Пётр II — «царь-охотник»
300 лет назад, 23 октября 1715 г., родился внук Петра I, последний представитель рода Романовых по прямой мужской линии — Петр II Алексеевич. Он вступил на престол 6 (17) мая 1727, когда ему было всего одиннадцать лет, и умер в 14 лет от оспы. Царь Пётр самостоятельно фактически не правил. Реальная власть в Российской империи в этот период находилась в руках Верховного тайного совета и в особенности фаворитов юного императора, сначала А. Д. Меншикова, а после его свержения — Долгоруковых.
Пётр Алексеевич был сыном убитого в 1718 году наследника престола Алексея Петровича и его жены Софии-Шарлотты Брауншвейг-Вольфенбюттельской, которая умерла через десять дней после родов. В первые четыре года жизни Петра его не рассматривали как будущего императора, поскольку у Петра I родился сын Пётр. Знать заинтересовалась Петром Алексеевичем в 1719 году, после того как официально признанный наследником трёхлетний Пётр Петрович умер и царский внук остался единственным, кроме государя, мужским представителем дома Романовых. Ещё в период правления Петра Великого юный царевич часто посещал дом Долгоруковых, в котором собиралась столичная знать. Там же он познакомился со своей тёткой, Елизаветой Петровной. Так начала складываться партия, продвигавшая Петра Алексеевича в императоры.
Однако у него была сильная оппозиция. У большинства вельмож, которых Пётр Великий возвысил из «грязи в князи», были мотивы выступить против Петра Алексеевича. При Петре I они возвысились, нажили огромные состояния. Многие сановники были причастны к казни отца Петра Алексеевича — царевича Алексея. Поэтому воцарение Петра II грозило им опалой или даже смертью.
Ещё больше запутал вопрос престолонаследия сам Пётр Великий. 5 февраля 1722 года царь Пётр издал указ о престолонаследии, в котором отменял древний обычай передавать престол прямым потомкам по мужской линии, но допускал назначение наследником любого достойного человека по воле императора. Так Пётр Алексеевич был формально лишён преимущественных прав на престол, но вопрос о наследнике оставался открытым. Назначить же наследника, по крайней мере, по официальной версии, царь Пётр I перед внезапной смертью в 1725 году не успел.
Представители старой аристократии попытались протолкнуть в императоры 9-летнего Петра Алексеевича. Однако сторонники жены Петра — Екатерины, во главе с могущественным Меншиковым, решили вопрос в свою пользу с помощью штыков гвардии. Безграмотная «кухарка» Екатерина стала главой государства.
Меншиков ещё при жизни Екатерины, зная о её плохом здоровье и предполагая её близкую смерть, стал задумываться о том, как переманить на свою сторону Петра. Екатерина, несмотря на плохое здоровье, проводила почти всё время в развлечениях: балы, ночные прогулки, непрерывные пиры, танцы и фейерверки. Государственными делами она почти не занималась. Почти ежедневные развлечения продолжались всю ночь и значительную часть дня. Ложилась спать Екатерина не ранее 4-5 часов утра. Понятно, что и так слабое здоровье императрицы не выдержало такого образа жизни.
Поэтому Меншиков решил обручить свою дочь Марию с наследником трона, а после его восшествия на престол стать регентом до его совершеннолетия. Весной 1727 года императрица дала согласие на брак Марии Меншиковой и великого князя Петра, аннулировав помолвку Петра Сапеги и Марии Меншиковой. Обе цесаревны, Анна и Елизавета, и голштинский герцог Карл-Фридрих (муж Анны) просили царицу отменить свое решение. Они понимали, чем грозит им превращение Меншикова в тестя будущего царя Петра II. Но Екатерина остается глухой к просьбам дочерей и зятя. Дело было не только в огромном влиянии Меншикова на Екатерину (бывшую свою любовницу), но и в том, что Екатерина ещё проявляла интерес к жизни и поглядывала на молодых людей. Государыня сделала Сапегу своим фаворитом.
При этом бывшие союзники Меншикова, которые участвовали в деле возведения Екатерины на престол, по-прежнему не желали видеть на престоле Петра Алексеевича. Им такой ход событий ничего хорошего не сулил. Они хотели после смерти императрицы Екатерины возвести на престол одну из её дочерей — Анну или Елизавету. Однако Меншиков снова одержал вверх. Он решился на чрезвычайный и превентивный шаг: от имени царицы приказал арестовать влиятельного хозяина столицы — генерал-полицмейстера графа Девьера. Меншиков сам с караульным офицером захватил генерал-полицмейстера прямо во дворце, причем Девьер пытался заколоть свояка шпагой (Девьер был женат на сестре Меншикова).
Девьера допросили, но его ответы не удовлетворили Меншикова. Он добился указа императрицы о розыске, то есть пытке, бывшего генерал-полицмейстера, с тем «чтоб он объявил всех сообщников». Под пыткой бывший денщик царя Петра сломался. Многие противники Меншикова были арестованы и подвергнуты пыткам, сосланы и лишены чинов, некоторые только понижены в чине. В первую очередь Меншиков ликвидировал опасного и умелого своего врага — члена Верховного тайного совета П. А. Толстого (главного следователя по делу царевича Алексея). Толстой был отправлен в ссылку в Соловецкий монастырь.
Незадолго до смерти императрицы члены Верховного тайного совета, Сената, Синода, президенты коллегий и штаб-офицеры гвардии собрались во дворце, решая вопрос о престолонаследии. В результате большинство высказалось за Петра Алексеевича, который должен был до 16 лет находиться под опекой Верховного тайного совета и обязаться присягой не мстить никому из подписавших смертный приговор его отцу, Алексею Петровичу. Перед самой смертью Екатерины за неё было составлено завещание, по которому престол наследовал внук Петра I, Пётр Алексеевич. Завещание предусматривало опеку над молодым императором со стороны Верховного совета, а одна из статей документа указывала всем вельможам содействовать обручению Петра Алексеевича с одной из дочерей князя Меншикова, а затем, по достижении совершеннолетия, содействовать их браку.
6 (17) мая 1727 г. Пётр Алексеевич стал третьим императором России.Светлейший князь Меншиков, в сущности, стал на короткий промежуток времени подлинным регентом с огромной властью. «Настало наконец время, — пишет биограф Меншикова Н. И. Павленко, — когда можно было осуществить все планы. Но, удивительное дело, государственной мудрости в действиях и поступках светлейшего мы не обнаруживаем. Быть может, ум его был истощен настолько, что уже не в состоянии был охватить весь круг забот, связанных с властью, или осуществление своих замыслов он откладывал до оформления брачных уз дочери. Как бы то ни было, но все планы и помыслы князя сводились к удовлетворению ненасытного честолюбия».
Меншиков добился наконец того, о чем мечтал давно, — стал вторым, после А. С. Шеина, русским генералиссимусом, а чуть раньше — полным адмиралом. Его сын Александр получил высший орден Святого Андрея Первозванного и чин обер-камергера. 25 мая архиепископ Феофан обручил императора с княжной Марией, ставшей официально «Обрученной Е. и. в. невестой-государыней принцессой Марией Александровной». При этом Меншиков планировал обручить своего сына Александра с сестрой Петра II — Натальей. Марии был определен придворный штат, который по количеству людей, и денежным расходам превосходил штат и Натальи, и Елизаветы. Меншиков выжил из России герцога Карла Фридриха, который вместе с Анной покинул страну.
Меншиков амнистировал старицу Елену — в миру Евдокию Лопухину, бабушку Петра II. Но её не допустили к внукам. Князь не хотел конкуренции, и Елену, не дав ей даже познакомиться с внуками, отправили в Москву, в Новодевичий монастырь. Внука она впервые увидела лишь в начале 1728 года, когда сам Меншиков уже был в опале.
Петр находился под особым присмотром светлейшего князя, его родных и доверенных людей. Мальчика даже поселили в Меншиковском дворце. Меншиков начал приручать юного царя и, забросив все государственные дела, разъезжал с мальчиком по городу, на верфь, в конюшню и на охоту, обедал с ним. Большие надежды Меншиков возлагал на Остермана, которого еще до кончины Екатерины назначил воспитателем Петра. Однако хитроумный интриган Остерман начал играть против Меншикова.
Возможно, что Остерман, Иван Долгорукий и другие противники Меншикова ещё долго бы не смогли добиться успеха, но им помогла тяжелая болезнь светлейшего. Более месяца Меншиков был выключен из жизни столицы, он даже написал завещание. Этого хватило, чтобы молодой царь, при помощи новых друзей, глотнул свободы и был настроен против опекуна. Когда Меншиков поправился, он застал уже новую ситуацию — царь явно избегал его. Кроме того, после болезни, Меншиков сильно изменился, утратил прежнюю решительность и энергию, был вялым и пассивным. Несмотря на реальную силу, включая гвардию, он не оказал сопротивления. Хотя мог вырвать «любимого народом монарха из лап интриганов и изменников». Его противники не имели авторитета в армии и гвардии. 8 сентября 1727 г. Меншиков был обвинён в государственной измене, хищении казны и вместе со всей семьёй (включая Марию) сослан в город Берёзов Тобольского края.
Новым фаворитом Петра стал князь Иван Алексеевич Долгорукий. Он был на семь лет старше царя и компания 19-летнего «знающего жизнь» знатного юноши, приученного к забавам «высоких мира сего» и окруженного такими же представителями «золотой молодежи», не пошла на пользу воспитанию царя, который и так получил дурное воспитание. Клавдий Рондо, английский резидент, сообщал в донесениях своему правительству, что ближе князя Ивана Долгорукого у царя нет никого, он «день и ночь с царем, неизменный участник всех — очень часто разгульных — похождений императора». Испанский посланник де Лириа отмечал: «Расположение царя к князю Ивану таково, что царь не может быть без него ни минуты…».
При этом князь Иван, в отличие от Меншикова, был неспособным и недалеким человеком. Всего интересы заключались в прожигании жизни, гульбе, питие и женщинах. Долгорукий заслужил довольно скверную славу у мужей московских красавиц. Князь М. М. Щербатов писал: «Князь Долгоруков был молод, любил распутную жизнь и всякими страстями, к каковым подвержены младые люди, не имеющие причины обуздывать их, был обладаем. Пьянство, роскошь, любодеяние и насилие место прежде бывшаго порядку заступили». Участником такой жизни он сделал и императора, окончательно разложив юношу. Пётр, любивший охоту и большую часть времени проводивший в движении, быстро возмужал и был не по годам крепким, рано приобщившись к «мужским радостям».
При этом не следует думать, что юный царь Пётр был игрушкой в руках Долгорукова. Фактически Пётр был предрасположен к пустой жизни и никто ничего не сделал, чтобы увести его с гибельного пути. Мать умерла после родов. Алексей, занятый своими делами, а потом острым конфликтом с отцом, не обращал никакого внимания на детей и вскоре был казнен. Наталья и Петр остались круглыми сиротами. Пётр Великий сначала думал, что трон займёт его сын и не занимался воспитанием внука, он был где-то на задворках. Лишь в 1721 году внуки были переселены в царский дворец, им определили штат придворных и прислуги. И только в 1726 году Петра и Наталью стали приглашать на торжественные приемы, чтобы была связано с вниманием Меншикова.
Поэтому когда Пётр Алексеевич получил власть, его характер уже устоялся. Получив полную власть Пётр сразу показал свой нрав. Жена английского резидента леди Рондо писала в декабре 1729 года своей знакомой в Англии: «Он очень высокий и крупный для своего возраста, … черты лица его хороши, но взгляд тяжел, и, хотя император юн и красив, в нем нет ничего привлекательного или приятного». Прусский посланник А. Мардефельд отмечал «жестокое сердце» и посредственный ум Петра. «Царь, — пишет саксонский резидент Лефорт, — похож на своего деда в том отношении, что он стоит на своем, не терпит возражений и делает, что хочет». В другой депеше он уточнял: Петр «себя так поставил, что никто не смеет ему возражать». Об этом же сообщал в Вену и граф Вратислав — австрийский посланник: «Государь хорошо знает, что располагает полной властью и свободою, и не пропускает случая воспользоваться этим по своему усмотрению». Английский посланник отмечал в характере царя заметные признаки «темперамента желчного и жестокого».
Правда, Остерман пытался дать хорошее образование царю. Он составил неплохую программу. Но всё было хорошо только на бумаге. Наиболее хорошо систему воспитания Петра охарактеризовал австрийский посланник Рабутин, писавший в 1727 году: «Дело воспитания царя идет плохо. Остерман крайне уступчив, стараясь тем самым приобресть доверие своего воспитанника, и в этом заключается сильное препятствие успеха. Развлечения берут верх, часы учения не определены точно, время проходит без пользы, и Государь все более и более привыкает к своенравию». Юный император не любил учиться, предпочитая весёлые забавы и охоту, где его сопровождали молодой князь Долгоруков и 17-летняя дочь Петра I, Елизавета. Остерман не решался перечить царю, старался не раздражать воспитанника большой требовательностью. Кроме того, Остерман был загружен государственными делами.
Результаты были печальными. Большую часть своего недолгого правления Пётр провёл на охоте. «Охота, — писал английский резидент Клавдий Рондо в августе 1728 года, — господствующая страсть царя (о некоторых других страстях его упоминать неудобно)». К примеру, за осеннюю охоту 1729 года Петр и его свита со сворой в шестьсот собак затравили четыре тысячи зайцев, пятьдесят лисиц, пять рысей и трех медведей. Если при Екатерине иностранные посланники ждали, когда будет «окно» в череде балов и пиров, то теперь подолгу ждали, когда царь вернутся с охоты. По подсчетам историка князя П. В. Долгорукова, в июле — августе 1729 года царь был на охоте непрерывно 55 дней. Это своеобразный рекорд — обычно царь охотился по 10, 12, 24, 26 дней кряду. Долгоруков подсчитал также, что за двадцать месяцев 1728-1729 годов Петр провел на охоте восемь месяцев. Зимой только сильные морозы и большие снегопады могли занять Петра в Москву (столица была перенесена из Санкт-Петербурга в Москву). Иностранные дипломаты даже составили ноту, в которой отмечалось, что «при настоящих обстоятельствах не только вредно, но и неприлично оставаться нам такое долгое время без всякого дела, без возможности с кем сноситься о делах, так как с Е. в. отправляются и большая часть его министров».
Понятно, что это отрицательно сказывалось на работе государственной машины огромной империи, которая и так во время пирушек Екатерины работала по инерции. Сановники, как и царь, не утруждали себя работой. Заседания в высших учреждениях проводились всё реже, обсуждались второстепенные или никчемные вопросы. Пришли в упадок армия и в особенности флот, процветали коррупция и казнокрадство. Во время регентства Меншикова — он был самовластным правителем страны, после его устранения, произошло усиление влияния Верховного тайного совета, в который входили в основном представители аристократии (из восьми мест в совете пять принадлежало Долгоруковым и Голицыным). Важную роль в Совете играл вице-канцлер Остерман. Но он, дергая тайные нити политики, роль хозяина играть явно не хотел, всегда держался в тени.
Бывшая царица Евдокия Федоровна, — первая жена Петра Великого, в круг людей, определяющих политику царя, не вошла. Пётр II был равнодушен к бабушке. Евдокия получила статус вдовой царицы с титулом «Ее величество», но царь уклонился от влияния бабушки, как и всех Лопухиных. Хотя и вернул им их права и владения, отобранные Петром I в 1718 году. Но к трону Лопухины не приблизились. Старшая сестра царя Наталья, которую считали доброжелательной и разумной, имевшей влияние на неуправляемого брата, скончалась осенью 1728 г.
Поэтому все внимание двора и иностранных дипломатов было сосредоточено на царевне Елизавете. Настоящий переполох в высшем свете вызвали сведения о вспыхнувшей нежной дружбе тетушки и племянника. Елизавета, 18-летняя красавица, веселая девушка с пепельными волосами и ярко-синими глазами, многим вскружила головы и при том не была строгих нравов. Она, как и царь, без ума любила танцы, движение, охоту, и часто сопровождала Петра в его походах. Интересно, что ещё во время правления Екатерины вице-канцлер Остерман предлагал для примирения интересов аристократии и новой служилой знати женить великого князя Петра Алексеевича на цесаревне Елизавете Петровне, дочери Екатерины I. Их кровное родство никого не останавливало, политики говорили об интересах государства, и церковные придворные идеологи, вроде Феофана, были готовы обосновать всё что угодно. Но тогда проект не поддержала Екатерина.
Долгорукие испугались. Начались разговоры о необходимости выдать Елизавету за какого-нибудь заграничного монарха. Но тревога оказалась преждевременной. Елизавета не рвалась под венец с племянником, не стремилась она и к политической власти, их пути скоро разошлись. Долгорукие же решили укрепить своё положение, и пошли по пути Меншикова. Князь Алексей Григорьевич Долгорукий — бывший смоленский губернатор, президент Главного магистрата при Петре I и отец царского фаворита, стал заманивать царя к себе. Дипломаты отмечали, что князь Алексей «таскает своих дочерей во все экскурсии с царем». Среди трех дочерей Алексея особенно выделялась 17-летняя Екатерина — «хорошенькая девушка, роста выше среднего, стройная, большие глаза ее смотрели томно». Царская компания проводила время в танцах, карточной игре, пирах и, естественно, на охоте.
Закончилось всё так, как и хотел князь Алексей. 19 ноября 1729 года Петр, вернувшись с охоты, собрал Совет и объявил, что женится на Екатерине Долгорукой. 30 ноября 1729 года в Лефортовском дворце торжественно прошло обручение 14-летнего царя и «принцессы-невесты». В результате Долгорукие обошли другой влиятельный клан — семью Голицыных.
Долгорукие активно готовились к свадьбе. Параллельно с царской свадьбой готовилась и свадьба Ивана Долгорукого, который «воспылал» любовью к богатейшей невесте России — графине Наталии Шереметевой, дочери покойного петровского фельдмаршала Б. П. Шереметева. Две грандиозные свадьбы должны были увенчать триумф Долгоруких.
Однако судьба распорядилась иначе. Присутствуя вместе с невестой на льду Москвы-реки на традиционном празднике Водосвятия 6 января 1730 года, Пётр сильно простудился. На следующий день ему стало плохо, а через три дня у него были обнаружены признаки оспы. 17 января внезапно состояние больного сделалось сначала серьезным, а потом безнадежным, и в ночь с 18 на 19 января 14-летний «царь-охотник» умер. Мужская линия династии Романовых, шедшая от Михаила Федоровича к Алексею Михайловичу, а затем к Петру I, Алексею Петровичу и Петру II, пресеклась. А в России продолжалась эпоха дворцовых переворотов.
Информация