Трагедия и доблесть «Зелёной Брамы». Полковник Данилов — неизвестный герой великой отечественной
Имя это известно лишь историкам Сражения под Уманью и поисковикам-энтузиастам. Полковник Данилов Александр Иванович, начальник штаба 24-го механизированного корпуса Киевского Особого военного округа (КОВО). Погиб в районе лесного массива «Зелёная Брама» в августе 1941 года, где в окружении оказались две потрёпанные советские армии.
ПИТЕРСКИЙ ПОРТНОЙ
Запрос, направленный в Центральный архив Министерства обороны РФ от имени президента Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Сергея Гончарова, а также собранные по крупицам материалы, позволили получить копию личного дела полковника Данилова, а также воссоздать недолгую историю 24-го механизированного корпуса.
Итак, как сообщается о нем на украинском портале Photofact: «Данілов Олександр Іванович. Начальник штабу 24-го механізованого корпусу, загинув в Уманському котлі в серпні 1941 року».
Родился в 1900 году — уроженец глухой деревни Торхово Троицкой волости Рыбинского уезда Ярославской губернии. Сестры: Елена, Ольга, Мария (Марья) и Евдокия. Крестили младенца в величественном храме Воскресения Христова в селе Огарково, что на речке Нахта, ныне частично разрушенном, заброшенном с тридцатых годов.
Орден нового ХрамаВ храме Вознесения Христова крестили Сашу Данилова, снявшего с себя потом, как и многие другие, нательный крестик. Село Огарково Рыбинского района Ярославской области. Наше время…
«Мои родители до Октябрьской революции занимались хлебопашеством, имели две души земляного надела, — сообщает майор Данилов в автобиографии, датированной октябрем 1938 года. — Скота у моих родителей было немного, а именно: одна корова (иногда телка), одна лошадь, но больше времени ее не было».
В земскую школу села Огарково Саша отходил всего три месяца: «из-за нехватки хлеба и одежды я вынужден был закончить свою учебу». В возрасте девяти лет он был отправлен к старшей сестре в Петербург и отдан учеником в портновскую мастерскую Виноградова. Жил и работал «за хлеб».
Мы можем только представить состояние мальчугана, вырванного из привычной деревенской среды и оказавшегося в громадном имперском городе на берегах полноводной Невы, у чужих людей. Подобным способом тогда многих детей выводили «в люди», не имея возможности дать им приличное, подобающее образование.
Главным правилом в жизни учеников было беспрекословное подчинение мастеру. Они носили дрова, мыли полы, разжигали огонь в печи, следили, чтобы не остыли чугунные утюги и выполняли разные мелкие поручения. Мастера могли заставить учеников сидеть с детьми или нагрузить разнообразной работой по дому
Хотя за время ученичества детям предстояло освоить азы портновского мастерства, большинство из них не допускалось до практических занятий вплоть до последнего года обучения. Только тогда мастера показывали, как шить разные детали одежды. Из обрезков ткани те мастерили рукава, воротнички и подкладку.
Условия проживания часто были ужасны: детей плохо кормили, им почти не давали отдыха. Большинство учеников ночевало прямо в мастерских — на полу, на скамьях — или делили постель с другим молодняком. Дети нередко следовали дурному примеру старших. Взрослые работники приучали их к карточным играм, выпивке, богохульству и неразборчивости в сексуальных связях. Выполняя мелкие поручения мастера, ученики знакомились с преступным миром и проституцией.
Главным правилом в жизни учеников портного было беспрекословное подчинение мастеру. Картина И. Богданова «Новичок», 1893 год
Пройдя четырехлетнее ученичество, Александр с 1914 года работал подмастерьем портного в разных питерских мастерских: на Малой Охте («у Сорокина»), на Суворовском проспекте («у Батурина») и на улице Глазова. Теперь он носил «городскую одежду»: штаны, рубаху из фабричной ткани и башмаки. Однако, несмотря на внешние изменения, жизнь его, как и сотен других подмастерьев, была немногим лучше жизни учеников.
Сохранилось несметное число историй о неуважительном обращении хозяев с работниками. Большинство молодых людей питались лишь хлебом, щами и чаем. Хотя по закону им полагались час на обед и полчаса на завтрак и чай, работники старались поесть как можно быстрее, чтобы не раздражать владельцев, видевших в этом лишь потерю.
В больших ателье и магазинах одежды комнаты, в которых владельцы принимали клиентов, были чисто прибраны и хорошо обставлены, но в самих мастерских было грязно и душно. Из-за постоянного стресса многие портные начинали пить. Они получали свой заработок по субботам в конце дня — и тут же направлялись в ближайший кабак.
Для подмастерья единственным выходом из этой ситуации было самому стать мастером-портным и, рискнув, открыть собственное дело. Но этот путь был долог и вовсе не гарантировал успеха.
ПУТЬ ДО ГЕНШТАБА
Тем временем, в Феврале семнадцатого объявили долгожданную свободу, но жизнь почему-то стала хуже. К тому времени Саша Данилов состоял в Петроградском Союзе работников иглы; он интересовался политикой и разделял идеи большевиков.
В сентябре портной Данилов записался в Красную гвардию, составленную из вооруженных красных пролетариев. Во время Октябрьского переворота он в составе отряда 1-го городского района охранял Литейный мост и участвовал в захвате автомобильного гаража на Троицкой улице.
«После Октябрьских дней мне Батурин не дал работать в своей мастерской, — сообщает в автобиографии Александр Иванович, — и я вынужден был искать себе работу в другом месте».
До конца января 1918 года Данилов состоял в портновской артели с чудным названием «Труд и Искусство» и одновременно выполнял обязанности красногвардейца. Заболев, зимой уехал к родителям в деревню, где помогал им по хозяйству.
Летом восемнадцатого Александр потерял отца, поехавшего за хлебом на Волгу. Ивана Ильича, по рассказам очевидцев, убили возле Казани белочехи, захватившие пароход с пассажирами.
Таким был майор Александр Данилов в период службы в Генеральном штабе РККА
Уже в сентябре 1918 года Данилов добровольцем вступил в регулярную Красную Армию. Воевал против польских легионеров под Псковом, частей генерала Юденича и поляков Пилсудского (Западный фронт). Был тяжело контужен. В партии большевиков — с июля 1919 года. В РКП (б) был принят парторганизацией 49-го полка 6-й стрелковой дивизии, на Западном фронте.
Красноармеец, политрук роты, батальона… В составе 50-го стрелкового полка 5-й Орловской стрелковой дивизии Александр Данилов участвовал в ликвидации восстания Колесникова на юге Воронежской губернии. В 1920-1921 годах партизанские действия охватили несколько уездов на среднем Дону под лозунгами «Советы без коммунистов!» и «Против грабежей и голода!»
Возмущенные тяжкой продразверсткой, многие крестьяне, даже бедняки, оказывали поддержку повстанцам. По рассказам ветерана первого состава Группы «А» КГБ, участника штурма дворца Амина Николая Берлева, уроженца этих мест, можно судить о масштабах насилия, чинимого с обеих сторон.
«Настоятель церкви в Нижних Гнилушах указал белогвардейцам в пойме реки Мамонки место, где укрывались отступившие красноармейцы, — рассказывает Николай Васильевич. — Беглецы были схвачены и расстреляны. В отместку активистка Александра Обыденных, по-уличному Портных, схватила священника и его двух сыновей-подростков и пригнала их к урочищу Бубниха для расправы.
Когда священник, готовясь к неизбежной смерти, стал читать молитву, Александра выхватила саблю и отрубила ему голову, а потом настигла убегавших детей и зарубила их. Уже потом, когда полыхнуло восстание Колесникова, Шуру Портных схватили и казнили, забив в нее кол между ног.
В нашем Нижнем Мамоне бандиты за один день казнили пятьдесят мужчин. Их согнали в переулок, к нашему дому. Потом трупы развозили на санях и сбрасывали к воротам. Всего же наше село потеряло в тот период до девятисот человек.
Или такой случай. Летом 1921 года моя бабушка Василиса полоскала в Мамонке белье. Вдруг видит — всадник, оказавшийся Жиляковым из Верхнего Мамона. Он пригнал жителя Нижнего Мамона Сбитнева и тут же застрелил его. Вынул из кармана стакан, наполнил его кровью из раны убитого и предложил бабушке: «Хочешь «Рейнского»? Та, естественно, отшатнулась… Тогда Жиляков сказал: «Ну, будем здоровы!» Выпил залпом, вымыл стакан и ускакал», — завершает рассказ Николай Васильевич.
Группа красногвардейцев. Петроград, осень 1917 года
Подобного рода зверства происходи по всей вздыбленной и обезумевшей стране, потерявшей человеческое обличье. Силы, высвобожденные Февралем 1917-го, собирали обильную человеческую жатву.
К моменту появления на среднем Дону 50-го стрелкового полка восстание пошло на спад, а его военный руководитель Колесников был убит своими же людьми. Повстанцы, как это часто бывает, выродились в обыкновенных преступников, вырезавших порой целые семьи, в том числе зверски расправились в селе Осетровка со священником Аристархом Нарцевым и его женой.
Крестьяне, поддержав объявленную властями Новую экономическую политику, выдавали бандитов и сами боролись с ними с оружием в руках. Те, кто не сложил оружие, были ликвидированы частями Красной Армии.
За участие в ликвидации бандитизма на среднем Дону политрук батальона Данилов был награжден серебряными часами. В 1922 году, получив направление в Петроград, он девять месяцев проходил обучение на подготовительном отделении Военно-политического инструкторского института.
Что еще? Был женат. Однако имя и фамилия жены неизвестны. Известно, что супруга — портниха из Пушкино, дочь рабочего кирпичной фабрики, погибшего в 1916 году на Германском фронте.
Будучи начальником хозяйственной команды 60-го стрелкового полка 20-й стрелковой дивизии, краском Данилов избирался депутатом Детскосельского (бывшего Царкосельского) городского Совета (1927-1928 гг.). Член партбюро той же воинской части.
МОСКВА, АКАДЕМИЯ
Весной 1930 года Александр Иванович был зачислен слушателем Краснознаменной Военной Академии имени М. В. Фрунзе, которая тогда располагалась в Доме Долгорукого на Пречистенке (улице Кропоткина) и особняке на Воздвиженке — улице Коминтерна. Мрачноватое, суровое здание в духе «красного милитаризма», визитная карточка Фрунзенского района столицы, появится на Девичьем Поле только к 1937 году.
Выпускники и преподаватели КУВНС при Военной Академии имени М. В. Фрунзе, 1925 год. В третьем ряду справа налево: Г.К. Жуков, в красном круге — В.И. Чистяков, через одного — К.К. Рокоссовский
Поколения командиров разных возрастов и положений помнили и любили это здание на Пречистенке, где они учились, откуда вышли на широкую военную дорогу. Ныне здесь располагается музейно-выставочный комплекс Российской Академии художеств «Галерея искусств Зураба Церетели».
Экзамены были строгие, по обширной программе — от проверки знаний уставов и умения отлично пользоваться оружием до испытаний по политическим дисциплинам, литературе, военной истории с древних времен до наших дней, по тактике. Большая аудитория с десятками офицеров у столов… Полное безмолвие, нарушаемое лишь шелестом карт, шуршанием бумаг и изредка тревожным покашливанием.
В Доме Долгорукого на Пречистенке первоначально располагалась Военная академия имени М.В. Фрунзе. Ныне здесь «Галерея искусств Зураба Церетели»
Длились экзамены около месяца. Наконец Александр Иванович с волнением подошел к доске объявлений и прочел в списке зачисленных свою фамилию. В тот же день он получил документ на имя командира 20-й стрелковой дивизии об откомандировании слушателя Данилова А. И. в распоряжение начальника Академии.
Данилов окончил эту главную кузницу кадров РККА в 1933 году. Окончил по первому разряду и был направлен в Белорусский военный округ (БВО) помощником начальника 1-го (оперативного) отделения штаба 43-й стрелковой дивизии. Будучи человеком азартным, Александр Иванович решил испытать себя в воздухе, однако в 1935 году при совершении шестого прыжка с парашютом неудачно приземлился и сломал правую ногу.
Листаем дальше его личное дело. В 1935-1937 гг. — помощник начальника отделения 1-го (оперативного) отдела штаба Белорусского военного округа (БВО). Затем в 1937-м последовал перевод в Москву: помощник, затем старший помощник начальника отделения 1-го отдела (оперативного) Генерального штаба РККА.
Краскомы перед новым зданием Военной академии имени М.В. Фрунзе на Девичьем поле. На кубе — огромный макет танка времён Первой Мировой войны
Указом Президиума Верховного Совета СССР полковник Данилов награждается орденом «Знак Почёта» (1938 г.) и медалью «XX лет РККА» (1938 г.). В 1939 году он заочно окончил Академию Генерального штаба РККА. В его послужном списке, таким образом, два высших военных образования.
Вместе с Александром Ивановичем в Москве проживали его мать, Дарья Никитична Данилова, и жена, которая, как значится в автобиографии, по причине «болезненного состояния не работает, занимается домашним хозяйством». Сестры к тому времени давно уже обосновались в Ленинграде. Елена Каурова, Ольга Зернова и Мария Артемьева работали на Путиловском заводе, Евдокия Соловьёва трудилась на конфетной фабрике.
КИЕВ, УКРАИНА — ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ…
В октябре 1939-го полковник Данилов был направлен в Киевский Особый военный округ на должность начальника 1-го (оперативного) отделения штаба КОВО. В этом качестве он находился по март 1941 года.
Работал Александр Иванович под непосредственным началом будущего Маршала СССР И. Х. Баграмяна, с которым они, в буквальном смысле, не сошлись характерами — слишком разные были по темпераменту, по стилю работы.
В этом доме № 2 по Георгиевскому переулку, построенном Ю.И. Каракисом для офицеров КОВО, жил перед войной полковник Александр Данилов. Октябрь 2012 года
В мемуарах И. Х. Баграмяна «Так начиналась война» читаем: «Первое отделение, ведавшее оперативными делами, возглавлял сорокалетний полковник Александр Иванович Данилов, мой заместитель, знающий и опытный командир. В Красной Армии служил с восемнадцати лет, окончил с отличием Военную академию имени М. В. Фрунзе. В финской кампании был ранен в ногу и на всю жизнь остался хромым. Энергичный, подвижный, шумливый, он не любил сидеть на месте: всегда куда-то спешил, распоряжения отдавал на ходу. Я не выношу нервозности в работе, и поэтому с первых же дней мне пришлось сдерживать своего излишне горячего заместителя. Но на мои попытки вести работу в более спокойной и деловой обстановке он реагировал весьма болезненно».
В личном деле полковника Данилова относительно его участия в Финской кампании ничего не сказано — что, как показывает изучение архивных дел, не является редкостью для части военных, командировавшихся на Советско-финский фронт на непродолжительный период времени.
Здание Киевского Особого военного округа на улице Банковой, 11. В настоящее время в нём размещается Администрация Президента Украины
Отвечая за свой участок работы, полковник Данилов корпел над Планом прикрытия границы накануне Войны. Во второй половине февраля 1941 года последовало распоряжение: начальнику штаба КОВО М. А. Пуркаеву вместе с группой генералов и офицеров, принимавших участие в разработке этого важнейшего документа, срочно прибыть в Москву.
Вместе с М. А. Пуркаевым в столицу выехали начальник штаба ВВС генерал-майор авиации Н. А. Ласкин, начальник 5-го отдела штаба округа генерал-майор И. И. Трутко, начальник войск связи генерал-майор Д. М. Добыкин, начальник военных сообщений полковник А. А. Коршунов, начальник оперативного отдела И. Х. Баграмян и, собственно, А. И. Данилов.
Внезапный вызов в Москву, с одной стороны, встревожил: неужели разработанный план столь плох, что его придется переделывать? С другой стороны, предстояла встреча с матерью, Дарьей Никитичной, и женой… По прибытии, однако, все прояснилось: киевляне должны были принять участие в рассмотрении мероприятий по дальнейшему укреплению государственной границы.
При появлении подходящей вакансии Александр Иванович покинул штаб КОВО и 12 марта 1941 года был назначен начальником штаба 24-го механизированного корпуса (в / ч 7161). Его командиром стал соратник Котовского по Гражданской войне, генерал-майор Владимир Иванович Чистяков.
Корпус был дислоцирован на территории Каменец-Подольской области: в городах Проскуров (ныне Хмельницкий) и Староконстантинов и станции Ярмолинцы. Формировался корпус практически с нуля. В его состав входили две танковые и одна моторизованная дивизии.
45-я танковая дивизия (командир — комбриг Михаил Соломатин) дислоцировалась в районе Казимирки, Ударник, Янковцы, Баламутовка. Ее штаб располагался на хуторе Михалковицкий. На вооружении в дивизии находилось незначительное количество танков БТ и Т-26.
49-я танковая дивизия (командир — полковник Константин Швецов) дислоцировалась в районе Гилетинцы, Хмелёвка, Немечинцы. Ее штаб располагался в местечке Фельштин.
216-я моторизованная дивизия (командир — полковник Ашот Саркисян) дислоцировалась в районе Красиловская Слобода, Пашутинцы, Сковародки, Молчаны. Штаб размещался в населенном пункте Сушки.
Советские механизированные корпуса, дислоцированные в КОВО, по причине бездарного или предательского командования не смогли сыграть свою роль летом 1941 года
С марта по июнь 1941 года командирам 24-го мк удалось из необстрелянных призывников-новобранцев, причем многие даже не имели должного образования, и при самой слабой в КОВО базе (222 легких танка), сколотить полноценный корпус, который, вопреки ожиданиям, сохранял боеспособность и при общем развале фронта (конец июля 1941 года).
О фактическом подвиге командного состава 24-го мк свидетельствуют данные о состоянии корпуса генерал-майора Чистякова на март-апрель 1941 года.
Данные по личному составу: из 21.556 человек высшее образование у 238 человек, высшее неоконченное — 19, среднее — 1.947, девять классов — 410, восемь классов — 1.607, семь классов — 2.160, шесть классов — 1.046, пять классов — 1.468, четыре класса — 4.040, три класса — 3.431, два класса — 2.281, один класс — 2.468, неграмотных — 441.
«Наглядных пособий, учебных приборов, учебного оружия нет совершенно».
«Тормозом в формировании является большой некомплект комначсостава, особенно технической и хозяйственной службы, а также младшего. Так, например, в в / с 9250 (216-я моторизованная дивизия) в одной части на 1200 человек имеется только 15 человек комначсостава, в в / с 1703 (45-я танковая дивизия) на 100-120 чел. красноармейцев приходится один средний командир».
Вдумаемся в такой факт: корпус был укомплектован на 70 % новобранцами мартовского призыва 1941 года. В штабе КОВО, понятное дело, на него особо не рассчитывали, но война все расставила по своим местам.
«…ГОРЕ ВОЙСКАМ, ЕМУ ВВЕРЕННЫМ»
Война, которую так ждали, так готовились к ней, обернулась Катастрофой лета сорок первого. Применительно к ситуации на Украине тяжкая вина лежит на командующем КОВО — Герое Советского Союза генерал-полковнике Михаиле Кирпоносе. Именно о нем в своих мемуарах напишет горькие слова Маршал СССР Константин Рокоссовский: «…В эти минуты я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку, столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным».
Не позднее 24 июня штаб 24-го мехкорпуса получил приказ командующего ЮЗФ генерала Кирпоноса на выдвижение соединения в район Кременец. Возможно, в этом районе командование фронта предполагало создать на острие немецкого наступления контрударную группу для перелома общей ситуации в свою пользу.
Корпусу Чистякова предстояло проделать 100-километровый марш от Проскурова на Кременец в условиях почти полного отсутствия автотранспорта, изношенности имевшейся техники, при полном господстве авиации противника.
Когда противник 26 июня вышел на ближние подступы к Кременцу, 24-й корпус был все еще в 60 километрах от города, совершая марш в пешем строю и под воздействием немецких самолетов.
Противник вышел к Ровно и Острогу. Однако командующий ЮЗФ генерал Кирпонос по-прежнему полагал, что немецкая танковая группа повернет на юг в тыл войскам 6-й и 26-й армии. Поэтому он отдал приказ о создании на линии Староконстантинов, Кузьмин, Базалия, Новый Вишневец «отсечного рубежа».
«Командиры резервных соединений были срочно вызваны в штаб, — вспоминал Маршал И. Х. Баграмян. — Среди них был мой товарищ генерал-майор Владимир Иванович Чистяков, старый конник, соратник легендарного Котовского. Мы знали друг друга с 1924 года, со времени учебы в высшей кавалерийской школе.
Сейчас Чистяков командовал 24-м мехкорпусом. Приехав в Тарнополь, он сразу же разыскал меня и поинтересовался последними данными с полей сражения. Когда речь зашла о задаче его корпуса, Чистяков выразил опасение за свой правый фланг. Я успокоил друга: мне уже было известно, что правее корпуса Чистякова, в Остропольский укрепленный район, будет переброшена 1-я воздушно-десантная бригада. Она-то и прикроет его правый фланг.
— Эх, дело не только в этом, — вздохнул Чистяков. — Корпус наш далеко не тот, каким хотелось бы его видеть. Ведь мы только развернулись с его формированием. Новых танков получить не успели, автомашин нет, с вооружением плохо… Так что, дружище, если услышишь, что не так хорошо воюем, не суди строго. Знай: делаем все, что в наших силах.
Мы уже распрощались, когда я вспомнил, что в корпусе Чистякова 216-й моторизованной дивизией командует мой бывший сослуживец по Ленинаканскому кавалерийскому полку Ашот Саркисян. Спросил, как у него дела. Чистяков заговорил о полковнике Саркисяне с восторгом. Отличный командир, любимец бойцов.
Приятно было слышать, что оправдались те аттестации, которые я писал на Ашота Саркисяна, когда он еще был командиром эскадрона в моем полку. Лихой конник и душевный человек, он отличался живым и острым умом. Все схватывал на лету, в совершенстве владел любым оружием и слыл большим знатоком тактики. Бойцы так и льнули к нему, готовы были часами слушать его беседы — всегда глубокие, яркие, страстные.
— Умеет наш Ашот словом зажигать людей, — сказал Чистяков. — А сейчас это особенно нужно.
Очень хотелось мне увидеться с Саркисяном. Но так и не удалось. Мой отважный друг геройски погиб в тяжелых июльских боях…
Чистяков и командиры других соединений, выдвигаемых на отсечный рубеж, получив задачи, уехали. Но впоследствии выяснилось, что мы поспешили выдвинуть сюда наш последний крупный резерв. Фашистское командование в те дни вовсе не намеревалось поворачивать на юг свою главную ударную группировку. Враг рвался прямо на Киев», — заключает Маршал И. Х. Баграмян.
Измотанный длительными, изнурительными и предательскими, по сути, многокилометровыми маршами, которые осуществлялись под ударами вражеской авиации, корпус генерал-майора Чистякова действовал «по существу как стрелковый корпус со слабой моторизацией и артиллерийским оснащением». Только за один день 30 июня он проделал в общей сложности «марш до 150-200 км при работе моторов по 20-25 часов» (из доклада начальника Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта).
2 июля противник неожиданно овладел Тарнополем, опередив и так быстро отходящие советские войска. Создалась реальная угроза беспрепятственного продвижения немцев на Проскуров и разгрома тылов двух армий. В этой ситуации командующий фронтом развернул 24-й мехкорпус на юг для занятия Проскуровского укрепленного района. Перед ним была поставлена задача: прочно занимая оборону, обеспечить отход войск 6-й и 26-й армии.
Совершив 50-ти километровый переход из района Лановец, основные части 24-го мехкорпуса вышли на указанный рубеж только к исходу 3 июля и к началу боев не успели подготовить оборону в долговременных сооружениях укрепленного района. Через его боевые порядки следовали разбитые соединения 6-й армии. Они сосредотачивались в его тылу, где их в ускоренном темпе приводили в порядок. Отходящие подразделения деморализующе действовали на личный состав, имевший в своей основе необстрелянных новобранцев.
Из состава отходивших кратковременно выделялись небольшие мобильные отряды для сдерживания противника на подступах к укрепленному району и усиления соединений 24-го мехкорпуса. Так, 10-я танковая дивизия в связи с огромной забитостью переправ через Збруч войсками и техникой у Подволочиска весь день 3 июля вела бои по сдерживанию противника на подступах к реке.
Дивизия отошла только к вечеру, уничтожив за собой переправу. Эти действия позволили 24-му мехкорпусу организованно выйти на линию укрепленного района по реке Збруч в районе Волочиска.
4 июля корпус Чистякова вместе со своим участком обороны был передан в состав 26-й армии. Он прикрывал ее отход, а затем отступление 12-й армии генерала П. Г. Понеделина — той самой, что окажется в «Уманском котле» вместе с 6-й армией генерала И. Н. Музыченко.
Несмотря на все неблагоприятные факторы, мехкорпус генерала Чистякова по возможности сохранял свою немногочисленную бронетанковую технику. Так, 7 июля он «после упорных боев в районе Волочиск… «выходит из боя за Проскуровский укрепленный район, имея в своем составе 100 боевых машин» (из доклада руководства Юго-Западного фронта начальнику Генерального штаба Красной Армии). По донесению же помощника командующего Южным фронтом по АБТВ на 27-30 июля корпус Чистякова все еще имел 10 танков БТ, 64 Т-26, два огнеметных танка, а также некоторое число бронемашин.
И в том, что 24-й механизированный корпус, создававшийся практически с нуля, в предельно сжатые сроки стал боевой единицей КОВО, и в том, что ему удавалось сохранять часть техники, есть несомненная и весомая заслуга начальника штаба — полковника Александра Ивановича Данилова.
К ночи 1 августа 1941 года гитлеровцами на Украине был взят штурмом город Умань. Части и подразделения 12-й армии были отведены за полноводную реку Синюху, где заняли оборону. Войска глубоко зарываются в землю, укрепляют и маскируют свои позиции, ставят противотанковые заграждения.
«ПРОЧНО УДЕРЖИВАТЬ ЗАНИМАЕМЫЕ РУБЕЖИ…»
В те роковые дни и недели две армии оказались в окружении — без резервов, запасов боеприпасов, горючего. Без прикрытия с воздуха. Без знания оперативной обстановки. Положение критическое, отчаянное. Однако на получаемые радиограммы командующий Южным фронтом генерал Тюленев безжалостно радировал: «Прочно удерживать занимаемые рубежи…» Когда же было уже поздно, то приказал идти на прорыв.
Вообще в том, что произошло под Уманью, есть много причин, но одна из них — позиция командующего Южным фронтом. Как сурово скажет в 1983 году бывший командир 141-й стрелковой дивизии генерал-майор Яков Тонконогов: «Недостойно действовал Тюленев, давая в Ставку сведения о «медлительности и нерешительности» Понеделина с выходом из окружения на Восток.
Советский лёгкий колёсно-гусеничный танк БТ-7 на марше
В то время как 6 и 12 армии выполняли приказ Тюленева о действиях на Северо-Восток, об удержании фронта Христиновка — Поташ — Звенигородка, 18-я армия оголила левый фланг 6-й армии, быстро уйдя через Голованевск на Первомайск, облегчила 49-му гск немцев охват с юга группы 6 и 12 армий. Понеделина расстреляли в 1950 году.
Тюленев спас Южный фронт и 18-ю армию, а 40 тысяч воинов 6-й и 12-й армий погибли по его вине».
Очевидно, что генерал Тюленев стремился снять с себя ответственность за судьбу группы Понеделина. При этом он не стеснялся обвинять самого командарма в грехах, недопустимых для любого военачальника, и этим оправдывал свое нежелание помочь окруженным.
Какими были последние дни жизни полковника Александра Данилова и его сослуживцев по 24-му механизированному корпусу? Об этом можно судить только по сохранившимся отрывочным сведениям. Ведь большинство участников тех событий пали смертью храбрых или сдались в плен и приняли потом мучительную смерть в концлагере «Уманская яма».
Земля Зелёной Брамы богата такими находками
…Второго августа дождь лил сплошным потоком, будто весь мир слезами обрушился на землю, на каждого из солдат и офицеров. Пленные гитлеровцы заявляли прямо: «Из этих мест вам не выйти. Наше командование приняло все меры для полного уничтожения окруженных советских войск…» Двойное кольцо вокруг группы Понеделина, в составе которой оказался и 24-й механизированный корпус, было замкнуто.
2 августа остатки войск 6-й и 12-й армий продолжают втягиваться в дубраву Зелёная Брама, где занимают круговую оборону и начинают яростно, почти на грани отчаяния, контратаковать противника. За ночь отрыты траншеи, установлены минные и невзрывные заграждения.
3 августа постоянно бомбит авиация противника. Кажется, не было такого клочка земли, где не рвались бы бомбы и снаряды. Наша артиллерия отвечала слабо: берегли боеприпасы для решительной схватки. Нет зенитных снарядов для борьбы с авиацией. Заканчиваются также бутылки с зажигательной смесью, так что с танками бороться уже почти нечем.
Немецкие горные егеря расстреливали раненых красноармейцев, в том числе и женщин. Германское командование накануне издало распоряжение: с женщинами в военной форме обращаться как с солдатами, а с вооруженными женщинами в штатском — как с партизанами.
Осознав бесперспективность атак группы Понеделина в восточном и северо-восточном направлениях и невозможность восстановить таким способом фронт обороны, Командование Юго-Западного направления отдало приказ генералу Тюленеву выводить 6-ю и 12-ю армии на юг, на соединение с 18-й армией.
И что же? Тот, в нарушение полученного приказа, не довел его до сведения командующих 6-й и 12-й армий, а 4 августа повторил свое распоряжение: группе Понеделина — прорываться на восток, на рубеж реки Синюха. Причина? Видимо, генерал Тюленев все еще рассчитывал на успех своего плана, несмотря на существенное ухудшение обстановки в полосе фронта.
Наиболее активные действия в течение дня разворачивались на южном и юго-восточном участках фронта окружения. Ударная группа 24-го мк продолжала наступление в восточном и северо-восточном направлениях.
К 17.00 49-я танковая дивизия при поддержке 211-й воздушно-десантной бригады уже вела бой в трех километрах от села Тишковка. 16-й мотоциклетный полк и 44-я горнострелковая дивизия вновь атаковали Ново-Архангельск, взяв его в полукольцо. В районе Терновки разворачивалась переброшенная из-под села Копенковатое 58-я гсд. Но прорваться на Ямполь, как это планировалось командованием 12-й армии, корпусу Чистякова не удалось.
Действия 24-го мк на восточном берегу реки Синюхи противник расценил как создание плацдарма для вывода всей группировки из окружения. Поэтому противником была спланирована операция по уничтожению прорвавшихся в район Ново-Архангельск-Терновка-Тишковка советских войск. Планировалось отсечь группировку советских войск от реки, рассечь на части и уничтожить.
Наступление противника началось в 9.00. Сильно растянутые по фронту части не смогли удержать рубежи обороны и стали быстро откатываться к реке. После полудня фашисты при поддержке артиллерии и авиации атаковали Тишковку и Терновку. Как вспоминал А. Л. Лукьянов: противник атаковал «одновременно с севера, востока и юга, сжимая нашу оборону в кольцо».
К полудню противник подошел к Терновке, где находились позиции артиллерии 58-й гсд. Одновременно вдоль западного берега Синюхи к селу вышла группа «Ланг» 1-й горноегерской дивизии. Тылы 58-й гсд и 24-го мк, расположенные в Панском лесу, были уничтожены.
«Мы направили туда свои бинокли, — писал много лет спустя С. И. Гержов, — и увидели, как к лесу со всех сторон шли в наступление немецкие танки и автоматчики. В большом лесу было много наших войск. Там же осталась вся наша артиллерия… Легко было представить себе трагедию воинов наших батарей, не имевших горючего и боеприпасов».
К вечеру фактически все советские войска, переправившиеся через реку, были уничтожены. 49-я танковая, 44-я и 58-я горнострелковые дивизии, 211-я вдбр и 2-я птарб были разгромлены.
Своим наступлением противник опередил действия советских войск по прорыву из окружения, поскольку 4 августа в 15 часов командование Южного фронта все же санкционировало выход из окружения, но не в южном, а в восточном направлении. К этому времени выгодный плацдарм за Синюхой был уже утерян, и потребовалось заново формировать ударную группировку.
В ночь на 4 августа самолетами Южного фронта в последний раз в расположение группы Понеделина было сброшено 60 тонн груза (боеприпасы и бензин).
Кольцо вражеского окружения сжалось до предела, а фронт 18-й армии удалился к югу от Первомайска. Плацдарм, на котором сгрудились в этот день окруженные войска (около 65 тысяч человек), не превышал размеров 10 на 10 километров.
Непосредственный участник событий И. А. Хизенко в книге «Ожившие страницы» пишет: «Весь день — в беспрерывных атаках: атакуют немцы — обороняемся и рвемся вперед мы; атакуем мы — переходит к обороне и теснее сжимает кольцо противник.
Фашисты через усилители предлагают сдаваться в плен. Дают время для размышления. Странно, откуда им известны фамилии командиров и даже имена их детей? Вот они называют фамилию штабного командира, имена его детей. Обсуждаем, высказываем разные предположения. Вспомнили. Ходила минувшей зимой по нашим квартирам в Проскурове какая-то девица с повязкой Красного Креста на рукаве. Предлагала детские аптечки, записывала, кому и сколько надо…»
ВСТРЕЧНОЕ СРАЖЕНИЕ НА СИНЮХЕ
Итак, последние ожесточенные бои происходили в междуречье Синюхи и Ятрани — в густом дубовом лесу «Зелёная Брама», который дал остаткам войск 6-й и 12-й армий, сгрудившимся около сел Подвысокое и Копенковатое, последнюю опору и защиту от нескончаемых атак с земли и воздуха.
Должно быть, после тяжелого ранения генерала Чистякова именно полковник Данилов принял на себя в конце июня командование остатками 24-го мехкорпуса. Но это только предположение. Как уже говорилось, о его последних днях и неделях неизвестно ничего. Забвению на долгие десятилетия был предан сам подвиг тех, кто является настоящими героями Зелёной Брамы.
Командование группы Понеделина разработало на 5 августа новый план прорыва. 12-я армия образовала ударную группировку в составе 8-го ск и остатков 13-го ск и 24-го мк. Общей целью операции предполагался организованный выход при максимальном сохранении живой силы и материальной части в направлении на Первомайск. Там предполагалось соединение с 18-й армией. 24-му мк ставилась задача: наступать вдоль русла Синюхи на юг.
К 5 августа в войсках противника также назрел кризис со снабжением боеприпасами. Вследствие этого немецкое командование решило предпринять решительное наступление для окончательного разгрома группы Понеделина. Как указывалось в приказе: «битва сегодняшнего дня должна завершиться окончательным уничтожением врага, для повторного наступления боеприпасы отсутствуют».
Начало общего наступления было запланировано на 10.00. События 5 августа превратились фактически во встречное сражение. Бой продолжался до вечера, но без особого результата.
Тогда противник с целью дезорганизации управления и срыва дальнейших попыток прорыва из окружения в 12.00 начал массированный обстрел из артиллерии всего пространства окружения. Особенно мощным и эффективным он оказался в районе южной окраины леса Зелёная Брама и села Копенковатое. Здесь, в частности, погибли начальник артиллерии 6-й армии генерал Г. И. Фёдоров и командир 37-го ск комбриг С. П. Зыбин, которые занимались подготовкой к прорыву.
Каждый год в Зелёной Браме и её окрестностях работают поисковые отряды
В результате встречного боя 5 августа план по окончательной ликвидации окруженной группировки 6-й и 12-й армий был сорван. Но и войска группы Понеделина поставленную задачу не выполнили, прорваться не смогли и сами понесли тяжелые потери. Ряд важных опорных пунктов был потерян, фронт окружения значительно сузился, и советские войска оказались на полностью простреливаемом артиллерией и стрелковым оружием пространстве.
Пока 5 августа остатки 6-й и 12-й армий истекали кровью, стремясь самостоятельно вырваться из окружения, штаб Южного фронта в очередной раз докладывал в Москву о том, что отдал приказ генералу Понеделину «новыми атаками пробить себе путь и выйти из окружения в восточном направлении».
В Зелёную Браму приказ был доставлен самолетом санитарной авиации, который с трудом приземлился на узкой полоске еще советской земли, которая насквозь уже простреливалась артиллерией противника. За спиной войск — река Синюха шириной до 80 метров и глубиной три метра, все переправы через которую уничтожены, а на ее противоположном берегу уже находятся немцы.
Генерал Понеделин, прочитав приказ командующего фронтом, только горько усмехнулся и попросил пилота забрать несколько мешков с почтой. Самолет был подбит на взлете, и последние письма так и не попали на Большую землю.
Значительно позже, в мемуарах «Через три войны», вышедших в свет в 1972 году, генерал Тюленев с циничным спокойствием констатировал: «в тот день, когда писалось донесение в Ставку, 6-я и 12-я армии, измотанные кровопролитными боями, были уже полностью окружены под Уманью».
СИНЮХА, СТАВШАЯ КРАСНЮХОЙ
А войска продолжали драться! Командование группы Понеделина не отказалось от плана прорыва из окружения, сроки которого были перенесены на ночь с 5 на 6 августа.
В радиограмме в штаб фронта 5 августа генерал-майор Понеделин сообщал: «Борьба идет в радиусе 3 километров, центр — Подвысокое, в бою все. «Пятачок» простреливается со всех сторон. Противник непрерывно бомбит, 4 самолета сбили. Бьют артиллерия и минометы, ожидаем атаки танков. Задача — продержаться до вечера, ночью идем на штурм. Войска ведут себя геройски. Прошу помочь — ударить нам навстречу».
Немецкий историк Ганс Штеец, участник тех событий, в книге «Горные егеря под Уманью» пишет («Gebirgsjagder bei Uman): «Командир корпуса был убежден, что захваченный в котел противник очень силен. Он быстро уплотнил порядки в ограниченном пространстве. С упорством и фанатическим самообладанием враг еще надеялся на удачу, что он сможет прорвать кольцо своими силами. Поэтому командир корпуса принял решение 5 августа наступать одновременно всеми силами корпуса и нанести врагу последний удар.
С 10 часов утра этого дня район Торговицы — Небеливка — лес западнее Подвысокого был подвергнут бомбардировке. К тому времени на счету 1-й горнострелковой дивизии уже было захвачено 2500 пленных, 23 орудия всех видов, 3 танка, 200 повозок, много оружия и боеприпасов. Но успех, на который надеялись и который требовал так много выдержки, храбрости и нечеловеческого по силе напряжения войск, 5 августа опять не был достигнут. Враг без перерыва атаковал, всегда… боролся своей последней героической борьбой, несравненно твердый и фанатически решительный. В своем безнадежном положении, подстегиваемый комиссарами, он ни в коем случае не сдавался и еще надеялся прорваться на юг и юго-восток.
С наступлением темноты противник возобновил попытки прорыва, но прорваться ему не удалось. Но и части 4-й горнострелковой дивизии не имели сил для преследования русских, и оставались на своих позициях… Оценка положения к вечеру 5 августа показывала, что противник теперь зажат в узком пространстве. Большой лесной массив возле Подвысокого длиной около 12 километров стал пунктом сосредоточения и укрытия остатков разбитого противника».
В ночь на 6 августа в группе Понеделина был спланирован новый прорыв, который должен был начаться в 1 час ночи. Строится автоколонна, для машин сцеживают последние капли бензина. Впереди — артиллерийские тягачи и трактора, за ними грузовики. Тут же два чудом уцелевшие танка и несколько броневиков. Создаются три отряда обеспечения прорыва и сильный арьергардный отряд прикрытия тыла с приказом стоять до особой команды.
В назначенное время последовала команда «Вперед!» На рассвете противник опомнился. Начала работать вражеская артиллерия, в небе появилась авиация. Был подбит танк генерала Музыченко, а сам он ранен. Колонна, которая растянулась на десяток километров, была разбита на несколько частей. Каждая часть или отряд живут и погибают уже поодиночке.
С поразительной быстротой начали расползаться слухи о пленении командармов Понеделина и Музыченко, командиров корпусов генералов Снегова и Кириллова. Тут же с воздуха посыпались листовки, в которых якобы Понеделин предлагал бойцам сложить оружие и сдаться в плен. На листовке он сам был изображен в окружении немецких офицеров с бокалом шампанского в руке…
НЕПИСАНЫЙ ЗАКОН ВОЙНЫ: УМИРАЯ — УБИВАЙ!
Всю первую половину августа Зелёная Брама оставалась крепостью без стен, башен и рвов. Фашисты боялись входить в лес, они решили взять его осадой.
7 августа. К этому времени, практически брошенные на произвол судьбы командованием Юго-Западного и Южного фронтов, лишившись многих своих командиров, остатки войск 6-й и 12-й армий в районе Умани могли рассчитывать только на собственные силы, которые уже были на исходе.
Несмотря на это, попытки прорыва из окружения продолжаются. И только во второй половине дня начальник штаба 12-й армии генерал Б. И. Арушанян посылает в штаб Южного фронта предпоследнюю радиограмму: «Попытка выхода из окружения не удалась. Прошу в течение дня и ночи 6 на 7.8 авиацией методически бомбить…»
Его последняя радиограмма (в искаженной редакции) гласит: «6 и 12 армии окружены… Боеприпасов, горючего нет. Кольцо сжимается. Окружение огневое. Располагаю 20 000 штыками. Арьергарды с севера… удар на Первомайск на соединение с 18-й армией…»
Прорывы на юг, в сторону Первомайска, в ночь на 6 августа и на восток 7 августа не удались. Силы таяли в контратаках, отражаемых немецкими заслонами артиллерии и танков с юга, и рекой Синюхой — с танками и пулеметами на восточном берегу.
После неудачной попытки последнего прорыва остатки подразделений мелкими группами в поисках спасения начали возвращаться в Зелёную Браму. К вечеру этого дня окруженные в районе Подвысокого войска, еще недавно составлявшие группу генерала Понеделина, потеряли управление, но и тогда своего сопротивления они не прекратили.
Уже упомянутый Ганс Штеец сообщает: «Положение в районе действий 1-й горнострелковой дивизии для командира корпуса долгое время остается неясным. Телефонная связь нарушена. Разбитый враг снова создал серьезное положение. В 16.00 полковник Пиккер пошел в наступление на Подвысокое. Его егеря двинулись на село с востока и юго-востока и в ожесточенной уличной схватке захватили восточную окраину Подвысокого. В 18.30 северный фланг группы Ланга взял высоту 185 и мост в двух километрах от церкви в Подвысоком. Но к ночи все наши батальоны вновь перешли к обороне в готовности отразить ночной прорыв русских.
В ночь на 8 августа была предпринята еще одна попытка русских прорваться через северный фланг 1-й горнострелковой дивизии. В несколько волн штурмовали русские с криками «Ура!», подстегиваемые своими комиссарами. Около часа шла рукопашная схватка. Наши потери множились. Погибло несколько командиров рот… Горные егеря стояли на своих позициях, но не могли все-таки помешать прорваться толпам русских. Через возникшие проходы часть из них двинулась на юго-восток на Владимировку, другие пошли на юг, на Россоховатку. Правда, возле Владимировки и Россоховатки, уже в 10 километрах от места прорыва, все эти группы были настигнуты и уничтожены. Это в последний раз встал на дыбы разбитый враг. Его сопротивление было окончательно сломлено».
С утра 8 августа снова полил дождь. В тот день фашисты начали выявлять и уничтожать отдельные отряды войск 6-й и 12-й армий, которые скрывались в лесу и оврагах. Именно тогда произошел последний бой сводного отряда во главе с генералом С. Я. Огурцовым на поле подсолнухов, который был отмечен многими немецкими свидетелями, но уже никак не мог повлиять на общую обстановку.
Очаговые бои в районе Зелёной Брамы продолжались еще несколько дней. Одни отряды гибнут под ударами врага, другие прорываются из окружения и уходят в неизвестность, нередко навстречу своей гибели или — плену. Сжигается при помощи соломы оставшаяся техника и военное имущество. Закапываются знамена, документы.
Михаил Соломатин, командир 45-й танковой дивизии, входившей в состав 24-го мк, сумел прорваться к своим. Поэт и фронтовик Евгений Долматовский пишет: «В августе 1941 года он только что получил звание генерал-майора, и подчиненные по привычке нередко еще называли его полковником. Соломатин собрал в Зелёной Браме отряд до 200 человек. Все это были экипажи без танков.
Возраст комдива Соломатина уже тогда приближался к пятидесяти. Ему довелось участвовать и в Первой Мировой и в Гражданской войнах. Он знал, как действовать штыком, и, наспех обучив этому танкистов, повел свой отряд в юго-западном направлении».
Отряд с тяжелыми боями пробился к Днепропетровску.
В последующем Михаил Дмитриевич командовал танковой бригадой, был тяжело ранен; возглавлял Горьковский бронетанковый центр, потом, вернувшись на фронт, руководил танковыми корпусами и армией. Службу в армии закончил в 1959 году генерал-полковником. Умер в 1986 году.
ЩИТ, ПРИКРЫВШИЙ КИЕВ
Командование Южным фронтом вплоть до 8 августа не знало, что происходит с окруженными армиями. Хуже того, оно даже не обработало те данные, которые уже поступили в его штаб. Тем временем упорные очаговые бои продолжались по всему периметру Зелёной Брамы — уже не за выход из окружения, а за то, чтобы подороже отдать свои жизни.
13 августа. Эта дата фиксируется в истории как завершение битвы у Подвысокого. Но Зелёная Брама не покорилась. В глубине ее еще держались небольшие группы воинов разных частей, вооруженных трофейным оружием. Они изнывали от жажды и голода, ели траву. В осажденном лесу — ни ручейка, но обильные дожди напитали землю, и вода оставалась в небольших вымоинах.
Отчаянные бои, которые вели 6-я и 12-я армии сначала в оперативном, а затем в тактическом окружении с конца июля и почти до середины августа, оказались в историческом плане вкладом в крушение фашистского «блицкрига». По данным немецких историков в районе Умани, Подвысокого и вокруг дубравы Зелёная Брама наши войска на полмесяца сковали двадцать две германских дивизии и почти все войска сателлитов.
Остатки 6-й и 12-й армий грудью закрыли Днепропетровск, Запорожье, Донбасс, обеспечив эвакуацию заводского оборудования, ценностей, населения. Из Днепропетровска было отправлено 99 тысяч вагонов с оборудованием. «Группа Понеделина» была щитом, прикрывавшим Киев с юга.
К 5 августа из столицы Украины было эвакуировано 85.295 вагонов различных грузов. Воины, дравшиеся в Зелёной Браме, обеспечили мобилизацию свежих сил на Правобережной Украине. Это был весомый, но драматический вклад в далекую Победу!
Местные жители хоронили павших на полях боев — в траншеях, силосных ямах. Большинство из них и поныне числятся «пропавшими без вести». Около 18,5 тысяч наших воинов погибли в «Уманском котле», от 50 до 74 тысяч (по данным противника) стали узниками концлагеря смерти, печально известной «Уманской ямы».
Те, кто не нашли в себе сил сражаться, не представляли, что их ожидает: «В течение вечера 27 августа несколько тысяч советских военнопленных запихнули в лагерь под Уманью. Лагерь был рассчитан на пребывание от 500 до 800 человек, но каждый час прибывали 2-3 тысячи. Никакого провианта не предусматривалось. Стояла страшная жара.
К вечеру в лагере было уже 8 тысяч человек. Оберфельдфебель Лео Мелларт, охранник из 101-й пехотной дивизии, услышал из темноты «крики и стрельбу». Причем стреляли явно из крупнокалиберного оружия. Выяснилось, что три 85-мм зенитных орудия стреляли в упор по огражденной колючей проволокой территории якобы потому, что «пленные предприняли попытку массового побега».
По словам Мелларта, тогда погибли и получили тяжелые ранения около полутора тысяч военнопленных. Отвратительная организация приводила к страшной скученности, но комендант Гайсина не желал идти на конфликт с начальством» (Роберт Кершоу «1941 год глазами немцев: березовые кресты вместо Железных», М., «Яуза», 2010 г.).
Военный журналист и будущий знаменитый поэт Евгений Долматовский в поверженном Берлине. Май 1945-го. В 1985 году свет увидит его книга «Зелёная Брама»
По данным Южного фронта (оперативная сводка № 098), только за период с 1 по 8 августа из окружения вышло в его полосе до 11.000 человек и 1015 автомашин с боевым имуществом. Также 3.620 чел. раненых было эвакуировано. Некоторых солдат и офицеров укрыли местные жители.
Неизвестно место захоронения комкора-24. «На плечах несли раненого командира корпуса генерала Владимира Ивановича Чистякова. Он умер на руках товарищей на последнем рубеже. Но отряд с тяжелыми боями пробился к Днепропетровску», — написал военный корреспондент и редактор газеты 12-й Армии «Звезда Советов» Евгений Долматовский в книге «Зелёная Брама» (1989 г.). По другим сведениям, генерал Чистяков скончался в военном госпитале города Первомайска от сердечной недостаточности не позднее 18 августа 1941 года, где и был похоронен.
Под Уманью погибли заместитель по политической части 24-го мк бригадный комиссар Пётр Сильвестров, начальник оперативного отдела майор Иван Астахов, начальник отдела связи полковник Николай Фёдоров, начальник автотранспортной службы подполковник Василий Васильев.
Пали смертью храбрых командир 49-й танковой дивизии Константин Швецов, командир 216-й моторизованной дивизии Ашот Саркисян и многие, многие другие бойцы и офицеры 24-го механизированного, «чьи имена Ты ведаешь».
Вместе с ними не вышел из боя и полковник Данилов. Произошло это, не исключено, непосредственно на реке Синюхе, которая, по воспоминаниям очевидцев, была несколько дней бурой от крови. Ему, с покалеченной ногой, да еще, быть может, раненому, не представлялось возможным доплыть до другого берега. Сдаться врагу? Об этом не могло быть и речи.
Согласно официальным данным, полковник Александр Данилов пропал без вести. На момент 1943 года, согласно документам ЦАМО, его семья находилась на территории Южно-Уральского военного округа (должно быть, в эвакуации).
Предположительно, не пережили блокады Ленинграда сестры полковника Данилова — Ольга Ивановна Зернова, Мария Ивановна Артемьева и Евдокия Ивановна Соловьёва.
…Посетив летом 2013 года Прохоровское поле на Курской дуге, президент Путин сказал о необходимости открывать для будущего имена забытых героев. Публикацией, посвященной полковнику Данилову, а также всем героям Зелёной Брамы, мы вносим свой посильный вклад в это дело.
Перефразируя автора трилогии «Живые и мертвые» Константина Симонова, создавшего один из лучших романов о Великой войне, мы можем сказать о полковнике Данилове словами, обращенными к комбригу Серпилину…
Он не знал и не мог знать в те страшные, испепеляющие дни, полной цены всего уже совершенного людьми их 24-го механизированного корпуса, солдат и офицеров 6-й и 12-й армий. И, подобно ему и его подчиненным, полной цены своих дел еще не знали тысячи других людей, сражавшихся насмерть в тысячах других мест с незапланированным немцами упорством.
Они не знали и не могли знать, что генералы еще победоносно наступавшей на Москву, Ленинград и Киев германской армии через пятнадцать лет назовут это лето сорок первого года временем обманутых ожиданий, успехов, не ставших победой.
Они не могли предвидеть этих будущих горьких признаний врага, но почти каждый из них тогда, летом сорок первого, приложил руку к тому, чтобы все это именно так и случилось.
Информация