СССР и КНДР: дружба, едва не завершившаяся разрывом
Союзник, но не сателлит
О минувшем визите Ким Чен Ына в Россию и его геополитическом значении – причем прежде всего для нашей страны – написано достаточно. Повторять уже многократно сказанное не вижу смысла, но предлагаю поговорить о роли КНДР на азиатском фронте советской внешней политики в период агонии Южного Вьетнама, обострения советско-китайских отношений, внезапного – для нас подготовленный Г. Киссинджером визит Р. Никсона к Мао стал как снег на голову – налаживания американо-китайского диалога.
Добавим к этому укрепление контактов Москвы и Дели на фоне Третьей индо-пакистанской войны, когда наша 8-я оперативная эскадра ВМФ фактически предотвратила удар авианосной группировки американцев по индийскому флоту и наземным войскам, действовавшим в Восточной Бенгалии, да и поставленная сухопутной армии техника показала себя достойно.
Следует также принимать во внимание постепенное сближение Пекина и Исламабада, что только упрочивало наше сотрудничество с И. Ганди, но создавало, из-за стремления «Страны чистых» втиснуться при помощи Поднебесной в клуб ядерных держав, взрывоопасную ситуацию в регионе.
Несколько на периферии нарисованной картины стояла самая большая мусульманская страна – Индонезия. Пришедший к власти генерал-лейтенант М. Сухарто разорвал отношения с КНР и начал сближение с США, попутно устроив геноцид китайских сограждан и буквально физически уничтожив компартию.
И наконец, главное: КНДР, наряду с СРВ, не только полвека назад, но и вплоть до перестройки, оставалась единственным союзником нашей страны на Дальнем Востоке. Но именно союзником, далеко не простым и вовсе не покладистым, но точно – не сателлитом, каковыми сегодня для Соединенных Штатов являются, скажем, Япония и ФРГ.
В основе отношений Пхеньяна и Москвы в рассматриваемый период лежал «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи» от 1961 года. Однако именно тогда произошло серьезное охлаждение советско-северокорейских отношений. Ибо Пхеньян, как и Пекин, не скрывал своего раздражения итогами XX съезда КПСС. Решения последнего
руководство КНДР – пишет востоковед Л. В. Забровская – восприняло крайне болезненно и дистанцировалось от СССР.
Хрущевский холодный душ, или за все надо платить
Оно и неудивительно: «Великий вождь» относился к И. В. Сталину с еще большим пиететом, нежели «Великий кормчий», и также обвинил Н. С. Хрущева в ревизионизме. Тот не остался в долгу, отменил ранее запланированный визит в КНДР, а в 1962 году отказался предоставить ей военную помощь в кредит, предложив покупать оружие.
Пхеньян отреагировал жестко:
Ким Ир Сен – пишет историк советского ВМФ А. Розин – срочно созвал Пленум ЦК ТПК, на котором был одобрен курс на параллельное хозяйственное и оборонное строительство.
С этого времени доктрина «чучхе» (Кремль в свою очередь увидел в ней отход от марксизма-ленинизма, что было не лишено справедливости; больше того, таким образом «Великий вождь» дистанцировался не только от Москвы, но и от набиравшего вес на международной арене, особенно в Латинской Америке, маоизма – Прим. авт.) была дополнена тезисом «о самообороне в защите страны».
На Пленуме ЦК Трудовой партии был подвергнут жесткой критике лично Н. С. Хрущев, внутренняя и внешняя политика Советского Союза. Раздавались даже голоса с требованием разорвать дипломатические отношения с СССР.
С этого времени доктрина «чучхе» (Кремль в свою очередь увидел в ней отход от марксизма-ленинизма, что было не лишено справедливости; больше того, таким образом «Великий вождь» дистанцировался не только от Москвы, но и от набиравшего вес на международной арене, особенно в Латинской Америке, маоизма – Прим. авт.) была дополнена тезисом «о самообороне в защите страны».
На Пленуме ЦК Трудовой партии был подвергнут жесткой критике лично Н. С. Хрущев, внутренняя и внешняя политика Советского Союза. Раздавались даже голоса с требованием разорвать дипломатические отношения с СССР.
До разрыва, как известно, не дошло, но непреклонность Н. С. Хрущева в плане поставок вооружений сыграла, как показали дальнейшие события, положительную роль в деле создания КНДР собственного неплохого ВПК, позволяющего ему, в числе прочего, экспортировать БРСД за рубеж и вынуждая некоторых американских лидеров садиться за стол переговоров с руководителем опрометчиво записанного ими в изгои государства (коему на Капитолийском холме рады бы уготовать участь Югославии, Ирака и Ливии).
Л. И. Брежнев растапливает северокорейский лед
Приход к власти Л. И. Брежнева, вкупе с обеспокоившим Пхеньян начавшимся в Китае хаосом вследствие действий хунвейбинов, привел к потеплению отношений СССР и КНДР. В 1965 году северокорейскую столицу посетил А. Н. Косыгин; все-таки, Алексей Николаевич – недооцененная в советской партийной элите фигура. Ибо именно он, пусть на короткое время, но помирил-таки Индию и Пакистан – Ташкентская декларация 1966 года, пытался стабилизировать советско-китайские отношения, встретившись с Чжоу Эньлаем в пекинском аэропорту 11 сентября 1969 года, и вот к Ким Ир Сену убирать не вовремя возникшую в отношениях трещину отправился тоже премьер.
И как результат: долги КНДР были прощены, а поставки вооружений возобновлены. В 1965 году был доставлен атомный реактор для ядерного научно-технического центра в Йонбене. Правда, «Великий вождь» просил у СССР помощи в создании ядерного оружия, но получил отказ, как и со стороны КНР на аналогичную просьбу.
Поставки современных советских вооружений оказались для Пхеньяна как нельзя кстати: в 1967 году обострились отношения КНР и КНДР – вплоть до инцидентов на границе. На их фоне в 1966 году Ким Ир Сен посетил СССР и провел две, как пишет А. Розин, секретные встречи с Л. И. Брежневым (надо полагать, упомянутый визит А. Н. Косыгина был сродни приезду в Пекин Г. Киссинджера: каждый подготавливал почву и формулировал повестку для встречи лидеров государств).
Впрочем, и с новым более лояльно настроенным к Пхеньяну советским руководителем (а Леониду Ильичу за глаза хватало конфронтации с Пекином на фоне непростой обстановки в Европе накануне проведения операции «Дунай»), диалог также шел непросто. Масла в огонь подлил инцидент с захваченным северокорейским спецназом в нейтральных водах американским разведывательным судном «Пуэбло» в 1968 году.
Как «Великий вождь» чуть не вовлек СССР в третью мировую
Экипаж не успел уничтожить секретную документацию, из которой стало очевидным: ранее корабль осуществлял разведывательную деятельность не только в территориальных водах КНДР, но также КНР и СССР.
Реакция Вашингтона была прогнозируема: от Пхеньяна потребовали извинений и немедленно отпустить моряков. Однако в ответ последовало требование извиниться перед ними. США пригрозили войной, Л. Джонсон объявил мобилизацию резерва ВВС, а американские и южнокорейские войска были приведены в состояние повышенной боевой готовности. Положение усугубляло наличие на территории Южной Кореи размещенного в 1958 году американцами ядерного оружия.
В этой ситуации «Великий вождь» вспомнил о договоре 1961 года и потребовал от Москвы оказать КНДР, в случае удара американцев, военную помощь, толкая впервые после Карибского кризиса мир на грань третьей мировой. Добавим к этому непредсказуемость шагов КНР, отношения которой что с Москвой, что с Пхеньяном были более чем прохладными.
Разумеется, Кремль не испытывал восторга от действий северокорейцев и искал пути по мирному разрешению конфликта, стремясь избежать вовлеченности в него. В конце концов советским дипломатам удалось найти аргумент, позволивший Москве отказать Ким Ир Сену в немедленной, как он требовал, военной помощи: КНДР не был объектом агрессии.
Да и в самих Пхеньяне и Вашингтоне, несмотря на взаимную агрессивную риторику, стремились к деэскалации, не изъявляя подлинной готовности перенести инцидент в плоскость вооруженной конфронтации.
Военное поражение могло поколебать имидж Ким Ир Сена в качестве вождя и полководца, а Соединенным Штатам хватало Вьетнама, и им вовсе не хотелось присовокуплять к нему возможную неудачу на Корейском полуострове, где горно-лесистый театр, вкупе с хорошей подготовкой и моральным духом КНА, боевым опытом ее комсостава, исключал быструю победу.
Курсом чучхе, но с помощью советской военной техники
В 1971 году в КНДР началась реализация, по словам А. Розина, «идей чучхе (опоры на собственные силы) во внешней политике КНДР, что критически воспринималось в Москве».
Напомню: в тот год, после визита Г. Киссинджера в Пекин, трансформировался расклад сил в АТР (собственно, именно тогда был заложен фундамент будущего военно-экономического возвышения КНР). И отношения с Пхеньяном приобрели для Москвы огромную важность, особенно в рамках концепции взятие Поднебесной в стратегическое кольцо, о чем сказано в моей предыдущей статье, посвященной советско-индийским отношениям.
В упомянутом выше году начались поставки новейших Т-62 (КНДР позже наладила производство их лицензионной копии Chonma-Ho, экспортируемой в том числе и за рубеж – в частности в Ирак; один из танков фигурировал в качестве захваченного американцами в ходе вторжения 2003 года).
Я не напрасно упомянул Т-62, поскольку двумя годами ранее именно его захватили китайцы в ходе боев на Даманском, лишний раз убедившись в военно-техническом отставании от СССР – основным боевым танком НОАК тогда являлся Тип-59, представлявший собой копию советского Т-54 (см. содержательную статью о танковом, обязанном своим созданием СССР, парке КНА – его истории, боевом применении и настоящем).
Соответственно поставки современной военной техники Пхеньяну стали сдерживающим фактором на пути агрессивной политики Пекина не только на дальневосточных рубежах СССР, но и на Корейском полуострове; впрочем, после смерти Мао отношения КНР и КНДР стали налаживаться.
Далее, несмотря на внешнюю дружбу, пишет историк П. А. Васильев,
с начала 1960-х гг. до конца 1980-х гг. финансовая поддержка со стороны СССР сократилась.
И тем не менее на 1990 год она оставалась по-прежнему весомой. На Советский Союз, по словам того же автора,
приходилось 53,3 % внешней торговли Северной Кореи, а товарооборот двух стран составил 2,2 млрд долларов.
Однако в девяностые пальма первенства в деле оказания помощи позабытому последним советским и первым российским президентами Пхеньяну перешла к активно развивавшемуся Пекину и стала залогом выживания КНДР.
О цикличности советско/российско-северокорейских отношений
Вообще, в каком-то смысле история отношений СССР/России и КНДР внешне носит циклический характер: как после хрущевского охлаждения наступила брежневская оттепель, так и ныне после фактического ельцинского разрыва мы наблюдаем реанимацию диалога.
И как полвека назад пусть и строптивый, но союзный Пхеньян был необходим Москве в качестве противовеса КНР и США на Дальнем Востоке, так и ныне он важен в качестве звена в цепи разрывающих изоляцию России стран.
Использованная литература:
Васильев П. А. Отношения СССР и России с Северной Кореей // The Newman In Foreign Policy № 54 (98) Vol. 3, июнь-июль 2020 г.
Воронцов А. В. Россия и Корея (1945–1992) Кам Бён Хи; Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, Международный центр корееведения. – Москва: б. и., 1993.
Забровская Л. В. Влияние перестройки на характер отношений СССР и КНДР // Россия и АТР, 2016. № 1. С. 46–56.
Клитин А. Инцидент «Пуэбло» // https://ushistory.ru/populjarnaja-literatura/341-intsident-pueblo.
Кобелев Е. В. 65 лет вместе с Вьетнамом. Воспоминания. М.: ИКСА РАН, 2022.
Розин А. Советский флот и ВМС Северной Кореи (КНДР).
Текст договора от 1961 года.
Информация