"Иде Ольга въ Греки". Русско-византийские отношения во время правления Ольги
После гибели великого князя Игоря Рюриковича в 945 году для Русского государства наступила смутная пора. Наследнику престола было около пяти лет, и киевский стол для него пришлось удерживать матери Ольге, которая опиралась на великокняжескую дружину, воевод Свенельда, Асмуда и других. Однако Ольга, несмотря на свою жесткость в отстаивании трона для своего сына, всё же была женщиной, с более податливой для информационного воздействия психикой, чем у воина.
Конец 945 и значительная часть 946 года прошла в борьбе с древлянами, которые хотели восстановить независимость, а их князь претендовал на киевский стол. В этом же 946 году Ольга, двигаясь с дружиной и своим сыном от города к городу, от стана к стану, установила «уставы и уроки». В результате сбор налогов был упорядочен, на местах были посажены представители великокняжеской администрации, учреждены места сбора полюдья – погосты. Произвольным поборам пришёл конец. Таким образом, на Русской земле была установлена организованная система обложения налогами.
Другой проблемой Киева были отношения с Византийской империей, которые сохраняли свою двойственность. С одной стороны русы и ромеи были союзниками. Договор 944 года продолжал исправно действовать. Русь была военным союзником ромеев в борьбе против арабского натиска. Русские воины несли службу в составе императорских войск, которые посылали на Крит; русские гарнизоны размещались в пограничных с Арабским халифатом крепостях, создавая мощный заслон против арабского давления с юга. Всё это происходило во время правления Константина VII Багрянородного (945 — 959) и регентства Ольги.
Однако полного мира и согласия в отношениях двух держав не было. В Константинополе с подозрением смотрели на Русь и помнили ужас, который вызывал приход русских войск под стены Константинополя у местного населения. От Руси ромеи ждали новых нападений. В то же время перед Византией стоял вопрос об активизации борьбы с арабами и базилевс Константин предпринимал энергичные дипломатические и военные усилия в поисках союзников на Западе и Востоке. Константинополю были нужны русские дружины для ударов по закавказским вассалам халифата и войны с арабами.
Прежний уровень отношений между двумя державами не удовлетворял и Киев. Со времени «дипломатического признания» прошло уже почти столетие и многое уже не удовлетворяло киевское правительство. Киеву не нравилось исключительное политическое и религиозное положение Византии. Согласно византийской концепции власти, император-базилевс являлся наместником Бога на земле и главой всей христианской церкви. Поэтому никто из иностранных владык не мог встать вровень с византийским императором. Константинополь чётко следил за титулами, почётными эпитетами, прочими знаками достоинства, которыми наделял иностранных владык.
Изменить этот порядок можно было только силой, и Русь часто преуспевала в этом деле, от десятилетия к десятилетию поднимая уровень своих дипломатических отношений с Византией, совершенствуя систему русско-византийских договоров, борясь за всё более почётные титулы русских князей.
Важную роль в отношения Руси и Византии занимал вопрос христианизации. Константинополь собирался извлечь выгоду из этого вопроса. Византийцами христианизация Руси рассматривалась как инструмент усиления политического влияния. В то же время некоторые русские видные деятели рассматривали христианизацию как возможность повышения политического статуса Руси. Против этой группы выступала языческая партия, которая имела опору в русском жречестве и народе.
Поэтому первая попытка принять христианство на государственном уровне и сверху распространить его на Русской земле в 860-е годы окончилась провалом. Многие исследователи считают, что Аскольд и Дир (или один Аскольд) приняли христианство и пустили в свои земли христианских миссионеров после русско-византийского договора 860 – годов. Это была первая попытка крещения Руси. Однако следы этого процесса исчезли, после того как Киев в 882 году захватила дружина Олега Вещего, а Аскольд и Дир погибли.
Но христианство продолжало манить часть русской политической и экономической верхушки. Это особенность части русской элиты во все времена – чужеземное кажется лучшим, чем своё. Христианство манило своим блеском и открывающимися политическими возможностями. Христианство казалось средством приобщения к политическим международным высотам. Владыка Болгарии, приняв христианство, получил титул царя. Христианизированное Франкское государство называли империей в Византии. К тому же часть уже формирующего класса феодалов понимала выгоды христианства для усиления своих позиций в государстве. Христианство было более удобным для киевской верхушки, чем язычество, идущее от времён первобытного «коммунизма» (мифологического «золотого века»). Видели выгоды в христианизации и «космополиты» того времени – киевские богатеи, купцы.
Христианская партия постепенно становилась весьма мощной силой на Руси. Да и византийцы всё более настойчиво старались сделать Русь частью христианского мира. Не случайно в 911 году русских послов в Царьграде-Константинополе водили по христианским храмам и старались приобщить к христианским ценностям. Не случайно в договоре 944 года русские христиане полноправно представлены наряду с язычниками и упоминается церковь св. Ильи в Киеве. А речь идёт о наиболее влиятельной части русского общества – о «лучших боярах», княжеских «мужах», которые в отличие от князя Игоря, клялись в верности договора на кресте.
Таким образом, проблемы внешней политики и вопрос крещения оставались открытыми и не могли не волновать обе стороны. Вопрос стоял ребром: или Русь в одном из походов сокрушит Константинополь, или Византия сможет провести крещение Руси и сделать её послушным орудием в своей политике, русские станут ещё одним варварским народом, которым смогут манипулировать искушённые византийские политики.
Именно этот вопрос решался во время посольства Ольги в 955 (957) году в Константинополь. Это был чрезвычайный случай в истории Русского государства: сама русская княгиня двинулась в византийскую столицу для обсуждения с императором Константином VII Багрянородным важных для Руси вопросов. Это был первый в истории Руси случай, когда в Византию отправился глава государства (хоть и не полноправный, она была регентом при Святославе). В Повести временных лет об этом сказано просто: «Пошла Ольга в Греки и пришла к Царьграду. Был тогда царь Константин, сын Леонов, и пришла к нему Ольга». Под пером древнего летописца всё легко и просто: собралась, села в ладью и прибыла в Константинополь. Хотя в реальной жизни такой простоты в политике не бывает. Понятно, что между Киевом и Константинополем велись предварительные переговоры по поводу прибытия русской княгини в византийской столице. Учитывая, что путь между двумя столицами неблизкий, да и транспортные возможности той эпохи были далеки от современных, то переговоры не могли быть короткими. Не знаем мы, и кто был инициатором этих переговоров.
Сам приём русской княгини и переговоры довольно хорошо описаны в Повести временных лет, и в книге «О церемониях», принадлежавший перу самого базилевса Константина VII. Наставляя своего сына, как принимать иностранных послов, император описал приёмы русской княгини в среду 9 сентября и воскресенье 18 октября. На эти числа в данные дни подходят только 946 и 957 годы. Но 946 год был занят важными внутриполитическими событиями, которые исключали визит в Византийскую империю. Поэтому датировка 957 годом, видимо, является более точной, чем в русской летописи – 955 год.
Обычно русские караваны появлялись в византийской столице с началом навигации. Однако сомнительно, что караван княгини прибыл в Константинополь с самым началом навигации, весной, в неустойчивую погоду. Скорее всего, её корабли вошли в Суд (константинопольскую гавань) в конце июня – начале июля. Посольство Игоря меркнет по сравнению с миссией его жены. Только состав посольства насчитывает более ста человек. Это известно из списка, по которому русы получали в Византии содержание и который вошёл в записи Константина. В свиту княгини Ольги входили 8 её приближенных, знатнейших киевских бояр, возможно родственников, 22 «апокрисиария», так греки называли титульных представителей от русских князей и бояр, 44 торговых человека, люди Святослава, священник Григорий, 6 человек из свиты знати, 2 переводчика и приближенные женщины княгини. Возможно, Святослав также был участником посольства, ему в это время было 15-17 лет, то есть он уже был вполне дееспособным молодым человеком (на Руси тогда в 15 лет можно было уже завести семью, отдельное хозяйство). Византийцы в списке особо выделили загадочную фигуру «анепсия», которого назвали родственником русской княгини. В списке посольства он идёт на втором месте после Ольги. Есть вероятность, что это был сын княгини. По мнению историков-византинистов, всего вместе с княгиней Ольгой прибыло в Царьград около 1 тыс. человек, включая охрану, корабельщиков, челядь и пр. В результате в Константинополь прибыла целая русская флотилия.
Византийцы сразу «указали на место» русским – заставив довольно длительный срок ждать приёма. Так, первый приём у императора состоялся только 9 сентября, это было время, когда русские гости-купцы уже собирались в обратный путь. Уже впоследствии, принимая в Киеве византийское посольство, которое прибыло на Русь с просьбой о военной помощи, Ольга бросила послу раздражённую фразу: «Аще ти, рьци, тако же постоиши у мене в Почайне, яко же азъ в Суду, то тогда ти дамъ». Княгиня насмешливо предложила грекам для получения помощи постоять в почайновской гавани на Днепре, как она ждала в Суде приёма у императора. Княгиня прождала приёма около двух с половиной месяцев. Это было серьёзное оскорбление.
Приём иностранных посольств в Константинополе проходил по давно отработанному ритуалу. Очевидно, что на предварительных переговорах был определён состав посольства, время его прибытия, на каком уровне пройдёт приём и пр. Константин VII подробно описал церемонию приёма 9 сентября. Император, сидя на троне в зале Магнавре, обменялся с Ольгой церемониальными приветствиями через специального чиновника (логофета). Около императора находился весь состав двора. Обстановка была чрезвычайно торжественная. Затем состоялось другое традиционное для приёма высоких гостей событие – обед, где слух гостей услаждали лучшие церковные хоры Константинополя. Одновременно проходили различные сценические представления. Во время обеда 9 сентября (и 18 октября) Ольга сидела за императорским столом, вместе с императрицей и её детьми.
Во время приёма имелись некоторые важные отступления от обычного дипломатического ритуала. Так, в начале аудиенции иностранного представителя к трону для праскинеса (падание ниц к императорским ступням) обычно за руки подводили два евнуха. Однако этот порядок был изменен. Ольга шла одна, без сопровождения, и осталась стоять и беседовала с императором стоя.
Затем русскую княгиню приняла императрица. Их беседа также проходила через специальное лицо. После некоторого перерыва, произошла её встреча с императорской семьёй, что не имело прецедента во время приёмов обычных послов. В узком кругу императорской семьи и произошла беседа Ольги и императора на важные темы. Ни одно обычное иностранное посольство такими привилегиями в Константинополе не пользовалось.
Видимо, высокий уровень приёма был связан с необходимостью военной поддержки со стороны Руси. По мнению А. Н. Сахарова и некоторых других исследователей, Ольга хотела за эту помощь устроить династический брак Святослава с одной из дочерей Константина VII. Это был символ признания Руси равной Византии. Так, в своё время добились этого права хазары, приславшие на помощь Константинополю конную армию для борьбы с аварами и персами. В результате хазарская княжна, приняв христианство, стала женой сына Льва IV, будущего императора Константина V. Позднее болгарский царь Пётр взял в жёны принцессу Марию, внучку Романа I. Кроме того, византийский двор вынашивал идеи династического брака с империей франков.
Однако византийцы вежливо, но настойчиво отклонили, непомерные, по их мнению, требования русского посольства. Возможно, так был завязан один из узлов противоречий между Святославом и Византией. Молодой князь не простил спеси и гордыни византийского двора. По существу, он посвятил борьбе со «Вторым Римом», большую часть своей жизни. Хотя конечно, что нельзя считать это оскорбление главной причиной нелюбви Святослава к Византии. В своей политике он решал важные задачи стратегического характера.
Вторым важным предложением княгини, в обмен на подтверждение статей военно-союзного характера русско-византийского договора, было крещение Ольги. Именно об этом сообщает и Повесть временных лет. Это было не просто крещение, а политический акт, который должен был содействовать возвышению политического престижа русской княгини. Речи о крещении всей Руси ещё не было. Большая часть дружины с молодым князем продолжали славить русских богов и не испытывали никакого почтения к христианским святыням.
В то же время у Константинополя был опыт крещения Болгарии. В начале 950-х годов крестились два венгерских князя Дьюла и Булчу. Остатки языческой Европы попадали в сети Рима или Константинополя. Византия лихорадочно расставляла сети для ловли не сколько душ новых прихожан, сколько для извлечения политических выгод, т. к. за спиной константинопольского патриарха стояла светская императорская власть. Именно император диктовал церкви свои политические решения. Церковь была инструментом в большой игре.
Ольга постаралась сделать важный шаг в направлении христианизации Руси. Константин VII в своих записях молчит по этому вопросу. Но русская летопись красочно передала историю крещения Ольги. Этот рассказ весьма символичен. Ольга при крещении поставила условие, чтобы крестным отцом был сам византийский император. Именно так было в случае с Болгарией, когда восприемником болгарского царя Бориса стал император Михаил, давший ему своё христианское имя. Кроме того, русская княгиня попросила, чтобы ей было даровано христианское имя Елены. Так звали супругу Константина VII и мать Константина I, который сделал христианство официальной религией Римской империи. И наконец, Ольга попросила, чтобы басилевс официально назвал её своей дочерью. В раннем средневековье такие понятия, как отец, сын, брат, дочь, в отношениях между монархами различных государств имели большой политический смысл. В частности, известны случаи, когда иностранные владыки для повышения своего престижа настойчиво старались получить для детей титул «сына византийского императора». К болгарскому царю, императоры обращались с титулом «сын». Поэтому Ольга хотела серьёзно повысить статус Руси в отношениях с Византией.
Судя по русской летописи, всё её требования были удовлетворены: «И крестил её царь с патриархом. Было же наречено ей имя во крещении Елена, как и древней царице, матери Великого Константина». В заключении сказано, что император отпустил её «назвав своею дочерью» и дав дары большие: золото, серебро, паволоки. Таким образом, Ольга получила титул, которого добивались до неё болгарский царь и персидский шах.
Думается, что обе стороны остались недовольны друг другом. Ольга и Святослав были раздражены высокомерием византийцев, которые не хотели видеть «русских варваров» равными себе. Это было подчёркнуто унизительно долгим ожиданием приёма и отказом Константина VII в династическом браке. Подтверждает этот факт действия Святослава, когда он возглавит Русь и интересом Ольги к Риму. В 959 году русская княгиня Ольга послала германскому королю Оттону I просьбу прислать на Русь епископа для проповеди христианства (т. н. миссия Адальберта). Да и воинов Ольга предоставит в помощь Византии не сразу, а только после прибытия византийского посольства в Киев.
Планы же Ольги и Византии по осторожной христианизации Руси натолкнулись на железную волю Святослава. Когда Ольга стала осторожно, но настойчиво склонять Святослава принять христианство, тот, хотя и не мешал другим принимать другую веру (языческая Русь была веротерпимой), сам креститься не хотел и насмехался над христианами: «Невернымъ (неверующим) бо вера хрестьянска уродьство (юродство) есть». На иные уговоры матери Святослав тоже отвечал отказом, апеллируя к своей дружине: «Како азъ хочю инъ законъ приятии единъ? А дружина моа сему смеятися начнуть». Когда мать снова поднимала этот вопрос: крестишься ты – крестятся и другие. Святослав стоял на своём.
Видимо, вопрос христианства привёл к появлению некой трещины в отношениях Ольги и Святослава. В Киеве чётко оформятся две политические партии: христианская во главе с Ольгой, которая стояла за крещение Руси и ориентацию на Запад (Византию или Рим); языческая во главе с мужающим Святославом. Эта трещина явно проявится, когда в Киев для проповеди западной версии христианства (а возможно, и для второй попытки крестить Русь) приедет епископ Адальберт. Святослав возглавит языческую партию и силой пресечёт эту информационную агрессию.
Информация