Сельскохозяйственный сектор несёт потери
Одной из проблемных отраслей, связанных со стратегически важной основой развития государства, остаётся сельское хозяйство. Ворох проблем, которым успел обрасти сельскохозяйственный сектор России, пока не позволяет стране выйти на потенциально возможные уровни обеспеченности продуктами питания и уровни экспорта качественных продовольственных товаров. Корень проблемы – это сложности в демографической ситуации на селе, в обеспеченности населения рабочими местами, в инвестиционной политике как государства, так и частных структур.
По оценкам государственных органов статистики, за последние 13-14 лет сельское население России снизилось на 3 миллиона человек (с 40 до 37 млн.). Эту информацию озвучил и на одном из совещаний Госсовета президент Владимир Путин. Государственные отчёты выглядят далеко не радужными, хотя многие независимые эксперты уверены, что и они, скажем так, весьма припудрены. На деле, снижение числа жителей сельской местности в Российской Федерации ещё за указанный период времени превышает 10% от первоначального состава. Многие жители сёл порой просто вынуждены отказываться от ведения своего хозяйства и перебираться в город по целому ряду причин: отсутствие полноценного газоснабжения села (процесс газификации часто проходит с большим скрипом), отсутствие удовлетворяющего потребности семьи дохода, слабое развитие (или полное отсутствие) инфраструктуры (от дорог до телефонной связи).
Чтобы остановить процесс миграции из сёл в города, чтобы обеспечить полноценное развитие российского села, вроде бы запущены государственные программы: субсидирование кредитования для частных фермерских хозяйств, выдача «подъёмных» грантов начинающим аграриям, компенсационная работа по оформлению документации на собственность земельных участков. Однако программы далеко не всегда на деле приводят к позитивному для развития сельскохозяйственной отрасли результату. На бумаге-то – приводят, а вот на деле…
Ещё одна проблема – уменьшение площадей сельскохозяйственных земель. Так, с 2011 года эта площадь снизилась примерно на 4,5 млн. га. В масштабах страны (при общей площади земель сельхозназначения примерно в 390-400 млн. га) такое снижение не кажется фатальным, но более чем неприятная тенденция себя обнаружила, а это прецедент.
Основные причины исключения земель из списка сельскохозяйственных опять-таки на бумаге вроде бы выглядят вполне благими: от увеличения площадей заповедников, до перевода земель в специальную категорию для прокладки трубопроводов различного назначения. Осуществить же полноценный мониторинг того, на самом ли деле «ширящиеся» заповедники и прирастающие километрами газовые трубы отнимают у сельского хозяйства миллионы га, и не отходят ли вдруг земли из стратегического фонда под элитные коттеджные посёлки, практически невозможно.
Снижение площадей сельскохозяйственных земель, которые способны приносить огромные объёмы высококачественной продовольственной продукции в России, выглядит более чем странно на фоне того, как в ряде стран-сельхозпроизводителей борьба идёт буквально за каждый гектар земли с целью своё производство расширить или, по меньшей мере, сохранить на прежнем уровне. В качестве одного из таких примеров можно рассмотреть Китай, где почти 20% пахотных земель на сегодняшний день загрязнены токсичными отходами производств, в составе которых немалый процент занимают тяжёлые металлы. В докладе министерства охраны окружающей среды КНР, который был озвучен агентством «Синьхуа» в конце минувшего года, примерно на 50% с 1990 года увеличились объёмы загрязнения плодородных земель прибрежных провинций Поднебесной кадмием. Однако китайские фермеры не горят желанием отказываться от сельскохозяйственного производства даже на заражённых землях. Можно себе представить, качество той продукции, которую соседняя страна выращивает на землях с запредельным содержанием тяжёлых металлов. А в связи с более чем масштабной распространённостью китайского сельхозпродукта в мире, вряд ли можно быть уверенными в том, что такой продукции нет на полках среднестатистического российского магазина «за углом».
Другими словами, китайские товарищи свою проблему обозначили, но вовсе не сказали нет выращиванию сельскохозяйственной продукции на землях более чем сомнительного качества. В нашей же стране в этой связи ситуация выглядит и вовсе парадоксальной: мы сами, своими руками, прекрасные по качеству плодородные земли выводим из сельхозфонда, заявляя, что и оставшихся в фонде земель хватит «с головой», а потом вдруг размышляем, почему роста прибыли от с/х в России никак не добьёмся. С таким подходом, простите за избитый термин, к народному добру, можно сколько угодно уповать на субсидирование сельского хозяйства и ожидании повышения его эффективности, но в итоге есть немалый риск просто разбазарить сельхозугодья, при одном только виде которых у зарубежных «партнёров» текут слюнки.
Когда в один из районов Воронежской области прибыли представители региональной делегации из Германии и в одной из бесед узнали о том, что в сердце плодородных чернозёмов вместо развития аграрных предприятий собираются развернуть добычу никеля, они переглянулись, выражая явное недоумение. Мягко говоря, недоумение по этому поводу выражают и местные жители, прекрасно знающие о том, что на никелевые разработки на Хопре ещё в советское время был наложен запрет в связи с угрозой экокомплексу и развитию сельскохозяйственной отрасли региона, кормящего хлебом миллионы россиян.
Однако с недавних пор у воронежцев появилась надежда на то, что никелевые разработки на плодородных землях и землях местного заповедника всё же заморозят. Чаяния людей дошли до Кремля, и советник президента Сергей Глазьев в своём письме заявил:
Сергей Глазьев напомнил, что в России реализуется стратегия продовольственной безопасности, а значит, ликвидировать по-настоящему мощные сельскохозяйственные потенциалы просто преступно.
Хочется надеяться на то, что в этом и в других случаях поддержка сельскохозяйственному сектору страны, являющемуся одной из основ безопасности и товарной независимости России, со стороны государства будет оказана и на деле тоже.
По оценкам государственных органов статистики, за последние 13-14 лет сельское население России снизилось на 3 миллиона человек (с 40 до 37 млн.). Эту информацию озвучил и на одном из совещаний Госсовета президент Владимир Путин. Государственные отчёты выглядят далеко не радужными, хотя многие независимые эксперты уверены, что и они, скажем так, весьма припудрены. На деле, снижение числа жителей сельской местности в Российской Федерации ещё за указанный период времени превышает 10% от первоначального состава. Многие жители сёл порой просто вынуждены отказываться от ведения своего хозяйства и перебираться в город по целому ряду причин: отсутствие полноценного газоснабжения села (процесс газификации часто проходит с большим скрипом), отсутствие удовлетворяющего потребности семьи дохода, слабое развитие (или полное отсутствие) инфраструктуры (от дорог до телефонной связи).
Чтобы остановить процесс миграции из сёл в города, чтобы обеспечить полноценное развитие российского села, вроде бы запущены государственные программы: субсидирование кредитования для частных фермерских хозяйств, выдача «подъёмных» грантов начинающим аграриям, компенсационная работа по оформлению документации на собственность земельных участков. Однако программы далеко не всегда на деле приводят к позитивному для развития сельскохозяйственной отрасли результату. На бумаге-то – приводят, а вот на деле…
Ещё одна проблема – уменьшение площадей сельскохозяйственных земель. Так, с 2011 года эта площадь снизилась примерно на 4,5 млн. га. В масштабах страны (при общей площади земель сельхозназначения примерно в 390-400 млн. га) такое снижение не кажется фатальным, но более чем неприятная тенденция себя обнаружила, а это прецедент.
Основные причины исключения земель из списка сельскохозяйственных опять-таки на бумаге вроде бы выглядят вполне благими: от увеличения площадей заповедников, до перевода земель в специальную категорию для прокладки трубопроводов различного назначения. Осуществить же полноценный мониторинг того, на самом ли деле «ширящиеся» заповедники и прирастающие километрами газовые трубы отнимают у сельского хозяйства миллионы га, и не отходят ли вдруг земли из стратегического фонда под элитные коттеджные посёлки, практически невозможно.
Снижение площадей сельскохозяйственных земель, которые способны приносить огромные объёмы высококачественной продовольственной продукции в России, выглядит более чем странно на фоне того, как в ряде стран-сельхозпроизводителей борьба идёт буквально за каждый гектар земли с целью своё производство расширить или, по меньшей мере, сохранить на прежнем уровне. В качестве одного из таких примеров можно рассмотреть Китай, где почти 20% пахотных земель на сегодняшний день загрязнены токсичными отходами производств, в составе которых немалый процент занимают тяжёлые металлы. В докладе министерства охраны окружающей среды КНР, который был озвучен агентством «Синьхуа» в конце минувшего года, примерно на 50% с 1990 года увеличились объёмы загрязнения плодородных земель прибрежных провинций Поднебесной кадмием. Однако китайские фермеры не горят желанием отказываться от сельскохозяйственного производства даже на заражённых землях. Можно себе представить, качество той продукции, которую соседняя страна выращивает на землях с запредельным содержанием тяжёлых металлов. А в связи с более чем масштабной распространённостью китайского сельхозпродукта в мире, вряд ли можно быть уверенными в том, что такой продукции нет на полках среднестатистического российского магазина «за углом».
Другими словами, китайские товарищи свою проблему обозначили, но вовсе не сказали нет выращиванию сельскохозяйственной продукции на землях более чем сомнительного качества. В нашей же стране в этой связи ситуация выглядит и вовсе парадоксальной: мы сами, своими руками, прекрасные по качеству плодородные земли выводим из сельхозфонда, заявляя, что и оставшихся в фонде земель хватит «с головой», а потом вдруг размышляем, почему роста прибыли от с/х в России никак не добьёмся. С таким подходом, простите за избитый термин, к народному добру, можно сколько угодно уповать на субсидирование сельского хозяйства и ожидании повышения его эффективности, но в итоге есть немалый риск просто разбазарить сельхозугодья, при одном только виде которых у зарубежных «партнёров» текут слюнки.
Когда в один из районов Воронежской области прибыли представители региональной делегации из Германии и в одной из бесед узнали о том, что в сердце плодородных чернозёмов вместо развития аграрных предприятий собираются развернуть добычу никеля, они переглянулись, выражая явное недоумение. Мягко говоря, недоумение по этому поводу выражают и местные жители, прекрасно знающие о том, что на никелевые разработки на Хопре ещё в советское время был наложен запрет в связи с угрозой экокомплексу и развитию сельскохозяйственной отрасли региона, кормящего хлебом миллионы россиян.
Однако с недавних пор у воронежцев появилась надежда на то, что никелевые разработки на плодородных землях и землях местного заповедника всё же заморозят. Чаяния людей дошли до Кремля, и советник президента Сергей Глазьев в своём письме заявил:
Массовые протесты и обоснованные требования населения о соблюдении их экологических прав и сохранении жизненного уклада данных территорий должны стать решающим фактором для остановки работ в Прихопёрье.
Сергей Глазьев напомнил, что в России реализуется стратегия продовольственной безопасности, а значит, ликвидировать по-настоящему мощные сельскохозяйственные потенциалы просто преступно.
Хочется надеяться на то, что в этом и в других случаях поддержка сельскохозяйственному сектору страны, являющемуся одной из основ безопасности и товарной независимости России, со стороны государства будет оказана и на деле тоже.
Информация