Варшаве не нравится, что в России польский "Тухоль" считают концлагерем, а "Освенцим" называют "Освенцимом"
Много шума вызвала статья московского историка Дмитрия Офицерова-Бельского на страницах «Ленты.Ру». Статья носила название «Равнодушно и терпеливо», в которой обсуждалась непростая история российско-польских отношений, а также судьбы узников лагеря смерти Освенцим. Как сообщил уже в другом материале автор статьи Офицеров-Бельский, представители польской дипломатической миссии в России обратились в редакцию «Ленты.ру» с критикой относительно того, что лагерь смерти Освенцим называется именно Освенцимом, а не Аушвицем (Аушвицем-Биркенау). По мнению польских дипломатов, в России должны придерживаться «правила» названия нацистского лагеря именно на немецкий манер, так как название «Освенцим» (по названию польского городка, в непосредственной близости от которого нацисты и запустили конвейер смерти) якобы бросает какую-то тень на польскую историю.
Однако претензия польской стороны к устоявшему в России названию «Освенцим» оказалась не единственной. Заместитель польского посла в Российской Федерации Ярослав Ксёнжек заявил о том, что российский историк неправомерно использует термин «польские концлагеря» в отношении лагерей, на территории которых в начале 20-х годов прошлого века, содержались пленные красноармейцы.
Из письма представителей польского посольства в редакцию упомянутого выше ресурса:
Вот как? «Не соответствует исторической правде», и в период с 1918 по 1939 «такие лагеря не существовали»? Интересное заявления польского посольства в России. Но если «не существовали», то как же тогда, господа польские дипломаты, вы назовёте «учреждение», действовавшее в независимой Польской республике с 1934 года в городке Берёза-Картузская (ныне Брестская область Белоруссии), которое в документах такого человека как Юзеф Камаль-Курганский (один из комендантов) проходило не иначе как концентрационно-изоляционный лагерь? В лагерь в Берёзе-Картузской попадали и те, кого принято называть политическими заключёнными (в частности, оппоненты г-на Пилсудского – в т.ч. польские коммунисты), так и представители украинского и белорусского сопротивления, еврейские политические активисты, а также немецкие военнопленные (в первые дни Второй мировой). Одним из узников концлагеря в Берёзе-Картузской являлся, например, Роман Шухевич – тот самый, на которого сегодня молится Украина, и на поклонение которому украинскими неонацистами и киевскими властями по иронии судьбы закрывают глаза в Варшаве.
Из материалов «МОПР в Западной Белоруссии (1923-1939)», автор Т.А.Лугачёва, Гродно, 2001 г.:
Лагерь имел проволочные ограждения с пулемётными вышками по периметру. Арестанты носили полотняную одежду с круглой полотняной шапочкой, на ногах — деревянные башмаки. В небольшие камеры с цементным полом набивали по 40 человек. Чтобы заключённые не садились, пол постоянно поливался водой. Им запрещалось разговаривать. Уделом узников была изнурительная работа и голодный паёк. Жестокое обращение со стороны лагерной администрации было нормой.
По данным историков, через концентрационный лагерь в Берёзе-Картузской прошли не менее 10 тысяч человек – цифра весьма условна, так как в сентябре 1939 года администрация лагеря уничтожила почти все лагерные документы.
Если в период с 1918 по 1939 годы, по заявлениям польской стороны, на территории Польши концентрационные лагеря отсутствовали, то чем же тогда, по версии Варшавы, являлся лагерь в городе Тухоль, где сгинули (по самым скромным оценкам) 22 тысячи (по другим оценкам – свыше 60 тыс.) пленных бойцов Красной Армии. Польские историки сообщают, что в Тухоле погибли «лишь» 2 тысячи красноармейцев. А что – понятие «концентрационный лагерь» связано исключительно с тем, какое количество человек в нём погибло? Или смерть 2-х тысяч красноармейцев в этом лагере как-то оправдывает Варшаву и то, что Польша в своё время отказывалась подписывать даже такой документ как обязательства по линии Красного Креста по отношению к военнопленным? Руки польских надзирателей в Тухоле были развязаны, а потому у тысяч бойцов РККА фактически не оставалось шансов.
Дмитрий Офицеров-Бельский приводит фрагмент из записок узника Тухоля по фамилии Каликин (Госархив РФ):
Если Тухоль - это не концлагерь, то что тогда?
Из исторического определения концентрационного лагеря:
термин, обозначающий специально оборудованный центр массового принудительного заключения и содержания следующих категорий граждан различных стран:
военнопленных и интернированных во время войны;
политических заключенных при некоторых диктаторских режимах, во внесудебном порядке;
лиц, лишенных свободы по национальному или иному признаку;
заложников, обычно во время гражданских войн или оккупации;
предназначенных к ликвидации в лагерях уничтожения в нацистских государствах.
Есть факты и внесудебного порядка, и большого числа военнопленных, и лишения свободы по национальному признаку (как в той же Берёзе-Картузской). Польская сторона может сколько угодно твердить о том, что это никакие не концлагеря, пытаясь спрятать очевидное за фокусами с переиначиванием истории, но все эти попытки скрыть реальные факты выдают в польских дипломатах нынешнего поколения исторических вандалов. Не нужно забывать и о том, что при постоянных заявления о «расправе советских спецслужб над десятками тысяч польских офицеров в Катыни» польская сторона даже слышать не хочет о возведении памятника красноармейцам, загубленным в том же Тухоле. «Кладбище» сгинувших в этом лагере воинов РККА сегодня и на кладбище-то не похоже – участок земли где-то в районе цементного завода и стока для нечистот… Это при учёте того, что Катынский мемориал Россия не только открыла, но и ведёт работу по его содержанию и уходу. Польская сторона про Тухоль и слышать не хочет.
Ещё один отрывок из письма польского посольства:
Ну, это уж, простите, полный бред. В конце концов, это уж личное дело каждого из россиян, что и с чем ассоциировать. Если глава польской дипломатии Схетына считает, что двери этого лагеря открыли украинцы, так как фронт был Украинским, и в МИД Польше эту позицию активно поддерживают, то претензии относительного того, как в России должны называть лагерь смерти в Освенциме, официальная Варшава должна оставить при себе. Семьдесят лет называли лагерь Освенцимом, и при этом ни у кого даже мысли не возникало считать этот лагерь «польским», и тут вдруг – «директива» от польского посла об "Аушвице" - получите, распишитесь! Поучите-ка лучше истории и вопросам терминологии своего "историка" Схетыну или расскажите о том, что делают польские наёмники в составе украинских карательных батальонов в Донбассе!..
Однако претензия польской стороны к устоявшему в России названию «Освенцим» оказалась не единственной. Заместитель польского посла в Российской Федерации Ярослав Ксёнжек заявил о том, что российский историк неправомерно использует термин «польские концлагеря» в отношении лагерей, на территории которых в начале 20-х годов прошлого века, содержались пленные красноармейцы.
Из письма представителей польского посольства в редакцию упомянутого выше ресурса:
Категорически возражаем против применения данного определения («польские концлагеря» - прим. автора), ибо оно никоим образом не соответствует исторической правде. В Польше периода между мировыми войнами (1918 – 1939 гг.) такие лагеря не существовали. (…)
Вот как? «Не соответствует исторической правде», и в период с 1918 по 1939 «такие лагеря не существовали»? Интересное заявления польского посольства в России. Но если «не существовали», то как же тогда, господа польские дипломаты, вы назовёте «учреждение», действовавшее в независимой Польской республике с 1934 года в городке Берёза-Картузская (ныне Брестская область Белоруссии), которое в документах такого человека как Юзеф Камаль-Курганский (один из комендантов) проходило не иначе как концентрационно-изоляционный лагерь? В лагерь в Берёзе-Картузской попадали и те, кого принято называть политическими заключёнными (в частности, оппоненты г-на Пилсудского – в т.ч. польские коммунисты), так и представители украинского и белорусского сопротивления, еврейские политические активисты, а также немецкие военнопленные (в первые дни Второй мировой). Одним из узников концлагеря в Берёзе-Картузской являлся, например, Роман Шухевич – тот самый, на которого сегодня молится Украина, и на поклонение которому украинскими неонацистами и киевскими властями по иронии судьбы закрывают глаза в Варшаве.
Из материалов «МОПР в Западной Белоруссии (1923-1939)», автор Т.А.Лугачёва, Гродно, 2001 г.:
Лагерь имел проволочные ограждения с пулемётными вышками по периметру. Арестанты носили полотняную одежду с круглой полотняной шапочкой, на ногах — деревянные башмаки. В небольшие камеры с цементным полом набивали по 40 человек. Чтобы заключённые не садились, пол постоянно поливался водой. Им запрещалось разговаривать. Уделом узников была изнурительная работа и голодный паёк. Жестокое обращение со стороны лагерной администрации было нормой.
По данным историков, через концентрационный лагерь в Берёзе-Картузской прошли не менее 10 тысяч человек – цифра весьма условна, так как в сентябре 1939 года администрация лагеря уничтожила почти все лагерные документы.
Если в период с 1918 по 1939 годы, по заявлениям польской стороны, на территории Польши концентрационные лагеря отсутствовали, то чем же тогда, по версии Варшавы, являлся лагерь в городе Тухоль, где сгинули (по самым скромным оценкам) 22 тысячи (по другим оценкам – свыше 60 тыс.) пленных бойцов Красной Армии. Польские историки сообщают, что в Тухоле погибли «лишь» 2 тысячи красноармейцев. А что – понятие «концентрационный лагерь» связано исключительно с тем, какое количество человек в нём погибло? Или смерть 2-х тысяч красноармейцев в этом лагере как-то оправдывает Варшаву и то, что Польша в своё время отказывалась подписывать даже такой документ как обязательства по линии Красного Креста по отношению к военнопленным? Руки польских надзирателей в Тухоле были развязаны, а потому у тысяч бойцов РККА фактически не оставалось шансов.
Дмитрий Офицеров-Бельский приводит фрагмент из записок узника Тухоля по фамилии Каликин (Госархив РФ):
Ещё в Торне про Тухоль рассказывали всякие ужасы, но действительность превзошла все ожидания. Представьте себе песчаную равнину недалеко от реки, огороженную двумя рядами колючей проволоки, внутри которой правильными рядами расположились полуразрушенные землянки. Нигде ни деревца, ни травинки, один песок. Недалеко от главных ворот — бараки из гофрированного железа. Когда проходишь мимо них ночью, раздается какой-то странный, щемящий душу звук, точно кто-то тихо рыдает. Днём от солнца в бараках нестерпимо жарко, ночью — холодно... Когда наша армия интернировалась, то у польского министра Сапеги спросили, что с ней будет. "С ней поступят так, как того требуют честь и достоинство Польши", — отвечал он гордо.
Неужели же для этой "чести" необходим был Тухоль? Итак, мы приехали в Тухоль и расселились по железным баракам. Наступили холода, а печи не топились за неимением дров. Через год 50 процентов находившихся здесь женщин и 40 процентов мужчин заболели, главным образом, туберкулёзом. Многие из них умерли. Большая часть моих знакомых погибла, были и повесившиеся.
Неужели же для этой "чести" необходим был Тухоль? Итак, мы приехали в Тухоль и расселились по железным баракам. Наступили холода, а печи не топились за неимением дров. Через год 50 процентов находившихся здесь женщин и 40 процентов мужчин заболели, главным образом, туберкулёзом. Многие из них умерли. Большая часть моих знакомых погибла, были и повесившиеся.
Если Тухоль - это не концлагерь, то что тогда?
Из исторического определения концентрационного лагеря:
термин, обозначающий специально оборудованный центр массового принудительного заключения и содержания следующих категорий граждан различных стран:
военнопленных и интернированных во время войны;
политических заключенных при некоторых диктаторских режимах, во внесудебном порядке;
лиц, лишенных свободы по национальному или иному признаку;
заложников, обычно во время гражданских войн или оккупации;
предназначенных к ликвидации в лагерях уничтожения в нацистских государствах.
Есть факты и внесудебного порядка, и большого числа военнопленных, и лишения свободы по национальному признаку (как в той же Берёзе-Картузской). Польская сторона может сколько угодно твердить о том, что это никакие не концлагеря, пытаясь спрятать очевидное за фокусами с переиначиванием истории, но все эти попытки скрыть реальные факты выдают в польских дипломатах нынешнего поколения исторических вандалов. Не нужно забывать и о том, что при постоянных заявления о «расправе советских спецслужб над десятками тысяч польских офицеров в Катыни» польская сторона даже слышать не хочет о возведении памятника красноармейцам, загубленным в том же Тухоле. «Кладбище» сгинувших в этом лагере воинов РККА сегодня и на кладбище-то не похоже – участок земли где-то в районе цементного завода и стока для нечистот… Это при учёте того, что Катынский мемориал Россия не только открыла, но и ведёт работу по его содержанию и уходу. Польская сторона про Тухоль и слышать не хочет.
Ещё один отрывок из письма польского посольства:
Следует также отметить, что полное название освобождённого лагеря в январе 1945 года лагеря звучит: «немецкий нацистский концентрационный лагерь и лагерь смерти Аушвиц-Биркенау» - и оно не должно ассоциироваться с польским городом Освенцим.
Ну, это уж, простите, полный бред. В конце концов, это уж личное дело каждого из россиян, что и с чем ассоциировать. Если глава польской дипломатии Схетына считает, что двери этого лагеря открыли украинцы, так как фронт был Украинским, и в МИД Польше эту позицию активно поддерживают, то претензии относительного того, как в России должны называть лагерь смерти в Освенциме, официальная Варшава должна оставить при себе. Семьдесят лет называли лагерь Освенцимом, и при этом ни у кого даже мысли не возникало считать этот лагерь «польским», и тут вдруг – «директива» от польского посла об "Аушвице" - получите, распишитесь! Поучите-ка лучше истории и вопросам терминологии своего "историка" Схетыну или расскажите о том, что делают польские наёмники в составе украинских карательных батальонов в Донбассе!..
Информация