Эксперт Сергей Комков: «У нас есть собственные наработки и традиции»
Представители Общественной палаты, в том числе, инициаторы внедрения ЕГЭ, предложили несколько кардинальных изменений этой системы. По существу речь идёт о частичном возврате к прежней методологии оценки полученных знаний.
Комментирует президент Всероссийского фонда образования, доктор педагогических наук Сергей КОМКОВ :
– Нет ничего неожиданного в том, что сейчас предлагают эксперты Общественной палаты. Противники ЕГЭ настаивали на этом ещё 10–15 лет назад. Но тогда слушать нас никто не хотел. Мы же были уверены в том, что система рухнет. И оказались правы. Но сейчас наши оппоненты подают данные предложения как свои собственные.
На коллегии Минобрнауки в ноябре 2005 года тогдашний руководитель Федерального центра тестирования Владимир Хлебников и я доказывали, что нельзя ко всем выпускникам подходить с одной и той же меркой – в виде тестирования. Министр Андрей Фурсенко и глава Рособрнадзора, нынешний вице-президент Российской академии образования Виктор Болотов, отвергли нашу точку зрения и заявили о своем желании упростить государственный экзамен, сделать его универсальным. Теперь мы видим, что из этого намерения ничего не вышло. Не буду повторять рассказы о скандалах, происшедших этим летом вокруг ЕГЭ. Они уже стали привычным явлением.
Мы доказывали, что вводить тестовый экзамен по русскому языку и литературе – полный абсурд, тем более что последний предмет формирует нравственные принципы человека. Просили оставить хотя бы диктант или изложение. Никаких письменных работ не нужно – такова была позиция господ Фурсенко, Болотова и Кузьминова. И что же? Сейчас Ярослав Кузьминов сам предлагает заменить ЕГЭ по русскому языку сочинением.
Фактически Единый государственный экзамен перестаёт быть таковым, потому что становится двухуровневым: базовым и профильным. Кузьминов заявляет, что профильный уровень – это не тесты, а самостоятельная письменная работа, задачи, сочинение. Теперь-то он понимает необходимость того, чтобы ученики не погружались в атмосферу «натаскивания на ЕГЭ», а нормально занимались. Что мешало осознать это восемь лет назад?
На какие цели были потрачены силы педагогов, огромные государственные деньги? Только к 2001 году на организацию по проведению эксперимента с ЕГЭ было «освоено» около миллиарда долларов. Не ошибусь, если предположу, что эта цифра увеличилась с тех пор в 5–6 раз. Кто ответит за эти бездумные затраты?
Но, боюсь, что самые главные потери – это прошедшее через ЕГЭ поколение, которое иначе, чем ущербным, не назовёшь. Ему будет трудно найти себя в жизни.
Наши «реформаторы» в своё время взяли за образец американский опыт. Но Соединённые Штаты признали провал тестовой системы, и в 2009 году президент Обама её отменил. Страна перешла к классической форме устных экзаменов. Похоже, это и заставило изменить подходы отечественных последователей зарубежных нововведений.
Но у нас есть собственные наработки и традиции, так что даже отказ от не прижившихся на российской почве «экзотических растений» не означает, что пособия по отечественной педагогике придётся писать с чистого листа. Ещё на упомянутой коллегии мы с Владимиром Хлебниковым предлагали применить принцип «портфолио», когда работа учащегося оценивается не по тестовым заданиям, а учитываются творчество, занятия в кружках, победы на олимпиадах и конкурсах и т. п.
Тот, кто сказал «А», должен произнести и «Я». Речь идёт об инициаторах ЕГЭ. Затея эта, как мы и предполагали, рушится. Дальше нужно переходить к внедрению устного экзамена по истории, совершенно другой методике аттестации по математике. Необходимо менять всю систему обучения в средней школе и формы её оценки, систему поступления в высшие учебные заведения. Впереди огромная работа, выполнение которой не под силу зашоренным и инертным чиновникам Минобрнауки. Без привлечения широкой общественности у них ничего не выйдет.
Информация