«Коготь-Меч». Перспективы военной операции Турции
Кампания турецкого президента
Начало недели ознаменовалось не только стартом чемпионата мира по футболу в Катаре, но и началом военной операции Турции в Сирии и Иракском Курдистане под кодовым названием «Коготь-меч». Сообщений на эту тему довольно много, а события на первый взгляд кажутся довольно серьезными по последствиям.
Например, удар с воздуха по американской базе подготовки вооруженных формирований Сирийского Курдистана (т. н. «Рожавы»). О жертвах среди американцев не сообщается, хотя, скорее всего, их просто нет, и США были «по каналам связи» предупреждены заранее. Но сам факт громкий и показательный, поскольку, по данным турецкой разведслужбы MIT, девица, осуществившая теракт в Стамбуле, проходила подготовку на этой базе и входила в ряды Рабочей партии Курдистана.
Довольно резко Р. Эрдоган выступил и по поводу российского участия в сирийских событиях последнего времени:
«Несмотря на наши неоднократные предупреждения России, на которой лежит ответственность за очистку от террористов северного Ирака и Сирии в соответствии с нашим Сочинским соглашением 2019 года, Москва не выполнила и отказывается выполнять свой долг».
В общем, очередная кампания турецкого президента разворачивается у нас на глазах, а виноваты в этом, помимо собственно «вечных врагов» Анкары, еще и крупные «внешние» игроки: США и Россия. Заодно виноваты еще и европейцы как укрыватели активистов РПК.
А вот правительство в Дамаске под лавину турецкой критики не попало, хотя попутно с атакой почти по девяти десяткам целей пострадали и сирийские военнослужащие. Учитывая, что и протесты в Иране тесно увязаны с т. н. «курдским фактором», а ячейки Рабочей партии Курдистана активны и на иранском направлении, это заставляет вспомнить многие вопросы сирийской кампании, которые стали забываться за несколько лет.
Узел местных проблем
Противоречия в том регионе несколько стерлись в медийном поле, но сами по себе они никуда не исчезли. И, видимо, пришло время обновить информацию о некоторых ключевых вопросах, связанных с этим узлом международных проблем.
Многие комментаторы сразу увязали эту (кстати, очередную по счету) военную активность Турции с предстоящими в следующем году выборами, к которым турецкое руководство подходит очень тщательно, понимая всю шаткость внутренней экономической базы, которая может просто «не потянуть» широту геополитического замаха Анкары. Это действительно так. Но дело не только и не столько во внутреннем «пиаре» турецкого руководства.
В Анкаре отлично понимают, что геополитическая претензия встретит (и уже встречает) сопротивление со стороны «западных партнеров». С буквальным союзником по блоку НАТО Турции предстоит военное противостояние, а выборы следующего года могут содержать в себе «сюрпризы», аналогичные попытке госпереворота в 2016 года.
Все это означает, что Турция сегодня проводит не просто операцию в традиционном стиле – ее задача, развязать или по максимуму ослабить сирийский узел, который не пускает Турцию на «оперативный простор» геополитики. Нам с нашей колокольни кажется, что Турция последнее время только и делает, что собирает урожаи прибыли от международной активности, но это не совсем верно – урожай еще предстоит собрать, и совсем не факт, что у Анкары это получится в суровой реальности.
Дело в том, что сирийская кампания, в которой так или иначе было задействовано несколько десятков крупных государств, не была завершена однозначным результатом ни для одного из основных игроков. Фактический разгром ИГИЛ (запрещено в РФ) как военно-политической силы не решил проблемы территориальной целостности Сирии, восстановления промышленного и торгового потенциала Сирии и Ирака, не завершился распределением и признанием игроками их интересов в результате поражения или консенсуса.
В регионе остались занозы, которые дают и будут давать о себе знать до тех пор, пока крупные военно-политические центры не решат окончательно ликвидировать их. Одной из таких заноз является так называемая Рабочая партия Курдистана. Это явление, даже, пожалуй, региональный феномен, который в российском медиапространстве либо не оценен, либо рассматривается с довольно странных позиций.
А между тем это тот фактор, который уже много лет оказывает крайне деструктивное влияние на региональную стабильность. При этом зачастую РПК и ее структуры выступают как своего рода ландскнехты в совершенно противоположных играх и интересах крупных стран, рядом или на территории которых они осуществляют свою деятельность. Не рассмотрев этот феномен, можно однозначно сказать, что полноценно понять особенности происходящего в этом ближневосточном узле не представляется возможным.
Большой проблемой нашей экспертной среды является то, что Рабочая партия Курдистана рассматривается как нечто, тесно связанное с понятием «курдская независимость». Более того, сами идеологи РПК такой коннотации не препятствуют, поскольку она банально политически выгодна, ведь общественная поддержка, особенно в ЕС – это немаловажный фактор политики.
Второй «нарратив», который сбивает с толку медиа – это рассмотрение РПК в качестве тактического противовеса политике турецкой экспансии: мол, надо «договориться с курдами» (сиречь, РПК), уговорить их подписать какие-то соглашения с Дамаском, дать «автономию», и все наладится. А «курды» будут нам помогать осаживать претензии Анкары, которая сегодня-завтра покроет всю Азию флагом со звездой и полумесяцем.
Оба эти представления не просто далеки от действительности, но вызывают на Ближнем Востоке совершенно искреннее удивление, а часто даже просто раздражение. Реальная переговорная позиция сторон на этой иллюзии построена быть не может, а в итоге для обывателя, который смотрит на мир через призму медиасферы, наступает натуральное противоречие смыслов.
Например, самый популярный вариант: «Почему Россия разрешает Турции бомбить курдов в Сирии». Когда шла кампания Б. Асада в Идлибе, Россия поддерживала Дамаск напрямую в столкновении с Турцией, а когда речь идет о регионе под контролем «курдов», то все по-другому? Да, именно так.
Курдский проект
Дело в том, что Рабочая партия Курдистана уже давно не является собственно курдской партией, течением или движением. То, что начиналось как действительно курдский проект борьбы за национальную идентичность, постепенно превратилось в своеобразную секту, которую некоторые политологи называют ошибочно «марксистской», некоторые (что уже ближе) «анархистской».
На самом деле в основе «демократического конфедерализма» или, как его называют еще – TEV-DEM, лежит принцип полной территориальной децентрализации, управления на основе системы «советов» и отрицания государства как института в принципе. Есть немало материалов, профессионально посвященных этой теме, но в данном случае нам важно понимать одну принципиальную вещь – то, что строится современными адептами этой идеологии («Апоизм»), не совместимо ни с каким государственным образованием, ни в какой форме – ни в виде демократии или монархии, ни в виде социалистической формы производства, ни капиталистической, ни постиндустриальной.
Все переговоры о том, что, мол, надо дать «курдам автономию», в Сирии все прошедшие годы упирались в одно обстоятельство – для представителей TEV-DEM, которые уже семь лет «рулят» на территории Сирийского Курдистана и отчасти сирийского Заевфратья, под автономией подразумевается отсутствие властных институтов Дамаска на их территориях, при условии признания на бумаге «единства сирийского государства».
Вишенкой на торте является то, что при этом построение «системы территориальных советов» в Северной Сирии, хоть в там и сохраняется по численности преимущество этнических курдов, выступает, по сути, против собственно курдской независимости и даже курдской реальной автономии. Все политические партии, так или иначе связанные с реальной оппозицией Б. Асаду и на самом деле выступавшие за курдские национальные проекты, за последние годы были планомерно зачищены, а их военизированные формирования выдавлены в соседний Ирак.
Казалось бы, правительству Б.Асада надо радоваться, что идейные противники слабы, но вот беда, с идейными противниками (несмотря на взаимную риторику) у него де-факто гораздо больше шансов договориться, чем с представителями ПДС/PYD, от имени которого правит на Севере Сирии РПК.
Экономическая основа этого занятного анклава, который до сих пор патронирует США, довольно интересна. На местах это своеобразный аналог колхоза-общины с элементами планового хозяйства. Но вопрос, а как с этим уживаются туркменские, арабские племена, ассирийцы и черкесы, которые к таким новшествам экономики не особо привычны?
Вначале они на самом деле уживались плохо и периодически происходили вооруженные столкновения, но американцам удалось распределить между верхушкой РПК и арабами потоки нелегальной и полулегальной нефти, которая пусть и в гораздо меньших масштабах, но производится в регионе, а присутствие американцев защищает нефтяные поля физически. Продолжают американцы поставки боеприпасов и легкой техники.
В масштабах мирового рынка это копейки, но в пределах конкретного региона это вполне ощутимые доходы. Также надо учитывать, что северо-восток провинции Алеппо и провинция Хасаке – это сирийская житница, где климат и наличие воды позволяет выращивать сельскохозяйственные культуры и оливу. Т. е. при всем желании прекратить торговлю с этими территориями не получится.
Те же нефть и продовольствие вынужден покупать (де-факто у себя самого) Дамаск, покупает так или иначе Турция. Имея подобную базу, РПК получает возможность обеспечивать вербовку и содержание сторонников в Турции, Ираке и даже Иране, создавая там ячейки, идеологи которых выступают за отрицание роли и функции государства, а также демонтаж официальных государственных институтов. При этом часть из них является еще и вооруженными формированиями, которые совершают акты насилия (выражаясь их языком – «герильи»).
Как же так получается, что такие мощные и жесткие государства, как Иран и Турция годами борются с этим течением, но никак его не победят? На первый взгляд, это выглядит крайне странно, ведь и турецкая MIT, и иранский КСИР, и сирийский Мухабарат обладают весьма разветвленной структурой информаторов, а местонахождение верхушки РПК известно каждому – горная гряда Кандиль на границе Иракского Курдистана и Ирана. Да, это весьма неудобное место для любой спецоперации, однако при самом горячем желании Турция, к примеру, вполне способна прочесать эти 50–60 кв.км, а агентура может достать как минимум часть верхушки.
И вот тут мы вступаем на зыбкую почву, про которую на официальном уровне никто из сторон старается не упоминать. Дело в том, что РПК годами используется крупными игроками в их комбинациях, и сама вполне эффективно использует этих самых игроков в своих целях. Ведь «слово из песни не выкинешь»: РПК – это лучшие контрабандисты этого региона.
Если вам нужно переправить что-то в Иран, то вы идете к РПК, если вам надо что-то вывезти из Ирана – вы идете к РПК, если вам надо что-то протащить по турецким горам в Сирию и обратно – опять к РПК. Если кому-то надо доставить что-то «необычное» из Ирана сухопутным путем в Ливан, то за часть пути по Сирии и Иракскому Курдистану вам может предложить услуги РПК и т. д. Если кому-то надо поддержать «протесты», то под соусом борьбы за курдскую идентичность всплывут структуры РПК. Надо в Ираке «прижать» проиранских прокси – аналогично.
Аккурат между центральным Иракским Курдистаном и северо-восточной границей Сирии находится регион проживания курдов-езидов (Синджар, Езидхан), за который в 2015–2016 гг. шли кровавые бои с ИГИЛ (запрещено в РФ). Его расположение таково, что за него периодически дерутся все участники «нелегального транзита» и пытаются оттуда безуспешно выдавить представителей Рабочей партии – в целом не очень успешно.
РПК взаимодействовала с Ираном против Турции, с Турцией против Ирана, с США против всех, с Дамаском против Турции и т. д. в любых комбинациях. Одновременно руководство ПДС прямо заявляло, что их цель осуществить ни больше ни меньше, а новый газовый проект, как альтернативу России для снабжения ЕС, договариваясь при этом с российскими представителями об «автономии».
Если бы на Ближнем Востоке запустили аналог передачи «Своя игра», то руководство Рабочей партии брало бы там первые места бессменно. Но и остальные игроки в регионе приложили к этому и руки, и финансы. Немало сторонников «контактов» по линии РПК и в России, поскольку еще во времена СССР там выстраивались каналы работы для противодействия Турции в холодной войне.
Другое дело, что практической пользы от этого взаимодействия для эффективной политики России на Ближнем Востоке сегодня ноль. Сколько там ухнуло бюджетов, оружия, нефтепродуктов, на этих «маршрутах» за все годы – просто сложно себе представить, при этом к делу «курдской независимости» все происходившее имело самое отдаленное отношение.
Региональная булавка
Реальный проект курдской государственной автономии (КРГ) со столицей в Эрбиле всегда рассматривался РПК как прямой противник, а руководство Рабочей партии никогда не стеснялось в угрозах по отношению к официальному курдскому правительству. И нет-нет, но в регионе вам зададут риторический вопрос: как так получилось, что за все годы столь упорной борьбы с РПК и масштабной агентуре спецслужбы так и не смогли дотянуться ни до кого из реальной верхушки этой организации, которая десятилетиями живет якобы на горном пятаке, ночуя в землянках и заворачиваясь в целлофан? За эти десятилетия можно было бы по границе возвести аналог «Великой китайской стены», впрочем, на границе Сирии и Турции уже есть своя стена, которая не очень мешает особо настойчивым ходить туда и обратно.
Эта взаимная игра спецслужб, проектов и концепций превратила Рабочую партию не только в объект, но и в субъект большой политики, который мастерски играет на региональных противоречиях. При этом данный субъект обзавелся несколькими легальными политическими партиями в Турции и Иране, которые сегодня, правда, большей частью дистанцировались от этой идеологии, а также раскинул широкую сеть среди левацких движений в Европе и США.
Так, во время войны с ИГИЛ (запрещено в РФ) в Сирию по разным каналам приехало более двадцати тысяч человек, которые влились в различные военные структуры. Часть осталась строить коммуны, часть уехала домой, а еще некоторые из «особо одаренных» сегодня воюют с нами на полях Украины.
Открыто поддерживают аффилированные с РПК структуры и многие политики, и философы в Европе. Некоторые страны предоставляют убежище и гражданство, хотя кое-где РПК и запрещена как Рабочая партия, но зато не запрещены её дочерние структуры и объединения.
Формат статьи просто технически не позволяет дать читателю всю палитру событий, которые связаны с этой натуральной региональной булавкой, которую все стороны периодически суют друг другу в сиденье стула, но договориться и коллегиально сломать и выбросить ее не решаются. А между тем без такого коллегиального решения привести регион в состояние стабильности невозможно никак.
А ликвидировать его «настоящим образом» значит – вызвать натуральный вой всей рукопожатной, либеральной и левой общественности на Западе. Судя по тому, что Р. Эрдоган сейчас наносит по структурам, связанным с РПК, удары, наиболее сильные после того, как турецкая армия и подконтрольные Анкаре формирования заняли Африн, настрой Турции на зачистку севера Сирии от этой структуры выглядит довольно решительным.
Однако достичь своих целей, как видно из предыдущего изложения, Анкара без синергии со стороны Дамаска и Тегерана не сможет. Все дело в том, насколько турецкий лидер окажется убедительным в его заверениях, что после переселения беженцев на север Сирии на курдские территории, которые сегодня являются де-факто заложниками политики РПК и США, ему не придет в голову аннексировать их как «исконно турецкие» и ограничиться только соглашениями о поставках сирийской нефти.
Для Дамаска и Тегерана с учетом качества «переселенцев» такой вариант выглядит далеко не идеальным, а гарантии будущего политического урегулирования должны быть весьма и весьма весомыми. В минус Р. Эрдогану сегодня работает то, что он начал кампанию без согласования с Тегераном и Москвой, в плюс – то, что нахождение США в Сирии достало уже буквально всех крупных игроков, а РПК играет в Иране против официального правительства, принимая участие (понятно, что неофициально) в волне протестов и перевалке нелегальных грузов в Иран. Но и у Ирана сложная позиция – ведь, если результата не будет, то на пути транзита его собственных «деликатных» грузов в Дамаск и Ливан встанет все та же самая Рабочая партия.
Вывод
В общем, это натурально «адов» клубок вопросов, которые все стороны в регионе туго скручивали даже не годами – десятилетиями. А какова здесь должна быть с рациональной точки зрения позиция Москвы, которая присутствует в Сирии военными базами и имеет серьезные обязательства?
По всей видимости, наиболее желательный вариант – это предоставить все в руки даже не сирийской элиты, а непосредственно сирийского лидера, который сам определяет баланс между разными группами интересов. В сирийском политикуме есть категорические противники любой турецкой активности, есть категорические противники Рабочей партии, но в целом они так или иначе завязаны на взаимодействие с Ираном. А у Ирана там могут быть свои соображения.
Чтобы не попасть в весьма неловкую ситуацию, может быть, стоит просто ориентироваться на сугубо официальные запросы Дамаска, и это тот редкий случай, когда можно просто занять выжидательную позицию, потому что никто не знает – договорятся ли по поводу Рабочей партии все заинтересованные игроки.
Если не договорятся, то Турция, захватив для расселения некоторую часть территорий, объявит о победе, не идя на серьезные жертвы перед выборами. Если же договорятся, то Москве, скорее, будет сподручнее осуществлять уже гуманитарные программы помощи, а не военные.
Информация