Несладкая жизнь генерала Антошки
Утром мимо моего окна идёт портфельная армия. Бойцы в ней самые разные: высокие и маленькие, упитанные и худые, с косичками и без. Идут они не в ногу, а кто как: плетутся, бегут, подпрыгивают. В животах у них, как и положено, утренние бутерброды, а в головах – каша из мечтаний, лени и проделок. Но всё равно видно, что это одна армия, и идёт она по общему делу.
А рядом с этой армией, именно рядом, а не в ней, идут бабушка и внук. Они идут медленно, но это объясняется вовсе не тем, что бабушка не может ходить быстро. Мальчик тоже никогда не спешит, он словно несёт на своих плечах не портфель с учебниками, а мешок с камнями. Он очень аккуратно одет, этот мальчик, он хорошо выглядит, и сразу понятно, что ест с аппетитом, учится неплохо и многим интересуется. Но и то, что мешок с камнями не даёт покоя и гонит от мальчика детство, тоже понятно сразу. Я ни разу не видела, чтобы Антон улыбался. А ведь мы знакомы уже пять лет.
Ребята в классе сначала не придали значения тому, что Антон сам сел за последнюю парту, на переменах ни с кем не разговаривал, а смотрел в окно. Потом удивились. Потом «раскусили»: он просто нелюдим! Вслед за этим открытием пришло другое: неженка. На физкультуре Антон бегал хуже всех. На шведской стенке висел, как сосиска, пока другие поднимали «уголок». Пытаясь отжаться от пола, упал и расквасил нос. Все дружно засмеялись, учитель покачал головой и сказал, что нужно заниматься спортом.
- Я хожу на дзюдо, – тихо сказал Антон, и ребята засмеялись ещё громче.
– В солдатиков ты играешь, а не на дзюдо ходишь! – раздалось из строя. – У тебя их полный портфель!
Антон заплакал. Он плакал тоже как-то особенно, я видела. Слёзы появлялись в глазах, но никогда не стекали по щекам. Словно бы, показавшись другим людям, слёзы уходили в сердце и там давали себе волю.
Антон действительно носил в портфеле пластмассовых солдатиков, но никогда ими не играл. Целая армия в полной боевой готовности лежала рядом с учебниками, дожидаясь приказа к атаке. А приказа не было. Наверное, солдатики устали, истомились без дела. Быть может, в строю даже ходили слухи о генерале, который дал им повоевать совсем немножко, а потом навсегда сослал в казарму. Но солдатики привыкли подчиняться приказам. Они уважали своего генерала и любили. Они были мужчинами и понимали, что он стойко переносит свою беду. А что это за беда, они тоже знали.
Антону было года три или четыре, когда он впервые понял, что у него в семье что-то не так. Он чувствовал это и раньше, но не умел анализировать. Вот идут ему навстречу три человека: женщина, мужчина и мальчик. Вроде бы всё, как у него. Мужчина держит мальчика за руку – и его папа тоже идёт так же. Женщина что-то говорит. Антон смотрит на бабушку: она молчит. Но это ничего, бабушка просто устала. Она умеет рассказывать интересные сказки, печёт вкусные блинчики и очень красиво поёт. Мальчик ноет, что он хочет домой. А Антон не ноет, он идёт в театр. Выходило, что у него всё идёт даже лучше, чем у прохожих! Но улыбаться всё равно не хотелось. Что-то было не так, чего-то Антон не заметил…
Но прошло некоторое время – и он понял: вместо мамы у него бабушка. Вот куда ушла улыбка! Её забрала с собой мама! А где же она?..
Он пришёл с этим вопросом к бабушке, Екатерине Ивановне. Она уже знала, что в конце концов это случится. И ответила спокойно и прямо:
- Мама в больнице, Антоша. Только это необычная больница, оттуда домой не пускают.
- Хочу к ней!
– Туда нельзя. Подрастёшь – мы вместе её навестим.
И на глазах у бабушки выступили слёзы. Но - удивительное дело! – по щекам они не потекли. Бабушка плакала так же, как её внук. Она плакала за дочь, которая уже несколько лет находилась в психиатрической лечебнице, за зятя, которого любила как сына, и за Антошку, дороже которого у неё никого нет.
Потихоньку Антон привык к мысли, что он не такой, как все. Он боялся родительских собраний, поскольку на них всегда приходят мамы, а не папы. Он не любил праздников, когда одноклассники приходили с родителями. Он сам сел за последнюю парту, чтобы остаться одному. Учился Антон очень хорошо, ему легко давались русский язык и математика, и скоро стал занимать призовые места на школьных олимпиадах. Учителя ставали его в пример другим: смотрите, как человек учится и ведёт себя! И в такие моменты мальчику становилось совсем худо. Он не хотел, чтобы в классе было ещё двадцать пять таких же Антонов, для них просто не хватило бы парт, ведь все сидели бы по одному. И он не хотел гробового молчания, которое царило бы тогда на переменах. Он хотел дружить с детством, но не знал, как. Ведь улыбку унесла с собой в больницу мама.
Антон знал, что в любой болезни, даже психиатрической, сам человек не виноват. Здесь нет ничего постыдного, ведь болеть не хочет никто. Но всё равно ему было стыдно. Он очень боялся, что ребята узнают про «психушку» и будут его дразнить.
Он носил с собой армию солдатиков, почему-то решив, что их подарила мама, хотя на самом деле пластмассовую армию купил дед. Но не для боя или подкрепления носил с собой солдатиков Антон. В самом критическом случае он хотел подарить армию тому, кто первым скажет о «психушке», чтобы тот замолчал. А наивные солдатики не знали этого и готовились в бой за своего генерала.
Любой, даже самый длинный туннель, не бесконечен. Даже полярная ночь когда-нибудь кончается. Правда, Антон этого не знал, и думал, что в жизни у него всегда всё будет печально. Но чудо случилось.
В классе объявили день защиты природы. И министр образования (есть сейчас такие должности в школах!), тряхнув косичками, объявил, что будет лекция о морских свинках. А на следующий день принёс в класс коробочку, в которой копошилось лохматое и не очень приятно пахнущее чудо по имени Мася.
Министр, запинаясь от волнения, рассказывала, чем питаются морские свинки и как они должны прибавлять в весе. В классе смеялись, зажимали носы и «фукали». А Антон смотрел на Масю и не мог насмотреться.
После урока он подошёл к министру и спросил, можно ли погладить свинку. Министр разрешила и предупредила, что у Маси скоро должны родиться малыши. Антон представил их: крошечные комочки, которые будут пищать и ползать…
– А можно… мне… одного? – спросил он, даже не надеясь на удачу.
Министр сказала, что посоветуется с мамой. А на следующий день дала согласие.
…Малыши уже родились, Антон их видел. И держал на руках, и кормил, и гладил. Он выбрал себе рыжего свинёнка, самого младшего их всей компании, но самого шустрого. И как только малыш окреп, забрал к себе домой.
Странная связь – правда? Улыбка – и морские свинки. Но вот так случилось, нарочно не придумаешь. Наверное, мама не забрала с собой улыбку сына. Улыбка осталась при Антоне, а разбудил её лохматый малыш по имени Мася-2. Смелеет потихоньку Антон. Подружился с «министром», ходят друг к другу в гости, вместе занимаются свинками. «Министр» привела Антона в кружок юннатов при зоопарке — и у мальчишки появился круг общения по интересам. Конечно, беда никуда не ушла и уйдёт не скоро. Но жалким Антон больше не выглядит. Может, и армия солдатиков скоро пригодится своему генералу если не для сражения, то для парада?..
Вместо заключения
Догадываюсь, какой вопрос назрел: причём же тут «Военное обозрение»? Это — текст для какого-нибудь семейного издания или связанного с психологией и педагогикой. Отвечу. Папа Антона — военный, майор, служит в Липецке. Он хороший человек и, наверное, отлично знает своё дело.
Мы не друзья, а просто знакомые. Но чем больше военных я узнаю, тем более вижу подобных примеров: в обычной жизни, в быту или воспитании детей, эти люди, смелые и решительные, часто беспомощны. Наверное, слишком велики различия между двумя мирами, в которых они живут.
Папе очень не повезло: он женился на больной женщине. Но и помочь сыну преодолеть долгую депрессию он не в силах. Папа видит эту депрессию, но не предпринимает никаких попыток избавить от неё сына. Он избегает родительских собраний — туда ходит бабушка. Он любит Антона, покупает ему разные вещи, в том числе и дорогие, но общения, нормального, живого, во время которого можно поделиться переживаниями, у них практически нет. Папа привык к общению другого типа, он теряется, если его слова не воспринимают как приказы. Только раз он побывал в школе и разговаривал с одноклассниками, которые били Антона. Но, успешно управляясь в мире военных, он оказался бессильным перед пацанами, которые не собирались исполнять приказы и действовали по своему уставу.
Может быть, это зависит не от профессии, а от характера человека. Или здесь играет роль ещё что-то — вполне допускаю. Но в моём печальном багаже несколько подобных примеров. Среди них есть наш бывший учитель военной подготовки (помните, существовала такая школьная дисциплина?). Он был подполковник, высокий и грозный, а все пацаны над ним открыто смеялись и однажды заперли в собственном кабинете. Правда, есть в моей житейской копилке и другой пример: как один отец, бывший разведчик (дело было в советские времена, в начале шестидесятых годов) исправил хулигана, который обижал его дочь. Он не ругал его, не грозился, а... позвал в гости. За столом не сказал практически ни одного слова о поведении мальчишки. И со следующего дня его дочь совершенно спокойно проходила мимо этого хулигана.
Жаль, что подобных радостных примером меньше. Но отчего так?..
Информация