Великая Курская битва: планы и силы сторон. Часть 2
Советский Союз
После завершения зимней кампании в конце марта 1943 года, советское командование приступило к выработке плана предстоявших действий на летнюю кампанию. В разработке операции участвовали Ставка ВГК, Генштаб и все командующие фронтами, которые защищали Курский выступ. Ставка Верховного Главнокомандования собиралась в летне-осенний период провести широкомасштабное наступление, нанося главный удар на юго-западном направлении с целью нанести поражение группе армий «Юг», освободить от захватчиков Левобережную Украину, Донбасс и форсировать реку Днепр.
Перед Ставкой стал сложный выбор – нанести предупреждающий удар или обороняться. Каждая стратегия имела свои преимущества и недостатки. Несмотря на убеждённость немецкого командования в том, что Красная Армия сразу перейдёт в наступление после завершения периода весенней распутицы, советское верховное командование на этот раз не спешило. 8 апреля 1943 г. представитель Ставки Георгий Константинович Жуков, направленный на юго-западное направление для стабилизации ситуации после Харьковского поражения, направил Верховному главнокомандующему свои соображения о возможных действиях противника весной — летом 1943 года. Жуков, учитывая высокие потери вермахта в зимней кампании, считал, что крупных резервов у немецкого командования для серьёзной операции, вроде удара по Сталинграду и Кавказу в 1942 году, нет. Маршал предполагал, что немцы собрав максимум сил, включая 13-15 танковых дивизий, при поддержке значительных сил ВВС нанесут удар орловской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока. Вспомогательный удар немецкое командование могло нанести с запада с района Ворожбы, между реками Сейм и Псёл, на Курск с юго-запада. Таким образом, Жуков довольно точно определил общий замысел немецкого командования.
Маршал Жуков считал переход советских войск в наступление с целью упреждения противника нецелесообразным. По его мнению, лучше будет измотать врага в оборонительном сражении, выбить его ударный потенциал, танки, а затем, введя в бой свежие резервы, перейти в общее наступление и разгромить главную немецкую группировку. Что ожидание затянется на всю оставшуюся весну и часть лета, Георгий Жуков не предполагал.
Сталин, получив доклад Жукова, дал задание Генштабу запросить мнения командующих фронтами и подготовить специальное совещание по поводу летней кампании 1943 года. 12 апреля в Ставке Верховного Главнокомандования прошло специальное совещание. В нём участвовали Сталин, заместитель Верховного Главнокомандующего Жуков, глава Генштаба Василевский и его заместитель Антонов. На совещании приняли предварительное решение о преднамеренной обороне, сосредоточив главное внимание на Курской дуге. После отражения вражеского удара, планировали перейти в контрнаступление и общее наступление, нанося главный удар в направлении Харькова, Полтавы и Киева. В случае отсутствия вражеского наступления в течение длительного времени, был предусмотрен переход советских войск в наступление без предварительной обороны.
Г.К. Жуков и И.С.Конев на Курской дуге.
Надо отметить, что советская разведка смогла заблаговременно вскрыть подготовку немецких вооружённых сил к крупному наступлению на Курском выступе и даже установить дату начала операции. Эти сведения были получены ещё весной 1943 года. 12 апреля на стол Верховного Главнокомандующего лёг переведённый с немецкого языка точный текст директивы № 6 «О плане операции «Цитадель» германского Верховного командования. Документ в это время ещё не был подписан Адольфом Гитлером. Эта ценная информация была получена и передана Москве разведчиком, который работал под именем «Вертер». Его настоящее имя до сих пор неизвестно. Есть мнение, что он был сотрудником Верховного командования немецких вооруженных сил и полученные им данные передавались в Советский Союз через действовавшего на швейцарской территории агента «Люци» — Рудольфа Рёсслера.
Вскоре данные переданные Вертером подтвердились из другого источника. 7 мая ГКО получил сообщение Лондонской резидентуры, в нём приводился текст перехваченной британской разведкой телеграммы от 25 апреля генерал-фельдмаршала Максимиллиана фон Вейхса в адрес оперативного отдела штаба верховного командования. Этот документ передал советскому разведчику Киму Филби один из членов «кембриджской пятёрки» Джон Кернкросс. Британец работал в службе дешифровки. Кернкросс был агентом советской разведки с 1935 года. В перехваченной и расшифрованной британской разведкой телеграмме подробно излагался план операции «Цитадель». В конце мая 1943 года в генштаб поступило спецсообщение 1-го Управления НКГБ СССР, в нём указывались удары немецких группировок по линии Курс – Белгород – Малоархангельск.
Вечером 8 мая Ставка предупредила фронты о возможном ударе противника. Командованию фронтов сообщили о возможности немецкого наступления 10-12 мая на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении, либо на обоих. Верховное главнокомандование приказала к утру 10 мая привести войска как первой линии обороны, так и резервов в полную боевую готовность. Авиация должна была не только защитить войска от ударов вражеских ВВС, но и завоевать господство в воздухе. В мае немецкого наступления не последовало, командующий 9-й армией Модель уговорил Гитлера не начинать операцию.
В принципе в мае Красная армия могла сама перейти в наступление. Соединения были пополнены людьми и техникой, могли начать активные действия, опираясь на уже созданную мощную систему обороны. Однако идея «преднамеренной обороны» уже была преобладающей. Кроме оборонительных позиций армий и фронтов, которые должны были встретить удар немецких группировок, была создана развитая система тыловых рубежей, стратегических резервов, которая позволяла выдержать удар врага, даже если немцы прорвут оборону армий Центрального и Воронежского фронтов. Одновременно шла подготовка наступательных операций (будущих «Румянцев» и «Кутузов»).
Ожидание удара противника было тяжелым в психологическом отношении, но давало больше времени на подготовку оборонительных рубежей. Кроме того, данные разведки не давали ответа на вопрос, где будет нанесён главный удар и точном месте наступления войск противника. Не было полных сведений о числе войск задействованных немецким командованием. Ставка и Генштаб считали, что главный удар противник нанесёт из района Орла по Центральному фронту. В реальности наиболее сильной будет белгородская группировка вермахта, которая ударит по Воронежскому фронту. Поэтому, несмотря на то, что Жуков и Василевский (глава Генштаба) придерживались идеи о переходе к обороне в районе Курского выступа, были и противники такой стратегии. Красная Армия обладала всем необходимым для наступления, и командующие Воронежским и Южным фронтами генералы Николай Ватутин и Родион Малиновский настаивали на нанесении упреждающего удара в районе Донбасса. Их поддерживали члены Ставки Верховного Главнокомандования Семен Тимошенко, Климент Ворошилов и некоторые другие военачальники. Окончательное решение советское командование приняло в конце мая – начале июня 1943 года. Большинство исследователей считают, что решение о преднамеренной обороне, в данном случае было наиболее рациональным видом стратегии.
К оборонительной операции в районе Кyрского выступа привлекались в основном силы Центрального и Воронежского фронтов. Для их поддержки к 30 апреля был сформирован Резервный фронт, затем его переименовали в Степной военный округ, а с 9 июля 1943 года – в Степной фронт под командованием Ивана Степановича Конева. В состав Степного фронта первоначально включили 27-ю, 47-ю, 53-ю армии и 5-ю воздушную армию. Войска Степного военного округа были расположены в резерве за Центральным и Воронежским фронтами. Степной фронт должен был остановить наступление войск противника в случае его прорыва. 18 июля в состав Степного фронта включили 69-ю армию и 7-ю гвардейскую армию, а в сентябре – 4-ю и 5-ю гвардейские армии, 37-ю и 46-ю армии.
В резерве Ставки Верховного Главнокомандования и во вторых эшелонах фронтов было дислоцировано 5 танковых армий, несколько отдельных танковых и механизированных корпусов, значительное число стрелковых корпусов и дивизий. Центральный и Воронежский фронт с апреля по июль были усилены 10 стрелковыми дивизиями, 10 истребительно-противотанковыми артиллерийскими бригадами, 13 отдельными истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками, 14 артиллерийскими полками, 8 полками гвардейских минометов, 7 отдельными танковыми и самоходно-артиллерийскими полками. Двум фронтам, которые должны были отразить удар врага, передали более 9 тыс. орудий и минометов, 1284 самолета.
Координацию действий фронтов на этом направлении осуществляли представители Ставки ВГК маршалы Советского Союза Георгий Жуков и Александр Василевский, артиллерию курировал генерал-полковник артиллерии Николай Воронов, а авиацию - маршал авиации Александр Новиков.
К началу Великой Курской битвы в составе Центрального, Воронежского фронтов и Степного фронтов было более 1,9 млн. человек (из них 0,6 млн. в резерве), более 26,5 тыс. орудий и миномётов (вместе с 7,4 тыс. в резерве), свыше 4,9 тыс. танков и САУ (1,5 тыс. в резерве), около 2,6 тыс. самолетов (из них 0,5 тыс. располагалось в резерве).
После решения задач стратегической оборонительной операции советское командование планировало перейти в контрнаступление. Реализация плана «Кутузов» - разгром орловской немецкой группировки, была возложена на войска левого фланга Западного фронта под началом генерал-полковника Василия Соколовского, Брянского фронта под командование генерал-полковника Маркиана Попова и правого фланга Центрального фронта Константина Рокоссовского. Выполнение плана «Румянцев» - наступательная операция на белгородско-харьковском направлении, планировали провести соединениями Воронежского фронта под командованием Николая Ватутина, Степного фронта Ивана Конева и силами Юго-Западного фронта Родиона Малиновского.
Силы Центрального, Воронежского фронтов и Степного фронтов создали мощную оборонительную систему, которая включала в себя 8 оборонительных линий и рубежей общей глубиной 250–300 км. Большое внимание уделяли противотанковой, противоартиллерийской и противоздушной обороне с глубоким эшелонированием боевых порядков. Была создана развитая система опорных пунктов, блиндажей, огневых точек, траншей, ходов сообщения и противотанковых и противопехотных заграждений. На левом берегу Дона создали государственный рубеж обороны. Глубина полос обороны на Центральном фронте, где ждали главного удара немецких войск, составляла 190 км, на Воронежском фронте – 130 км. У каждого фронта было оборудовано по три армейских и три фронтовых оборонительных рубежа. Центральный фронт Рокоссовского имел в совеем составе: 48-ю, 13-ю, 70-ю, 65-ю, 60-ю общевойсковые и 2-ю танковую армии. Воронежский фронт Ватутина также имел шесть армий: 6-ю, 7-ю гвардейские, 38-ю, 40-ю, 69-ю общевойсковые и 1-ю танковую. Командование Центрального фронта расположило в первой линии все пять общевойсковых армий, 2-я танковая армия была во втором эшелоне и два танковых корпуса (9-й и 19-й) были в резерве. На Воронежском фронте в первом эшелоне было 4 армии. Ширина линий обороны Центрального фронта составляла 306 км, а Воронежского – 244 км.
Советское командование большое внимание оказывало формированию артиллерийских группировок. 10 апреля 1943 года Народный комиссариат обороны издал специальный приказ о применении артиллерии Резерва Верховного Главнокомандования (РВГК), закреплении артполков усиления за армиями и формировании истребительно-противотанковых и минометных бригад для фронтов. В линиях обороны 48-й, 13-й и 70-й армий ЦФ на предполагаемом направлении главного удара немецкой орловской группировки было сконцентрировано, вместе со вторым эшелоном и резервами фронта до 70% всех орудий и минометов фронта и 85% всей артиллерии резерва Верховного Главнокомандования. В полосе обороны 13-й армии, куда был нацелен острие удара 9-й армии, сосредоточивали 44% артиллерийских полков РВГК. 13-й армии был придан 4-й артиллерийский корпус прорыва, который имел 700 орудий и минометов и 432 установки реактивной артиллерии. На Воронежском фронте в полосе обороны фронта, где были расположены 6-я и 7-я гвардейские армии, было сконцентрировано до 66% артиллерии резерва ВГК - 87 из 130 артполков. Большое внимание командованием было уделено минированию оборонительных рубежей. Средняя плотность минирования на направлении ожидаемых ударов немецких группировок составляла 1,5 тыс. противотанковых и 1,7 тыс. противопехотных мин на каждый километр фронта. Войска Центрального фронта в течение апреля – июня 1943 года установили до 400 тыс. мин. и фугасов.
Советские саперы устанавливают противотанковые противогусеничные мины ТМ-42 перед передним краем обороны. Курская дуга, Центральный фронт.
К моменту начала Курской битвы советское командование установило более тесное, чем было до этого, взаимодействие с партизанскими отрядами. Центральный штаб партизанского движения готовясь к битве на Курском выступе организовал в тылу немецких групп армий «Центр» и «Юг» массовые диверсии. Особенно большую роль сыграли удары партизан по коммуникациям противника. К лету 1943 года белорусские партизаны сковали своими действиями более 80 тыс. немецких солдат и офицеров, смоленские партизаны – до 60 тыс., брянские – около 50 тыс. гитлеровцев.
Необходимо отметить и самоотверженную работу гражданского населения. Население Курской, Орловской, Воронежской и Харьковской областей, при мобилизующей роли партийных и советских органов, оказало огромную помощь войскам фронтов. Жители прифронтовых районов помогали советским воинам строить оборонительные рубежи, ремонтировать дороги, восстанавливать разрушенные немецкой авиацией коммуникации, железнодорожные объекты.
Центральный фронт. Рокоссовский, на основе оценки обстановки считал, что противник перейдёт в наступление против сил правого крыла фронта, нанеся основной удар на Поныри, Ольховатку, Золотухино, Курск в полосе обороны 13-й армии, и вспомогательные удары от Змиевки на Дросково и от Тросны на Курск. Поэтому командование фронта решило сократить полосу обороны 13-й армии с 56 до 32 километров и увеличить её состав до 4 корпусов – 12 стрелковых дивизий. Построение армии стало двухэшелонным. Командиром 13-й армии был генерал-лейтенант Николай Пухов.
Кроме 13-й армии Пухова на пути немецкого удара были соединения 48-й армии в составе 7 стрелковых дивизий. 48-я армия генерал-лейтенанта Прокофия Романенко занимала участок в 38 км правее 13-й армии. Левее 13-й армии располагались силы правого крыла 70-й армии генерал-лейтенанта Ивана Галанина в составе 5 стрелковых дивизий. Таким образом, на 95-километровом участке фронта, где ожидали наступление противника, было развёрнуто 24 стрелковые дивизии из 41 дивизии и 4 бригад, которые имел ЦФ. Десять стрелковых дивизий было развернуто на главной полосе обороны, девять дивизий – на второй оборонительной полосе, и пять дивизий 13-й армии были расположены в районе армейской оборонительной полосы. Остальной участок фронта протяженностью свыше 200 км обороняли 17 стрелковых дивизий и 4 бригады. Это был левофланговый корпус 70-й армии – 3 стрелковые дивизии; 65-я армия генерал-лейтенанта Павла Батова – 9 стрелковых дивизий и одна бригада; 60-я армия генерал-лейтенанта Ивана Черняховского – 5 стрелковых дивизий и 3 бригады. Общая численность ЦФ к 1 июля 1943 года составляла 711,5 тыс. человек, 5359 орудий, 5792 миномета, 1897 танков и самоходных артиллерийских установок. Большая часть танков и САУ находилась в подчинении фронта в составе 2-й танковой армии под началом Алексея Родина, 9-го и 19-го танковых корпусов. Часть танковых соединений была подчинена армиям.
Командующий Центральным фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский и член Военного совета фронта генерал-майор К.Ф. Телегин на передовых позициях перед началом битвы на Курской дуге.
Воронежский фронт. Командующему Воронежским фронтом генералу Николаю Ватутину было сложнее определить направление главного удара немецкой белгородской группировки. Комфронта считал возможным наступление войск противника на трёх направлениях: 1) из района западнее Белгорода на Обоянь; 2) от Белгорода на Корочу; 3) из района западнее Волчанска на Новый Оскол. Первые два направления считались наиболее вероятными. Поэтому командование ВФ сосредоточил свои основные силы в центре и на левом фланге фронта, на участке в 164 километров, что составляло до двух третей общей протяженности фронта. На всех трёх направлениях были подготовлены контрудары вторыми эшелонами с резервами с привлечением сил первого эшелона.
Четыре армии были в первом эшелоне обороны: 40-я, 38-я общевойсковые и 6-я и 7-я гвардейские. В центре и на левом крыле фронта стояли три армии в составе 7 стрелковых дивизий каждая. 40-я армия Кирилла Москаленко обороняла участок фронта в 50 км, 6-я гвардейская армия Ивана Чистякова отвечала за участок в 64 км, 7-я гвардейская армия Михаила Шумилова – 50 км. В первом эшелоне фронта была развернута 21 дивизия: 12 стрелковых дивизий (по 4 в каждой армии) занимали главную линию обороны, 8 дивизий – вторую линию, одна дивизия располагалась на армейской полосе обороны за левым крылом 40-й армии. На правом фланге Воронежского фронта против правого фланга 2-й немецкой армии, в полосе в 80 км, была расположена 38-я армия под командованием Никандра Чибисова в составе 6 стрелковых дивизий (пять дивизий были в первом эшелоне обороны, одна – во втором).
Во втором эшелоне обороны Воронежского фронта оборону занимали 1-я танковая армия Михаила Катукова (31-й, 6-й танковые корпуса и 3-й мехкорпус), она закрывала направление Обоянь – Курск; и 69-я армия Василия Крючёнкина (5 стрелковых дивизий, они были развёрнуты на армейской полосе обороны 6-й и 7-й гвардейских армий), обороняла направления Белгород, Короча и Волчанкс, Новый Оскол. В резерве ВФ были 35-й гвардейский стрелковый корпус (в составе трёх стрелковых дивизий), стоявший на левом фланге первой оборонительной линии, а также 5-й и 2-й гвардейские танковые корпуса.
Неопределённая ситуация с направлением главного удара немецких войск и ошибка с местом главного удара (его ждали в полосе Центрального фронта), усугублялось особенностями полосы обороны Центрального и Воронежского фронтов. На северном фасе Курской дуги местность менее благоприятствовала для движения крупных масс бронетехники (местность была более лесистой). На ЦФ такая полоса местности составляла около трети всего участка, а у ВФ – две трети. Ватутин был вынужден размазать войска на более широком фронте, снизив плотность боевых порядков в том месте, где немецкое командование нанесёт главный удар. В частности, 40-я армия Москаленко, которая оказалась в стороне от направления удара 4-й танковой армии Гота, была мощнее 6-й и 7-й гвардейский армий, которые приняли удар врага. 40-я армия имела больше противотанковых 45-мм пушек, 76,2-мм полковых пушек, 82-мм и 120-мм минометов, чем 6-я гвардейская армия. При этом 40-я армия обороняла 50-киометровый участок фронта, а 6-я гвардейская – 64-километровый. 40-я армия была и лидером по числу танков среди армий Воронежского фронта – 237 машин (в 6-й гвардейской – 135 танков). Уже в ходе сражение соединения 40-й армии стали перебрасывать на помощь гвардейцам, но 6-й гвардейской армии от этого не стало легче. Да и немецким войска было легче бить советские войска по частям. Общая численность войск Воронежского фронта на начало июля 1943 года составляла 625,5 тыс. человек, 4155 орудий, 4596 минометов и 1701 танков и самоходных артиллерийских установок.
Понятно, что в такой ситуации «преднамеренная оборона» для комфронта Ватутина была неприемлемым вариантом. При неблагоприятном развитии ситуации Воронежский фронт мог прийти к катастрофе. Поэтому Николай Фёдорович предпочёл бы атаковать. Ватутин неоднократно ставил перед Генштабом вопрос о необходимости самим начать наступление на юго-западном направлении. Кроме того, он выражал опасения, что противник так и не будет наступать и советские войска упустят время для проведения наступательных операций в 1943 году. Ватутин убеждал Василевского: «Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно». По словам Васильевского, неспокоен был и Верховный Главнокомандующий. Ватутин настаивал, что надо ударить, не позднее начала июля. Сталин посчитал, что это предложение заслуживает внимания и приказал комфронта подготовить свои соображения на этот счёт и доложить их в Ставке. Длительная задержка с немецким наступлением заставляла Сталина беспокоиться и думать об упреждающем ударе.
В 2 часа ночи 2 июля 1943 года в адрес командующих Западным, Брянским, Центральным, Воронежским, Юго-Западным и Южным фронтами была отправлена директива Ставки Верховного Главнокомандования № 30144, где отмечалось, что немецкие войска могут перейти в наступление в период 3-6 июля. Войскам приказывалось быть в полной готовности для отражения удара и усилить наблюдение за немцами.
Строительство оборонительных сооружений на Курской дуге.
После завершения зимней кампании в конце марта 1943 года, советское командование приступило к выработке плана предстоявших действий на летнюю кампанию. В разработке операции участвовали Ставка ВГК, Генштаб и все командующие фронтами, которые защищали Курский выступ. Ставка Верховного Главнокомандования собиралась в летне-осенний период провести широкомасштабное наступление, нанося главный удар на юго-западном направлении с целью нанести поражение группе армий «Юг», освободить от захватчиков Левобережную Украину, Донбасс и форсировать реку Днепр.
Перед Ставкой стал сложный выбор – нанести предупреждающий удар или обороняться. Каждая стратегия имела свои преимущества и недостатки. Несмотря на убеждённость немецкого командования в том, что Красная Армия сразу перейдёт в наступление после завершения периода весенней распутицы, советское верховное командование на этот раз не спешило. 8 апреля 1943 г. представитель Ставки Георгий Константинович Жуков, направленный на юго-западное направление для стабилизации ситуации после Харьковского поражения, направил Верховному главнокомандующему свои соображения о возможных действиях противника весной — летом 1943 года. Жуков, учитывая высокие потери вермахта в зимней кампании, считал, что крупных резервов у немецкого командования для серьёзной операции, вроде удара по Сталинграду и Кавказу в 1942 году, нет. Маршал предполагал, что немцы собрав максимум сил, включая 13-15 танковых дивизий, при поддержке значительных сил ВВС нанесут удар орловской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока. Вспомогательный удар немецкое командование могло нанести с запада с района Ворожбы, между реками Сейм и Псёл, на Курск с юго-запада. Таким образом, Жуков довольно точно определил общий замысел немецкого командования.
Маршал Жуков считал переход советских войск в наступление с целью упреждения противника нецелесообразным. По его мнению, лучше будет измотать врага в оборонительном сражении, выбить его ударный потенциал, танки, а затем, введя в бой свежие резервы, перейти в общее наступление и разгромить главную немецкую группировку. Что ожидание затянется на всю оставшуюся весну и часть лета, Георгий Жуков не предполагал.
Сталин, получив доклад Жукова, дал задание Генштабу запросить мнения командующих фронтами и подготовить специальное совещание по поводу летней кампании 1943 года. 12 апреля в Ставке Верховного Главнокомандования прошло специальное совещание. В нём участвовали Сталин, заместитель Верховного Главнокомандующего Жуков, глава Генштаба Василевский и его заместитель Антонов. На совещании приняли предварительное решение о преднамеренной обороне, сосредоточив главное внимание на Курской дуге. После отражения вражеского удара, планировали перейти в контрнаступление и общее наступление, нанося главный удар в направлении Харькова, Полтавы и Киева. В случае отсутствия вражеского наступления в течение длительного времени, был предусмотрен переход советских войск в наступление без предварительной обороны.
Г.К. Жуков и И.С.Конев на Курской дуге.
Надо отметить, что советская разведка смогла заблаговременно вскрыть подготовку немецких вооружённых сил к крупному наступлению на Курском выступе и даже установить дату начала операции. Эти сведения были получены ещё весной 1943 года. 12 апреля на стол Верховного Главнокомандующего лёг переведённый с немецкого языка точный текст директивы № 6 «О плане операции «Цитадель» германского Верховного командования. Документ в это время ещё не был подписан Адольфом Гитлером. Эта ценная информация была получена и передана Москве разведчиком, который работал под именем «Вертер». Его настоящее имя до сих пор неизвестно. Есть мнение, что он был сотрудником Верховного командования немецких вооруженных сил и полученные им данные передавались в Советский Союз через действовавшего на швейцарской территории агента «Люци» — Рудольфа Рёсслера.
Вскоре данные переданные Вертером подтвердились из другого источника. 7 мая ГКО получил сообщение Лондонской резидентуры, в нём приводился текст перехваченной британской разведкой телеграммы от 25 апреля генерал-фельдмаршала Максимиллиана фон Вейхса в адрес оперативного отдела штаба верховного командования. Этот документ передал советскому разведчику Киму Филби один из членов «кембриджской пятёрки» Джон Кернкросс. Британец работал в службе дешифровки. Кернкросс был агентом советской разведки с 1935 года. В перехваченной и расшифрованной британской разведкой телеграмме подробно излагался план операции «Цитадель». В конце мая 1943 года в генштаб поступило спецсообщение 1-го Управления НКГБ СССР, в нём указывались удары немецких группировок по линии Курс – Белгород – Малоархангельск.
Вечером 8 мая Ставка предупредила фронты о возможном ударе противника. Командованию фронтов сообщили о возможности немецкого наступления 10-12 мая на орловско-курском или белгородско-обоянском направлении, либо на обоих. Верховное главнокомандование приказала к утру 10 мая привести войска как первой линии обороны, так и резервов в полную боевую готовность. Авиация должна была не только защитить войска от ударов вражеских ВВС, но и завоевать господство в воздухе. В мае немецкого наступления не последовало, командующий 9-й армией Модель уговорил Гитлера не начинать операцию.
В принципе в мае Красная армия могла сама перейти в наступление. Соединения были пополнены людьми и техникой, могли начать активные действия, опираясь на уже созданную мощную систему обороны. Однако идея «преднамеренной обороны» уже была преобладающей. Кроме оборонительных позиций армий и фронтов, которые должны были встретить удар немецких группировок, была создана развитая система тыловых рубежей, стратегических резервов, которая позволяла выдержать удар врага, даже если немцы прорвут оборону армий Центрального и Воронежского фронтов. Одновременно шла подготовка наступательных операций (будущих «Румянцев» и «Кутузов»).
Ожидание удара противника было тяжелым в психологическом отношении, но давало больше времени на подготовку оборонительных рубежей. Кроме того, данные разведки не давали ответа на вопрос, где будет нанесён главный удар и точном месте наступления войск противника. Не было полных сведений о числе войск задействованных немецким командованием. Ставка и Генштаб считали, что главный удар противник нанесёт из района Орла по Центральному фронту. В реальности наиболее сильной будет белгородская группировка вермахта, которая ударит по Воронежскому фронту. Поэтому, несмотря на то, что Жуков и Василевский (глава Генштаба) придерживались идеи о переходе к обороне в районе Курского выступа, были и противники такой стратегии. Красная Армия обладала всем необходимым для наступления, и командующие Воронежским и Южным фронтами генералы Николай Ватутин и Родион Малиновский настаивали на нанесении упреждающего удара в районе Донбасса. Их поддерживали члены Ставки Верховного Главнокомандования Семен Тимошенко, Климент Ворошилов и некоторые другие военачальники. Окончательное решение советское командование приняло в конце мая – начале июня 1943 года. Большинство исследователей считают, что решение о преднамеренной обороне, в данном случае было наиболее рациональным видом стратегии.
К оборонительной операции в районе Кyрского выступа привлекались в основном силы Центрального и Воронежского фронтов. Для их поддержки к 30 апреля был сформирован Резервный фронт, затем его переименовали в Степной военный округ, а с 9 июля 1943 года – в Степной фронт под командованием Ивана Степановича Конева. В состав Степного фронта первоначально включили 27-ю, 47-ю, 53-ю армии и 5-ю воздушную армию. Войска Степного военного округа были расположены в резерве за Центральным и Воронежским фронтами. Степной фронт должен был остановить наступление войск противника в случае его прорыва. 18 июля в состав Степного фронта включили 69-ю армию и 7-ю гвардейскую армию, а в сентябре – 4-ю и 5-ю гвардейские армии, 37-ю и 46-ю армии.
В резерве Ставки Верховного Главнокомандования и во вторых эшелонах фронтов было дислоцировано 5 танковых армий, несколько отдельных танковых и механизированных корпусов, значительное число стрелковых корпусов и дивизий. Центральный и Воронежский фронт с апреля по июль были усилены 10 стрелковыми дивизиями, 10 истребительно-противотанковыми артиллерийскими бригадами, 13 отдельными истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками, 14 артиллерийскими полками, 8 полками гвардейских минометов, 7 отдельными танковыми и самоходно-артиллерийскими полками. Двум фронтам, которые должны были отразить удар врага, передали более 9 тыс. орудий и минометов, 1284 самолета.
Координацию действий фронтов на этом направлении осуществляли представители Ставки ВГК маршалы Советского Союза Георгий Жуков и Александр Василевский, артиллерию курировал генерал-полковник артиллерии Николай Воронов, а авиацию - маршал авиации Александр Новиков.
К началу Великой Курской битвы в составе Центрального, Воронежского фронтов и Степного фронтов было более 1,9 млн. человек (из них 0,6 млн. в резерве), более 26,5 тыс. орудий и миномётов (вместе с 7,4 тыс. в резерве), свыше 4,9 тыс. танков и САУ (1,5 тыс. в резерве), около 2,6 тыс. самолетов (из них 0,5 тыс. располагалось в резерве).
После решения задач стратегической оборонительной операции советское командование планировало перейти в контрнаступление. Реализация плана «Кутузов» - разгром орловской немецкой группировки, была возложена на войска левого фланга Западного фронта под началом генерал-полковника Василия Соколовского, Брянского фронта под командование генерал-полковника Маркиана Попова и правого фланга Центрального фронта Константина Рокоссовского. Выполнение плана «Румянцев» - наступательная операция на белгородско-харьковском направлении, планировали провести соединениями Воронежского фронта под командованием Николая Ватутина, Степного фронта Ивана Конева и силами Юго-Западного фронта Родиона Малиновского.
Силы Центрального, Воронежского фронтов и Степного фронтов создали мощную оборонительную систему, которая включала в себя 8 оборонительных линий и рубежей общей глубиной 250–300 км. Большое внимание уделяли противотанковой, противоартиллерийской и противоздушной обороне с глубоким эшелонированием боевых порядков. Была создана развитая система опорных пунктов, блиндажей, огневых точек, траншей, ходов сообщения и противотанковых и противопехотных заграждений. На левом берегу Дона создали государственный рубеж обороны. Глубина полос обороны на Центральном фронте, где ждали главного удара немецких войск, составляла 190 км, на Воронежском фронте – 130 км. У каждого фронта было оборудовано по три армейских и три фронтовых оборонительных рубежа. Центральный фронт Рокоссовского имел в совеем составе: 48-ю, 13-ю, 70-ю, 65-ю, 60-ю общевойсковые и 2-ю танковую армии. Воронежский фронт Ватутина также имел шесть армий: 6-ю, 7-ю гвардейские, 38-ю, 40-ю, 69-ю общевойсковые и 1-ю танковую. Командование Центрального фронта расположило в первой линии все пять общевойсковых армий, 2-я танковая армия была во втором эшелоне и два танковых корпуса (9-й и 19-й) были в резерве. На Воронежском фронте в первом эшелоне было 4 армии. Ширина линий обороны Центрального фронта составляла 306 км, а Воронежского – 244 км.
Советское командование большое внимание оказывало формированию артиллерийских группировок. 10 апреля 1943 года Народный комиссариат обороны издал специальный приказ о применении артиллерии Резерва Верховного Главнокомандования (РВГК), закреплении артполков усиления за армиями и формировании истребительно-противотанковых и минометных бригад для фронтов. В линиях обороны 48-й, 13-й и 70-й армий ЦФ на предполагаемом направлении главного удара немецкой орловской группировки было сконцентрировано, вместе со вторым эшелоном и резервами фронта до 70% всех орудий и минометов фронта и 85% всей артиллерии резерва Верховного Главнокомандования. В полосе обороны 13-й армии, куда был нацелен острие удара 9-й армии, сосредоточивали 44% артиллерийских полков РВГК. 13-й армии был придан 4-й артиллерийский корпус прорыва, который имел 700 орудий и минометов и 432 установки реактивной артиллерии. На Воронежском фронте в полосе обороны фронта, где были расположены 6-я и 7-я гвардейские армии, было сконцентрировано до 66% артиллерии резерва ВГК - 87 из 130 артполков. Большое внимание командованием было уделено минированию оборонительных рубежей. Средняя плотность минирования на направлении ожидаемых ударов немецких группировок составляла 1,5 тыс. противотанковых и 1,7 тыс. противопехотных мин на каждый километр фронта. Войска Центрального фронта в течение апреля – июня 1943 года установили до 400 тыс. мин. и фугасов.
Советские саперы устанавливают противотанковые противогусеничные мины ТМ-42 перед передним краем обороны. Курская дуга, Центральный фронт.
К моменту начала Курской битвы советское командование установило более тесное, чем было до этого, взаимодействие с партизанскими отрядами. Центральный штаб партизанского движения готовясь к битве на Курском выступе организовал в тылу немецких групп армий «Центр» и «Юг» массовые диверсии. Особенно большую роль сыграли удары партизан по коммуникациям противника. К лету 1943 года белорусские партизаны сковали своими действиями более 80 тыс. немецких солдат и офицеров, смоленские партизаны – до 60 тыс., брянские – около 50 тыс. гитлеровцев.
Необходимо отметить и самоотверженную работу гражданского населения. Население Курской, Орловской, Воронежской и Харьковской областей, при мобилизующей роли партийных и советских органов, оказало огромную помощь войскам фронтов. Жители прифронтовых районов помогали советским воинам строить оборонительные рубежи, ремонтировать дороги, восстанавливать разрушенные немецкой авиацией коммуникации, железнодорожные объекты.
Центральный фронт. Рокоссовский, на основе оценки обстановки считал, что противник перейдёт в наступление против сил правого крыла фронта, нанеся основной удар на Поныри, Ольховатку, Золотухино, Курск в полосе обороны 13-й армии, и вспомогательные удары от Змиевки на Дросково и от Тросны на Курск. Поэтому командование фронта решило сократить полосу обороны 13-й армии с 56 до 32 километров и увеличить её состав до 4 корпусов – 12 стрелковых дивизий. Построение армии стало двухэшелонным. Командиром 13-й армии был генерал-лейтенант Николай Пухов.
Кроме 13-й армии Пухова на пути немецкого удара были соединения 48-й армии в составе 7 стрелковых дивизий. 48-я армия генерал-лейтенанта Прокофия Романенко занимала участок в 38 км правее 13-й армии. Левее 13-й армии располагались силы правого крыла 70-й армии генерал-лейтенанта Ивана Галанина в составе 5 стрелковых дивизий. Таким образом, на 95-километровом участке фронта, где ожидали наступление противника, было развёрнуто 24 стрелковые дивизии из 41 дивизии и 4 бригад, которые имел ЦФ. Десять стрелковых дивизий было развернуто на главной полосе обороны, девять дивизий – на второй оборонительной полосе, и пять дивизий 13-й армии были расположены в районе армейской оборонительной полосы. Остальной участок фронта протяженностью свыше 200 км обороняли 17 стрелковых дивизий и 4 бригады. Это был левофланговый корпус 70-й армии – 3 стрелковые дивизии; 65-я армия генерал-лейтенанта Павла Батова – 9 стрелковых дивизий и одна бригада; 60-я армия генерал-лейтенанта Ивана Черняховского – 5 стрелковых дивизий и 3 бригады. Общая численность ЦФ к 1 июля 1943 года составляла 711,5 тыс. человек, 5359 орудий, 5792 миномета, 1897 танков и самоходных артиллерийских установок. Большая часть танков и САУ находилась в подчинении фронта в составе 2-й танковой армии под началом Алексея Родина, 9-го и 19-го танковых корпусов. Часть танковых соединений была подчинена армиям.
Командующий Центральным фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский и член Военного совета фронта генерал-майор К.Ф. Телегин на передовых позициях перед началом битвы на Курской дуге.
Воронежский фронт. Командующему Воронежским фронтом генералу Николаю Ватутину было сложнее определить направление главного удара немецкой белгородской группировки. Комфронта считал возможным наступление войск противника на трёх направлениях: 1) из района западнее Белгорода на Обоянь; 2) от Белгорода на Корочу; 3) из района западнее Волчанска на Новый Оскол. Первые два направления считались наиболее вероятными. Поэтому командование ВФ сосредоточил свои основные силы в центре и на левом фланге фронта, на участке в 164 километров, что составляло до двух третей общей протяженности фронта. На всех трёх направлениях были подготовлены контрудары вторыми эшелонами с резервами с привлечением сил первого эшелона.
Четыре армии были в первом эшелоне обороны: 40-я, 38-я общевойсковые и 6-я и 7-я гвардейские. В центре и на левом крыле фронта стояли три армии в составе 7 стрелковых дивизий каждая. 40-я армия Кирилла Москаленко обороняла участок фронта в 50 км, 6-я гвардейская армия Ивана Чистякова отвечала за участок в 64 км, 7-я гвардейская армия Михаила Шумилова – 50 км. В первом эшелоне фронта была развернута 21 дивизия: 12 стрелковых дивизий (по 4 в каждой армии) занимали главную линию обороны, 8 дивизий – вторую линию, одна дивизия располагалась на армейской полосе обороны за левым крылом 40-й армии. На правом фланге Воронежского фронта против правого фланга 2-й немецкой армии, в полосе в 80 км, была расположена 38-я армия под командованием Никандра Чибисова в составе 6 стрелковых дивизий (пять дивизий были в первом эшелоне обороны, одна – во втором).
Во втором эшелоне обороны Воронежского фронта оборону занимали 1-я танковая армия Михаила Катукова (31-й, 6-й танковые корпуса и 3-й мехкорпус), она закрывала направление Обоянь – Курск; и 69-я армия Василия Крючёнкина (5 стрелковых дивизий, они были развёрнуты на армейской полосе обороны 6-й и 7-й гвардейских армий), обороняла направления Белгород, Короча и Волчанкс, Новый Оскол. В резерве ВФ были 35-й гвардейский стрелковый корпус (в составе трёх стрелковых дивизий), стоявший на левом фланге первой оборонительной линии, а также 5-й и 2-й гвардейские танковые корпуса.
Неопределённая ситуация с направлением главного удара немецких войск и ошибка с местом главного удара (его ждали в полосе Центрального фронта), усугублялось особенностями полосы обороны Центрального и Воронежского фронтов. На северном фасе Курской дуги местность менее благоприятствовала для движения крупных масс бронетехники (местность была более лесистой). На ЦФ такая полоса местности составляла около трети всего участка, а у ВФ – две трети. Ватутин был вынужден размазать войска на более широком фронте, снизив плотность боевых порядков в том месте, где немецкое командование нанесёт главный удар. В частности, 40-я армия Москаленко, которая оказалась в стороне от направления удара 4-й танковой армии Гота, была мощнее 6-й и 7-й гвардейский армий, которые приняли удар врага. 40-я армия имела больше противотанковых 45-мм пушек, 76,2-мм полковых пушек, 82-мм и 120-мм минометов, чем 6-я гвардейская армия. При этом 40-я армия обороняла 50-киометровый участок фронта, а 6-я гвардейская – 64-километровый. 40-я армия была и лидером по числу танков среди армий Воронежского фронта – 237 машин (в 6-й гвардейской – 135 танков). Уже в ходе сражение соединения 40-й армии стали перебрасывать на помощь гвардейцам, но 6-й гвардейской армии от этого не стало легче. Да и немецким войска было легче бить советские войска по частям. Общая численность войск Воронежского фронта на начало июля 1943 года составляла 625,5 тыс. человек, 4155 орудий, 4596 минометов и 1701 танков и самоходных артиллерийских установок.
Понятно, что в такой ситуации «преднамеренная оборона» для комфронта Ватутина была неприемлемым вариантом. При неблагоприятном развитии ситуации Воронежский фронт мог прийти к катастрофе. Поэтому Николай Фёдорович предпочёл бы атаковать. Ватутин неоднократно ставил перед Генштабом вопрос о необходимости самим начать наступление на юго-западном направлении. Кроме того, он выражал опасения, что противник так и не будет наступать и советские войска упустят время для проведения наступательных операций в 1943 году. Ватутин убеждал Василевского: «Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно». По словам Васильевского, неспокоен был и Верховный Главнокомандующий. Ватутин настаивал, что надо ударить, не позднее начала июля. Сталин посчитал, что это предложение заслуживает внимания и приказал комфронта подготовить свои соображения на этот счёт и доложить их в Ставке. Длительная задержка с немецким наступлением заставляла Сталина беспокоиться и думать об упреждающем ударе.
В 2 часа ночи 2 июля 1943 года в адрес командующих Западным, Брянским, Центральным, Воронежским, Юго-Западным и Южным фронтами была отправлена директива Ставки Верховного Главнокомандования № 30144, где отмечалось, что немецкие войска могут перейти в наступление в период 3-6 июля. Войскам приказывалось быть в полной готовности для отражения удара и усилить наблюдение за немцами.
Строительство оборонительных сооружений на Курской дуге.
Информация