Кургинян: Угроза либерального реванша сохраняется
«ЖУРНАЛИСТСКАЯ ПРАВДА». Сергей Ервандович, первый вопрос связан с вашим преображением. Вы двадцать с лишним лет занимались искусством, театром, были известным политическим экспертом – и вдруг такой прорыв в область открытой, публичной политики, общественно-политическое движение «Суть времени», красные колонны на марше-митинге 15 марта. Всё это, с одной стороны, впечатляет, с другой – удивляет, с третьей – вызывает упрёки то в «политическом театре», то в «театральной политике». Как это ваше преображение, эта ваша трансформация видятся вам изнутри?
Сергей КУРГИНЯН. Может быть, это кем-то и увиделось как преображение. Но я всегда воспринимал всё происходящее как сочетание игры и истории. При этом история, которую я понимаю как движение народов, воспламенённых высоким идеалом, является для меня тем, что только и оправдывает существование человечества. А игра – это то, чем занимаются элиты в условиях отсутствия высокого огненного идеала и народного движения, основанного на любви к этому идеалу. Игра в этом смысле для меня отнюдь не является благом. Но зачастую она является необходимым злом. Нет огня… Чужие элиты ведут игру, чреватую гибелью твоего государства… Надо вести контригру… А это невозможно, если ты не понимаешь логики игры, природы игры и так далее. Я никогда не рассматривал себя как эксперта или теоретика, а всегда старался как-то влиять на принимаемые решения – через театр, через клубную деятельность, которую начал активно развивать после того оскудения истории, которое породил расстрел Дома Верховного Совета в 1993 г. И наконец, через публикацию статей, которые всегда посвящал осмыслению истории, осмыслению игры, моделированию контригры, осознанию природы связей между игровым и историческим началом. Я всегда занимался именно этим. Прежде всего – в газете «Завтра» у Проханова, которому я обязан тем, что стал в некотором роде публичной фигурой, и никогда это не забываю даже в наш весьма неблагодарный век. И за все эти годы несколько раз я испытывал острейшую боль от того, что история, образно говоря, сама по себе, а я сам по себе… Толпы людей, воодушевлённых своим пониманием блага, идут по улице, а ты смотришь на это из окон своего кабинета, анализируешь, в какую игру и как это вписано. И спрашиваешь себя: «Это все, что ты можешь?» Так было и в 1991 году, и в 1993-м, когда под моими окнами шли на Останкино защитники Дома Советов. Я их руководителям подробно объяснял, почему Дом Советов должен стать точкой мира, что такое критическая масса сопротивляющихся, почему нельзя первыми атаковать противника, проливая кровь. Я объяснял и что нельзя делать, и что надо делать. Объяснял, что рубильник телецентра находится совсем в другом месте, что шествие должно быть мирным, с флагами и иконами, совсем в другом направлении, – никто не слушал и слушать не хотел. В ответ меня вывели из Дома Советов по чьему-то приказу какие-то странные баркашовцы. После чего руководители стали делать диаметрально противоположное тому, на чём я настаивал, подчиняясь навязанной им логике чужой игры. И вписывая историю в эту чуждую логику. И вот я стою – вижу, как это происходит, и чувствую свою беспомощность. Побеждала тотальная игровая провокация. Историческую энергию масс очень умело и быстро слили до дна. И было совершенно понятно, кто за этим стоит. После такого контристорического слива история то ли заснула, то ли умерла. Началась эпоха всесилия игры, эпоха спецопераций и спецслужб. Тогда я создал Клуб «Содержательное единство» и начал игру с элитами, прекрасно понимая блеск и нищету этой игры. Поскольку я стал руководителем серьёзного аналитического центра, который выстроил отношения с ООН, с другими российскими, зарубежными и международными структурами, кто-то меня как-то слушал, время от времени приглашал на телевидение и так далее. А потом случилось так, что буквально на ровном месте, из ничего родился проект «Суд времени», который предложила Наталья Петровна Никонова. Она как раз ушла от Эрнста, заместителем которого несколько лет была, на Пятый канал. И сразу стала думать, как создать на нём сверхуспешный проект. Таким проектом и стал «Суд времени».
Да, для кого – шоу, а для кого – и чудо. У Иисуса Христа тоже была миссия и, например, Его чудеса с преломлением хлебов, или с публичными исцелениями безнадёжно больных, или с воскрешением мёртвых, с некоторой точки зрения тоже можно интерпретировать как «шоу». А как вашим оппонентом стал Николай Сванидзе?
Его тоже Никонова предложила: «А если будет Сванидзе, согласитесь ли вы?» Меня очень веселит, когда говорят, что «Суд времени» – это проект Сванидзе или проект Кремля. Это от начала до конца проект Натальи Петровны Никоновой. Никонова твердо решила, что полемику будем вести я и Млечин, а о фигуре модератора хотела договариваться. И выбирала модераторов на случай, если я откажусь от Сванидзе. Но я согласился. Поскольку понимал, что так будет хотя и тяжелее, но весомее в случае успеха. А нужен был только успех, причём сокрушительный. Я сразу предупредил Никонову, что представляю здесь не себя, а определённую идею, и потому работаю до первого поражения – поражение скомпрометирует не меня, а идею, которую я представляю. И вдруг выяснилось, что эту идею поддерживают 88-89% телезрителей... Это был шок для всех. Для одних – профессиональный, для других – идейный.
А потом?
А потом Никонова ушла на Второй канал. И вскоре организовала там второй проект – «Исторический процесс», где я и Сванидзе полемизировали без посредника. В перерыве между двумя телевизионными проектами я решился на интернет-проект «Суть времени», который оказался неожиданно крайне успешным. А «Исторический процесс» вскоре столкнулся с новой подлинно исторической ситуацией, возникшей после восемнадцатилетнего перерыва. Снова масса людей на улицах… Снова кипят страсти по поводу тех или иных идеалов… «Исторический процесс» мог либо умереть, либо стать частью этих исторических уличных действ. Он и стал частью этих действ. Сванидзе проиграл – ещё более сокрушительно, чем Млечин. Мне удалось выполнить то, в чем я поклялся самому себе в 1993 году. Я стал частью нового исторического потока. Этот поток, благодаря движению «Суть времени», удалось подчинить воле большинства и направить в созидательное, а не разрушительное русло. После чего возник вопрос: доколе? Все нужные слова о нашей истории были мной с телеэкрана сказаны и страной услышаны. Я победил с сухим счётом – более шестидесяти. Продолжать – тогда окажется, что это и впрямь всего лишь шоу. Что в стране меняется все, кроме баталий между Сванидзе и Кургиняном. А главное – пробуждение истории. В стране после долгого перерыва снова запахло реальной политикой и энергиями больших человеческих масс. И я убеждён, что свою роль тут сыграли телепередачи «Суд времени» и «Исторический процесс». А главное – интернет-передача «Суть времени» и созданное на её основе движение.
Вы связываете пробуждение истории с Болотной площадью?
Да. Я ведь чувствовал, что «Суду времени» Кремль, где в 2010-2011 годах были очень либеральные люди, разрешает существовать неспроста. Я понял, что идея социальной справедливости и – шире – «красная идея» кому-то нужны для чисто игрового использования, причём сугубо деструктивного. Я должен был, по замыслу игроков, подраскачать красные страсти и отойти в сторону, передав энергию масс Зюганову, который привел бы эту энергию на Болотную площадь. Понимая, что такова игра и сознавая, что контригры мало, я задействовал какой-то исторический потенциал. Причём по принципу анти-шоу. Именно на этом принципе была основана интернет-передача «Суть времени», к которой потянулись не сотни людей, а десятки тысяч.
Я люблю, когда чуть-чуть меняются названия, тем самым подчёркивая преемственность. Итак, «Суд времени» закрыт, пусть будет «Суть времени». Мой зять снимал мою первую речь прямой камерой: говорящая голова, ничего больше. И мы ждали, что на сайте клуба вместо обычных 150-200 человек будет 600-700, рост в 4 раза, очень хорошие цифры. Но когда в первые дни было 25 тысяч посещений, я ощутил: в обществе что-то произошло. Люди захотели понять, что с ними и куда двигаться дальше. Это был март 2011. Тогда я сделал самый смелый шаг в своей жизни – я предложил своим зрителям записываться в виртуальный клуб «Суть времени». За месяц записалось тысяч 30. А затем я предложил им собираться в ячейки в реале и участвовать в социологическом опросе на тему: «Вы за или против десталинизации в России?» И люди принесли десятки тысяч заполненных анкет, насобирали их по соседям, знакомым, по электричкам, где угодно. И стало ясно, что это уже не фан-клуб имени Сергея Кургиняна, это что-то принципиально другое, какая-то никем не просчитанная, «не ловленная» возможность выйти из чужого игрового сценария. А тут подоспела новая телепередача «Исторический процесс», которую Наталья Петровна Никонова создала на Втором канале. На мой взгляд, никогда в мировом телевидении не было ничего настолько сложного, представляющего разные точки зрения. Передача вышла в эфир, когда я в городе Хвалынске летом 2011 открыл первую школу движения «Суть времени». На школу собрались больше 300 чел. Они кипели, шумели, спорили. Я пытался как-то воздействовать на этот начинённый разными энергиями протополитический бульон. Бульон оказался по-человечески очень перспективным, готовым к выходу из протополитической стадии. Но как организуешь этот выход? Было ясно, что обеспечивать это надо а) идейно, б) кадрово. Сознавая особую важность кадрового момента, я полностью переориентировал весь свой центр на эту школу. Ничем другим мы больше не занимались. Я ждал возвращения истории. Я знал, что она вернётся поздней осенью. И что было бы позорным не подготовиться к этому возвращению.
Готовили сани летом, зная, что придет зима?
Да. Перед 7 ноября 2011 г. ко мне подошли члены «Сути времени» и сказали: «Мы хотим провести праздничный мини-митинг. Вы не против?» Придя к метро «Улица 1905 года», я увидел на площади человек 300 членов движения «Суть времени». Для начала это было совсем неплохо. И тут-то я и подумал: «Либералы хотят, чтобы я фактически передал народную энергию в их руки. А ведь вот она, народная энергия. Зачем её передавать в чужие – безусловно, грязные – руки?» Тогда я уже понимал, что либеральные элитные кремлёвские игроки вовсе не хотели, чтобы Зюганов победил Путина на выборах 2012. Их расчёт был в том, чтобы объявить выборы сфальсифицированными, подогнав под этот лозунг как можно больше социально-протестного населения, в том числе под красными флагами. И сделать так, чтобы в президенты прошёл тот, кто в выборах не участвовал. И когда после выборов в Госдуму объявили протестный митинг «за честные выборы», я моментально объявил о проведении контр-митинга на Воробьёвых горах. И носился по разным партиям и общественным организациям, договариваясь об их участии. Пришло около 4 тыс. чел. На Болотной тогда собралось тысяч 25-30, но по энергетике мы их превосходили даже не на порядок, так всё было накалено. И мы символически сожгли белую ленту, сказали «Нет!» этой «снежной революции», которая задумывалась в очень высоких кабинетах и у нас в России, и за рубежом. После этого ко мне пошли и политики, и бизнесмены, и кто угодно. В итоге на Поклонной горе мы собрали около 150 тысяч человек. Говорят, что их из Люберец и других мест свозила на автобусах бюрократия. Во-первых, в Люберцах есть не только бюрократия. Во-вторых, если бы на автобусах приехало 150 тысяч людей, то понадобилось бы 3 тыс. автобусов. Вы представляете себе такое количество? Москва стояла бы вообще намертво. Поклонная гора – проект Кремля? Полно! Президент России сказал после Поклонной горы, причем весьма проникновенно, что 150 тысяч на административном ресурсе не соберешь. Это понимали все – и специалисты из Кремля, и «болотные оппозиционеры». Я был одним из ведущих митинга. Вторым ведущим был Шевченко. Все ждали прихода Зюганова. Он обещал прийти и не пришел. Открывая митинг, я сказал, что являюсь противником политики Путина, но считаю необходимым собрать все патриотические силы на митинг для недопущения оранжевого переворота. Я знал, что такое моё выступление, мягко говоря, небезыздержечно. Но история – это штука, способная творить чудеса с теми, кто оказывается существенно вовлечён в её действа. Моя вовлечённость в это действо привела к тому, что я каким-то особым образом осознал и почувствовал: несколько тысяч молодых людей, пришедших на Воробьёвы горы и запустивших антиоранжевый уличный механизм, породивший Поклонную гору – это моя судьба.
У постороннего наблюдателя после митинга на Поклонной горе, после президентских выборов могло сложиться впечатление, что вы отошли куда-то в сторону. Так ли это, и если так, то почему?
Нет, просто наша первичная политическая цель была достигнута, «болотный проект» сорван. Что же касается самой «Сути времени», то ей нужно было время, чтобы оформиться. И нужна была новая масштабная цель, соразмерная заявке «Сути времени» на изменение глобального вектора. Такой целью стала защита традиционных ценностей общества, в том числе борьба против ювенальной юстиции. А когда речь зашла о возможности экспорта «Майдана» в Россию, мы прошли по улицам Москвы красными колоннами, чтобы все знали – здесь повторения украинского варианта не будет.
Сергей Ервандович, а как, по-вашему, вообще отзываются украинские события в России, какие перспективы появились у «пятой колонны» в связи с приходом к власти «майданной» хунты? Насколько эти процессы угрожают сегодня социально-политической стабильности в нашей стране?
Я прекрасно знаю, насколько Россия и Украина между собой связаны. То, что происходит на Украине, через некоторое время приходит к нам. И наоборот. Акции «болотной оппозиции» зимой 2011-2012 не превратились в российский Майдан только потому, что нам быстро удалось организовать массовые «антиболотные» выступления, по своим масштабам и энергетике намного превышающие митинги оппозиции. И если бы те люди из юго-восточных регионов Украины, которые сегодня берут административные здания, могли поехать в Киев, если бы их было кому организовать и направить, никакой «победы Майдана» на Украине бы не было. А она сегодня есть, и это немалая проблема для России. На Майдане ведь было больше тысячи россиян, которые теперь вернулись сюда. Они не скрывали своих планов: начнут там – продолжат здесь. Конечно, после воссоединения Крыма, которое я считаю огромной исторической заслугой Путина, поскольку впервые за 23 года позора Россия что-то обрела, а не потеряла, – поддержка российских либероидов со стороны нашего общества упала, если так можно сказать, ниже плинтуса. И с нас это сняло много проблем. Но угроза либерального реванша в России остаётся, и её нельзя упускать из вида.
Огромное спасибо вам за эту беседу, надеемся на сотрудничество «Сути времени» с нашей газетой.
Информация