Переулками Москвы. Свернём в Романов? – На Грановского!
Шереметьевский каркас
Страсть к переименованиям неизлечима, как видно, потому, что отметиться в истории хочется буквально каждому. В своё время имя знаменитого историка Грановского дали бывшему Романову переулку, который, между прочим, назывался и по-другому.
Но отдадим должное боярину Никите Ивановичу Романову – он жил здесь в середине XVII века. Приходился двоюродным братом деду Петра I царю Михаилу Фёдоровичу, и это от него, любителя речных прогулок, внучатому племяннику достался знаменитый «ботик Петра Великого».
Переулок был и Никитским, потом и Хитровым, и уже на нём архитектор Баженов отстроил классический особняк для графа Разумовского. Вскоре все земли рядом с Кремлём перешли к Шереметьевым, вместе с проулком от Воздвиженки к Большой Никитской, который считался Шереметевым двором.
И только потом его признали проезжим переулком, он и носил своё знатное имя до революции, что отмечено и на картах в «Атласе туриста» – довольно позднем, 1989 года выпуска. Шереметьевы привели в порядок барочную церковь ещё конца XVII века, которая по-прежнему именуется храмом иконы Знамения Пресвятой Богородицы на Шереметевом дворе.
Они же достроили и баженовский особняк. В Комарово под Питером Шереметьевский баркас – это не больше, чем песенная фантазия, а вот у Кремля этот богатый, почти как Романовы, род отметился основательно. Однако особняк Разумовского-Шереметьева, главный в Шереметьевском каркасе, и по сути – настоящий дворец, теперь с фасада и не увидеть.
К началу XX столетия он сильно обветшал и был тщательно скрыт капитальным доходным домом с гранд-отелем «Петергоф». После Гражданской войны это здание на углу Воздвиженки и Моховой стало по сути офисным – отдано под приёмные рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а также профсоюзных функционеров.
В нём среди прочего находилась и легендарная приёмная Михаила Ивановича Калинина, многолетнего председателя ВЦИК, прозванного всесоюзным старостой. Интересно, что теперь практически там же, на первом этаже обосновалось вполне демократичное кафе. Это излюбленное место студенческих тусовок сразу для нескольких факультетов МГУ, в том числе журфака.
Ещё год-полтора назад там можно было перекусить, уложившись в три-четыре сотни рублей, а бокал совсем неплохого чилийского сухаря обходился в 200–250. Несколько лет часть первого и второго этажей по Воздвиженке напротив Ленинской библиотеки занимал книжный магазин «Республика», круглосуточный и от этого ещё более популярный, особенно у студентов.
Студент не тонет, студент плывёт
Увы, этот магазин с музыкальным отделом и кафе, как и вся сеть «Республика», не пережил пандемии и связанного с ней кризиса спроса. Странно, но, словно ему на смену, почти тут же в наши дни заработал другой книжный, у которого и товар подороже, и название с претензией – «Достоевский».
Туда, как, впрочем, и в сам Романов переулок, студенты не очень тянутся, тем более что и кофейня в «Достоевском» мало того, что недешёвая, так и от книг отрезана. И если зашла речь об МГУ, а заодно с ним и о читателях Ленинки, сейчас полпустой, нельзя не вспомнить пару двориков между Моховой и Романовым со входами из переулка.
В них ещё можно попасть не только из Романова переулка, но и из старых корпусов университета, как по делам, так и чтобы просто уединиться и перекурить в тишине. И никого тут не смущало соседство с Кремлёвской больницей (одного из множества корпусов, конечно, не лечебного, на углу Воздвиженки) и совсем недолгое – с частной психиатрической клиникой.
По этому поводу отшутились ещё в конце 90-х, тем более что на смену психиатрам пришли менеджеры. Это под них здесь возвели и бизнес-центр «Романов», и «Романов-синема», и фитнес-клуб. Функционирует всё это ни шатко ни валко, киношникам плохо помогает даже коммерческий вуз, хитро названный факультетом искусств.
Не иначе как под МГУ косят, благо церковь Святой Татианы рядом – чуть ли не в том же здании. Когда переулку вернули его самое старое имя «Романов», вряд ли сильно хотели угодить современным потомкам императорской фамилии. Переулок должен был стать гастрономическим. И расчёт явно делался на звучность имени и на местный контингент.
А это не только студенты и преподаватели МГУ с их скромными доходами, так и не оправдавшие надежд реконструкторов, но и публика из крутых департаментов столичного правительства, а также обитатели элитных домов. И об одном из них – разговор отдельный.
Маршальский дом
Это уже потом его назвали маршальским, когда из дома съехали или попали под репрессии жители из числа первых лиц страны. Шереметьевы строили много, и одно из их последних строений – бывший доходный дом Александра Дмитриевича, не самого известного представителя династии, под номером три по переулку.
Дом со львами, которым регулярно натирают носы на удачу, он и в наши дни действительно украшает улицу-переулок. Архитектор Мейснер в конце XIX века потрудился на славу и, не увлекаясь модерном, создал истинный шедевр некоего московского ренессанса.
В зелёном дворике – фонтан, который никому, кроме жильцов, недоступен. Квартиры не просто большие, а роскошные, хотя часть из них в 20-е и 30-е годы безжалостно уплотнили, разумеется, не без потерь. Об этом доме написано много, есть даже книга, но ещё больше написано о тех, кто в нём жил.
От одного перечисления их имён хочется встать по стойке смирно. Молотов и Жданов, Хрущёв, Каганович, Маленков и Косыгин, Троцкий и родня Сталина, наконец, те самые маршалы – Будённый и Ворошилов, Жуков и Рокоссовский. Одних памятных досок, и только на внешних стенах, кропотливые москвоведы насчитали на доме девятнадцать. Сейчас, может быть, и больше, кто знает.
Так сложилось, что сразу после революции, когда под переезд правительства из Петрограда дом окончательно зачистили от артистов из Большого и музыкантов консерватории, которых опекал А. Д. Шереметьев, он стал пятым по счёту Домом Советов. После «Националя», «Метрополя», Духовной семинарии на Божедомке и уже упомянутого «Петергофа».
Во всех квартирах номерного Дома Советов были водопровод и канализация, электричество и отопление на калориферах. Но не было лифтов. В 80-е годы, шагая из Военторга или из Ленинки, не раз видел, как по улице Грановского выстраивались десятки чёрных «Волг» и даже ЗиЛы с «Чайками». Не все же уезжали отсюда на Спиридоновку, Кутузовский проспект или Рублёвку.
В дни войны в подвале одного из подъездов обустроили бомбоубежище, которое по легенде соединялось с Кремлёвскими подвалами. Но это не отменило эвакуацию жильцов с последующим отнюдь не поголовным возвращением.
Сравниться с домом номер три на улице Грановского нечему, хотя замыкающий её двухэтажный вроде бы особняк, именуемый обычно усадьбой Талызина, и записан в архитектурное наследие. Но, скорее, это головная боль для настоящего ценителя архитектуры и самой столицы. Следы усадьбы здесь увидит только специалист, и всё это результат бесчисленных и почти непрерывных ремонтов, реконструкций и реставраций.
Остаётся лишь отметить, что имя Грановского у переулка отняли, быть может, и напрасно. Тимофей Николаевич как-никак был профессором Московского университета, и в его время ни один из факультетов далеко – на Ленинские, нынче Воробьёвы горы – ещё не уезжал.
Информация