Чёрный соболь в железной петле. Как выдернуть российскую «оборонку» из кипрских офшоров?
Металлург в камне — памятник ушедшим и нынешним поколениям белоречан. Здесь и далее фото Сергея Синенко
Заявление Владимира Путина о масштабной «деофшоризации» российских предприятий, а также начавшийся процесс возвращения государству незаконно присвоенного («Башнефть») заставляет задуматься, насколько реально осуществить все это в масштабе страны? Какими силами? Как выдернуть «оборонку» из офшоров? Вопросы эти заставляют меня вернуться к теме «Российский легион по образцу Французского иностранного легиона». Напомню, речь шла о разработке генерала Александра Лебедя по созданию формирования, решающего как внешние оборонные задачи, так и обеспечивающего защиту страны от лиц и организаций, представляющих угрозу ее экономике и финансам. Тема особенно актуальна для сегодняшнего дня. Но начать разговор хочу не с теоретических рассуждений, а с конкретики. Итак, Южный Урал. Белорецк.
При въезде в город вижу памятник металлургу и стелу с надписью: «Белорецк — город металлургов. 1762». И в самом городе все говорит о том, что это крупный металлургический центр. Главная площадь, где проходят все праздники, — Площадь металлургов. Здесь же — кинотеатр «Металлург». Главный стадион — «Металлург». Есть газета «Металлург», управление питания «Металлург»… Все логично: город возник и столетиями формировался как переработчик руды и производитель металла. В этом его сущность и исторический смысл. Поэтому, когда отправился в Белорецк, в голове само собой звучало «у мартеновских печей не смыкает наша Родина очей».
Оказалось же — я безнадежно отстал. Город стал другим. Совершенно переменился. И народ стал другим. Нет больше гордых металлургов. Потому что нет добычи руды и прекращена выплавка стали. Потому что анахронизмом стали слова и понятия, определявшие раньше жизнь города: «домны», «плавка», «мартены»…
Вместо них в речи белоречан появилось новое слово — «офшоры». Его слышал и в местной администрации, и в газете «Белорецкий рабочий», и от случайных прохожих на улице. Обозначают им фирмы на Кипре и в других теплых местах, осуществляющие управление металлургическим комбинатом, которым владеет компания «Мечел».
Сначала удивился: «Как это может быть, ведь продукция предприятия имеет оборонное значение?! Коррозиестойкий металл… Танковая броня…» «Уже нет», — успокоили меня, — «на «оборонку» комбинат давно не работает…»
Что же произошло?
В XIX веке белорецкий металл был хорошо известен в Европе. На международном рынке его продавали под торговой маркой «Черный соболь».
Металлургическая империя
Вся история Белорецка до недавнего времени — это история его роста и возвышения. Своим рождением город обязан симбирскому купцу Ивану Борисовичу Твердышеву, который, вложив деньги в разведку полезных ископаемых, стал основателем огромной металлургической империи, состоящей из десятков рудников и заводов. Обнаружив гору Магнитную с богатым содержанием железной руды, Твердышев решил строить железоделательный завод. Необходимый запас леса и воды отыскался в долине реки Белой между хребтами Урал-Тау и Яман-Тау. Вскоре здесь возник один из главных центров металлургии Южного Урала.
Продукцию завода на баржах доставляли да Нижегородскую ярмарку, где она пользовалась большим спросом — чугун был дешевым, а железо славилось ковкостью. Более ста лет назад белоречане выполняли заказы для украшения фигурным чугунным литьем оград дворцов и Санкт-Петербурга. В 1896 году белорецкие изделия получили высшую награду России — государственный герб.
В начале XX века все заводы и рудники Белоречья связала железная дорога. Была построена узкоколейка, позволившая подвозить в Белорецк железную руду с Туканских рудников, а чугун с Зигазинского, Лапыштинского и Инзерского заводов. В 20-30-е годы появились новые ветки, связавшие воедино весь край. В предвоенные годы заводы реконструировали — построили новые доменные печи, механизировали мартеновское производство. В 1940 году был создан Белорецкий металлургический комбинат (БМК), объединивший Белорецкий металлургический завод, Тирлянский листопрокатный завод, рудники, горнорудное управление, рабочие поселки и узкоколейку — главную транспортную артерию всего здешнего горнозаводского края.
На перекрестке судеб всей страны
В годы Великой Отечественной войны Белорецк поднялся на новый виток развития. Если для одних городов война стала причиной разорения и упадка, Белорецк, наоборот, налился новой силой. В 1941 году сюда были эвакуированы оборудование и специалисты близких по профилю предприятий — биметаллического цеха завода «Серп и молот» из Москвы, канатного завода и предприятия черной металлургии с Украины, а также станкостроительный завод из города Клин. Новое оборудование позволило освоить плавку брони, молибденовой стали и специальных марок металла для фронта. С утратой западных территорий Белорецкий завод стал фактически единственным предприятием страны, выпускающим высококачественную сталь всех марок.
Старики говорят, что выжили в войну братской помощью и спайкой. Листья ели, похоронки получали, налоги и займы платили, работали от зари до зари раздетые и разутые, а сейчас только удивляются себе, своим силам и той святой жизни, которой когда-то жили: «Вроде были даже не люди тогда, а святые праведники…»
Ветераны комбината вспоминают: «В войну кирпичи от жара сгорали, а человек терпел». Они не преувеличивают. Вот пример. На сталепроволочном заводе в электрической печи провисла спираль. Если печь остановить, пришлось бы забраковать несколько тонн металла. В мирное время в таких случаях печь остужали, а затем разогревали заново. Занимало это около двух суток. Но в военное время напрочь отброшены были все привычные формы работы. Чтоб не сорвать производство, механик Коробогатов вызвался ремонтировать печь, не остужая ее. Одел ватный костюм, валенки, а лицо замотал мешковиной. Облив его водой, рабочие помогли ему спуститься в колодец печи. Несмотря на пар и дым, мешавший дышать, мастер вслепую отремонтировал спираль. Плавку продолжили. Вот так мы выиграли войну.
Проект АСУСП
Сколько раз убеждался: каждое событие в жизни дает волну, которая, если не сейчас, то потом, спустя годы, обязательно настигнет. Так и с Белорецком. В городе не был целую вечность, но он для меня не чужой. Более того, чувствую с ним определенное внутреннее родство. Дело в том, что первым местом работы для меня стала «лаборатория пропаганды и агитации», а первой рабочей площадкой — Белорецкий металлургический комбинат.
В то время активно внедрялось представление о науке как основе политики. Доктринальное мышление претендовало на научный характер своих догм и принимаемых на их основе решений, а неудачи объясняли невниманием к «эффективным» теориям и методикам. Когда в начале 1980-х годов в Белорецке ухудшилось снабжение продовольствием, металлурги заявили об этом так открыто и громко, что услышала не только Уфа, но и Москва. Не имея возможности решить продовольственные проблемы кардинально, в соответствующих подразделениях КПСС постановили, во-первых, организовать постоянный мониторинг ситуации, во-вторых, управление рабочими коллективами перевести на современную основу с использованием только-только нарождавшихся тогда ЭВМ.
Так в «лаборатории пропаганды» возник фантастический с начала и до конца проект АСУСП — автоматизированной системы управления социальными процессами. На металлургическом комбинате планировали установить гигантский компьютер (весом в несколько тонн), который ежедневно будет обрабатывать тысячи анкет, фиксирующих мнение рабочего коллектива. Электроника должна вырабатывать рекомендации и по кабелю направлять их, во-первых, директору комбината, во-вторых — секретарю по идеологии горкома партии Белорецка.
Не учли, однако, самого главного. Мнения самих металлургов. Предполагалось, что анкеты будут заполнять рабочие, бригадиры, мастера, начальники цехов, в общем, все, вплоть до директора Вадима Кулеши. Но рабочие попросту отказались участвовать в опросах. «Нам это не надо. Все это выдумали, чтобы нас еще больше нас закабалить», — сказали в цехах. И все. Точка. Именно по этой причине высоконаучный проект накрылся одним большим банным листом…
Замечу, лично я после случившегося только еще больше зауважал здешний народ. Это был рабочий мир, по-своему цельный и упорядоченный. Работа на комбинате, особенно в «горячих цехах», была тяжелой, но и зарабатывали люди немало, требовательны были и к себе, и к другим. Запомнилось, как мне объясняли: «Знаешь, утром, когда в темноте иду в толпе на проходную, чувствую гордость, что я — металлург».
Думаю, сумел тогда уловить главное — дух горнозаводской уральской жизни, объединявший завод и город, рабочие традиции, которым не одно столетие. Была тогда у людей уверенность — рабочий человек самый главный в жизни, работа жизнь держит, а кончится работа — жизнь кончится. С тех времен я и отождествлял со здешними металлургами такие качества как сила духа, твердость, самоуважение, благородство в поступках. Вот так.
Белорецкий район — самый большой в Башкирии (11 501 кв. км). По площади примерно равен территории государств Ливан или Катар. Огромные горы, леса, горные реки, месторождения уникальной по чистоте и малому количеству примесей железной руды, залежи золота, охры, мергеля, сланцев, хромитов… Здесь работы на двести, нет, на пятьсот лет! Вся история Белоречья определяется природой громадного пространства, доставшегося людям в удел.
Водокачка столетней постройки — символ города и его пространственный центр
На «горе» и в «нижухе»
Достопримечательность Белорецка, известный его символ — старинная водонапорная башня красного кирпича. Отпираю амбарный замок, поднимаюсь по крутой металлической лестнице на верхотуру, прислушиваюсь к медленным тугим толчкам сердца и далеким неясным голосам и звукам на площади внизу.
Воздух резок, солнечный свет ярок, тени отчетливы. Город, лежащий внизу, разглядываю через глазок фотокамеры с пятнадцатикратным увеличением, плавно меняя крупность плана. Белорецк расположен в горной котловине, но горы такие огромные, что сначала их просто не замечаешь. Площадь внизу на углу Ленина и Точисского узловая — здесь проходит магистраль, связывающая промышленную часть и жилую. Раньше площадь звалась Торговой, на ней устраивался базар. Торговые ряды есть и сейчас.
От элементарности пространственных конструкций вид улиц и домов немного удивляет четкостью линий, особой промытостью и ясностью красок, отчетливостью зданий, крыш, стен, вообще, каждой вещи, даже неба — его пространственной пустоты. Этому противостоит что-то чумазо-сизое, сложно-мутное, пропитывающее промышленную зону.
Спускаюсь к плотине. Со всгорка открылась широкая и вольная вода, над которой дрожит воздух. Вот отсюда и начинался город. Пруд и плотина, связывающая берега реки — примета заводских поселений. Завод стоял в горной котловине, и поселок, по мере роста, поднимался по восточному склону горы. Так возникло Верхнее селение, сегодня — основная часть Белорецка. На правом берегу располагались цеха завода, домны, мастерские, сараи для запасов угля и дров, складские постройки. Этот старейший район Белорецка называют Нижним селением, а еще «деревушкой», «низовкой», «нижухой» — все названия в обиходе используется.
Домов старой застройки здесь по-прежнему много. Извилистые улочки, вытянутые вглубь усадьбы, близко поставленные дома, которые разъединяют лишь крытые ворота, сохранились до сих пор. Остатки старой «нижухи» пытаюсь отыскать в проулкам, которые отходят от улиц Садовой, Горной и Заводской в сторону горы.
— Как живем? Утром доим корову, а потом идем на завод. Смычка города и села, — поясняет Елена Ильинична, хозяйка одной из изб.
Вот коренастый старик на лавочке сидит. Подсаживаюсь, знакомимся. Николай проработал на металлургическом комбинате почти всю жизнь.
— В прокатке на крану работал, весь чад, вся вонь наверх шла. В общем, 44 года в огне горел. Так-то… А Белорецк — город-герой. Только работы нет — металлургию развалили, рудники закрыли. Что, больше не нужны стране?! Это Рахимов такую месть сделал металлургам. Не наказали, а в корень свели. Обидно за город. Несправедливо. А когда нет справедливости, то и жить не особо хочется. Ведь у нас своя руда в Тукане была, высокого качества. Сейчас на БМК одни метизы выпускают, только, говорят, не очень их покупают, особенно железнодорожные пружины. Люди жалуются на привозной металл — много брака идет.
Я пытаюсь возражать:
— «Мечел» вроде предприятие передовое…
— А я думаю, в первую очередь все зависит от руды! Где ее теперь добывают? Не знаю, — пожимает плечами Николай. — В Тукане добычу приостановили. Раньше проволока-катанка была почти чистое железо, а сейчас… ее катают, а она слоится, как лыко. Это что за проволока?! На 8-м километре вроде опять хотят металлургический комбинат строить и руду добывать, но когда это будет? Надо народу вернуть комбинат. Это время, верю, придет. А пока вся жизнь вдребезги, один чад кругом!
Белорецкая узкоколейка
Иду по улице Железнодорожной. Названа не случайно — неподалеку на территории комбината начиналась раньше главная транспортная артерия района. Но сегодня название уже превратилось в историю.
— Никогда не простят белоречане «Мечелу» уничтожение узкоколейки, — говорит Елена Безрукова, председатель уличного комитета района «Заречный». — Железная дорога была уникальной, без нее край осиротел. Хоть бы для туристов оставили!
Об этом люди в городе говорят с большой болью. Это понятно. Что объединяло жителей Белоречья последние сто лет? Что определяло их связь с внешним миром? Узкоколейка! Именно она создавала общность жителей Белорецка, Тирляна, Тукана, Инзера, Ишли, Аршинска, Двойниши и других многочисленных железнодорожных станций, сел и деревень, отстоявших друг от друга на десятки и сотни километров. Соединяясь со станцией Запрудовка вблизи Катав-Ивановска, она давала здешнему горнозаводскому миру выход к промышленным центрам всего Урала, Западной Сибири и Поволжья.
После приобретения в 2002 году контрольного пакета БМК новые владельцы решили ликвидировать железную дорогу. Разбирали ее несколько лет, а летом 2007-го года сняли последние рельсы на территории комбината и вместе со всем подвижным составом отправили на переплавку. Официальная версия «Мечел»: узкоколейку разобрали из-за экономической невыгодности.
Другое мнение — сделали это сознательно, чтоб почти даром получить сотни тысяч тонн отличной легированной стали. Вспоминается цитата из Карла Маркса: «При 100% капиталист попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы». На большие проценты у основоположника марксизма фантазии не хватило.
Наконец, слышал такое мнение военного человека: ликвидацию железной дороги нужно понимать как «уничтожение коммуникаций противника», где противником выступает народ, страна!
Как бы то ни было, дорога эта являлась органической частью Южного Урала, без нее Белоречье еще больше обезлюдело-обескровело, застыло, осиротело, в значительной мере лишилось своей индивидуальности и подлинности.
История уничтожения узкоколейки тоже по-своему поразительна. Пользовались ею тысячи человек, но ни один не встал на защиту — посчитали, их дело маленькое. В общем, «народ безмолвствует»…
Памятник основателю железоделательного завода Ивану Твердышеву установлен кампанией «Мечел» перед собственным офисом
Город, превращенный в аул
Впереди — старая немецкая домна, за ней сворачиваю к такому же историческому заводоуправлению на улице Блюхера — оно раньше являлось подлинным сердцем всего Белоречья. С ним соседствует новое офисное здание с надписью «Мечел». Рядом — площадка с фонтаном и памятником Ивану Твердышеву, основателю железоделательного завода. Ну что ж, отличный памятник, жаль только, что фонтан расположен близко к грузовой дороге. Оглядываю постамент со всех сторон и вижу табличку: «Памятник установлен на средства компании «Мечел».
Неподалеку прогуливается молодой мужчина в каскетке. В одной руке бутылочка с водой, в другой — яблоко. На ходу моет. Помыл — откусил. Разговор начался после небольшой перепалки.
— Интересуетесь достопримечательностями?
— Да, краеведением. Не только историческим, но и современным. Особенно после того, как «Мечел» стал фактически хозяином Белорецка. Можно так сказать?
— Я бы так не стал говорить, — мужчина нахмурился. — Думаю, тогда город был уже самостоятелен. Жизнь в городе, конечно, изменилась. В какую сторону?
Вот показательный пример. Когда праздновали юбилей, 250 лет городу и комбинату, республика на развитие Белорецка дала миллиард рублей! Обратились к «Мечелу»: «Вы тоже должны вложиться, вашему предприятию юбилей». Они говорят: «Заасфальтируем площадку, поставим памятник (вот этот самый!) и книжку издадим по истории». Что произошло в День города? Праздник наметили грандиозный, театрализованное представление на стадионе «Металлург» готовили город и комбинат вместе, но хозяин «Мечела» Игорь Зюзин и дирекция оказались в одном углу, а руководство города и республики — в другом!
«Мечел» — кампания с очень точно выстроенной вертикальной системой управления. Руководят ей люди четкие, жесткие. Какие там социальные проекты? Мало ли кто там умер или женился? Есть производство, есть план. Вот и всё! Раньше комбинат был для города и дом, и отец, и мать. Социальную сферу, которую комбинат когда-то тянул, «Мечел» категорически зачеркнул. Скажем, питание рабочих. Было управление питания, был ОРС — отдел рабочего снабжения, еще какие-то социальные управления, теплицы, автотранспортное предприятие. Сейчас все это выведено из фондов комбината. Созданы предприятия-дочки, они отданы в частные руки. После такой оптимизации куча народа осталась без работы. В лучшие времена на комбинате работало больше 20 тысяч человек, сейчас — 6 с хвостиком… Как это люди восприняли? Что нас в аул превратили. Даже легенда ходила, что после того, как на выборах президента Рахимова в Белорецке «прокатили», а потом еще плохо встретили, он сказал: «Я из вас аул сделаю!».
— Знаете, эту историю в двадцатый раз слышу, — возражаю я, — даже специально искал какие-то доказательства, но пока не нашел.
Вижу на лице собеседника насмешливую и мало ободряющую улыбку.
— Легенда это или нет — сложно сказать. Но ведь превратил же!
Старое заводоуправление — памятник патриотизма и государственности
От Красных партизан до Мраткино
Осматриваю еще одну городскую достопримечательность — пятисотметровый деревянный мост, соединяющий берега заводского пруда. По нему многие белоречане ходят на работу. Мост периодически ремонтируется, но конструктивные особенности сохранены, так что колорит он не потерял.
Вдоль левого берега Белой тянется улица Красных партизан. На асфальтовой площадке девчонки играют в считалочку, обращаю на это внимание потому, что в крупных городах дети в считалку играть перестали. Много граффити — абстрактные рисунки, фантастические существа, контуры сердца и безобидная надпись «Я люблю Ксюшу». Перед входом в сквер Дружбы на кирпичном столбике надпись, сделанная трафаретом: «Русский — значит трезвый» и перечеркнутый контур бутылки. Ну что ж, трезвость — направление правильное.
Образ города возникает не только при знакомстве с его улицами, но и при знакомстве со сложным рельефом местности — горами и озерами. На северной окраине Белорецка жилые кварталы закончились, вдоль дороги тянутся садовые участки вдоль величественной Мраткиной горы. С этой горой связан новый поворот в развитии города. В последние годы здесь строится горнолыжный центр — установлен подъемник, система искусственного оснежения трасс, в перспективе строительство стадиона и биатлонных трасс. Главная цель — возродить школу олимпийского резерва, которая раньше находилась в городе. Наплыв туристов в Белорецк в зимний сезон значителен. а Мраткино совсем рядом с Белорецком. В результате вокруг города возникает большой горнолыжный комплекс.
Но и здесь люди недобрым словом поминают «Мечел». Мне показывают фотоснимки городского пруда — на воде огромные коричнево-красные пятна.
— Стоки в Белую портят экологию, а это зачеркивает саму идею создать здесь туристическую зону, — говорит Татьяна, которая занимается проблемой вплотную. — Дирекция комбината говорит: «У нас лещи плавают!» Плавают. Но на самом деле пруд не чистили 150 лет из 250, что он существует. Травильное отделение комбината — цех, который производит наибольшее количество вредных отходов. «Травилка» спускает кислоту в городской пруд. Это здорово уничтожает природу! Комбинату предъявляли судебный иск на 400 миллионов, но сомневаюсь в перспективе этого дела…
О чем речь? Судебное разбирательство началось летом прошлого года. В арбитражный суд Башкирии подан иск регионального управления Федеральной службы по надзору в сфере природопользования к БМК на сумму в 408 миллионов рублей за ущерб, который нанесен реке Белой. Росприроднадзор утверждает, что из очистных сооружений комбината сбрасывались сточные воды с многократным, в десятки раз, превышением содержания вредных веществ.
Компания-гигант
С компанией «Мечел» тягаться, конечно, трудно. И по российским, и по международным меркам это гигант в горнодобывающей и металлургической отраслях. И сделки проводит гигантские. О некоторых из них услышала вся страна.
В 2008 году, во время совещания в Нижнем Новгороде по поводу роста цен на металлы и уголь, Владимир Путин резко высказался в отношении компании «Мечел» и ее владельца Игоря Зюзина. «У нас такая уважаемая компания — «Мечел», — сказал Владимир Путин. — Кстати, собственника, руководителя компании Игоря Владимировича Зюзина, мы пригласили на совещание, но он вдруг заболел. А между тем известно, что в первом квартале текущего года компания продавала сырье (уголь) за границу по ценам в два раза ниже рыночных, а значит, и мировых. А маржа где в виде налогов для государства?»
«Конечно, болезнь есть болезнь», — отметил Владимир Владимирович и посоветовал владельцу «Мечела» поскорее выздороветь, «иначе к нему доктора придется послать и зачистить все эти проблемы».
Так жестко Путин не высказывался ни об одном бизнесмене, кроме, пожалуй, Михаила Ходорковского. Он потребовал от Следственного комитета Генпрокуратуры и Федеральной антимонопольной службы разобраться с экспортными поставками сырья «Мечелом». Как отмечали эксперты, «Мечел» реализовывал уголь своей «дочке» в оффшоре по заниженным ценам, а она уже, в свою очередь, продавала его по рыночным.
Вот так и вышло, что «оффшоры», слово в обыденной речи неупотребительное, в Белорецке стало на улицах звучать. Не от хорошей жизни горожане стали продвинутыми. Да, «Мечел» — кампания-гигант. Но тем выше ее социальная ответственность. Что дал Белорецку «Мечел»? Сложно ответить. Проще перечислить, что отнял.
Белорецк на фоне Малиновой горы
Рефлексия над потоком воды
Как определить время первого десятилетия XXI века для Белорецка? Мне трудно подобрать слова — на ум приходят одни непечатные… С появления в 2002 году у металлургического комбината нового хозяина, компании «Мечел», в городе началось фактически новое летоисчисление. Сначала тогдашнее руководство Башкирии передало «Мечел» государственный пакет акций комбината в доверительное управление, а затем его продало («не просто так, сами понимаете», в городе говорят). Дальнейшие события выстроились в драматическую цепочку. Особенно богат на них оказался 2002 год: 25 апреля состоялся последний выпуск чугуна в доменном цехе БМК, 29 апреля — последний день работы мартеновского цеха, 30 апреля прокатаны последние слитки на стане «800».
Прямо за памятником Твердышеву — старинный чугунный мост. Речка вся в песчаных отмелях и водоворотах, в ней никак не узнается Белая, но это она. Обмелевшая ниже плотины река течет быстрым и бурным потоком, слепит светом воды и солнца. Остановимся посреди моста, немного порефлексируем…
Город — это тоже своего рода поток, это река, в которую нельзя войти дважды. Как рыбы не чувствуют бег воды, жители города не чувствуют силу струи, а лишь покачивают в своих омутах плавниками… Раньше Белорецк мне казался одним, теперь же — совершенно другим городом. В таком Белорецке я точно не был. Он словно потерял свою сущность, ту, которая складывалась веками.
Что именно незнакомо? Люди. Город, вроде бы, населил совсем другой народ. Раньше сильно уважал я белоречан, даже в пример ставил: «В Уфе рабочий класс спился, традиции растерял, но вот есть такой замечательный город Белорецк, где люди не позволяют над собой глумиться. Не народ, а кремень!»
А теперь… что мне думать теперь? Не поставленный на колени чиновничьей бюрократией рабочий люд показал себя покорным стадом перед капиталистом-собственником. Быстро же издергали, перекрутили и изожгли душу и рабочий характер! Может, и не было его вовсе? Может, я его сам себе напридумывал, намечтал?
Кто сделал возможным продажу в частные руки и перевел под контроль западных предприятий комбинат, производящий броню и стратегического значения сталь? Кто способствовал сворачиванию добычи руды Зигазино-Комаровского месторождения с уникально низким содержанием серы, фосфора и окислов тяжелых металлов, что давало отрасли «чистую матрицу», то есть металл особо нужный оборонной промышленности? Или действительно за это не придется отвечать никому и никогда?
Неужели надсаженная преобразованиями страна окончательно погрузилась в летаргический сон? Неужто победила стихия зверушника?!
Мы стали свидетели краха могущественной страны, и событие это произошло почти мгновенно. Так разом рушатся здания, подорванные десятком небольших, но продуманно расставленных зарядов. Понятно, кому нужны были взрывы и кто готовил заряды, но, может, время уже разобраться, кто расставлял? Не в философском смысле, а поимённо. Может, сделать это (цитирую разработку генерала Лебедя) путем «реализации агентурно-оперативной информации, получаемой разведывательным сообществом (ФСБ, ГРУ, СВР, МВД, ФСПО, ФСНП, ФАПСИ)»?
Российский Легион против коллективного Коломойского
История всегда отличается расхождением замыслов и результатов. Случается, что погрешности велики. Но в случае с Белорецком они катастрофичны. И нравственный, и экономический смысл происшедших в последние годы преобразований оказался совершенно противоположен первоначальным целям. Получив «глоток свободы», люди оказались втянуты в обман, результатом которого стало разрушение всего, что им дорого.
Металлурги, гордые вроде бы люди, позволили с собой делать все, что захотела с ними сотворить куражливая, от безнаказанности осатаневшая офшорная власть. Алчным капиталом обессмыслена жизнь сразу нескольких поколений белоречан. Остается лишь удивляться, какие силы не дают погибнуть народу. Есть чувство вины перед жившими до нас за тот хаос, который их потомки позволили сотворить над собой. Где прежние металлурги?
Молчит рабочий люд. Его словно и не заметили, не снизошли до него. Вот и обескровело Белоречье. Погасли его 250 лет.
Однако новейшая история Белорецка, как бы ни была она чудовищна или печальна, лишь эпизод в масштабе страны. Думаю, в каждом регионе есть свой Белорецк. Значит, не частные способы «деофшоризации» необходимо искать, а способ решить вопросы концептуально. Я предлагаю рассмотреть лишь один из возможных вариантов.
Идеей генерала Лебедя было создание интернационального формирования, объединяющего патриотическую часть общества, ветеранов спецподразделений и действующий состав. «Локализация и нейтрализация» угроз национальной безопасности предполагалась «комбинированным методом информационно-психологических и специальных операций». У специфического формирования «Российский легион» предполагалось и специфическое руководство. Какое именно? Цитирую разработку: «Для обеспечения… операций «Российского легиона» оперативно-разведывательной информацией должна быть создана специальная следственно-оперативная группа из работников Генпрокуратуры, МВД, ФСБ, СВР, ГРУ ГШ, ФСНП, ФАПСИ, ФСПО и ГТК, которые должны быть прикомандированы на неопределенный срок (с указанием типа: «до выполнения поставленных перед ними задач») к Министерству юстиции… но при этом также на неопределенный срок (с аналогичной формулировкой)».
Вот именно, не инициатива «храбрых одиночек», а сильная междисциплинарная группа, действующая постоянно и обладающая полномочиями в масштабах страны (а понадобится — и за рубежом). Генералом Лебедем предлагалось максимально использовать «разработки в области информационно-психологической войны и высоких технологий аэрокосмического мониторинга поддержки специальных операций с целью максимизации эффекта и минимизации потерь». И это обязательно пригодится. Как и многое другое. Не исключаю даже голову собаки поместить на нашивку на рукаве (исторические символы обладают особой убедительностью — «колись, возвращай стыренное!»).
Может, я слишком мудрю? Может, задачи «деофшоризации» может выполнить обычная сводная группа силовиков, только большая и с особыми полномочиями? Думаю, вряд ли. Борьба с экономической «пятой колонной» — задача принципиально иного уровня. Уровня олигархии. У большого бизнеса всюду прихваты, мощная крыша, лобби во всех госструктурах вплоть до Госсобрания и Кремля (сужу по начавшимся и замотанным громким делам). К тому же у российских Коломойских при необходимости найдутся свои батальоны, а в службе охраны и безопасности работают ветераны спецуры не из самых простых.
Думаю, «Российский легион», сильное и боеспособное формирование, в той общей схеме, которую наметил генерал Лебедь, способно вернуть стране силу и утраченное богатство. А это не только экономический вопрос. Это новые герои и новые ценности служения и самопожертвования ради Отечества. К тому же замечательная идеология — вернуть России ее силу, восстановить величие и обороноспособность, а заодно лишить «пятую колонну» ее главного «общака»!
Информация