Фиксация подозрений
По версии The New York Times, ополченцы на юго-востоке Украины - российские военные. Однако, момент угадывания, кто именно находится на территории Восточной Украины, стоит даже не на втором, а на десятом месте. А на первом месте стоит политическое урегулирование и то, как оно осуществляется
В воскресенье, 20 апреля, американская газета The New York Times опубликовала статью «Фотографии указывают на связи людей в масках на Восточной Украине с Россией». В ней утверждается, что вооруженные сторонники федерализации на Восточной Украине имеют отношение к России.
«На протяжении двух недель таинственные хорошо вооруженные люди, прозванные «зелеными человечками», захватывали административные здания, разжигая сепаратистские волнения. Кремль много раз отрицал, что налицо тайное вторжение российских сил», - отмечают авторы статьи, журналисты Эндрю Хиггинс, Майкл Р. Гордон и Эндрю Э. Крамер.
«Теперь же фотографии и описания, поступившие из Восточной Украины, и в воскресенье рекомендованные администрацией Обамы, наводят на мысль4, что многие из «зеленых человечков» - действительно российские военные и сотрудники спецслужб», - утверждает издание. Экипировка - как у российских спецназовцев в Крыму, некоторые «опознаны на других фото1, явно сделанных в окружении российских военных в других местах», -сообщают авторы.
По данным Службы безопасности Украины (СБУ), в рядах «зеленых человечков» находится россиянин - Игорь Иванович Стрелков, сотрудник ГРУ. «Говорят, что у него долгий послужной список на службе нелегалом в Главном разведывательном управлении Генштаба РФ, в недавнее время в Крыму в феврале и марте, а теперь в городе Славянске и его окрестностях на востоке Украины», - пишет The New York Times.
«В международном сообществе есть широкое единое мнение о связи России с некоторыми из вооруженных боевиков на Восточной Украине, и фотографии, представленные украинцами на прошлой неделе, лишь дополнительно подтверждают это. Потому-то официальные лица США продолжают обосновывать это мнение», - заявила в воскресенье официальный представитель Госдепартамента Джен Псаки.
The New York Times утверждает: «прямые доказательства «руки России» на Восточной Украине содержатся в досье из фотографий, которое Украина представила1 в ОБСЕ».
«Это фотографии неопознанных вооруженных людей, сделанные на Восточной Украине, и более ранняя фотография, где, похоже, те же люди фигурируют на групповом снимке военнослужащих некой части в России», - говорится в статье. Один и тот же вооруженный мужчина, возможно, запечатлен на снимках в Крыму и в Славянске. «На еще одном фото - дородный бородатый мужчина1, сфотографированный в Славянске 14 апреля, одетый в камуфляжную форму без знаков различия, но 6 годами ранее его сфотографировали во время российского вторжения в Грузию с нашивкой российского спецназа на левом рукаве», - пишет американская газета.
В публикации The New York Times есть момент, который ставит под сомнение правдивость излагаемой версии. Авторы ссылаются как на одно из доказательств на аудиозапись, ранее распространенную СБУ. По версии СБУ, это перехваченный разговор между российскими агентами на Восточной Украине, в числе которых некий человек по прозвищу «Стрелок» и их начальник в России.
В СБУ считают, что эти материалы свидетельствуют о том, что «в восточной части Украины происходит широкомасштабная военная агрессия Российской Федерации, которая осуществляется силами разведывательно-диверсионных групп ГРУ генштаба вооруженных сил РФ», - сообщила пресс-служба ведомства.
Комментируя этот вывод, источник в министерстве обороны России заявил РИА «Новости», что опубликованная СБУ Украины запись является сфабрикованной. «Не только авторам данного опуса, но и их кукловодам пожелал бы лучше учить материальную часть и наставление по разведке. А таким сленгом, который использован в «суперперехвате» у нас пользовались только пионеры при игре в «Зарницу»», - заявил собеседник агентства.
Если и другие доказательства, якобы представленные миссией ОБСЕ, шиты белыми нитками, можно предположить, что публикация в The New York Times – часть игры, возможно, американских спецслужб. Не исключено, что эта игра связана с визитом на Украину 21 апреля вице-президента США Джозефа Байдена. По официальной версии, Байден обсудит с местными властями ситуацию на востоке страны, вопросы децентрализации и конституционной реформы, а также энергетической независимости. Но, возможно, одна из целей визита – разобраться, насколько реально ослабить позиции России в отношении украинского конфликта. В этом случае доказательства причастности РФ к событиям на востоке Украины играют2 Байдену на руку.
Действительно, в таком случае Россия несет имиджевые потери. Тогда теряют убедительность и жесткая позиция главы МИДа России Сергея Лаврова, что именно Киев срывает выполнение соглашений, достигнутых в Женеве, на встрече представителей США, ЕС, России и Украины. В совершенно ином свете предстает и президент России Владимир Путин, который в ходе «прямой линии» заявил, что «на востоке Украины никаких российских подразделений, нет специальных служб, нет инструкторов, это всё местные граждане».
Чтобы разобраться, что на самом деле стоит за публикацией в The New York Times, мы опросили наших экспертов.
Бывший сотрудник Генпрокуратуры РФ, который в составе группы следователей принимал участие в раскрытии резонансных терактов в Москве:
- Это фейк, причем настолько откровенный, что в The New York Times были вынуждены использовать фотографии низкого качества. Если прямо забить в Google «опознание бородача из Славянска», первая же ссылка на украинский сайт дает статью с более качественным снимком тех же самых бородачей. В нормальном качестве видно, что якобы один и тот же бородач – это два совершенно разных человека. Они похожи только наличием бороды.
Бородач из Славянска дан в нескольких ракурсах – он позировал: в профиль, в фас, по-всякому. А бородач, который стоит якобы в окружении российских войск, судя по всему, сотрудник чеченского батальона «Восток». На крупных фотках действительно видно, что он стоит в окружении чеченцев, и сам он, если присмотреться, не стандартной славянской внешности, а, скорее, чеченской – такой типаж есть у чеченцев.
Личности остальные двоих человек, которые в The New York Times обведены кружочками, установить вообще невозможно – на снимках нет черт лица. Можно предположить, что если бы опознание можно было бы сделать, хотя бы приблизительно, The New York Times опубликовала бы фотографии максимально высокого качества – тем более, что они общедоступны.
По оружию на снимках сказать вообще ничего нельзя. На фотке, где люди, якобы замеченные в Славянске, фигурируют на фотографии якобы из другого места и другого времени (причем неизвестно, откуда) - непонятно, кто с каким оружием.
Словом, это чистый вброс, рассчитанный на отсутствие даже минимальной критики у аудитории. Примечательно, что изображение главного фигуранта статьи – некого Стрелкова – и вовсе отсутствует. Поэтому говорить об идентификации такого персонажа – с учетом отрицания его существования российской стороной – очень сложно.
Запись якобы перехвата разговора со «Стрелком», которую распространила СБУ, является грубой склейкой. Ее можно сравнить с подлинными перехватами разговоров снайперов, которые работали на Майдане. Там абсолютно другой сленг, подход, манера разговаривать. Даже по терминологии и характеру речи можно понять, что на Майдане разговаривают профессионалы – друг с другом и по делу. А запись, в которой фигурирует «Стрелок» - какой-то детский сад.
Как видим, статья в The New York Times ссылается на сведения, которые при минимальной критике обнаруживают полное несоответствие с действительностью. Там не то, чтобы каждое в отдельности доказательство не имеет веса, но даже их совокупность говорит о тотальном информационном подлоге…
Сергей Уткин, заведующий Отделом стратегических оценок Центра ситуационного анализа РАН:
– Эта история любопытна с точки зрения желтой прессы и широкой публики, но не политики. Просто в данном случае1 в жанре желтой прессы - в силу обстоятельств - выступают ведущие газеты США.
На деле, восточно-украинская «Зарница» не играет ключевой роли. Мы делаем политические выводы о перспективах урегулирования украинского конфликта, исходя не из того, находится ли на Восточной Украине какой-то конкретный человек. Установление такого факта меняет немногое. А ключевой вопрос – с точки зрения российского воздействия на ситуацию – в том, что Россия не признает легитимность киевской власти.
Если - с точки зрения официальной России - Украины, по сути, не существует как государства (предыдущее государство разрушилось, а новое не создалось), в восточных регионах может происходить все, что угодно. Например, самоорганизация людей – с участием или без участия России.
Да, между Россией и Украиной идут переговоры на уровне министров, но их статус неясен.
В этой ситуации попытка Запада уличить в чем-то Россию неконструктивна. Даже если будут представлены неопровержимые доказательства присутствия на Востоке россиян, Запад может получить ответ в духе довольно резких заявлений. Мол, ну и что? Это просто люди помогают местным жителям соорганизоваться. Как вариант – помогают безопасно провести референдум.
Но, повторюсь, момент угадывания, кто именно находится на территории Восточной Украины, стоит даже не на втором, а на десятом месте. А на первом месте стоит политическое урегулирование – то, как оно осуществляется, или не осуществляется. Это значительно важнее, чем фиксация подозрений.
Если завтра, - или через несколько дней, - с российской стороны прозвучит четкий сигнал, что Москва признает киевское правительство, и признает результаты майских выборов (которые сейчас для России – непонятное мероприятие, статус которого размывается заявлениями Виктора Януковича), ситуация кардинально изменится. Думаю, в этом случае у украинской власти хватит политического ресурса, чтобы выйти на людей на Востоке, которые сейчас пытаются играть заглавную роль. Поговорить с ними и принять решение. В этом случае (признания Москвой киевских властей) жители Восточной Украины поймут, что никаких альтернативных вариантов, кроме диалога с Киевом, у них нет.
Но при той российской политике, которую мы наблюдаем сегодня, у Востока – миллион альтернативных вариантов. И для того, чтобы идти на серьезные переговоры с киевской властью, выходить на решение о проведении референдума или об участии в президентских выборах, резонов у Востока нет.
Наоборот, российская политика убеждает Восточную Украину, что стоит еще какое-то время набивать себе цену, демонстрировать, что у Левобережной Украины1 есть самостоятельный потенциал.
Основной процесс идет именно в сфере поиска легитимных центров власти, чтобы понять, с кем и по какому поводу мы можем разговаривать. Все остальное – любопытно на уровне обывателя и шпионских романов, но не более того.
Сергей Гончаров, президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»:
- Добавлю к публикации The New York Times: якобы у американцев, Турчинова и Яценюка есть доказательства, что на Восточной Украине действует российский 45-й десантный полк. С моей точки зрения, все это – вброс информации.
Информация