Новые реалии на Ближнем Востоке грозят Эрдогану потерей крупных козырей в разгар предвыборной кампании
Фактор Китая
Пока в США активно обсуждают стратегию после нормализации отношений Саудовской Аравии и Ирана, особенно после официального приглашения иранскому президенту посетить Эр-Рияд, а у нас все внимание уделено решению МУС в Гааге и визиту китайского лидера, в Турции с объявлением К. Кылычдароглу единым лидером от оппозиции вовсю развернулась избирательная кампания.
С точки зрения интересов России выборы, которые пройдут в Турции 14 мая, необычайно важны. При этом отношение, которое сложилось у нас в плане подачи информации на этом направлении, скорее, можно назвать поверхностным. Не исключено, что в силу определенного экспертного консенсуса, согласно которому экономические проблемы в совокупности с последствиями землетрясения в год ключевых выборов априори не позволят Анкаре проводить активную внешнюю политику.
Дело в очередной раз дошло до того, что у нас в прямом эфире г-н С. Багдасаров призвал вернуть Стамбул «в родную гавань», над Софией водрузить крест, чем заслужил невероятную популярность во всех крупных СМИ Турции. Бог бы с ним, но и более взвешенные обозреватели говорят о том, что внешнеполитический напор Турции ослабнет. На взгляд автора, анализируя это направление (а оно на самом деле одно из ключевых для нас), необходимо говорить уже не о «силе» или «слабости», а о самом векторе внешней политики нашего сложного соседа.
И одним из ключевых факторов для этого становится как раз выход Китая в активную позицию и нормализация отношений Ирана и Саудовской Аравии. И не зря в кабинете Р. Эрдогана несколько отвлеклись от украинского направления. Там предстоит еще не один мозговой штурм по выработке своего отношения к этой новой конфигурации сил, тем более что именно внешняя политика – это неотъемлемая часть избирательной позиции тех сил, которые представляет Р. Эрдоган и которые стоят за турецким президентом.
Расклад сил
Как и перед прошлыми крупными выборами, политическое поле Турции консолидируется в два объединения или альянса. Первый альянс Cumhur («Джумхур») или «Народный альянс», где сливаются силы Партии справедливости и развития Р. Эрдогана, Партии национального действия и Партии великого единства – центристы под знаменем «политического ислама», консерваторы, националисты, в том числе в довольно радикальных версиях. Это не просто «правые», но религиозно ориентированные правые. Однако турецкая политическая система намного сложнее, чем просто противопоставление «левые» и «правые», что, собственно, мы увидим, когда рассмотрим оппозиционный альянс сил.
Второй альянс Millet («Миллет») или «Национальный альянс» представляет т. н. «Кабинет шести кресел», где из «классических кемалистов» можно выделить Народно-республиканскую партию, наиболее сильную в этом тактическом объединении, которую как раз и возглавляет лидер от объединенной оппозиции К. Кылычдароглу, а также Демократическую партию и т. н. «Хорошую партию», образованную в 2017 году.
Остальные силы являются выходцами из политических союзов центра и правого крыла, которые по разным причинам не сошлись с политикой Р. Эрдогана. Это «Партия счастья», которая существует на базе идеологического предшественника самого Р. Эрдогана – Н. Эрбакана (Millî Görüş), а это евроскептики и национал-консерваторы, а также отколовшиеся от эрдогановской ПСР «Партия будущего» (бывший премьер-министр Турции А. Давутоглу, на которого, кстати, в свое время возложили ответственность за атаку на российский самолет) и «Демократия и прогресс» (DEVA), возглавляемая бывшим вице-премьером А. Бабаджаном. Последние это, опять-таки, «умеренные правые», а А. Давутоглу назвать кемалистом вообще не повернется язык.
Такой альянс на первый взгляд кажется чем-то противоестественным, но тут надо смотреть в комплексе, поскольку главной целью таких объединений уже долгое время является противодействие самому «фактору Эрдогана». И выражается это в том, что с каждым годом позиции турецкого лидера все сильнее смещаются вправо. Если рассмотреть эти оппозиционные альянсы в динамике, то мы увидим, как постепенно Р. Эрдогана выдавливают из консервативного центра на правую обочину «в горы» (причем даже в буквальном смысле). Среди турецкой оппозиции считается, что при получении Р. Эрдоганом реального рейтинга 30–32 % он не осилит порог в 42 % при голосовании, а в турецкой выборной системе выигрывает тот, кто получит более 50 % всех голосов. Вот к этой цели и стремится оппозиция, «отъедая» у Р. Эрдогана консервативных центристов.
К «альянсу шести» примыкает курдская Народно-демократическая партия, которая традиционно набирает голоса этнических курдов в южных и юго-восточных провинциях. Не играя существенной роли в обычное время, позиции НДП кратно возрастают в моменты, когда борьба идет за дополнительные проценты голосов.
Сейчас настроения в турецком оппозиционном сегменте Интернета достаточно оптимистичные, даже бравурные и, следуя ровно описанной выше логике, там активно раскручиваются опросы населения, где рейтинг турецкого лидера никак не выходит больше тех самых 30 %, а рейтинг К. Кылычдароглу стабильно выше 60 %. Если до марта месяца оппозиция чуть не настаивала на том, что выборы надо смещать на более поздний срок, то сегодня, наоборот, оттуда идут заявления, что перенос даты выборов будет означать чуть ли не государственный переворот.
В плане же внешней политики, которая была долгое время одним из самых сильных козырей в колоде Р. Эрдогана, оппозиция занимала и занимает очень комфортную позицию «все будет так, как было, и даже лучше». Так в отношении России К. Кылычдароглу говорит: «я считаю, что существующие позиции будут еще более укреплены», в отношении санкций предлагает ориентироваться на консолидированную позицию СБ ООН, по Сирии – активизировать прямой диалог, по конвенции Монтре – предлагается ее неукоснительное соблюдение по отношению ко всем сторонам.
При этом лидер турецкой оппозиции направил в Дамаск отдельное письмо с выражением соболезнований в общей трагедии. Вообще, его интервью по теме внешней политики для издания Medya Günlüğü выглядит весьма и весьма сбалансированным, если не учитывать то обстоятельство, что другие представители Народно-республиканской партии широко выступают за максимальную активизацию работы Турции в рамках партнерства НАТО. У нас, понятно, что очень резко критикуют недавнее решение Р. Эрдогана направить на согласование в парламент положительное решение о членстве Финляндии в НАТО, но мало учитывают контекст этого шага.
В актив турецкого президента можно положить довольно эффективную работу по устранению последствий землетрясения. Оппозиция откровенно не ожидала, что кабинет Р. Эрдогана довольно четко и слаженно выступит на этом направлении, погасив даже волну возмущения, вызванную нарушениями в строительной отрасли.
Традиционно оппозицией разгоняются слухи о том, что турецкий лидер намерен на выборах по полной программе использовать фактор натурализованных сирийских беженцев, которых Р. Эрдоган уже который год пытается переселить обратно в Сирию на контролируемые его формированиями территории. В итоге как раз кабинет Р. Эрдогана не активизирует работу по принятию новых граждан, которых в реальности натурализовано за весь период не более 200 тыс. из почти 4 млн переселенцев.
Не учитывая внутренний контекст турецкой политики, сложно адекватно анализировать шаги нынешней Анкары, которые у нас традиционно принято в СМИ подавать в заведомо антироссийском ключе. Но проблема как раз в том, что у Р. Эрдогана оппозиция год за годом отгрызает консервативный центр – то самое описанное выше «выдавливание максимально вправо». У нас просто шквал критики прошел по теме ограничения «параллельного импорта», но тут скорее надо удивиться не тому, что ограничения Анкара ввела, а тому, что она ввела их в том виде только сегодня.
По нормам ВТО и соглашения ТРИПС правообладатели спокойно могут вводить ограничения на свою продукцию, а Турция вообще является участником единого таможенного пространства ЕС. Уже давно надо было понять, что простой реэкспорт является весьма ненадежной дорогой, а фиктивный транзит – ненадежной вдвойне, и требовалось формировать заранее более сложные, трех-, даже четырехчастные схемы работы, открывая совместные предприятия в Турции, а еще лучше – в Иране. Ну не может нынешний кабинет Р. Эрдогана с такой оппозицией просто взять и демонстративно не выполнять нормы соглашений в ЕС.
Это только полбеды
Все это было бы полбеды, если бы Р. Эрдоган мог бы и дальше опираться в борьбе за кресло на свои прошлые внешнеполитические завоевания и заделы, а оппозиция была бы вынуждена следовать в проложенном русле. Но та конфигурация, которая стала складываться на Ближнем Востоке за соглашением Ирана и Саудовской Аравии, играет против Р. Эрдогана и, как ни странно, на руку его политическим оппонентам. У восточной стратегии Р. Эрдогана, как у хорошего табурета, было несколько крепких ножек: борьба с терроризмом в лице Рабочей партии Курдистана в Сирии и Ираке, защита интересов туркоманов в Сирии и Ираке, а также помощь оппозиции Дамаску, помощь Азербайджану в вопросе Карабаха и защита интересов палестинцев в Израиле и иерусалимских святынь.
Укрепление позиций Турции на каждом из указанных направлений так или иначе опиралось на системные противоречия между странами Залива и Ираном. Турция выступала в каждом случае третьей силой, причем зачастую силой именно военной. Теперь за какой узел ни возьмись, везде надо вносить коррективы.
Что будет, если Саудовская Аравия возьмет курс на примирение с Дамаском, как это сделали ОАЭ и Оман, тем более после личной встречи президента Ирана и принца М. бен Салмана? Активизироваться в Ираке? Но так именно Ирак заслужил благодарности от обеих сторон за помощь в переговорном процессе.
Выступать за права палестинцев Турция может, но реально военной силой, влияющей непосредственно на процесс, являются проиранские силы, а движение в одиночку выльется только в слова. Блокироваться с американцами? Но что делать с поддержкой США военизированных формирований, аффилированных с той же Рабочей партией – главным и бессменным противником Анкары? Не зря Казахстан де-факто вышел из рамок т. н. «Астанинского формата» урегулирования в Сирии – он просто отжил свое.
Турция может усилить нажим в плане помощи Азербайджану. Но, опять-таки, это напряжение с Ираном, а тут одобрения со стороны арабских стран ждать не приходится. Все эти вопросы крутятся один за другим и при этом столь не вовремя для турецкого лидера.
А вот его политические оппоненты от таких проблем избавлены, поскольку, с одной стороны, они поддерживают некую общую линию прошлых внешнеполитических достижений Р. Эрдогана, с другой стороны, вообще избавлены от необходимости рефлексии, поскольку, одной рукой подписывая одобрение достижениям прошлого, могут другой писать новую конфигурацию с чистого листа. По крайней мере, заявлять об этом им никто не мешает.
В столь дискомфортной позиции Р. Эрдоган не оказывался, наверное, с приснопамятного 2016 года, и в этом плане даже несколько удивительно, что у нас чересчур резко раскритиковали т. н. «зерновую сделку», где Турция является только третьим по счету выгодоприобретателем после ЕС и Китая, а само продление, вероятно, является уступкой Анкаре во время предвыборной кампании – неприятной как факт, но уже не столь критичной на общем фоне прошедшего года, а также на фоне уже и так вывезенных 25 млн тонн, когда речь идет уже о вывозе остатков. То, что сделку продлят, было, в общем-то, очевидно, вопрос был больше в информационной подаче и конкретных сроках, а с подачей у нас традиционно все вразнобой.
Может ли Р. Эрдоган в столь сложных предвыборных условиях просто «сократить внешнеполитическую активность», которая является для него одной из опор? Ведь даже вопрос о посредничестве в украинском вопросе сегодня прочно привязывается к позиции Пекина. Победа на какой-нибудь из международных площадок для кабинета Р. Эрдогана – это не прихоть, а вопрос президентского кресла. Поэтому не то чтобы не стоит ожидать снижения активности, но наоборот – ее активизации на одном из конкретных направлений.
Для России
Для России в этот период, несмотря на весь комплекс острых системных проблем, важно все-таки определиться, какая Турция нам предпочтительней – понятная эрдогановская или лоскутное одеяло нынешней турецкой оппозиции, которое сшито нитью противостояния турецкому лидеру. Ответ на этот вопрос осложняется тем, что сейчас два больших ядра – китайское и американское, постепенно втягивают в свою орбиту ближайшие центробежные экономики. Иран, Россия, Средняя Азия движутся в китайский кластер, а турецкая экономика?
А экономика Турции так или иначе – это часть европейской системы. Если у арабских стран еще есть набор разных вариантов, то вектор Турции куда как более определен. И хотя парадоксальным образом именно турецкая диаспора в Европе голосует как раз за Р. Эрдогана, именно приход его оппонентов прочно вернет Турцию экономически и политически на «европейские рельсы». В начале этого пути мы, скорее всего, получим нечто вроде «Большой Венгрии» в плане санкционной линии, а вот дальше уже сказать сложно, учитывая, что половина турецкой оппозиции в прошлом – это сторонники самой жесткой стратегии в отношении нашей политики в Сирии. Останься турецкий лидер на новый срок, нашего южного соседа будет буквально раздирать на части между этими двумя монструозными экономическими кластерами, при этом нам с завидным постоянством придется тратить ресурсы на внешнеполитические обострения.
Приход оппозиции даст тактический бонус, но стратегически угрожает нам санкционной стеной от Балтики до Средиземного моря, продолжение линии Р. Эрдогана затратно, и в плане тактических издержек и ресурсной поддержки этого режима, при этом еще и сопряжено с восприятием такой позиции как политики «вечных уступок Москвы». Сколько это стоит в обмен на слабую вовлеченность Анкары в антироссийскую политику НАТО и определенные «дыры» в политике европейских и американских санкций, надо считать с минимумом эмоций, в том числе и прямо в деньгах. Тем более что ряд крупных энергетических проектов уже реализован или находится в стадии реализации. Делать это желательно как можно быстрее, потому что в самом недалеком будущем даже наши телевизионные ток-шоу будут колебать проценты на голосовании в мае, когда Р. Эрдоган и оппозиция будут дышать друг другу буквально в затылок.
Информация