Сон разума, породивший генералиссимуса Дудаева, или Первый «Аллах акбар!» на постсоветском пространстве
История постсоветского хаоса учит новую Россию тому, что же такое настоящая независимость; учит тому, как не повторять политических ошибок прошлого и не наступать на старые ржавые грабли, которые кто-то упорно разбрасывает под ногами.
Одной из болевых точек на карте едва успевшей оформиться России, образца начала девяностых, был Северный Кавказ. Тот самый Северный Кавказ, который ярко продемонстрировал полную несостоятельность новых российских властей в плане проведения продуманной региональной политики. Люди старшего и среднего поколения прекрасно помнят о том, как новоиспеченный лидер России, которая на тот момент формально еще входила в состав СССР, призывал региональных лидеров брать суверенитета столько, сколько те смогут унести. На фоне попыток сохранения Советского Союза в видоизмененном формате такие призывы виделись ни чем иным как ударом по самой базе существования государства. Хотя, говоря по правде, эта база начала разрушаться за несколько лет до того, как Борис Ельцин вещал о тотальном параде суверенитетов то с трибуны Верховного Совета, то со своей импровизированной сцены в виде бронетранспортера на московской площади.
Народ, который вдохнул бациллу навязанной безграничной свободы и фактически вседозволенности с упоением вслушивался в речи нового «отца нации». Бурные и несмолкающие аплодисменты, посвященные очередным шагам, направленным на развал единой страны, под крики «Фашизм не пройдет!» и «Ельцин – наш президент!», очевидно, являлись живительным бальзамом, проливающимся на души тех, кто из-за рубежа прикладывал руку к развалу. Разрушаемые памятники Ленину, срываемые советские знамена приводили в бурный восторг тех, кто еще не знал, что приходящая в страну западная демократия приведет Россию к черте выживания.
Одной из первых автономий в составе РСФСР, заговорившей о своем суверенитете, была Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика (ЧИАССР). Впервые за всю историю этого территориального образования в марте 1990 года главой республики становится человек, являющийся этническим чеченцем – Доку Завгаев.
Этот человек до прихода к власти Джохара Дудаева привел Верховный Совет Чечено-Ингушетии к тому, чтобы депутаты этого законодательного органа приняли решение о наделении ЧИАССР статусом суверенной республики. Чтобы такое решение было поддержано большинством жителем Чечено-Ингушетии, Завгаев заявил, что суверенитет – мера временная, ведь уже скоро Советской Союз должен будет распасться и превратиться в новое территориальное образование, в которое и вольется кавказская республика. Народ, который в основной своей массе не собирался порывать связей с Москвой, поддержал эту идею, которую первоначально озвучивал далеко не сам Доку Завгаев, а ставший президентом СССР Михаил Горбачев. Горбачев объявлял, что Советскому Союзу нужно трансформироваться в некое то ли федеративное, то ли в конфедеративное государство, отдельные части которого смогут пользоваться достаточно широкими полномочиями на совершенно новой основе с многопартийностью и усилением региональных центров. В итоге Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики принял документ, присуждающий этой территории суверенный статус.
Казалось бы, что ничего страшного не произошло: всё идет к тому, что Чечня вместе с интегрированной с нею Ингушетией снова вольются в состав нового СССР (ССГ), и все заживут лучше, чем прежде. Но никакого ССГ образовано не было, а парад суверенитетов после провального путча в августе 90-х набрал немыслимые обороты.
Сразу же после того, как стало ясно, что большая страна начинает разваливаться на глазах, в Чечено-Ингушетии появляется человек, который объявляет представителей Верховного Совета республики вне закона. Толпам собравшихся на главной площади Грозного людей громогласно сообщается, что депутаты Верховного Совета (не будем забывать: те самые депутаты, которые приняли закон о суверенитете Чечено-Ингушетии) являются казнокрадами и продажными политиками, и их нужно в ближайшее время отстранить от власти. С такими лозунгами в региональную, а, как потом выяснилось, и в большую политику, пришел Джохар Дудаев.
Дудаев, как амбициозный военнослужащий, воспользовался тотальной неразберихой и при поддержке группы своих единомышленников буквально выбросил депутатов из здания Верховного Совета Чечено-Ингушетии, заявив, что отныне республика берет курс на реализацию своей собственной политики. Ход с роспуском законодательного органа, подарившего Чечено-Ингушетии независимость, по мнению политологов, связан с тем, что Дудаев решил сжечь мосты, которые были бы способны повернуть ход времени вспять и привести обновленную республику к интеграции с Москвой. Но, нужно отметить, что далеко не вся Республика была готова отказаться от интеграции с союзным (федеральным) центром. В частности, ингушская сторона заявила о том, что не собирается строить свои отношения с официальной Москвой, как со столицей другого государства. Это привело к тому, что представители так называемого Общенационального конгресса чеченского народа при активном продвижении идеи со стороны Джохара Дудаева объявили о выходе Чечни из состава Чечено-Ингушетии с одновременным созданием Чеченской Республики Ичкерия.
На фоне флагов новой республики на улицах и площадях Грозного стали появляться люди с оружием в руках. Первые крики «Аллах акбар!», которые далеко не всеми собравшимися демонстрантами воспринимались однозначно, разнеслись над бурлящий чеченской столицей.
Но, несмотря на то, что этих глашатаев радикального исламизма на территории Чечни, первоначально можно было пересчитать по пальцам одной руки, эффект толпы, в конечном итоге, сработал. Новая идеология суверенитета, приправленная акцентированными экстремистскими лозунгами, начала раскручивать свой маховик. Парад суверенитетов, объявленный Борисом Ельциным, порождал большую язву на теле некогда единой страны.
Казалось бы, что этот откровенный демарш в виде радикальных акций в Грозном со стороны Дудаева должен был продемонстрировать государственным властям, что настрой Чечни заключается в демонстративном разрыве отношений с Москвой, но власти были успокоены Джохаром Дудаевым весьма своеобразным способом. Дудаев пошел по классическому сценарию двойных стандартов, объявляя чеченскому народу о нацеленности на полную самостоятельность республики, а в нескольких московским СМИ уверяя россиян, что видит продолжение диалога с Москвой и поиск оптимального решения по форме интеграции между Москвой и Грозным. В то же время сама Москва была в большей степени озабочена событиями, происходящими на ее улицах, чем реакционными собраниями в одной из кавказских республик. Союзный центр был настолько слаб, что решать столь серьезные проблемы, как сохранение огромной страны в единых границах, был просто не способен. Подковёрная, а часто и достаточно открытая грызня между Горбачёвым и Ельциным, привела к тому, что так называемая периферия начала всё дальше отдаляться от Москвы, рождая новые и новые независимые квазигосударства в рамках большого квазигосударства.
В октябре 1991 года в Чечено-Ингушетии были проведены весьма оригинальные выборы, которые «международные» наблюдатели (представители Грузии и Прибалтийских стран) объявили состоявшимися. Странность этих выборов заключалась в том, что в голосовании принимали участие далеко не все избиратели, имеющие право голоса. В частности, в выборах не участвовали жители нескольких районов новой республики (в основном, равнинных). Это привело к тому, что свои бюллетени в урны для голосования опустили около 12% от общего числа избирателей. И большая часть жителей Чечни (около 90%), пришедших на участки, выразила поддержку курсу Джохара Дудаева. Если перевести все в реальные проценты с учетом всего электората ЧРИ, то можно говорить о том, что Дудаева поддержали не более 10% от общего числа чеченских избирателей. Это, однако, не помешало Дудаеву объявить себя президентом и принять решение об окончательном выходе Чеченской Республики Ичкерия из состава не только СССР, но и России.
Дальнейшие события напоминают туманную фантасмагорию. Буквально за несколько месяцев сподвижникам Дудаева удалось воспользоваться потрясающим юридическим казусом и отмыть до миллиарда советских рублей, которые к тому моменту еще имели полный вес. Дело в том, что Чеченская Республика Ичкерия как независимое государство, Москвой признана не была, а потому в союзном (федеральном) центре считали, что экономически она уж точно связана с Государственным банком. В то же время новые чеченские власти не отрицали того, что экономическую связь с центром они порывать не хотят, но в то же время, в Чечню (как независимую республику) никаких контролеров финансовой деятельности из Москвы впускать не собираются. В результате дудаевские «экономисты», используя поддельные бумаги, запросто обналичивали миллионы рублей в Москве, после чего спокойно вывозили их едва ли не мешками в Грозный. Казна нового квазигосударства пополнялась такими темпами, о которых другие республики могли только мечтать.
По сообщениям старшего следователя по особо важным делам СК МВД РСФСР (РФ) Сергея Амплеева, только за первые годы существования Чеченской Республики Ичкерия в неё незаконным способом при использовании финансовых махинаций с участием работников российских банков было ввезено около 5-6 миллиардов в долларовом эквиваленте. Получается, что дудаевский сепаратизм первоначально спонсировался далеко не саудовскими деньгами, а, как это ни парадоксально, финансовыми средствами советских и российских налогоплательщиков. То есть те деньги, которые в виде налогов поступали в государственную казну (а точнее, на банковские счета), с этих счетов уходили в самых разных махинационных направлениях, одним из которых было отмыванием денежных средств для дудаевского режима в Чечне.
При такой полновесной экономической «поддержке» со стороны московских банков Дудаев почувствовал, что успех можно развить. И помог ему в этом знаменитый ельцинский указ образца 7 ноября 1991 года о введении чрезвычайного положения в Чечне. В республику на военных транспортниках были направлены не более трех сотен военнослужащих Внутренних войск, которые по замыслу одного из идеологов этой бездарной операции, Александра Руцкого, должны были занять все ключевые позиции в Грозном, и вернуть республику в лоно России.
Но, очевидно, что ожидать решения столь серьезной проблемы от сравнительно небольшой группы российских военнослужащих, которым противостояли десятки тысяч вооруженных жителей Чечни, было просто бессмысленно. Первоначально планировалось, что в Чечню войдет большая группа военнослужащих, дислоцированных в Северной Осетии, но эта колонна была остановлена с помощью нового метода ведения борьбы – женщин и детей на улицах населенных пунктов. В итоге военнослужащие Внутренних войск оказались просто отрезанными от других войсковых подразделений, что дало повод Джохару Дудаеву заявить о своей полной победе над Москвой и с позором отправить российских солдат домой. Москва, кстати, фактически признала свое поражение в той региональной «холодной» войне образца 1991 года. Официальные лица провал операции никак не прокомментировали…
С того момента Дудаев использует растущий рейтинг в своих целях и делает всё, чтобы насолить Москве. Такая позиция новоиспеченного регионального русофоба привлекла Запад и страны Персидского залива, и финансирование милитаризма в Чечне стало набирать обороты уже из внешних источников. Республика планомерно превращалась в оплот экстремизма на Кавказе с одурманиванием разума местных жителей радикальным исламизмом. Там, где не помогали политические ресурсы, всё чаще в ход шли громогласные возгласы «Аллах акбар!», не имеющие никакого отношения к умеренному исламу, и очереди из автоматического оружия в воздух.
До начала большой войны оставалось около 3-х лет. До присвоение Дудаеву звания Генералиссимуса ЧРИ (посмертно) – 5 лет...
Одной из болевых точек на карте едва успевшей оформиться России, образца начала девяностых, был Северный Кавказ. Тот самый Северный Кавказ, который ярко продемонстрировал полную несостоятельность новых российских властей в плане проведения продуманной региональной политики. Люди старшего и среднего поколения прекрасно помнят о том, как новоиспеченный лидер России, которая на тот момент формально еще входила в состав СССР, призывал региональных лидеров брать суверенитета столько, сколько те смогут унести. На фоне попыток сохранения Советского Союза в видоизмененном формате такие призывы виделись ни чем иным как ударом по самой базе существования государства. Хотя, говоря по правде, эта база начала разрушаться за несколько лет до того, как Борис Ельцин вещал о тотальном параде суверенитетов то с трибуны Верховного Совета, то со своей импровизированной сцены в виде бронетранспортера на московской площади.
Народ, который вдохнул бациллу навязанной безграничной свободы и фактически вседозволенности с упоением вслушивался в речи нового «отца нации». Бурные и несмолкающие аплодисменты, посвященные очередным шагам, направленным на развал единой страны, под крики «Фашизм не пройдет!» и «Ельцин – наш президент!», очевидно, являлись живительным бальзамом, проливающимся на души тех, кто из-за рубежа прикладывал руку к развалу. Разрушаемые памятники Ленину, срываемые советские знамена приводили в бурный восторг тех, кто еще не знал, что приходящая в страну западная демократия приведет Россию к черте выживания.
Одной из первых автономий в составе РСФСР, заговорившей о своем суверенитете, была Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика (ЧИАССР). Впервые за всю историю этого территориального образования в марте 1990 года главой республики становится человек, являющийся этническим чеченцем – Доку Завгаев.
Этот человек до прихода к власти Джохара Дудаева привел Верховный Совет Чечено-Ингушетии к тому, чтобы депутаты этого законодательного органа приняли решение о наделении ЧИАССР статусом суверенной республики. Чтобы такое решение было поддержано большинством жителем Чечено-Ингушетии, Завгаев заявил, что суверенитет – мера временная, ведь уже скоро Советской Союз должен будет распасться и превратиться в новое территориальное образование, в которое и вольется кавказская республика. Народ, который в основной своей массе не собирался порывать связей с Москвой, поддержал эту идею, которую первоначально озвучивал далеко не сам Доку Завгаев, а ставший президентом СССР Михаил Горбачев. Горбачев объявлял, что Советскому Союзу нужно трансформироваться в некое то ли федеративное, то ли в конфедеративное государство, отдельные части которого смогут пользоваться достаточно широкими полномочиями на совершенно новой основе с многопартийностью и усилением региональных центров. В итоге Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики принял документ, присуждающий этой территории суверенный статус.
Казалось бы, что ничего страшного не произошло: всё идет к тому, что Чечня вместе с интегрированной с нею Ингушетией снова вольются в состав нового СССР (ССГ), и все заживут лучше, чем прежде. Но никакого ССГ образовано не было, а парад суверенитетов после провального путча в августе 90-х набрал немыслимые обороты.
Сразу же после того, как стало ясно, что большая страна начинает разваливаться на глазах, в Чечено-Ингушетии появляется человек, который объявляет представителей Верховного Совета республики вне закона. Толпам собравшихся на главной площади Грозного людей громогласно сообщается, что депутаты Верховного Совета (не будем забывать: те самые депутаты, которые приняли закон о суверенитете Чечено-Ингушетии) являются казнокрадами и продажными политиками, и их нужно в ближайшее время отстранить от власти. С такими лозунгами в региональную, а, как потом выяснилось, и в большую политику, пришел Джохар Дудаев.
Дудаев, как амбициозный военнослужащий, воспользовался тотальной неразберихой и при поддержке группы своих единомышленников буквально выбросил депутатов из здания Верховного Совета Чечено-Ингушетии, заявив, что отныне республика берет курс на реализацию своей собственной политики. Ход с роспуском законодательного органа, подарившего Чечено-Ингушетии независимость, по мнению политологов, связан с тем, что Дудаев решил сжечь мосты, которые были бы способны повернуть ход времени вспять и привести обновленную республику к интеграции с Москвой. Но, нужно отметить, что далеко не вся Республика была готова отказаться от интеграции с союзным (федеральным) центром. В частности, ингушская сторона заявила о том, что не собирается строить свои отношения с официальной Москвой, как со столицей другого государства. Это привело к тому, что представители так называемого Общенационального конгресса чеченского народа при активном продвижении идеи со стороны Джохара Дудаева объявили о выходе Чечни из состава Чечено-Ингушетии с одновременным созданием Чеченской Республики Ичкерия.
На фоне флагов новой республики на улицах и площадях Грозного стали появляться люди с оружием в руках. Первые крики «Аллах акбар!», которые далеко не всеми собравшимися демонстрантами воспринимались однозначно, разнеслись над бурлящий чеченской столицей.
Но, несмотря на то, что этих глашатаев радикального исламизма на территории Чечни, первоначально можно было пересчитать по пальцам одной руки, эффект толпы, в конечном итоге, сработал. Новая идеология суверенитета, приправленная акцентированными экстремистскими лозунгами, начала раскручивать свой маховик. Парад суверенитетов, объявленный Борисом Ельциным, порождал большую язву на теле некогда единой страны.
Казалось бы, что этот откровенный демарш в виде радикальных акций в Грозном со стороны Дудаева должен был продемонстрировать государственным властям, что настрой Чечни заключается в демонстративном разрыве отношений с Москвой, но власти были успокоены Джохаром Дудаевым весьма своеобразным способом. Дудаев пошел по классическому сценарию двойных стандартов, объявляя чеченскому народу о нацеленности на полную самостоятельность республики, а в нескольких московским СМИ уверяя россиян, что видит продолжение диалога с Москвой и поиск оптимального решения по форме интеграции между Москвой и Грозным. В то же время сама Москва была в большей степени озабочена событиями, происходящими на ее улицах, чем реакционными собраниями в одной из кавказских республик. Союзный центр был настолько слаб, что решать столь серьезные проблемы, как сохранение огромной страны в единых границах, был просто не способен. Подковёрная, а часто и достаточно открытая грызня между Горбачёвым и Ельциным, привела к тому, что так называемая периферия начала всё дальше отдаляться от Москвы, рождая новые и новые независимые квазигосударства в рамках большого квазигосударства.
В октябре 1991 года в Чечено-Ингушетии были проведены весьма оригинальные выборы, которые «международные» наблюдатели (представители Грузии и Прибалтийских стран) объявили состоявшимися. Странность этих выборов заключалась в том, что в голосовании принимали участие далеко не все избиратели, имеющие право голоса. В частности, в выборах не участвовали жители нескольких районов новой республики (в основном, равнинных). Это привело к тому, что свои бюллетени в урны для голосования опустили около 12% от общего числа избирателей. И большая часть жителей Чечни (около 90%), пришедших на участки, выразила поддержку курсу Джохара Дудаева. Если перевести все в реальные проценты с учетом всего электората ЧРИ, то можно говорить о том, что Дудаева поддержали не более 10% от общего числа чеченских избирателей. Это, однако, не помешало Дудаеву объявить себя президентом и принять решение об окончательном выходе Чеченской Республики Ичкерия из состава не только СССР, но и России.
Дальнейшие события напоминают туманную фантасмагорию. Буквально за несколько месяцев сподвижникам Дудаева удалось воспользоваться потрясающим юридическим казусом и отмыть до миллиарда советских рублей, которые к тому моменту еще имели полный вес. Дело в том, что Чеченская Республика Ичкерия как независимое государство, Москвой признана не была, а потому в союзном (федеральном) центре считали, что экономически она уж точно связана с Государственным банком. В то же время новые чеченские власти не отрицали того, что экономическую связь с центром они порывать не хотят, но в то же время, в Чечню (как независимую республику) никаких контролеров финансовой деятельности из Москвы впускать не собираются. В результате дудаевские «экономисты», используя поддельные бумаги, запросто обналичивали миллионы рублей в Москве, после чего спокойно вывозили их едва ли не мешками в Грозный. Казна нового квазигосударства пополнялась такими темпами, о которых другие республики могли только мечтать.
По сообщениям старшего следователя по особо важным делам СК МВД РСФСР (РФ) Сергея Амплеева, только за первые годы существования Чеченской Республики Ичкерия в неё незаконным способом при использовании финансовых махинаций с участием работников российских банков было ввезено около 5-6 миллиардов в долларовом эквиваленте. Получается, что дудаевский сепаратизм первоначально спонсировался далеко не саудовскими деньгами, а, как это ни парадоксально, финансовыми средствами советских и российских налогоплательщиков. То есть те деньги, которые в виде налогов поступали в государственную казну (а точнее, на банковские счета), с этих счетов уходили в самых разных махинационных направлениях, одним из которых было отмыванием денежных средств для дудаевского режима в Чечне.
При такой полновесной экономической «поддержке» со стороны московских банков Дудаев почувствовал, что успех можно развить. И помог ему в этом знаменитый ельцинский указ образца 7 ноября 1991 года о введении чрезвычайного положения в Чечне. В республику на военных транспортниках были направлены не более трех сотен военнослужащих Внутренних войск, которые по замыслу одного из идеологов этой бездарной операции, Александра Руцкого, должны были занять все ключевые позиции в Грозном, и вернуть республику в лоно России.
Но, очевидно, что ожидать решения столь серьезной проблемы от сравнительно небольшой группы российских военнослужащих, которым противостояли десятки тысяч вооруженных жителей Чечни, было просто бессмысленно. Первоначально планировалось, что в Чечню войдет большая группа военнослужащих, дислоцированных в Северной Осетии, но эта колонна была остановлена с помощью нового метода ведения борьбы – женщин и детей на улицах населенных пунктов. В итоге военнослужащие Внутренних войск оказались просто отрезанными от других войсковых подразделений, что дало повод Джохару Дудаеву заявить о своей полной победе над Москвой и с позором отправить российских солдат домой. Москва, кстати, фактически признала свое поражение в той региональной «холодной» войне образца 1991 года. Официальные лица провал операции никак не прокомментировали…
С того момента Дудаев использует растущий рейтинг в своих целях и делает всё, чтобы насолить Москве. Такая позиция новоиспеченного регионального русофоба привлекла Запад и страны Персидского залива, и финансирование милитаризма в Чечне стало набирать обороты уже из внешних источников. Республика планомерно превращалась в оплот экстремизма на Кавказе с одурманиванием разума местных жителей радикальным исламизмом. Там, где не помогали политические ресурсы, всё чаще в ход шли громогласные возгласы «Аллах акбар!», не имеющие никакого отношения к умеренному исламу, и очереди из автоматического оружия в воздух.
До начала большой войны оставалось около 3-х лет. До присвоение Дудаеву звания Генералиссимуса ЧРИ (посмертно) – 5 лет...
Информация