Жизнь и удивительные приключения крымского Робин Гуда
Инкогнито из Таракташа
Не так давно личность Робин Гуда стали считать уже не столь героической, вспоминая при этом многих продолжателей его дела. Был такой и в Российской империи, имя его — Алим Азаматоглу. В Крыму и в крымско-татарском фольклоре он известен как Алим Айдамак, или Айдамах — по-татарски «разбойник».
Считается, что Алим Азаматоглу родился в Таракташе, но это ошибка или намеренная ложь. Его родина — село Копурликой, сегодня это Черемисовка в Белогорском районе Крыма. Его отец и мать были татарами, говорившими на диалекте орта-ёлакъ, смешанном с ногайским. А в Таракташе, современной Щебетовке под Феодосией, Алим и его сообщники прятали награбленное.
Таракташские татары охотно поддерживают легенду о том, что Азаматоглу – их земляк, считая, что «такие безбашенные могут быть только таракташскими». Но безбашенные есть в любом народе, и для этого не надо быть «таракъташлы».
Алим и Рахиль
То, что у Алима первой девушкой была караимка Рахиль – тоже неправда. Алим действительно при переезде его семьи в Карасубазар (современный Белогорск) работал у купцов Соломона и Сары, Рахиль была их дочерью. Да только вот караимами они не были.
В Карасубазаре того времени почти и не было караимов. Рахиль относилась к национальности крымчаков, исповедующих почти ортодоксальный иудаизм так называемого кафского обряда. По свидетельствам очевидцев, Алим максимум мог прикоснуться к Рахили рукой или поцеловать её в щёку.
И то, и другое в то время как по мусульманским, так и по иудейским традициям считалось перебором. Видя «нездоровую страсть» обоих, родители Рахили отправили её к родственникам в Бахчисарай. На Алима же подали заявление по поводу кражи у Рахили серебряных часов.
Когда Алима «принимали», он крикнул фразу: «Рахиль, сенинъ саатлернинъ менде ёкътыр» (Рахиль, у меня нет твоих часов). Надолго за решёткой Айдамак не задержался, его отправили в арестантскую роту, и служил он в Бобруйске, где неплохо выучил русский язык.
Алим бежал из арестантской роты. Правда, он бежал из Бобруйска при невыясненных обстоятельствах. Поселился в Карасубазаре, при этом публично заявив на хорошо выученном русском языке:
«Коли уж вы меня вором сделали, так и буду я вор.»
Вор, но не антисемит
Антисемитом Алим не был, хотя и грабил богатых крымчаков и караимов. Но мотив был не в национальной ненависти, а в том, что у них было банально больше денег, чем у крымских татар, славян, армян и даже греков. И до конца его дней неким секс-символом была иудейка Рахиль, он искал её, но не нашёл.
О дальнейшей личной жизни Алима ничего не известно, но на суде за разбой он много говорил о Рахили, не употребляя антисемитских выражений. Он её очень сильно любил, невзирая на национальность.
А вот то, что у Айдамака был схрон в Симферополе — правда. Его нашли на проспекте Кирова ещё в советское время, и это было место хранения награбленного. Схрон закопали, правда, перед утренним визитом товарища Кириленко.
Побег и налёты танцора Айдамака
Легенда гласит, что Алим сбежал от облавы по пещере, но и это, скорее всего, ложь. Облава происходила в районе современного парка Тренёва, где в XIX веке находился симферопольский рынок. Алима полиция не обнаружила, была только отписка:
«наверное, сбежал по подземному ходу.»
Однако есть данные только о том, что в тот день Алима на рынке не было, он скрывался в подземелье у Петровских скал. Не зря же одна из пещер под Петровскими скалами называется «Алимова». Про его налёты до сих пор ходят легенды, из которых получается, что он грабил на разных концах полуострова в один день.
Но не мог человек, даже на самом лучшем коне проехать за день от Перекопа до Феодосии. Вероятнее всего, налёты проводили соратники Алима, да и то в то время сложновато было списаться и скоординировать действия. Скорее всего, они были спонтанными.
Зато Алим действительно был прекрасным танцором. Без предупреждения приезжал на свадьбы, и там танцевал, затмевая всех, не только жениха. По народной традиции, гостя не сдавали «околотошному». Тему развили в кинофильме «Песнь на камне», который в пух и прах разбил поэт Осип Мандельштам.
Ему не понравилось, что разбои и грабежи Алима в кино показали хуже, чем его танцы на свадьбах. Это Мандельштам обозвал Алима и его сообщников «крымскими робин-гудами» с маленькой буквы.
Друг Айвазовских
Известно, что Алим общался с братьями Айвазовскими, но в друзьях у них не числился. Да, с художником Иваном Айвазовским (Ованесом Айвазяном) он почти сошёлся, а вот его брат, священник григорианской церкви, его даже вряд ли знал лично.
Алим вроде бы гулял у Ивана Айвазовского на свадьбе и даже танцевал. А в каких-то мемуарах написано, будто это он на дороге Симферополь – Феодосия на коне обогнал свадебный кортеж и кинул в карету подарок невесте. Это была расшитая золотом шаль, после чего крымский Робин Гуд свернул в сторону горного массива Ак-Кая.
Где-то там, в симферопольском «Белом хане» — постоялом дворе купцов-армян Сысоева и Чирахова, была его легендарная комната с запасным выходом. Алим приезжал в Симферополь сбывать награбленное, номер ему сдавали бесплатно. На юге России была такая традиция — оказывать любые услуги «благородным разбойникам».
Армянские купцы были из не самых богатых и ненавидели конкурентов, которых грабил Алим. Тем более была и выгода: награбленное можно было продать, а Алим отдавал его им бесплатно. Сысоеву он подарил нож и кнут, которые потом оказались в симферопольском краеведческом музее, а в годы гражданской войны бесследно исчезли.
Правосудие Айдамака
Частично слухи о самосудах, которые устраивал Алим – правда, но мало что доказано. Так, один купец-армянин, задолжавший греку-ростовщику крупную сумму денег, вынужден был отдать за него замуж свою дочь. Та была на грани самоубийства, не желая выходить за старика, и не нашла ничего лучше, как пожаловаться Алиму.
Алим приехал к ростовщику и забрал у него все векселя отца девушки. Вероятнее всего, он всё же получил у ростовщика контрибуцию «за беспокойство». Но с армянской семьи денег не взял. В Крыму тех времён фраза «я пожалуюсь Алиму» имела эффект: даже чиновники задумывались, прежде чем кого-то третировать и притеснять.
А вот то, что на совести Алима были загубленные жизни, и вовсе неправда. После поимки Алима в чабанском коше посреди степи состоялся судебный процесс в Санкт-Петербурге, на котором присутствовал сам император Николай Первый. Суд так и не нашёл доказательств того, что Алим кого-либо убивал. Доказать только удалось единственный факт тяжких телесных повреждений с утратой трудоспособности, которые Азаматоглу нанёс царскому офицеру при попытке арестовать его в городском саду Симферополя.
Трибунал судил Алима как беглого солдата. Никаких других обвинений ему не смогли предъявить. Даже факты грабежей доказать не удалось, поскольку потерпевших не нашлось: настолько они были запуганы, что боялись Айдамака даже арестованного.
С каторги он сбежал якобы в Османскую империю. Материалы судебного дела, которые есть в Государственном архиве РФ, этого не подтверждают. Скорее всего, Алим умер на каторге, хотя данных тоже нет.
Историей Алима Айдамака литераторы и учёные стали интересоваться лишь в конце XIX века. Почти всё, что о нём написано, вышло из-под пера русских авторов. Из крымско-татарских историков можно отметить только разве что Ризу Фазыла.
В честь Алима Айдамака названы улицы в Тепловке и евпаторийском микрорайоне Исмаил-Бей, ему установлен памятник на повороте в его родное село Черемисовка на трассе Симферополь – Керчь. О подельниках Алима практически ничего не известно, но очевидно, что действовал он не в одиночку.
Информация