдав перед смертью приказ о возвращении японских войск домой. Провал японского вторжения в Корею 1592–1598 гг. имел серьезные последствия для всех стран-участниц конфликта.
В 1600 году японский даймё Токугава Иэясу, в свое время благоразумно уклонившийся от участия в корейской авантюре, разгромил своих противников в величайшей в истории самурайской Японии битве при Сэкигахара. С этого времени на протяжении двух с половиной веков Япония находилась под властью сёгунов Токугава. Для страны, веками жившей в условиях междоусобных войн, наступило долгожданное время мира и стабильности.
С приходом к власти Токугавы Иэясу начались японско-корейские переговоры о нормализации отношений. С японской стороны их вёл Со Ёситоси, правитель Цусимы, что неудивительно: благосостояние острова и дома Со было самым непосредственным образом связаны с торговлей с Кореей. В 1609 году дипломатические отношения и торговля были восстановлены.
Одержав победу, Китай и Корея оказались серьезно ослабленными этой войной. В особенности это касается Кореи, на территории которой шли боевые действия. Страна сумела отстоять свою независимость, но крайне дорогой ценой – количество пахотных площадей сократилось в разы, ремесло оказалось в упадке. Многие храмы, дворцы и библиотеки были уничтожены захватчиками. Для Китая война за Корею также обернулась большими людскими и финансовыми потерями.
Несколько десятилетий спустя обе страны не смогли ничего противопоставить воинственным «северным варварам» – маньчжурам. В 1644 году династия Мин рухнула в результате крестьянской войны и маньчжурского нашествия. Победители основали новую династию – Цин. Маньчжуры дважды вторгались в Корею, пока в 1637 году Чосон окончательно не признал себя данником и вассалов Цинов.
Впрочем, цинские императоры, подобно своим минским предшественникам, не вмешивались во внутренние дела Кореи, и она сохранила свою суверенную государственность. Правящие круги Кореи стали проводить политику самоизоляции страны, поддерживая ограниченные контакты только с Китаем и Японией.
Корея оставалась в положении «страны-отшельника» вплоть до второй половины XIX века, когда в условиях военного и экономического подъема Японии в результате реформ Мэйдзи японские правители вновь обратили свои взоры на Корейский полуостров. Однако это уже другая история.
Литература:
1. Асмолов К. В. Имджинская война и корейский воин XVI–XVII веков. http://world.lib.ru/k/kim_o_i/imk3rtf.shtml
2. Искендеров А. А. Тоётоми Хидэёси. М., 1984.
3. История Кореи. Т. 1–2. М., 1974.
4. Курбанов С. О. Курс лекций по истории Кореи. СПб, 2002.
5. Ли Сунсин. (Нанчжун ильги) /вступ. ст., пер. с ханмуна, коммент. и прил. О. С. Пироженко. М, 2013.
6. Пастухов А. М. Кобуксон – миф или реальность? [Электронный ресурс] // История военного дела: исследования и источники. – 2015. – Специальный выпуск III. Военно-морская история (от эпохи Великих географических открытий до Первой мировой войны) – Ч. II. – C. 237–277 (12.10.2015).
7. Полное собрание документов Ли Сунсина (Ли Чхунму Гон Чонсо)/ вступ. ст., пер. с ханмуна, коммент. и прил. И. И. Хвана под ред. О. С. Пироженко. М, 2017.
8. Прасол А. Ф. Объединение Японии. Тоётоми Хидэёси. М., 2016.
Стаценко А. Укротитель самураев. https://warspot.ru/3102-ukrotitel-samuraev.
9. Хескью Майкл, Йоргенсен Кристер, Макнаб Крис, Найдрост Эрик, Райс Роб. Войны и сражения Японии и Китая: 1200–1860 / пер. с англ. О. Шмелевой. М., 2010.
10. Hawley, Samuel: The Imjin War. Japan’s Sixteenth-Century Invasion of Korea and Attempt to Conquer China. Seoul, 2005.
11. Swope, Kenneth. A Dragon’s Head and Serpent’s Tail. Ming China and the First Great Asian War, 1592–1598. University of Oklahoma Press: Norman, 2009.
12. Turnbull, Stephen. Samurai Invasion. Japan’s Korean War, 1592–1598. Cassell, 2002.
Информация