Вечная память. Я бы хотела рассказать о своем деде...
Евгений Пантелеев: «Так близко вы, мои родные, и так невыносимо далеко... Но после войны обязательно заживем!»
Евгений Пантелеев, после операции
Я бы хотела рассказать о своем деде Евгении Пантелееве, 1922 г.р, уроженце города Азов Ростовской области. Деда я знала исключительно по рассказам моей бабушки, с которой прожила все детство, юность и начало молодости (в 2000 году бабушка умерла). Фотография "дяди Жени" всегла стояла на комоде в большой комнате. Красивое, очень молодое лицо, гимнастерка, взгляд очень серьезный и даже суровый для такого молодого лица, лицо человека, "беззаветно преданного Родине". Рядом с фотографией стоял большой камень - апатит, из тех краев, где мы раньше жили. И бабушка всегда говорила: "Мы не знаем, где Женечка похоронен, пусть этот камень будет его могильной плитой..." Женя ушел на фронт добровольцем, война застала его в г. Харькове, где он учился в летном училище.
Профессия летчика ему нравилось, в 1941 году весной у них уже начались первые учебные полеты. Он писал много писем семье, и почти все они сохранились. Когда Украину, Харьков начали бомбить, они покидали часть на учебных самолетах. В дальнейшем нам приходили от него письма, из которых мы узнавали, что служил он в 38 армии, в стрелковом полку, в дальнейшем стал помощником начальника штаба по разведке, был переведен в 21 армию, на момент 1943 года находился в звании гвардии старшего лейтенанта. Был очень сильно ранен. Ранение было шестипулевым, всего за войну он был трижды ранен, дважды легко, но третье ранение было очень серьезным, он, по сути, лишился челюсти, челюсть была искусственной после операции, держалась на металлической подвеске, продетой через нос. Но хирург очень постарался, видно ничего не было. Написал письмо родным: "Мне было жалко портить такое лицо."
После госпиталя, а надо сказать, о том, что он лежал в госпитале, Женя никогда не писал, это уже потом, после войны родственники делали запросы в Минобороны и получали информацию о нем. Писал так: "За меня не волнуйтесь, у меня все хорошо, отдыхаю при части..." Так вот, после госпиталя он поехал к тете Ане в Азов. Был он награжден 8 орденами боевого Красного Знамени, о нем писали фронтовые газеты, в одной сохранившейся вырезке рассказывается, как он привел из разведки немецкого генерала. В Азове его приглашали на встречи в школы, с местными жителями, рассказать о войне. После последнего, третьего ранения его комиссовали, он должен был ехать в Серпухов, преподавать в военном училище, но написал рапорт Ворошилову. Он очень рвался на фронт, буквально в каждом, каждом письме он писал, что хочет снова в бой, к боевым товарищам, что "тыловая тишина", как он выражается в письме, давит ему на уши, писал о том, что за три ранения поплатились жизнью 31 человек, что "будет плакать еще не одна Гретхен". В своем письме от 1975 года тетя Аня вспоминает, что он вытянулся и возмужал, следы пластической операции были на лице почти не видны, а, когда он спал, лицо по-прежнему становилось совсем еще юношеским…В Азов Женя приехал с большим чемоданом шоколадных конфет. Очень хотел увидеть семью, мать, сестру (мою бабушку), вторую сестру (сведений о ней не было, район был захвачен немцами, она попала в плен, но осталась жива). В письмах Женя никогда не жаловался, но в одном из них была такая фраза: "Так близко вы, мои родные, и так невыносимо далеко... Но после войны обязательно заживем..." В январе 1943 года перед отправкой на фронт Женя едет в село Якшур-Бодья, где семья находилась в эвакуации, буквально в 1 неделю они разминулись, Женя приехал, а семья уехала в Мурманскую область. Последнее письмо, которое от него получили, было все в несколько строк: "Еду в поезде. Трясет невероятно. По старому адресу не пишите..." В апреле 43-го моей прабабке (мать Жени, учительница, умерла в 84 году) приснился сон, что на поле лежит много солдат, она идет по полю и видит двоих, связанных веревкой за шею, один из них - Женя. Похоронка пришла в сентябре 43 года, что погиб смертью храбрых, защищая Смоленскую область от захватчиков, какая-то неизвестная деревня Холмы. Пришло письмо от однополчан, они писали, что сидели в землянке, началось наступление, Женя сказал: "Ну что же вы сидите, наступление началось", взял винтовку и выскочил из землянки. Так погиб. По документам, погиб в последний день Спас-Деменской наступательной операции в августе 1943 года, когда шли бои на Курской Дуге, и фашисты подтягивали свои силы в Орлово-Белгородском направлении, где наступали наши части и создавали опасность прорыва и соединения с курскими частями. Благодаря «форумчанам» в прошлом году удалось найти место захоронения дяди Жени, очень большую помощь оказал Дмитрий Медведев (однофамилец), человек, который занимался поисковыми работами в Смоленском направлении, Дмитрий фотографировал памятники, выкладывал их на военный форум, так через него нашли своих очень многие родственники погибших ветеранов войны и пропавших без вести. В прошлом году мы ездили в Смоленскую область, нашли эту деревню, жители деревни до сих пор хранят память о тех событиях, многие из них хоронили наших.
Многие жители Спас-Деменска были угнаны в концентрационные лагеря, многие помнят зверства карательных отрядов в Спас-Деменске. В большой книге, посвященной району, описано, как немцы убивали местное население, помогавшее партизанам и нашим воинам, а трупы запрещали хоронить, просто сбрасывали во рвы и даже не забрасывали землей. Там по весне они вытаивали, и только весной фашисты разрешили их убирать с улиц и забрасывать землей. Это было назидание, чтобы мирное население не помогало своим. Вообще, мирное население очень пострадало, поэтому в городе установлено несколько памятников – воинам, погибшим здесь в войну, а также мирному населению, погибшему в концентрационных лагерях.
9 мая мы туда обязательно поедем... Установили плиту на братской могиле возле Скорбящей Матери. Помимо нашего Жени там лежит 1550 человек. Местные жители дали мне контакты Николая Егоровича Легкова, у которого погиб отец, Егор Иванович Легков, защищая Смоленскую область, в тот же самый день, что и Женя, 19 августа 1943 года (закончилась Спас-Деменская наступательная операция, 21 и 33 армия двинулись дальше). В прошлом году Николай Егорович установил большой (несколько метров) деревянный крест на месте массового захоронения. А в этом году мы собираемся установить такой крест и в самой деревне Холмы. Местные журналисты подарили мне редкую видеозапись «Сибиряки-гвардейцы», 2-часовой фильм, описывающей путь 22 гвардейской дивизии из г. Новосибирска, воевавшей в этих краях. Фильм был собран буквально «по кусочкам» из старой военной хроники благодаря генералу КГБ Ф.Бобкову, воевавшему в этих краях. Документальные кадры….
Фотографии и газетные вырезки о Жене мы подарили Спас-Деменскому историческому музею. А Музей оставил нам в дар Книгу Памяти Калужской области с информацией о захоронении. Спас-Деменская администрация подарила книгу, где описано, как освобождался их район. На место гибели Жени и других воинов 21 и 33 армий мы прошли вместе с местным жителем Иваном Ивановичем Суворовым в болотных сапогах, через лес. На месте бывшей деревни до сих пор воронки от снарядов… И одичавшие яблони кругом, кусты сирени, как-будто в напоминание о том, что здесь когда-то была деревня….
Спасибо всем-всем вам большое, друзья! Это неоценимая помощь в восстановлении памяти о Жене. И как поется в песне из кинофильма «Белорусский вокзал»: «Наш ждет огонь смертельный, и все ж, бессилен он, сомнения прочь, уходит в ночь отдельный, десятый наш десантный батальон, десятый наш десантный батальон….» Я поняла, над чем бессилен этот огонь. Бессилен он над подвигом тех удивительных людей, готовых пожертвовать всем, чтобы мы жили сегодня, бессилен он над памятью, поскольку она живет уже более 66 лет, бессилен он над чувствами, которые мы питаем к нашим близким и родным людям, которые, несмотря на то, что их рядом нет, всегда остаются рядом с нами и каждый год в мае вместе с нами празднуют нашу Победу….»
Если Вам есть что рассказать о своих родных и близких, участниках боевых действий ВОВ, Афганистан, Чечня и в других горячих точках - присылайте Ваши рассказы на [email protected] разместим на страницах "Военного обозрения".
Евгений Пантелеев, после операции
Я бы хотела рассказать о своем деде Евгении Пантелееве, 1922 г.р, уроженце города Азов Ростовской области. Деда я знала исключительно по рассказам моей бабушки, с которой прожила все детство, юность и начало молодости (в 2000 году бабушка умерла). Фотография "дяди Жени" всегла стояла на комоде в большой комнате. Красивое, очень молодое лицо, гимнастерка, взгляд очень серьезный и даже суровый для такого молодого лица, лицо человека, "беззаветно преданного Родине". Рядом с фотографией стоял большой камень - апатит, из тех краев, где мы раньше жили. И бабушка всегда говорила: "Мы не знаем, где Женечка похоронен, пусть этот камень будет его могильной плитой..." Женя ушел на фронт добровольцем, война застала его в г. Харькове, где он учился в летном училище.
Профессия летчика ему нравилось, в 1941 году весной у них уже начались первые учебные полеты. Он писал много писем семье, и почти все они сохранились. Когда Украину, Харьков начали бомбить, они покидали часть на учебных самолетах. В дальнейшем нам приходили от него письма, из которых мы узнавали, что служил он в 38 армии, в стрелковом полку, в дальнейшем стал помощником начальника штаба по разведке, был переведен в 21 армию, на момент 1943 года находился в звании гвардии старшего лейтенанта. Был очень сильно ранен. Ранение было шестипулевым, всего за войну он был трижды ранен, дважды легко, но третье ранение было очень серьезным, он, по сути, лишился челюсти, челюсть была искусственной после операции, держалась на металлической подвеске, продетой через нос. Но хирург очень постарался, видно ничего не было. Написал письмо родным: "Мне было жалко портить такое лицо."
После госпиталя, а надо сказать, о том, что он лежал в госпитале, Женя никогда не писал, это уже потом, после войны родственники делали запросы в Минобороны и получали информацию о нем. Писал так: "За меня не волнуйтесь, у меня все хорошо, отдыхаю при части..." Так вот, после госпиталя он поехал к тете Ане в Азов. Был он награжден 8 орденами боевого Красного Знамени, о нем писали фронтовые газеты, в одной сохранившейся вырезке рассказывается, как он привел из разведки немецкого генерала. В Азове его приглашали на встречи в школы, с местными жителями, рассказать о войне. После последнего, третьего ранения его комиссовали, он должен был ехать в Серпухов, преподавать в военном училище, но написал рапорт Ворошилову. Он очень рвался на фронт, буквально в каждом, каждом письме он писал, что хочет снова в бой, к боевым товарищам, что "тыловая тишина", как он выражается в письме, давит ему на уши, писал о том, что за три ранения поплатились жизнью 31 человек, что "будет плакать еще не одна Гретхен". В своем письме от 1975 года тетя Аня вспоминает, что он вытянулся и возмужал, следы пластической операции были на лице почти не видны, а, когда он спал, лицо по-прежнему становилось совсем еще юношеским…В Азов Женя приехал с большим чемоданом шоколадных конфет. Очень хотел увидеть семью, мать, сестру (мою бабушку), вторую сестру (сведений о ней не было, район был захвачен немцами, она попала в плен, но осталась жива). В письмах Женя никогда не жаловался, но в одном из них была такая фраза: "Так близко вы, мои родные, и так невыносимо далеко... Но после войны обязательно заживем..." В январе 1943 года перед отправкой на фронт Женя едет в село Якшур-Бодья, где семья находилась в эвакуации, буквально в 1 неделю они разминулись, Женя приехал, а семья уехала в Мурманскую область. Последнее письмо, которое от него получили, было все в несколько строк: "Еду в поезде. Трясет невероятно. По старому адресу не пишите..." В апреле 43-го моей прабабке (мать Жени, учительница, умерла в 84 году) приснился сон, что на поле лежит много солдат, она идет по полю и видит двоих, связанных веревкой за шею, один из них - Женя. Похоронка пришла в сентябре 43 года, что погиб смертью храбрых, защищая Смоленскую область от захватчиков, какая-то неизвестная деревня Холмы. Пришло письмо от однополчан, они писали, что сидели в землянке, началось наступление, Женя сказал: "Ну что же вы сидите, наступление началось", взял винтовку и выскочил из землянки. Так погиб. По документам, погиб в последний день Спас-Деменской наступательной операции в августе 1943 года, когда шли бои на Курской Дуге, и фашисты подтягивали свои силы в Орлово-Белгородском направлении, где наступали наши части и создавали опасность прорыва и соединения с курскими частями. Благодаря «форумчанам» в прошлом году удалось найти место захоронения дяди Жени, очень большую помощь оказал Дмитрий Медведев (однофамилец), человек, который занимался поисковыми работами в Смоленском направлении, Дмитрий фотографировал памятники, выкладывал их на военный форум, так через него нашли своих очень многие родственники погибших ветеранов войны и пропавших без вести. В прошлом году мы ездили в Смоленскую область, нашли эту деревню, жители деревни до сих пор хранят память о тех событиях, многие из них хоронили наших.
Многие жители Спас-Деменска были угнаны в концентрационные лагеря, многие помнят зверства карательных отрядов в Спас-Деменске. В большой книге, посвященной району, описано, как немцы убивали местное население, помогавшее партизанам и нашим воинам, а трупы запрещали хоронить, просто сбрасывали во рвы и даже не забрасывали землей. Там по весне они вытаивали, и только весной фашисты разрешили их убирать с улиц и забрасывать землей. Это было назидание, чтобы мирное население не помогало своим. Вообще, мирное население очень пострадало, поэтому в городе установлено несколько памятников – воинам, погибшим здесь в войну, а также мирному населению, погибшему в концентрационных лагерях.
9 мая мы туда обязательно поедем... Установили плиту на братской могиле возле Скорбящей Матери. Помимо нашего Жени там лежит 1550 человек. Местные жители дали мне контакты Николая Егоровича Легкова, у которого погиб отец, Егор Иванович Легков, защищая Смоленскую область, в тот же самый день, что и Женя, 19 августа 1943 года (закончилась Спас-Деменская наступательная операция, 21 и 33 армия двинулись дальше). В прошлом году Николай Егорович установил большой (несколько метров) деревянный крест на месте массового захоронения. А в этом году мы собираемся установить такой крест и в самой деревне Холмы. Местные журналисты подарили мне редкую видеозапись «Сибиряки-гвардейцы», 2-часовой фильм, описывающей путь 22 гвардейской дивизии из г. Новосибирска, воевавшей в этих краях. Фильм был собран буквально «по кусочкам» из старой военной хроники благодаря генералу КГБ Ф.Бобкову, воевавшему в этих краях. Документальные кадры….
Фотографии и газетные вырезки о Жене мы подарили Спас-Деменскому историческому музею. А Музей оставил нам в дар Книгу Памяти Калужской области с информацией о захоронении. Спас-Деменская администрация подарила книгу, где описано, как освобождался их район. На место гибели Жени и других воинов 21 и 33 армий мы прошли вместе с местным жителем Иваном Ивановичем Суворовым в болотных сапогах, через лес. На месте бывшей деревни до сих пор воронки от снарядов… И одичавшие яблони кругом, кусты сирени, как-будто в напоминание о том, что здесь когда-то была деревня….
Спасибо всем-всем вам большое, друзья! Это неоценимая помощь в восстановлении памяти о Жене. И как поется в песне из кинофильма «Белорусский вокзал»: «Наш ждет огонь смертельный, и все ж, бессилен он, сомнения прочь, уходит в ночь отдельный, десятый наш десантный батальон, десятый наш десантный батальон….» Я поняла, над чем бессилен этот огонь. Бессилен он над подвигом тех удивительных людей, готовых пожертвовать всем, чтобы мы жили сегодня, бессилен он над памятью, поскольку она живет уже более 66 лет, бессилен он над чувствами, которые мы питаем к нашим близким и родным людям, которые, несмотря на то, что их рядом нет, всегда остаются рядом с нами и каждый год в мае вместе с нами празднуют нашу Победу….»
Если Вам есть что рассказать о своих родных и близких, участниках боевых действий ВОВ, Афганистан, Чечня и в других горячих точках - присылайте Ваши рассказы на [email protected] разместим на страницах "Военного обозрения".
Информация