К выборам в Казахстане: представим, что Назарбаев ушёл...
26 апреля 2015 года в Казахстане пройдут президентские выборы. Естественно, в очередной раз лидером нации станет Нурсултан Назарбаев. Естественно, с результатом около 90%. Фактически речь идёт о народном референдуме по продлению полномочий, хоть в бюллетене и будут стоять фамилии других кандидатов. А то, что выборы назначены досрочно, никак не свидетельствует о слабости нынешнего президента. Он так же убедительно победил бы и на очередных, и на внеочередных. Просто так решили из соображений текущей целесообразности. Кажется, Нурсултан Абишевич вообще только один-единственный раз проводил выборы в срок.
Но рано или поздно он уйдёт. Об этом говорят уже очень давно — что тоже логично, поскольку Назарбаеву уже 75 лет, и ровно треть этого срока он занимает пост президента. И плюс ещё почти шесть лет до этого — пост председателя Совмина Казахской ССР. Поэтому даже без выборов (а под выборы тем более) в Казахстане и вокруг него периодически поднимается вопрос о том, что и кто будет после Нурсултана Назарбаева. Последний, напомним, является не просто первым президентом, но человеком, чей особый статус Елбасы закреплён законодательно.
Незаменимых людей нет
Есть такое мнение, что президент незаменим. Как ему польстил Путин чуть более полугода назад: до Назарбаева Казахстана не существовало — он создал это государство. Он выстроил властную пирамиду под себя и уравновесил конкурирующие кланы. Обеспечил одни из лучших показателей экономического роста среди стран СНГ. Наконец, он был инициатором реинтеграции в рамках Евразийского союза и гарантом добрососедских отношений с Россией. Убрать Елбасы — и республика, не имеющая ни опыта, ни традиций, ни самих механизмов смены власти, пойдёт вразнос.
Такая точка зрения очень лестна для действующего президента. И, надо полагать, выгодна для сохранения его власти до тех пор, пока физические возможности Нурсултана Абишевича позволяют её осуществлять.
Однако посмотрим на казахстанскую политику: как кажется, там нет групп, нацеленных на пересмотр нынешней повестки.
Даже если не будет преемника или же его кандидатура будет отвергнута в ходе естественной конкуренции политических кланов, в худшем случае Казахстану предстоит пережить верхушечный переворот. Вспомним: Туркменистану после Сапармурата Ниязова тоже прогнозировали полную дестабилизацию. А по факту конфликт наследников решился за 24 часа, ограничился одним уголовным делом и не вышел за пределы узкого элитного круга. Последующая коррекция политического курса была минимальной, если не считать того, что поснимали памятники Туркменбаши, его портреты убрали с банкнот национальной валюты, «Рухнаму» вычеркнули из списка обязательной литературы, а женский день вернули на его законное место, то есть на 8 марта. Речь шла об изменениях косметических, а не содержательных. И ведь ситуация в Туркмении была отягощена внезапностью: смерти относительно нестарого Ниязова никто не ждал. Времени на обдумывание запасных вариантов не было. И тем не менее, всё прошло спокойно.
Для того, чтобы всерьёз изменить направление движения республики, нужны влиятельные агенты, мотивированные на это дело материально и/или идейно. Между тем, и нынешний премьер-министр Казахстана Карим Масимов, и те люди, которые за ним стоят, настроены на продолжение политики Назарбаева. О претензиях на власть старшей дочери президента Дариги Нурсултановны сейчас говорят всё меньше и меньше, да и приписываемая ей ранее оппозиционность если и имела место, то носила скорее характер семейного протеста. В правящей партии «Нур Отан» («Свет Отечества») тоже есть разные фракции — отчасти потому, что ранее президент экспериментировал с двухпартийной системой, а потом, разочаровавшись в результатах, склеил назад. Но проекта, альтернативного назарбаевскому, нет.
Экономически Казахстан приблизительно равнозначно ориентируется на Россию и Китай. В сфере политики и обороны — в намного большей степени на Россию. Американскую стратегию по созданию «Большой Центральной Азии», предполагающей изоляцию региона от России и Китая и переориентацию Казахстана в южном направлении (вплоть до Афганистана и Пакистана), не поддерживают ни политики, ни деловые круги. Нет таких партий и групп влияния. Радикальный рост исламизма, теоретически способный нарушить сложившийся консенсус, тоже является пока что только гипотезой.
Ещё один момент, подчёркивающий отсутствие амбиций в центрально-азиатском направлении, — это относительно невысокая численность вооружённых сил. Казахстан без всякого интереса и беспокойства смотрит на беспорядки на территории своих южных соседей и, похоже, полностью возлагает решение проблем на Россию. Хорошо или плохо это для России — вопрос другой. Но сама доктрина очень умеренного участия в центрально- и среднеазиатских делах не может поменяться быстро. Ни при Назарбаеве, ни после него.
Евразийский союз: пока тем же курсом
Казахстан позиционирует себя как евразийскую державу. Так и есть. Но только если ретроспективно взглянуть на 1991 год, то на базе КазССР вырисовалась евразийская держава другого свойства. Евразийство которой исходило из её этнической неоднородности, симбиоза культур.
Вместе с 6,5 миллионов казахов в республике жило 6,2 миллионов русских, 0,9 млн украинцев и 180 тысяч белорусов. То есть суммарная численность славянского населения превосходила титульную нацию. Ещё в Казахстане было 960 тысяч немцев. Сегодня казахов уже 11,2 млн, а русских — 3,6 млн. Украинцы и белорусы присутствуют в гомеопатических дозах. Немцы тоже в основном выехали. Это уже национальное государство казахов. Которые самодостаточно, без всяких сплавов с кем бы то ни было, объединяют в себе и европейскую, и азиатскую традиции.
В своё время Советский Союз приложил огромные усилия, чтобы в национальных республиках осуществился переход от традиционного общества к модерну. Многие после распада откатились назад к истокам. Казахстан, нужно отдать должное, не откатился. Но для того, чтобы этого добиться, Назарбаев использовал не только старые заделы. По одной только программе «Болашак» (то есть «будущее») за государственный счёт получили образование в университетах Европы и Северной Америки более десяти тысяч человек — это новый эшелон потенциальной элиты. Большинство из них уже работает на госслужбе и в бизнесе.
Кстати, в достаточно известном президентском послании «Казахстан — 2050» сильно прослеживаются особенности, характерные для англоговорящего и англодумающего коллектива авторов. Ещё один момент — активное внедрение так называемого триязычия. Да, для значительной части элиты свободное владение казахским, русским и английским — это реальность. Но в целом по республике декларируемое триязычие означает повышение объёма и качества преподавания английского и понижение статуса русского.
Является ли национальный характер казахского государства препятствием для евразийской интеграции? Сегодня — точно нет, но завтра это нужно иметь в виду. Модель интеграции, например, с Белоруссией, которая национальным государством белорусов не является, в будущем будет другая. Хоть сегодня по отношению ко всем участникам Евразийского союза (потому что мы находимся на начальном этапе) применяются одни стандарты.
Но рано или поздно он уйдёт. Об этом говорят уже очень давно — что тоже логично, поскольку Назарбаеву уже 75 лет, и ровно треть этого срока он занимает пост президента. И плюс ещё почти шесть лет до этого — пост председателя Совмина Казахской ССР. Поэтому даже без выборов (а под выборы тем более) в Казахстане и вокруг него периодически поднимается вопрос о том, что и кто будет после Нурсултана Назарбаева. Последний, напомним, является не просто первым президентом, но человеком, чей особый статус Елбасы закреплён законодательно.
Незаменимых людей нет
Есть такое мнение, что президент незаменим. Как ему польстил Путин чуть более полугода назад: до Назарбаева Казахстана не существовало — он создал это государство. Он выстроил властную пирамиду под себя и уравновесил конкурирующие кланы. Обеспечил одни из лучших показателей экономического роста среди стран СНГ. Наконец, он был инициатором реинтеграции в рамках Евразийского союза и гарантом добрососедских отношений с Россией. Убрать Елбасы — и республика, не имеющая ни опыта, ни традиций, ни самих механизмов смены власти, пойдёт вразнос.
Такая точка зрения очень лестна для действующего президента. И, надо полагать, выгодна для сохранения его власти до тех пор, пока физические возможности Нурсултана Абишевича позволяют её осуществлять.
Однако посмотрим на казахстанскую политику: как кажется, там нет групп, нацеленных на пересмотр нынешней повестки.
Даже если не будет преемника или же его кандидатура будет отвергнута в ходе естественной конкуренции политических кланов, в худшем случае Казахстану предстоит пережить верхушечный переворот. Вспомним: Туркменистану после Сапармурата Ниязова тоже прогнозировали полную дестабилизацию. А по факту конфликт наследников решился за 24 часа, ограничился одним уголовным делом и не вышел за пределы узкого элитного круга. Последующая коррекция политического курса была минимальной, если не считать того, что поснимали памятники Туркменбаши, его портреты убрали с банкнот национальной валюты, «Рухнаму» вычеркнули из списка обязательной литературы, а женский день вернули на его законное место, то есть на 8 марта. Речь шла об изменениях косметических, а не содержательных. И ведь ситуация в Туркмении была отягощена внезапностью: смерти относительно нестарого Ниязова никто не ждал. Времени на обдумывание запасных вариантов не было. И тем не менее, всё прошло спокойно.
Для того, чтобы всерьёз изменить направление движения республики, нужны влиятельные агенты, мотивированные на это дело материально и/или идейно. Между тем, и нынешний премьер-министр Казахстана Карим Масимов, и те люди, которые за ним стоят, настроены на продолжение политики Назарбаева. О претензиях на власть старшей дочери президента Дариги Нурсултановны сейчас говорят всё меньше и меньше, да и приписываемая ей ранее оппозиционность если и имела место, то носила скорее характер семейного протеста. В правящей партии «Нур Отан» («Свет Отечества») тоже есть разные фракции — отчасти потому, что ранее президент экспериментировал с двухпартийной системой, а потом, разочаровавшись в результатах, склеил назад. Но проекта, альтернативного назарбаевскому, нет.
Экономически Казахстан приблизительно равнозначно ориентируется на Россию и Китай. В сфере политики и обороны — в намного большей степени на Россию. Американскую стратегию по созданию «Большой Центральной Азии», предполагающей изоляцию региона от России и Китая и переориентацию Казахстана в южном направлении (вплоть до Афганистана и Пакистана), не поддерживают ни политики, ни деловые круги. Нет таких партий и групп влияния. Радикальный рост исламизма, теоретически способный нарушить сложившийся консенсус, тоже является пока что только гипотезой.
Ещё один момент, подчёркивающий отсутствие амбиций в центрально-азиатском направлении, — это относительно невысокая численность вооружённых сил. Казахстан без всякого интереса и беспокойства смотрит на беспорядки на территории своих южных соседей и, похоже, полностью возлагает решение проблем на Россию. Хорошо или плохо это для России — вопрос другой. Но сама доктрина очень умеренного участия в центрально- и среднеазиатских делах не может поменяться быстро. Ни при Назарбаеве, ни после него.
Евразийский союз: пока тем же курсом
Казахстан позиционирует себя как евразийскую державу. Так и есть. Но только если ретроспективно взглянуть на 1991 год, то на базе КазССР вырисовалась евразийская держава другого свойства. Евразийство которой исходило из её этнической неоднородности, симбиоза культур.
Вместе с 6,5 миллионов казахов в республике жило 6,2 миллионов русских, 0,9 млн украинцев и 180 тысяч белорусов. То есть суммарная численность славянского населения превосходила титульную нацию. Ещё в Казахстане было 960 тысяч немцев. Сегодня казахов уже 11,2 млн, а русских — 3,6 млн. Украинцы и белорусы присутствуют в гомеопатических дозах. Немцы тоже в основном выехали. Это уже национальное государство казахов. Которые самодостаточно, без всяких сплавов с кем бы то ни было, объединяют в себе и европейскую, и азиатскую традиции.
В своё время Советский Союз приложил огромные усилия, чтобы в национальных республиках осуществился переход от традиционного общества к модерну. Многие после распада откатились назад к истокам. Казахстан, нужно отдать должное, не откатился. Но для того, чтобы этого добиться, Назарбаев использовал не только старые заделы. По одной только программе «Болашак» (то есть «будущее») за государственный счёт получили образование в университетах Европы и Северной Америки более десяти тысяч человек — это новый эшелон потенциальной элиты. Большинство из них уже работает на госслужбе и в бизнесе.
Кстати, в достаточно известном президентском послании «Казахстан — 2050» сильно прослеживаются особенности, характерные для англоговорящего и англодумающего коллектива авторов. Ещё один момент — активное внедрение так называемого триязычия. Да, для значительной части элиты свободное владение казахским, русским и английским — это реальность. Но в целом по республике декларируемое триязычие означает повышение объёма и качества преподавания английского и понижение статуса русского.
Является ли национальный характер казахского государства препятствием для евразийской интеграции? Сегодня — точно нет, но завтра это нужно иметь в виду. Модель интеграции, например, с Белоруссией, которая национальным государством белорусов не является, в будущем будет другая. Хоть сегодня по отношению ко всем участникам Евразийского союза (потому что мы находимся на начальном этапе) применяются одни стандарты.
Информация