«Политическая Сивилла» Дарья Христофоровна Ливен
Дарья Христофоровна Ливен на портрете Томаса Лоуренса, 1823 г.
На протяжении многих тысячелетий существования человечества наш мир был «мужским». Лишь изредка мы видим по-настоящему великих женщин. Царица Клеопатра едва не повернула время вспять, и на какое-то время всем показалось, что она снова сможет сделать великим одряхлевший Египет Птолемеев. Византийская императрица Феодора была полноправной соправительницей Юстиниана, многие считали, что именно она играла главную роль в этой паре.
В Средние века, удивив всех, на краткий миг вспыхнула звезда Жанны д'Арк. Большое влияние на историю, культуру и формирование европейской цивилизации оказала Алиенора Аквитанская – королева Франции, Англии и «куртуазной любви», жена двух королей (Людовика VII и Генриха II Плантагенета), мать Ричарда Львиное Сердце и Джона (Иоанна) Безземельного. Её родственниками являются почти все президенты США.
Поистине ключевую роль в истории Испании сыграла кастильская королева Изабелла Католичка. В более поздние времена огромное влияние на мировую политику оказывали английские королевы Елизавета и Виктория, императрица Австрии Мария Терезия, российская императрица Екатерина II.
Однако гораздо чаще женщины действовали через своих детей, мужей или любовников. В качестве примера можно привести шведскую принцессу Ингигерд, жену Ярослава Владимировича. Авторы саг называют Ингигерд «мудрейшей из женщин» и утверждают, что Ярослав (который Мудрым был назван лишь в XIX веке) «почти ничего не мог сделать помимо её воли».
Можно вспомнить о Бланке Кастильской – дочери упоминавшейся выше Алиеноры и матери французского короля Людовика IX: сына она воспитала столь ревностным католиком, что тот стал организатором VII и VIII (весьма бесславных) крестовых походов. Во время седьмого, он попал в плен к мамелюкам, в самом начале восьмого – умер от дизентерии на территории современного Туниса.
С собой на тот свет этот король забрал внушительную свиту из 4 тысяч человек, в числе которых были его сын Жан Тристан, папский легат Рауль Альбанский, граф Гуго Маршский, маршал Франции Готье де Немур, сын бывшего иерусалимского короля Альфонс Бриеннский и некоторые другие очень знатные господа. И по пути домой умерли также Наваррский король Тибо II, брат Людовика IX Альфонс де Пуатье и жена Альфонса Жанна. Это не помешало иерархам католической церкви канонизировать этого короля-неудачника уже в 1297 году.
Знаменитая Роксолана, попав в Константинополь рабыней, фактически подчинила себе османского султана Сулеймана (европейцы называли его Великолепным, а турки – Кануни, Законодателем). Марина Мнишек стала причиной и триумфа, и гибели первого Лжедмитрия. Невозможно забыть и небезызвестную маркизу Помпадур, а также беззастенчиво помыкавшую Николаем II последнюю российскую императрицу Александру Фёдоровну.
Более того, многие исследователи считают, что именно женщины в конечном итоге обеспечили торжество христианства, как мировой религии. Ведь в какой-то момент с христианством весьма успешно конкурировал митраизм – культ светлого солнечного бога, олицетворения верности клятвам и справедливости, имя которого часто переводят, как «Друг». Митра родился 25 декабря, был похоронен в склепе на склоне горы и воскрес на третий день (у вас уже появились определённые ассоциации?). Эмблемой этого бога был крест (в данном случае – как символ солнца). И крест рисовали на лбу посвящаемого, после чего протягивали ему на кончике меча корону, которую неофит должен был отвергнуть со словами: «Единственная моя корона – митра».
В древнеримских источниках митраисты часто изображаются людьми честными и благородными. Так, христианский писатель Тертуллиан (160–220 гг.) писал, обращаясь к единоверцам:
«Вы, соратники Христа, стыдитесь, ибо солдаты Митры сильнее вас... Верностью своих слуг дьявол срамит вас».
В 274 году император Аврелиан официально учредил митраистский культ «Непобедимого Солнца», и именно тогда 25 декабря стал праздничным днем.
Митра был очень популярен в военной среде, ведь и полководцам, и рядовым воинам трудно было признать своим покровителем Бога, позволившего распять себя на кресте. А для женщин культ Митры был закрыт, что и стало для него фатальным. Сторонницы новой веры воспитывали своих сыновей в христианском духе, и в конце концов, возобладала «мягкая сила» – «Инь» победил «Янь».
Возвращаясь к рассказу о влиянии на историю и общество отдельных женщин, нельзя не вспомнить об очень интересном явлении, которое неоднократно возникало в разные времена под различными названиями. В Древней Греции и Риме существовал институт гетер, которых многие несправедливо считают рядовыми «жрицами любви», что в корне неверно.
Общение с гетерами носило, прежде всего, интеллектуальный характер, и Демосфен писал, что жен афинские граждане берут, «чтобы иметь от них законных детей, а также для того, чтобы иметь в доме верного стража своего имущества», наложниц – «ради ежедневных телесных потребностей», а гетер – «для душевного комфорта». В одной из предыдущих статей было рассказано о самых известных гетерах и их огромном влиянии на дела в греческих полисах.
В средневековой Европе «наследницами» гетер выступали куртизанки – также весьма умные и образованные женщины. И наконец, в аристократической среде Европы Нового времени появились салоны «светских львиц». Таковых практически не осталось сейчас: с распространением кино, телевидения, Интернета их место заняли не блещущие интеллектом, но ловко «раскрученные» поп-певички, «кинозвезды», а в последнее время – также всевозможные блогерши и тик-токерши, эксплуатирующие самые примитивные чувства толп обывателей. Некоторые из них даже имеют наглость именовать себя «светскими львицами», хотя настоящее их имя – мажорки. Ярким примером таких самозванок является К. Собчак. На своём канале она именует себя «Кровавой барыней» – более открыто назвать её подписчиков «холопами» и «быдлом», пожалуй, и невозможно.
Самым известным в России салоном «светской львицы», наверное, является дом Анны Павловны Шерер, сценой в котором начинается действие романа Л. Н. Толстого «Война и мир».
Салон Анны Шерер на сцене театра Градский холл (спектакль «Leprince Andre. Князь Андрей Болконский»)
На всю Европу славились салоны Жюльетты Рекамье, Терезы Тальен и Анны Жозефы Тервань. А мы сегодня поговорим о другой настоящей «светской львице» – Дарье (Доротее) Христофоровне Ливен, которую современники называли «политической Сивиллой» и «дипломатической прорицательницей», а её парижский салон – «дозорной башней Европы».
Соперницы Дарьи Христофоровны Ливен
Среди соперниц героини нашей статьи были такие незаурядные дамы, как герцогиня Вильгельмина Саган и княгиня Екатерина Багратион. Как и Дарья Ливен, обе они были известными в Европе «светскими львицами», а по совместительству – весьма успешными «агентессами влияния», а некоторые говорили, что и шпионками.
Немецкая герцогиня Вильгельмина (урождённая Екатерина Петровна) де Саган, любовница Меттерниха и сестра любовницы Талейрана – это внучка Эрнста Бирона, фаворита российской императрицы Анны Иоанновны. Современники называли её «Клеопатрой Курляндии».
Вильгельмина де Саган на портрете Йозефа Грасси
А Екатерина Павловна Багратион, урожденная Скавронская – дочь Екатерины Васильевны Энгельгардт, племянницы и любовницы всесильного временщика Григория Потёмкина (столь «просты» были тогда нравы аристократов). И. М. Долгорукий вспоминал о Екатерине Энгельгардт:
«Она всех сестер была пригожее, и дядюшка в нее влюбился; влюбиться на языке Потёмкина означало наслаждаться плотью. Любовные его интриги оплачивались от казны милостью и разными наградами, кои потом обольщали богатых женихов и доставляли каждой племяннице, сошедшей с ложа сатрапа, прочную фортуну».
Элизабет Виже-Лебрен. «Портрет графини Екатерины Скавронской» (матери княгини Е. Багратион)
Интересующая нас Екатерина Скавронская, дочь племянницы и фаворитки Потёмкина, в возрасте 17 лет была выдана замуж за 35-летнего генерала Петра Багратиона. Французский эмигрант Луи Александр Ланжерон (преемник герцога Ришелье на посту губернатора Новороссии и Бессарабии, при котором Одесса получила статус порто-франко), вспоминал:
«Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был чёрен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем».
В 1805 году Екатерина сбежала от прославленного, но «скучного» и «неинтересного» (лично ей) мужа «в Европу», где и жила до конца своих дней, умерла в Венеции. Внучатая племянница Потемкина была известна под прозвищами «Русская Андромеда», «Lebelangenu» («Обнажённый Ангел» – за пристрастие к прозрачным платьям) и «Chatteblanche» («Белая кошка»).
Екатерина Багратион на портрете Жана Батиста Изабе
Детей от Багратиона у нее не было. Зато в 1810 году она родила дочь от Меттерниха, которая, по приказу Александра I была записана, как Мария Клементина Багратион.
Вильгельмина Саган и Екатерина Скавронская-Багратион достойны стать героинями отдельных статей, однако мы всё же вернемся к Дарье Христофоровне Ливен. Она кстати, тоже родила ребенка от ловкого австрийца Меттерниха, но не будем забегать вперёд.
Происхождение и юность
Жан-Батист Изабе. Княгиня Дарья Ливен
Будущая «светская львица» родилась 28 декабря 1785 года в Риге, военным губернатором которой был её отец – «обрусевший» остзейский немец», генерал от инфантерии Христофор Иванович фон Бенкендорф.
В. Боровиковский. Портрет Христофора Ивановича Бенкендорфа
При крещении она была названа Доротеей. Мать девочки, баронесса Анна-Юлиана Шеллинг фон Канштадт, приехала в Россию в составе свиты невесты царевича Павла – немецкой принцессы Софии-Доротеи Августы, которая в историю вошла, как российская императрица Мария Фёдоровна.
Анна-Юлиана Бенкендорф, миниатюра из Гатчинского дворца
В семье Бенкендорфов родились два сына и две дочери. Доротея-Дарья была младшим ребёнком. А первенец Александр –это знаменитый шеф жандармов и первый начальник Третьего отделения, мастер Ложи «Соединённые друзья», в которую входили такие известные люди, как Вяземский, Чаадаев, Грибоедов, Пестель, Муравьев-Апостол. А также боевой генерал (от кавалерии) и герой войны 1812 года, один из командиров отряда Фердинанда Винцингероде – первого партизанского отряда той кампании, созданного по приказу Барклая де Толли 2 августа 1812 года (ещё до начала Смоленского сражения). Он взял в плен трёх вражеских генералов и более шести тысяч солдат и офицеров. После отступления французов А. Бенкендорф стал первым комендантом Москвы, где увидел страшную картину:
«Мы вступили в Москву вечером 11-го числа (октября). Город был отдан на расхищение крестьянам, которых стеклось великое множество, и все пьяные; казаки и их старшины довершали разгром... люди убивали друг друга на улицах, поджигали дома... Мне пришлось выдержать несколько настоящих сражений».
Благодаря его решительным действиям удалось спасти много людей во время печально знаменитого наводнения в Петербурге 7 ноября 1824 года, о чем рассказывается, в частности, в поэме А. С. Пушкина «Медный всадник»:
«На балкон,
Печален, смутен, вышел он
И молвил: «С божией стихией
Царям не совладеть»...
Царь молвил – из конца в конец,
По ближним улицам и дальным
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ».
Печален, смутен, вышел он
И молвил: «С божией стихией
Царям не совладеть»...
Царь молвил – из конца в конец,
По ближним улицам и дальным
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ».
Царь – Александр I, генералы – Бенкендорф и Милорадович. И это о нём находившийся на содержании у англичан А. Герцен писал:
«Добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли и сердца».
А. Х. Бенкендорф на портрете работы Джорджа Доу
Другой брат Дарьи Ливен, Константин, начинал службу дипломатом, но затем принял участие в войне 1812 года и в Заграничном походе Русской армии, войнах с Персией (1826–1828 гг.) и Турцией (1828–1829 гг.), дослужился до звания генерал-лейтенанта. Сестра Мария, супруга генерала И. Е. Шевича, была хорошо знакома с семьёй Карамзиных и родителями А. С. Пушкина, но ничем особенно не прославилась.
Дети лишились матери в 1797 году: она умерла, простудившись во время знаменитого перезахоронения останков Петра III, устроенного его сыном – императором Павлом. Опеку над детьми подруги взяла на себя императрица Мария Федоровна, жена Павла I. Её сыновей она отправила учиться в престижный пансион французского эмигранта аббата Шарля Доминика Николя, стоимость обучения в котором составляла фантастическую сумму две тысячи рублей в год (другим успешным образовательным проектом этого иезуита стал одесский Ришельевский лицей).
Дочери были определены в Смольный институт, и обе потом стали фрейлинами императрицы. Мария Фёдоровна приняла активное участие и в дальнейшей судьбе сестер: стала подыскивать для них подходящих женихов. Доротею-Дарью она хотела выдать замуж за Алексея Аракчеева, однако, в конце концов, был устроен её брак с графом Христофором Андреевичем Ливеном – остзейским немцем, который тогда исполнял обязанности начальника Военно-походной канцелярии. Невесте было 15 лет, жениху – 26.
Христофор Андреевич фон Ливен на портрете неизвестного художника с оригинала Томаса Лоуренса
Супруг в составе Русской армии воевал с Наполеоном и даже находился рядом с Александром I при подписании Тильзитского мирного договора. А Дарья в это время вела активную светскую жизнь и даже стала любовницей брата императора – Великого князя Константина Павловича (а также князя Петра Долгорукого). Позже она написала «Записки» о жизни русского императорского двора, которые являются ценным историческим источником. Приобретённый опыт очень пригодился ей после того, как в 1809 году её супруг получил пост российского посла в Пруссии.
Начало европейской карьеры «светской львицы»
Дарья на портрете Герхарда фон Кюгельгена
В Смольном институте Дарья Ливен получила хорошее образование, знала 4 языка, историю, географию, прекрасно танцевала. Красавицей она никогда не была, но привлекала к себе внимание «природным обаянием». В Берлине Дарья Ливен стала хозяйкой чрезвычайно популярного светского салона. Между делом сообщала в Петербург о разговорах, которые велись там её влиятельными гостями, и настроениях в дипломатических кругах.
Не нужно представлять её классической шпионкой, своеобразной Мата Хари, через постель добывающей абсолютно эксклюзивные секретные сведения. Донесения Дарьи Ливен были ценны главным образом благодаря грамотному анализу открытой или полузакрытой информации. Специалисты утверждают, что и сейчас все спецслужбы мира львиную долю информации получают не от классических разведчиков и шпионов, а от сотрудников аналитических отделов, работающих с открытыми источниками.
Дарья Ливен, в частности, предупреждала тогда о возможности новой большой войны с Францией и высокой вероятности участия в ней Австрии, которая на тот момент была союзницей России. Именно в Берлине эта женщина стала подписывать свои донесения именем «Сивилла». Некоторые полагают, что Дарья Ливен составляла также донесения, которые от своего имени отправлял в Петербург ее муж.
Дарья Ливен в Лондоне
В 1812 году Христофор Ливен получил новое назначение, став российским послом в Англии. В Лондоне Дарья Ливен немедленно открыла салон, который был чрезвычайно популярен в дипломатическом корпусе и среди высших аристократов британской империи.
В числе постоянных посетителей были и члены королевской семьи, в том числе и принц-регент – будущий король Георг IV. Хорошо знакома Дарья Ливен была и с малолетней принцессой Викторией – в будущем королевой Великобритании, которая правила страной 63 года 7 месяцев 2 дня и удостоилась почтительного прозвища «Бабушка Европы». Салон Ливен посещал и знаменитый романист Вальтер Скотт.
Дарья продолжала свою переписку с Петербургом, и возглавлявший тогда Министерство иностранных дел Карл Нессельроде как-то пошутил, что у него в Лондоне работают два посла.
Вена, Ахен, Меттерних и «ребёнок Конгресса»
После отречения Бонапарта Александр I приказал Христофору Ливену и его супруге прибыть в Вену, где победители собирались решать судьбу Европы. Некоторые утверждают, что именно тогда состоялось знакомство Дарьи Ливен с Меттернихом. Но, согласно другой версии, Карл Нессельроде представил Дарью Ливен австрийскому канцлеру на Ахенском конгрессе – в 1818 году. Некоторые, кстати, считают, что именно благодаря Дарье Ливен после Ахенского конгресса у европейских аристократов вошёл в моду вальс.
Меттерних был дипломатом высочайшего уровня, современники называли его «кучером Европы». Сравнить с Меттернихом можно разве что Талейрана.
Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних Ливен на портрете неизвестного художника с оригинала Томаса Лоуренса
Но Меттерних также был известным по всей Европе Дон Жуаном, причём в списке его побед сплошь особы самой голубой крови, даже жена Иоахима Мюрата, сестра Наполеона – королева Неаполя Каролина Бонапарт. Поэтому надо с очень большой осторожностью относиться к сообщениям, что Меттерних вдруг без памяти влюбился в 29-летнюю Дарью Ливен, которая, как мы помним, отнюдь не была красавицей. Шатобритан, например, назвал её «женщиной с длинным неприятным лицом». Вот так выглядит Дарья Ливен на рисунке известного английского иллюстратора и карикатуриста Исаака Куркшенка:
Крукшенк. Карикатура на графиню Ливен и князя Козловского (Almacks Longitude and Latitude)
Меттерних, конечно, был образцовым самцом, и не преминул воспользоваться возможностью сделать Дарье Ливен ребёнка, которого она родила в 1819 году в Лондоне. Этого мальчика все называли «сыном Конгресса», его крестным отцом пожелал стать принц-регент Георг. А крестным отцом другого сына Дарьи Ливен стал знаменитый герцог Веллингтон. Эти мальчики получили имена в честь своих крестных – Георгий и Артур. Оба умерли от скарлатины в 1835 году.
Вернёмся к отношениям Дарьи Ливен и Меттерниха, которые вели многолетнюю переписку и лично встречались ещё на двух конгрессах – в Троппау (1820 г.) и Вероне (1822 г.). Было бы верхом наивности полагать, что в постели этого искушённого политика и опытного ловеласа можно было узнать хоть что-то, кроме того, что он сам желал сообщить и довести до сведения Александра I и Карла Нессельроде. И уж тем более вряд ли можно было узнать хоть что-то стоящее из его писем к Ливен.
Гораздо перспективнее была привычная «работа в салоне», гости которого порой вели очень интересные беседы, из содержания которых можно было делать важные выводы. И, надо думать, что в этой политической «игре» участвовали домашние слуги, которые давали знать, что где-то в гостиной, например, за карточным столом, разговор приобрел весьма любопытный и многообещающий характер, и хозяйке желательно принять в нём самое активное участие.
Полагают, что Дарья Ливен тогда могла сообщить Александру I о переговорах Меттерниха с прусским канцлером Карлом Августом фон Гарденбергом и министром иностранных дел Англии Робертом Каслри. Речь на них шла о согласии на оккупацию пруссаками Саксонии – в обмен на согласие противостоять России в польских землях. Так или иначе, в январе 1816 года Дарья Ливен получила от Александра I орден Святой Екатерины II степени. А после восшествия на престол Николая I Христофор Ливен и его жена были возведены в княжеское достоинство. Так что заслуги этой женщины были вполне реальными.
Возвращение в Лондон
Томас Лоуренс. «Портрет княгини Ливен, урожденной фон Бенкендорф», 1820 г.
В 1825 году Александр I приказал Дарье Ливен завести «отношения» с кем-нибудь из влиятельных английских политиков. Госпожа Ливен предложила кандидатуру своего старого знакомого – теперь уже не регента, а короля Георга IV. Однако Александр заявил, что его британский «коллега» «царствует, но не правит»: нужно найти человека, который, действительно определяет внешнюю политику Англии, и «любым способом сделать его своим… другом, дабы он содействовал сближению с Россией».
Таковым оказался министр иностранных дел и будущий премьер-министр Англии Джордж Каннинг, с которым Дарья тесно общалась до его смерти – на протяжении трех лет.
Джордж Каннинг на портрете Ричарда Эванса
Герцог Веллингтон писал:
«Я вполне уверен, что эта дама готова причинить нашей стране всевозможное зло, в признательность за доброту и любезность, с какою здесь относились к ней во время её многолетнего пребывания в Англии».
Некоторые полагают, что Дарья Ливен в 1827 году способствовала подписанию англичанами совместной с Россией конвенции о предоставлении Османской империей автономии Греции. Впрочем, это отнюдь не противоречило интересам самой Британии.
Однако затем влияние Ливен на английские дела стало неуклонно слабеть, чему немало способствовало обострение отношений между Лондоном и Петербургом после подавления российскими войсками очередного восстания в Польше.
В 1834 году Христофор Ливен был отозван в Петербург. От своих постоянных гостей Дарья получила в подарок украшенный драгоценными камнями золотой браслет – «в знак сожаления об ее отъезде и на память о многих годах, проведенных в Англии».
В Петербурге супругам Ливен было доверено воспитание наследника престола – будущего императора Александра II. Однако Дарья откровенно заскучала и под предлогом необходимости лечения за границей отпросилась в Париж.
Парижский салон Дарьи Ливен
В столицу Франции она прибыла 1837 году (в возрасте 52 лет) и сразу же с головой «окунулась» в светскую жизнь. Именно тогда её салон стали называть «дозорной башней Европы» или «обсерваторией для наблюдения за Европой». Здесь соперницей Дарьи Ливен была знаменитая Жюльет Рекамье.
Жюльет Рекамье на портрете работы Франсуа Жерара, 1829 г. В разные годы салон Рекамье посещали брат Наполеона Люсьен, маршал Бернадот, Жермена де Сталь, Оноре де Бальзак, художник Франсуа Жерар, скульптор Антонио Канова и многие другие известные лица
Завсегдатаем салона Рекамье был Франсуа Рене Шатобриан, нелестно отозвавшийся о Дарье Ливен в своих мемуарах «Замогильные записки»:
«Женщина с длинным неприятным лицом, заурядная, скучная, недалёкая, не знающая иных тем для разговора, кроме пошлых политических сплетен».
Супруг Дарьи Ливен умер в Риме в 1838 году, и опекать детей этой семьи взялся сам Николай I. Дарья вряд ли сильно горевала по мужу. Она ещё очень молодо выглядела, имела любовников, одним из которых, как утверждают, стал министр иностранных дел Франции (а позже – премьер-министр) Франсуа Гизо. Внешнеполитическое ведомство этой страны в Париже тогда даже назвали «министерством Гизо-Ливен».
Франсуа Гизо на портрете Жана Жоржа Вибера
Они переписывались (причём используя шифр и симпатические чернила) и поддерживали отношения вплоть до смерти Ливен.
Однако у Николая I деятельность Дарьи восторга не вызывала, напротив, он склонен был подозревать её в «игре на стороне Франции» и предательстве интересов России. Дело в том, что отношения России с этой страной были тогда весьма натянутыми: Николай I упорно считал короля-буржуа Луи-Филиппа, пришедшего к власти после революции 1830 года, узурпатором престола и не вполне легитимным монархом. Он требовал возвращения Дарьи в Петербург, та не подчинялась, что вызывало у Николая самое явственное раздражение.
Лишь в 1843 году отношения между беглой княгиней и императором несколько улучшились, она даже возобновила переписку с российским Министерством иностранных дел. А некоторые важные и сведения она переправляла своему старшему брату – начальнику Третьего отделения Александру Бенкендорфу.
Кстати, она не верила в возможность военного союза Англии и Франции, хоть и сообщала о росте политической напряжённости. Так что в данном случае «политическая Сивилла» оказалась не на высоте.
После начала Крымской войны Дарья Ливен перебралась в Лондон, но потом всё же вернулась в Париж.
Дж-Ф. Ваттс. Портрет Дарьи Ливен, 1855 г.
Здесь она и скончалась в ночь с 26 на 27 январе 1857 года. Согласно завещанию, была похоронена в семейной усыпальнице своего поместья в Межотне (Латвия). Посмертно были опубликованы её мемуары, вызвавшие большой интерес и в России, и за рубежом.
Информация