Экспедиция к предкам. Игры во дворах и на улице
Вот такими были и мои товарищи где-то в 1959-1960 гг. прошлого века. А ездили они вот на таких «громыхающих» самокатах, сделанных их отцами
«Что наша жизнь? Игра!»
Строка из либретто оперы П. И. Чайковского
«Пиковая дама» по повести А. С. Пушкина
Строка из либретто оперы П. И. Чайковского
«Пиковая дама» по повести А. С. Пушкина
История недалекого прошлого. Мы продолжаем наш рассказ о недавнем нашем прошлом с напоминания о том, что все дома на улице Пролетарской в городе Пензе были очень уж тесными. Как правило, на улицу выходило три окна. Если больше, то это означало лишь одно – внутри дома были длинные узкие комнаты, «вагонной компоновки», с сенями, выходившими во двор. Вот потому-то весной, осенью, а также зимой мы, дети, друг к другу практически никогда не ходили. Очень уж у нас у всех в домах было тесно.
Игры во дворах
Но как только начиналась сушь, мы тут же вырывались на волю и шли играть на свежем воздухе. Однако и с играми на улице тоже были определенные проблемы. Как я уже писал, асфальта на пешеходной части улицы сначала не было. Были деревянные тротуары. Ездить по ним на велосипеде и даже просто бегать было невозможно. Как-то побежал – упал, ободрал коленки до крови. Потом асфальт проложили, но люди шли по ней непрерывным потоком. Лишь к вечеру, когда людей становилось мало, мы играли здесь в прятки – а прятались за деревьями, росшими на газонах и в густых кустах, эти газоны обрамлявших.
Лишь изредка «на улицу» выплескивалась игра в войну. Дело в том, что взрослые тогда эту игру не одобряли. Подходили, например, к моей матери и говорили: «Мы боремся за мир, а ваш сын то и дело играет в войну!» Ну такие вот были у нас тогда на улице взрослые… дебилы. И это сейчас все детские игры в основном происходят во дворах на детских площадках, просматривающихся из окон многоэтажек. То есть у всех на виду, в общем-то. А тогда улица была для хождения, ну, проехать по ней на велосипеде, а так мы старались уединяться по дворам…
Но не все дворы, опять-таки, подходили для наших игр. У Витьки (о его сохранившемся до сих пор доме я уже писал) двор имел вид каких-то закутков, где играть нечего было и думать. У меня были и огромный сад, и двор, куда привозили дрова. Но играть в саду строго-настрого запрещалось. Вход туда охранялся огромной сибирской лайкой Эриком Рыжим, мимо которого даже просто пройти было страшно, а уж бегать – упаси бог, так он начинал лаять и рваться с цепи. Так что оставался только довольно большой, совершенно вытоптанный залитый солнцем двор, с трех сторон огороженный забором и строениями.
Отчасти это было удобно. Довольно рано мама купила мне бадминтон, и мы в него там играли, пользуясь практически полным безветрием и… высоким забором на улицу. Но это и все, что я мог предложить нашей мальчишеской компании. Правда, было ещё крыльцо в дом, на котором мы смотрели мои книги и журналы, а также играли в игры «Кот и мыши» и «Поймай рыбку» (о них было в прошлом материале).
Зимой по улицам, кроме покупных дюралевых салазок, катались и вот на этом…
«Не в своем дворе не распоряжайся»
Двор Виктора отличала огромная куча песка и… все! Зато двор братьев Мулиных был наше все. Во-первых, большой двор сразу за воротами, куда тоже привозили дрова, но там они бывали недолго. Этот двор от огорода отделялся забором, на котором мы все сидели, а ещё рядом было кривое дерево, на которое можно было лазить. За забором был огород, где росли помидоры, но нам разрешали ходить вдоль них к большому сараю. В первой его части держали кур и свинью, зато вторая его часть и чердак были в нашем полном распоряжении. Сарай этот был словно из «Тимура и его команды», так там было здорово.
Там была старая железная двуколка – готовое авто; трубы от самовара – пушки, и много чего ещё, что наша детская фантазия превращала во что угодно. Сам сарай был и штабом, и крепостью, и рестораном (а что – играли в ресторан!), и тюрьмой. Пока огород был вскопан, кидались в его дощатую крышу комками земли (гранатами), отчего внутри было не продохнуть, а уж грязи на потные тела собиралась столько, что мыли нас на дворе в корыте летом каждый день. Играли в футбол (5–6 человек не больше), в городки, клёк, «лисоньки-собачки», «монах в синих штанах» и ещё какие-то тогдашние, давнишние игры, наверное, ещё начала века.
Чтобы распределиться по «командам» (кому быть с кем в паре или водить в игре), считались забавными считалками, похожими на считалки Незнайки из сказки Носова. Например: «Катилася торба с высокого горба. В ней есть хлеб, соль, мука, пшеница, кто с кем желает поделиться, говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей»! Или так: «Шина, шина, шина, шина, в поле ехала машина. У машины пять колес, выходил лохматый пес». На кого приходился «лохматый пес», тот и водил. То есть тут очень многое зависело от ловкости рук считавшего. Многое в играх было «понарошку». Вот тут «понарошку» лес, тут море, тут горы. Еда была понарошку, патроны к винтовкам из досок с затвором из шпингалета…
Вот и у автора был точно такой же трехколесный велосипед
Других дворов, столь же интересных для игр, в нашем распоряжении не было. Или там не было места, или все было сплошь засажено. Интересно, что у кого бы во дворе мы не играли, действовало одно общее правило: «Не в своем дворе не распоряжайся». То есть хозяева двора (а ими чаще всего были братья Мулины) имели перед другими массу преимуществ. Например, они всегда были красными, а остальные белыми или немцами, и, понятно, они всегда побеждали.
Во что бы мы ни играли, существовало множество различных правил, которым нужно было следовать. Так, игра начиналась со слов: «Чур, тра, есть игра!», а если требовалось игру прервать – кричали: «Чур, тры, нет игры». Нельзя было, например, бегать только за кем-то одним. В этом случае кричали так: «За одним не погонка, человек не пятитонка»! Если играли в прятки, то «застуканные» водящим активно помогали самому ловкому и кричали, предупреждая об «опасности»: «Топор, топор, сиди как вор и не выглядывай во двор!», или напротив: «Топор-пила, лети как стрела!»
Уличные катания
Вот для чего новая заасфальтированная улица была хороша, так это для катания. На чем катались? У меня сначала был трехколесный велосипед, так что мы все по очереди катались на нем. Особенно здорово было катиться вниз по Пролетарской, поскольку она шла под уклон и перепад высот был очень значительным. Потом дед поставил «велик» уже на два колеса, но тут появился большой «взрослый» велосипед у Витьки, и стали мои товарищи кататься ещё и на нём, «из-под рамы».
Где-то в году 1960 в моду вошли самодельные самокаты на шарикоподшипниках. Делали их из двух досок, двух подшипников и… все! Естественно делали их не сами ребята, поскольку нам тогда было по 6–7 лет, а отцы тех из них, кто работал на заводе. Понятно, что, поскольку у меня отца не было, мне такой самокат даже и не светил, но тут эту проблему решила моя мама, которая привезла мне из Риги прямо-таки роскошный металлический самокат на резиновых надувных шинах. Покрытый ярко-синей эмалью, с рулем, ножным тормозом и сиденьем над задним колесом, он был прекрасен, как… просто не знаю что. Стоило мне появиться с ним на улице, как все мои товарищи бросались ко мне со всех ног: «Дай скатнуться».
Подшипниковые самокаты издавали страшный шум, а этот, на «дутиках» мчался по асфальту практически бесшумно, и к тому же прекрасно рулил и тормозил. Потом я из него вырос, и мне купили велосипед «Школьник». Кстати, зимой по обледенелому асфальту ребята в то время тоже катались на странных таких «гнутиках» из металлического прутка. Но были они, понятно, только лишь у тех детей, чьи отцы работали на заводах.
Примерно вот такой самокат автор получил в 1960 году
Путешествия по городу
После того как я в возрасте 5 лет «ушел в гости к маме в институт», я как-то совершенно перестал бояться уходить далеко от дома. И едва только приходила теплая весна, как начинал «шляться». То есть мог запросто уйти один на реку за плотину, куда мы летом с мамой ходили купаться, на какую-нибудь стройку или… опять же, за ту же плотину в лес. Там я нарезал себе «бревнышки» для моделей плотов – почему-то у меня была к плотам какая-то особая тяга – а ещё пласты лесного мха. Мох я просто обожал, а нужен он мне был в качестве травы для макетов.
Дело в том, что наши соседи по дому «дядя Володя» и «тётя Дина» (дедовы брат и сестра) к 1961 году умерли один за другим, и нам досталась большая часть их половины дома – целых три комнаты с печкой голландкой. На улицу у нас выходило теперь сразу шесть окон, а мне в качестве жизненного пространства досталась целая комната. После тесноты старых двух комнат это было просто восхитительно. Два больших стола, а ещё детский круглый столик, сразу же подвигли меня на творчество, и оно как-то вдруг сразу проявилось. Побывав в краеведческом музее и увидев тамошние диорамы, я начал делать такие же, и вот как раз на них-то вместо травы использовал мох. «Тиранозавр заедает стегозавра», «Игуанодоны объедают пальму», «Первобытные люди забрасывают камнями пещерного медведя, который вылез из пещеры» – вот самые мои любимые диорамы, которые я сумел сделать уже в семь лет, то есть ещё до школы.
Один из первых многоэтажных домов моего района – дом с магазином «Стрела» (1963). Тогда почему-то район считался неблагополучным. Так что стоило только где-то чужим мальчишкам сказать, что ты со «Стрелы», тебя сразу начинали уважать и даже побаивались. Хотя лично мне ничего «такого» здесь никогда не встречалось. Зато, напротив помещался одноэтажный медвытрезвитель. И мы, мальчишки, иногда, обычно по субботам, ходили к нему смотреть «как привозят пьяниц». Зато сейчас на его месте находится современная школа с бассейном
Диорамы эти очень нравились всем моим домашним, вот только откуда у меня такой дивный мох, естественно никто из них даже и не подозревал! Но самое интересное, что мне теперь дома скучать не приходилось вовсе: в 1959 году появился телевизор, занявший все вечера. В большой и светлой комнате, сидя за большим столом, можно было с удобствами рисовать в амбарной книге, а уж про игры на полу можно было и не говорить – теперь это было самое настоящее путешествие по комнатам. То есть расширение жизненного пространства, плюс радио и телевизор, вкупе с определенным взрослением очень сильно повлияли на мой интеллект в положительном плане. Ну а о самом радио и телевидении тех далеких лет рассказано будет в следующий раз.
Продолжение следует...
Информация