Алексей Мозговой: «Если в Донбассе что-то будет не так, я вернусь через Оклахому»
Корреспондент РП провела день с командиром бригады ополченцев «Призрак», который ссорится с властями Новороссии, критикует минские соглашения и пережил не одно покушение
В тот день, когда Алексей Мозговой, командир бригады ополченцев «Призрак», согласился на интервью, в Луганске хоронили одного из его бойцов — очередную жертву затянувшегося перемирия. Гриша — таким был позывной ополченца — погиб в ночь на 6 апреля при локальных боях возле села Желобок. Подобные стычки в прифронтовой полосе в последнее время происходят все чаще, несмотря на действующий режим перемирия.
После боя у Желобка «призраки» сильно злились. Тело Гриши оказалось у бойцов украинского подразделения «Айдар» — того самого, которое правозащитники из Amnesty International обвинили в военных преступлениях: похищении людей, казнях и пытках задержанных.
Получить тело Гриши удалось лишь через двое суток, на каких условиях, так и осталось тайной. Считается, что на войне всё проще, чем в мирной жизни: есть черное, а есть белое. Но когда во время перемирия по всей линии фронта продолжают рваться снаряды и гибнуть люди, а единственным ответом на любой вопрос о контратаке становится заклинание «минские соглашения», эта логика дает сбой.
Лекарством от злости становится только голос командира. Для ополченцев голос Мозгового — грозный рев с матерком. Для меня, девушки-журналистки, приехавшей на войну, он совсем другой — тихий, неторопливый. И чем тяжелее была ночь перед разговором, тем тише будет звучать на следующий день голос комбрига.
«ОБСЕ интересует только их жалованье»
Мы едем в машине. За шипением шин я почти не слышу Мозгового. Он отвечает неторопливо, взвешивая каждое слово. Я не вижу его лица, поскольку сижу на заднем сиденье, а Мозговой спереди и отвечает, не поворачивая головы.
— Представители ОБСЕ следят за ситуацией в Кировске?
— Они ни за чем не следят, только за своим жалованьем. Сколько дней подряд там идут перестрелки, за это время там хоть один раз они появились?
— Когда случился инцидент и погиб ополченец, вы обращались к ним?
— А смысл?
— Зафиксировать нарушение перемирия.
Сотрудники ОБСЕ в поселке Спартак. Фото: Михаил Соколов / ТАСС
— Все нарушения и так фиксируются, на определенных блокпостах работают наши наблюдатели совместно с представителями вооруженных сил Украины (ВСУ). А с ОБСЕ мы постоянно на связи. Со стороны Украины работает одна группа, с нашей — другая. Мимо Кировска они точно бы не прошли.
— Какие структуры могли бы выступить арбитром тогда?
— Никакие.
— То есть вы в состоянии наладить взаимодействие с противоборствующей стороной без участия посредников?
— Взаимодействие наладить не получится, пока противоположную сторону финансируют те, кто зарабатывают на этой войне. Воюют в основном частные армии того же Коломойского, а участие ВСУ минимальное.
— В отношении «Призраков» звучали нарекания, что они не подчиняются никому и действуют по своей инициативе. В конце марта ваша бригада стала официальным территориальным подразделением ЛНР. Что изменилось?
— В нашей политике ничего не изменилось, мы и раньше взаимодействовали со всеми структурами, в военном плане уж точно. Другой вопрос, что мы отстаиваем интересы народа, а не правительства. Потому что правительства меняются, а народ — никогда. С теми же, кто честно выполняет свои обязанности перед народом, мы всегда находили общий язык.
— Но ведь конфликты действительно возникают? Например, в Кировске отношения «Призрака» с местным мэром, как говорят, не задались.
— Да, он недолюбливает нас: мы ему прикрыли незаконные финансовые операции. И к тому же основную работу по городу вел именно наш батальон — по разминированию, по помощи беженцам, по помощи людям. А мэр только отчеты писал. И от нас он тоже каждый день требовал бумажки.
— В одном из интервью вы высказались довольно жестко. Вы сказали, что самые непредсказуемые враги Новороссии — это правительства новообразованных республик.
— В этом плане ничего не меняется, пока народ не станет полностью контролировать чиновников.
— Почему, по-вашему, не удается создать Новороссию?
— Всё в деньги упирается. Вот скажите, зачем между ДНР и ЛНР таможня? Хуже, чем удельные княжества. Паспорта зачем-то вводить собираются. Какой вес будет иметь этот документ без признания? А для признания надо работать. И работать сообща.
«Кто же мы, если нас нет?»
Мозговой рассказывает: еще в самом начале конфликта после одного из авианалетов на их роту по всем украинским сайтам прошла информация, что «крупнейшая группировка российских войск была уничтожена, и все погибли». За время войны это сообщение повторялось еще раз пять или шесть. Так бригада получила свое название — «Призрак».
— В чем секрет дисциплины в «Призраке»?
— Нет секрета. И дисциплины нет. Вон, сидят, ничего не делают, — Мозговой улыбается. Кажется, впервые.
— А что для «Призрака» главная мотивация?
— Такая же, которая должна быть у всех: хотим жить свободно — в честном, справедливом обществе.
— С какой самой большой несправедливостью на войне вы сталкивались?
— Война и есть самая большая несправедливость. Мы ведь не с теми воюем. Те, кто оплачивает, кто подогревает, кто через СМИ настраивает народ друг против друга — вот с ними надо воевать. Да, у каждого свои идеи, но, по большому счету, и на той, и на другой стороне мы боремся за одно и то же — и при этом убиваем друг друга.
— А что делают украинцы, чтобы война прекратилась? Прислушиваются к таким аргументам?
Фото: Елена Горбачева / «Русская планета»
— А здесь разве прислушиваются? Со стороны посмотреть — так встретились два простых мужика после смены и молотят друг друга почем зря. И кто прав?
— Не тот ли, на кого нападают?
— А в Дебальцеве кто на кого напал?
— Мнение людей тоже важно: местным не очень нравилось быть под украинскими военными.
— В поселке Донецкий жителям тоже не нравилось, когда там подразделение 4-й бригады ополченцев стояло. В этом-то всё и дело — как с той, так и с другой стороны. Есть идиоты, а есть военнослужащие. Например, после взятия Дебальцева только один ополченец осмелился написать правду и опубликовать ее в Сети. И про мародерства там многого не сказано. Когда мы зашли в город, только и было забот — дома охранять да мародеров ловить. А ведь мы войной пришли заниматься.
Гуманитарно-подталкивающая миссия
Машина останавливается. В расписании Мозгового — встреча с работниками одной из птицефабрик Алчевска, крупного города, население которого до войны превышало сто тысяч человек (сейчас, по некоторым данным, осталось около восьмидесяти тысяч). Хозяева предприятия уехали в Киев, работа фабрики встала, коллектив остался без работы и не знает, как быть.
В помещениях нет кур, между фабричными строениями гуляет ветер вперемешку с внезапно налетевшим снегом. О том, что здесь была птицефабрика, напоминают частички яичной скорлупы в грязи под ногами. О том, что была война, — несколько разрушенных зданий и снаряд, торчащий из земли прямо посреди дороги. Работники спрашивают, что будет с предприятием дальше, Мозговой говорит, что его будут восстанавливать. Работники интересуются, выплатят ли им зарплату. Комбриг отвечает, что этот вопрос тоже будут решать.
Мозговой возвращается в машину, занимает свое переднее сиденье. Но теперь при разговоре он иногда поворачивает голову ко мне, и его голос звучит громче.
— Местные власти сделали что-нибудь, чтобы помочь фабрике? — интересуюсь я.
— Власть — это народ. Вы имеете в виду чиновников, что ли? На этом предприятии ни один министр за год не появился.
— А какую помощь фабрике сможете оказать вы?
— Мы связались с представителями АПК России, которые выразили готовность поддержать фабрику. При этом национализации не будет — с хозяевами фабрики контакт поддерживается. Караваны гуманитарной помощи не способны исправить ситуацию с продовольствием в Донбассе. Нужно, чтобы работали не только рынки и магазины, но и реальное производство.
— «Призрак» помимо военной службы занимается еще и гуманитарной миссией?
— Гуманитарно-подталкивающей, скажем так. Мы и раньше занимались проблемами снабжения больниц, школ и социальных столовых. Сейчас все стало слишком серьезно, слишком «государственно», с провозом помощи много проблем. Когда на таможне говорят: ваш груз превышает тоннаж, меня это удивляет. Как может добро превышать тоннаж? К тому же сейчас нужно регистрировать все грузы в Ростове-на-Дону при МЧС. Не проще ли посадить контроль сразу на таможне? Против контрабанды такие меры не работают, им, наоборот, в таких условиях раздолье. Ведь гуманитарная помощь — это тоже бизнес.
«Если не боятся — значит, врут»
В кабинете Мозгового на одной из стен висит флаг Новоросии. На другой — красный, с серпом. Называя себя монархистом, Мозговой не видит в этом противоречия. Говорит, что неправильно, когда народ разделяют по идеологии — на красных, белых, «пятые колонны» и так далее. Так и от народа ничего не останется.
Информация