Братья
Димка и Лешка Минеевы, вытянув руки по швам, замирали по стойке «смирно» и боялись шелохнуться. Даже моргали с опаской. Испытание длилось целых 30 нескончаемых минут — и все это дома, на кухне, где от аромата горячего маминого борща кружилась голова. Напротив, за столом, по обыкновению обедал отец, повесив на спинку стула свой армейский китель…
До сих пор подполковник спецназа Алексей Александрович Минеев вспоминает эти домашние построения (теперь уже, конечно, с улыбкой) как самое страшное детское наказание, которое они с братом порой получали от отца за свои мальчишеские провинности. Отец — Александр Григорьевич Минеев — умел, даже не повышая голоса, объяснить своим неугомонным пацанам, что такое дисциплина и долг.
У курсанта сержантской школы Александра Минеева было первое увольнение, когда в городском парке подмосковного Загорска он пригласил на танец свою будущую жену — бойкую красавицу Нину. Она, загорчанка, работала технологом на трикотажной фабрике. Он, солдат из далекого Нальчика, проходил срочную службу в одной из воинских частей 12-го Главного управления Минобороны СССР. Она — артистка фабричной самодеятельности, спортсменка. Он — волейболист, силач с армейским прозвищем Спартак. Свидания, задушевные разговоры… Через два с половиной года старший сержант Минеев, окончив службу, вернулся домой. С таинственного Кавказа, где молоденькая Нина ни разу не была, стали приходить частые настойчиво-нежные письма. У себя в Нальчике Александр Минеев, недолго думая, пошел служить в инженерно-технический отдел воинской части, которая до сих пор известна как Нальчик-20. Через год он приехал за невестой в тихий подмосковный городок, чтобы увезти ее к себе, на Кавказ.
Со страниц старых фотоальбомов, которые бережно хранят Нина Григорьевна и Александр Григорьевич Минеевы улыбаются два озорных мальчугана — Дима и Леша, братья с разницей в два года. Они с детства были неразлучны — пропадали на спортплощадке и на ипподроме, охотились вместе с отцом на кабанов, излазили все окрестности. Но особенно мальчишкам нравились походы. Мама не успевала собирать им рюкзаки. Уходили порой на несколько суток в лес, в горы, ночевали в палатках, в самодельных шалашах, которые мастерили из подручного материала. Через несколько лет жизнь братьев Минеевых внешне не изменится — их родным домом по-прежнему будут горы и лес, только вместо детской игры придется участвовать в боевых действиях.
Старший брат Дмитрий Минеев, отслужив срочную в артиллерии под Белгородом, поступил в Самаркандское высшее командное автомобильное училище. Он решил стать офицером. Вскоре на службу призывается и младший брат Алексей. И что удивительно, его отправляют в автомобильную часть в тот же Самарканд. Эта часть вплотную прилегала к училищу, где учился Минеев-старший. Братья снова оказались вместе. В четыре руки привозили они родителям в отпуск сахарные узбекские дыни…
В начале 90-х на Кавказе стало неспокойно. Секретный объект Минобороны, располагавшийся в военном городке Нальчик-20, был спешно выведен из Кабардино-Балкарии. На место армейцев пришли внутренние войска, а точнее — 8-я бригада оперативного назначения. Не все гладко было и в Самарканде — после распада Союза можно было продолжать учиться и служить в Узбекистане, но уже под флагом другого государства. Братья вернулись домой, в Нальчик.
Прапорщик Дмитрий Минеев одним из первых во внутренних войсках сдал квалификационный экзамен на зеленый берет разведчика. По возвращении из Самарканда его приняли на службу в разведроту 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск в Нальчике. Сержант Алексей Минеев тем временем стал «краповиком» — он решил попробовать свои силы в спецназе той же бригады. Вступительные испытания — тесты по физподготовке — сдал легко. С учетом боксерского прошлого он был назначен сначала инструктором по рукопашному бою, а потом и командиром штурмовой группы в учебной роте специального назначения. В тот знаменательный год братья не только вместе сдали экзамены на береты, но и сыграли две свадьбы. Шел 1994-й год.
Война развела братьев Минеевых. Каждый выполнял задачи в составе своего подразделения. Нальчикская группа спецназа, в которой служил Алексей, сначала участвовала в осетино-ингушском конфликте и из Чермена сразу вошла в Чечню. После нескольких месяцев походной бессонницы, грязи горных дорог и первых в своей жизни боестолкновений братья Минеевы встретились в районе села Орехово под Урус-Мартаном. После штурма села группа спецназа заняла исходные позиции, приготовившись к новому бою, а разведчики, среди них и Дмитрий Минеев, расположились на соседней улице. Трудно было назвать это встречей, успели разве что по-братски обняться и снова по местам — предстоял штурм села Старый Ачхой. Вечером Алексей получил распоряжение командования вернуться в пункт постоянной дислокации в Нальчик в связи с прибытием плановой замены. Дмитрий остался в Чечне…
Через несколько дней Алексей приехал уже во Владикавказ — забирать из госпиталя тело брата. В горах при проведении разведывательно-поисковых действий БТР прапорщика Дмитрия Минеева был подбит ПТУРом. Огненная вспышка взрыва накрыла взводного, произошел разрыв легких, плюс множественные осколочные ранения…
«Давай мы тебе будем сами зарплату платить, только уходи со службы», — умоляла Алексея мать после потери старшего сына. Но он не смог оставить группу, боевых товарищей, бросить пацанов-солдат. В нем с новой силой возникло желание если не отомстить за брата, то по крайней мере вернуть мир в свой родной край. «Как бы ты поступил на моем месте? Уж точно не стал бы прятаться. А погибнуть и на гражданке можно, в обычном ДТП», — доказывал Алексей отцу. Александру Григорьевичу нечего было возразить, он прекрасно понимал сына и в душе гордился его решимостью.
Из Нальчика прапорщика Алексея Минеева отправили учиться в Ленинград — в институт внутренних войск, после которого он офицером вернулся в свою группу спецназа. А 5 октября 1998 года приказом министра внутренних дел было положено начало 17-му отряду. Отряд сформировали из учебных рот спецназа, которые в начале 90-х были образованы в Благодарном, Владикавказе, Зеленокумске, Нефтекумске и Нальчике… Уже через три месяца отряд выполнял задачи в приграничной зоне между Ставропольем и Чечней. После первой войны боевики не думали успокаиваться и продолжали вести боевые действия. А вскоре и в Дагестане громыхнуло. Начались командировки в беспокойные республики. Долгие и трудные командировки.
«Тяжелее всего было в районе Чабан-махи. Там предварительно софринская бригада работала, много потерь было, — вспоминает Алексей Минеев, назначенный в 1998 году командиром 1-го взвода 1-й группы специального назначения 17-го отряда. — В сентябре 99-го наш отряд послали на штурм. У меня как раз день рождения был… Задачу мы выполнили, но тоже с потерями, а в спецназе потерь не должно быть, потому что военнослужащих учат выживать и побеждать. Многие бойцы пошли врукопашную. Со скалы один бросился и своего противника сбросил. Боевики прятались в стадах коров. Их не было видно, поэтому приходилось биться с ними чуть ли не на штыках. После Чабан-махи штурмовали Грозный. Серьезный штурм был. Устали люди. После Грозного нас перебросили в горную часть Чечни. Все без передышки. За эти годы мы всю Чечню исколесили, вдоль и поперек».
Алексей Минеев стал словно талисманом своего отряда. Сослуживцы знали: если Леха идет с ними, значит, все вернутся живыми, и задача при этом будет выполнена. Однажды в суматохе боя он пробрался к своему раненому бойцу и, взвалив его на плечи, вынес из-под огня. Парень выжил. В другой раз на растяжке подорвался офицер. Первым на помощь подоспел Минеев со своими бойцами, сам перевязал товарища, организовал охранение, вызвал вертолет. Алексей совершенствовал свое боевое мастерство, тренировался больше прежнего, ведь после каждого выхода на задачу он был просто обязан возвращаться живым. Случалось, что и подчиненные спасали своего командира.
Зима. Спецоперация 17-го отряда. Снежная каша на горной тропе. Подполковник Алексей Минеев работал за командира группы. Пропуская вперед головной дозор, он нечаянно поскользнулся и сорвался со склона, повредил руку, выбил коленный сустав, все тело пронзила страшная боль — еще чуть-чуть и упал бы в пропасть глубиной метров тридцать… Рядом был заместитель группы — капитан Бабаян. Под началом Минеева он служил с самого образования отряда. Сурен с бойцами соорудили носилки, командира уложили и понесли. Возвращение на базу означало срыв операции — такого Минеев позволить не мог. До места назначения они шли восемь часов, по камням, по сугробам, по ледяной корке склонов, через горную реку… Превозмогая боль, Минеев продолжал руководить подразделением. Усилия были не напрасны: они выполнили задачу — подорвали базу боевиков и без потерь тем же маршрутом вернулись в лагерь.
Подполковник Минеев прошел в своем отряде все должности от взводного до заместителя командира части, не пропустил ни одной боевой командировки, лично руководил ответственными операциями. На одну из таких задач разведывательно-поисковая группа во главе с Алексеем Минеевым выходила недавно в Чечню. По данным радиоперехвата, лидер бандформирования укрывался высоко в горах. Чуть ниже базировалась сама бандгруппа. Спецназовцам нужно было скрытно пробраться к базе боевиков, уточнить координаты и скорректировать действия артиллерии и авиации, а остатки банды уничтожить своими силами. Выдвинулись ночью вдоль хребта — подполковник Минеев, капитан Бабаян, старший лейтенант Земляков и молодые необстрелянные бойцы — для них это была первая командировка. Все двадцать километров передвигались скрытно. Подойдя ближе к базе, Минеев оставил капитана Бабаяна командовать группой прикрытия, а сам вместе со старшим лейтенантом Земляковым стал пробираться к той точке, откуда главарь боевиков руководил бандгруппой. Пробрались незаметно. Сняли координаты. Начертили схему. Обратно, к своим, отползали уже по-пластунски, чтобы оставаться незамеченными. Соединившись с основными силами группы, Минеев передал координаты артиллеристам. Полдела было сделано. Оставалось вернуться в пункт временной дислокации. И вот тут молодые бойцы поняли, зачем подполковник Минеев драл с них семь шкур на тренировках и выгонял на марш-броски. Стоило хотя бы одному отстать в пути, группа рисковала не вернуться с задачи. Но уроки Алексея Минеева не прошли даром — через три часа спецназовцы были уже у себя в лагере.
«Мы учились на своих ошибках, на ошибках своих товарищей. Много работали над собой, — поясняет заместитель командира 17-го отряда специального назначения Алексей Минеев. — Бандиты тоже меняли тактику. Если в первую кампанию было много необученных парней, которые действовали как обычная банда, с ними было легко работать. А после того, как их стали серьезно готовить, многое изменилось. Я, например, не помню, чтобы во второй войне они когда-то лоб в лоб бились. Они всегда избегают прямых столкновений, ведут диверсионную войну: укусили — убежали. И так постоянно «кусают». До сих пор. Больше трех-пяти минут они боестолкновение не ведут, сразу уходят, растворяются среди мирных жителей. У всех есть паспорта, все на легальном положении. Они спокойно дома спят, а мы бегаем по горам — их ищем. Сейчас сложно работать. Раньше было понятно, где враг. Сейчас он повсюду: слева, справа, снизу, сверху. Сейчас сложно работать. Но эту службу мы сами выбирали, и будем служить, несмотря ни на что».
Там, где появляется Алексей Минеев, все сразу начинает крутиться и вертеться. На первом месте у него, конечно, боевая подготовка. Для тренировок используется не только полоса разведчика, построенная по личной инициативе Алексея Александровича, но и рельеф местности, прилегающей к расположению отряда.
«С природной матбазой у нас проблем нет, — шутят офицеры отряда, — скалодром — гора Железная, водная преграда — горная речка Подкумок. Через нее путь на стрельбище, иной раз марш-броски ночные туда совершаем. Всего километров сорок. Имитационные засады на дорогах устраиваем. Кто хочет служить, тому интересно».
В кабинете подполковника Минеева — целая выставка из кубков — подчиненные уверены, что победы отряда на соревнованиях различного уровня — это его личная заслуга. Он не дает расслабляться ни солдатам, ни офицерам, даже в выходные дни проводит соревнования то по стрельбе, то по рукопашному бою.
Общительность и обаяние Алексея Минеева нередко помогали ему ничуть не хуже автомата. Сослуживец подполковник Алексей Тарасенко вспоминает, как в одной из командировок они установили контакт с местными силовиками: «В объединенной группировке нам дали ориентировку, что если мы будем сотрудничать с одной чеченской структурой, то работать нам будет значительно проще. Но с этой структурой очень сложно установить контакт. Для кого-то сложно, но не для Алексея Александровича. Его знание кавказских нравов, веселая харизматичная улыбка произвели на чеченских силовиков магическое действие. В итоге стали вместе работать, и довольно успешно. Кавказ для Минеева — родной дом. Он здесь как рыба в воде, в любой республике сойдет за своего».
Многие кавказские традиции прочно вошли в образ жизни подполковника Минеева. В первую очередь это касается отношения к родителям. «Когда Леша приезжает в отпуск, — рассказывает Александр Григорьевич, — мы с ним идем на прогулку, он мне рассказывает о службе, спрашивает порой совета — словом, секретничаем, мечтаем… Он мой самый лучший друг. Я вообще очень горжусь своими детьми — оба военными стали, пошли по моим стопам. Если бы не война, я был бы счастливейшим человеком…»
Родители братьев Минеевых живут сейчас в подмосковном Сергиевом Посаде. Здесь хорошо знают эту семью, всегда рады подполковнику спецназа Алексею Минееву и хранят память о его старшем брате Дмитрии. Его имя выбито на гранитной плите православной часовни, возведенной жителями города в честь погибших в бою земляков.
На кладбище в далеком Нальчике и в подмосковной квартире Минеевых один и тот же портрет старшего сына. Сквозь черно-белое фото пробивается лучистый взгляд молодого красивого прапорщика, так мечтавшего стать офицером…
Подполковнику Минееву дали очередной отпуск. Он уже сообщил родителям о своем приезде. Нина Григорьевна берется за пироги. Достает деревянную скалку для теста с надписью «8 Марта». Это самый дорогой подарок, который она получила от сына — пятиклассник Леша Минеев когда-то собственноручно выточил ее на токарном станке. На столе в вазе уже приготовлены любимые Лешины мармеладные конфеты… Дома ждут человека, для которого, по его собственному признанию, краповый берет стал частью души и сердца, человека, который не просто служит в спецназе, а живет им, который верен воинскому долгу за двоих — за себя и за своего родного брата.
До сих пор подполковник спецназа Алексей Александрович Минеев вспоминает эти домашние построения (теперь уже, конечно, с улыбкой) как самое страшное детское наказание, которое они с братом порой получали от отца за свои мальчишеские провинности. Отец — Александр Григорьевич Минеев — умел, даже не повышая голоса, объяснить своим неугомонным пацанам, что такое дисциплина и долг.
У курсанта сержантской школы Александра Минеева было первое увольнение, когда в городском парке подмосковного Загорска он пригласил на танец свою будущую жену — бойкую красавицу Нину. Она, загорчанка, работала технологом на трикотажной фабрике. Он, солдат из далекого Нальчика, проходил срочную службу в одной из воинских частей 12-го Главного управления Минобороны СССР. Она — артистка фабричной самодеятельности, спортсменка. Он — волейболист, силач с армейским прозвищем Спартак. Свидания, задушевные разговоры… Через два с половиной года старший сержант Минеев, окончив службу, вернулся домой. С таинственного Кавказа, где молоденькая Нина ни разу не была, стали приходить частые настойчиво-нежные письма. У себя в Нальчике Александр Минеев, недолго думая, пошел служить в инженерно-технический отдел воинской части, которая до сих пор известна как Нальчик-20. Через год он приехал за невестой в тихий подмосковный городок, чтобы увезти ее к себе, на Кавказ.
Со страниц старых фотоальбомов, которые бережно хранят Нина Григорьевна и Александр Григорьевич Минеевы улыбаются два озорных мальчугана — Дима и Леша, братья с разницей в два года. Они с детства были неразлучны — пропадали на спортплощадке и на ипподроме, охотились вместе с отцом на кабанов, излазили все окрестности. Но особенно мальчишкам нравились походы. Мама не успевала собирать им рюкзаки. Уходили порой на несколько суток в лес, в горы, ночевали в палатках, в самодельных шалашах, которые мастерили из подручного материала. Через несколько лет жизнь братьев Минеевых внешне не изменится — их родным домом по-прежнему будут горы и лес, только вместо детской игры придется участвовать в боевых действиях.
Старший брат Дмитрий Минеев, отслужив срочную в артиллерии под Белгородом, поступил в Самаркандское высшее командное автомобильное училище. Он решил стать офицером. Вскоре на службу призывается и младший брат Алексей. И что удивительно, его отправляют в автомобильную часть в тот же Самарканд. Эта часть вплотную прилегала к училищу, где учился Минеев-старший. Братья снова оказались вместе. В четыре руки привозили они родителям в отпуск сахарные узбекские дыни…
В начале 90-х на Кавказе стало неспокойно. Секретный объект Минобороны, располагавшийся в военном городке Нальчик-20, был спешно выведен из Кабардино-Балкарии. На место армейцев пришли внутренние войска, а точнее — 8-я бригада оперативного назначения. Не все гладко было и в Самарканде — после распада Союза можно было продолжать учиться и служить в Узбекистане, но уже под флагом другого государства. Братья вернулись домой, в Нальчик.
Прапорщик Дмитрий Минеев одним из первых во внутренних войсках сдал квалификационный экзамен на зеленый берет разведчика. По возвращении из Самарканда его приняли на службу в разведроту 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск в Нальчике. Сержант Алексей Минеев тем временем стал «краповиком» — он решил попробовать свои силы в спецназе той же бригады. Вступительные испытания — тесты по физподготовке — сдал легко. С учетом боксерского прошлого он был назначен сначала инструктором по рукопашному бою, а потом и командиром штурмовой группы в учебной роте специального назначения. В тот знаменательный год братья не только вместе сдали экзамены на береты, но и сыграли две свадьбы. Шел 1994-й год.
Война развела братьев Минеевых. Каждый выполнял задачи в составе своего подразделения. Нальчикская группа спецназа, в которой служил Алексей, сначала участвовала в осетино-ингушском конфликте и из Чермена сразу вошла в Чечню. После нескольких месяцев походной бессонницы, грязи горных дорог и первых в своей жизни боестолкновений братья Минеевы встретились в районе села Орехово под Урус-Мартаном. После штурма села группа спецназа заняла исходные позиции, приготовившись к новому бою, а разведчики, среди них и Дмитрий Минеев, расположились на соседней улице. Трудно было назвать это встречей, успели разве что по-братски обняться и снова по местам — предстоял штурм села Старый Ачхой. Вечером Алексей получил распоряжение командования вернуться в пункт постоянной дислокации в Нальчик в связи с прибытием плановой замены. Дмитрий остался в Чечне…
Через несколько дней Алексей приехал уже во Владикавказ — забирать из госпиталя тело брата. В горах при проведении разведывательно-поисковых действий БТР прапорщика Дмитрия Минеева был подбит ПТУРом. Огненная вспышка взрыва накрыла взводного, произошел разрыв легких, плюс множественные осколочные ранения…
«Давай мы тебе будем сами зарплату платить, только уходи со службы», — умоляла Алексея мать после потери старшего сына. Но он не смог оставить группу, боевых товарищей, бросить пацанов-солдат. В нем с новой силой возникло желание если не отомстить за брата, то по крайней мере вернуть мир в свой родной край. «Как бы ты поступил на моем месте? Уж точно не стал бы прятаться. А погибнуть и на гражданке можно, в обычном ДТП», — доказывал Алексей отцу. Александру Григорьевичу нечего было возразить, он прекрасно понимал сына и в душе гордился его решимостью.
Из Нальчика прапорщика Алексея Минеева отправили учиться в Ленинград — в институт внутренних войск, после которого он офицером вернулся в свою группу спецназа. А 5 октября 1998 года приказом министра внутренних дел было положено начало 17-му отряду. Отряд сформировали из учебных рот спецназа, которые в начале 90-х были образованы в Благодарном, Владикавказе, Зеленокумске, Нефтекумске и Нальчике… Уже через три месяца отряд выполнял задачи в приграничной зоне между Ставропольем и Чечней. После первой войны боевики не думали успокаиваться и продолжали вести боевые действия. А вскоре и в Дагестане громыхнуло. Начались командировки в беспокойные республики. Долгие и трудные командировки.
«Тяжелее всего было в районе Чабан-махи. Там предварительно софринская бригада работала, много потерь было, — вспоминает Алексей Минеев, назначенный в 1998 году командиром 1-го взвода 1-й группы специального назначения 17-го отряда. — В сентябре 99-го наш отряд послали на штурм. У меня как раз день рождения был… Задачу мы выполнили, но тоже с потерями, а в спецназе потерь не должно быть, потому что военнослужащих учат выживать и побеждать. Многие бойцы пошли врукопашную. Со скалы один бросился и своего противника сбросил. Боевики прятались в стадах коров. Их не было видно, поэтому приходилось биться с ними чуть ли не на штыках. После Чабан-махи штурмовали Грозный. Серьезный штурм был. Устали люди. После Грозного нас перебросили в горную часть Чечни. Все без передышки. За эти годы мы всю Чечню исколесили, вдоль и поперек».
Алексей Минеев стал словно талисманом своего отряда. Сослуживцы знали: если Леха идет с ними, значит, все вернутся живыми, и задача при этом будет выполнена. Однажды в суматохе боя он пробрался к своему раненому бойцу и, взвалив его на плечи, вынес из-под огня. Парень выжил. В другой раз на растяжке подорвался офицер. Первым на помощь подоспел Минеев со своими бойцами, сам перевязал товарища, организовал охранение, вызвал вертолет. Алексей совершенствовал свое боевое мастерство, тренировался больше прежнего, ведь после каждого выхода на задачу он был просто обязан возвращаться живым. Случалось, что и подчиненные спасали своего командира.
Зима. Спецоперация 17-го отряда. Снежная каша на горной тропе. Подполковник Алексей Минеев работал за командира группы. Пропуская вперед головной дозор, он нечаянно поскользнулся и сорвался со склона, повредил руку, выбил коленный сустав, все тело пронзила страшная боль — еще чуть-чуть и упал бы в пропасть глубиной метров тридцать… Рядом был заместитель группы — капитан Бабаян. Под началом Минеева он служил с самого образования отряда. Сурен с бойцами соорудили носилки, командира уложили и понесли. Возвращение на базу означало срыв операции — такого Минеев позволить не мог. До места назначения они шли восемь часов, по камням, по сугробам, по ледяной корке склонов, через горную реку… Превозмогая боль, Минеев продолжал руководить подразделением. Усилия были не напрасны: они выполнили задачу — подорвали базу боевиков и без потерь тем же маршрутом вернулись в лагерь.
Подполковник Минеев прошел в своем отряде все должности от взводного до заместителя командира части, не пропустил ни одной боевой командировки, лично руководил ответственными операциями. На одну из таких задач разведывательно-поисковая группа во главе с Алексеем Минеевым выходила недавно в Чечню. По данным радиоперехвата, лидер бандформирования укрывался высоко в горах. Чуть ниже базировалась сама бандгруппа. Спецназовцам нужно было скрытно пробраться к базе боевиков, уточнить координаты и скорректировать действия артиллерии и авиации, а остатки банды уничтожить своими силами. Выдвинулись ночью вдоль хребта — подполковник Минеев, капитан Бабаян, старший лейтенант Земляков и молодые необстрелянные бойцы — для них это была первая командировка. Все двадцать километров передвигались скрытно. Подойдя ближе к базе, Минеев оставил капитана Бабаяна командовать группой прикрытия, а сам вместе со старшим лейтенантом Земляковым стал пробираться к той точке, откуда главарь боевиков руководил бандгруппой. Пробрались незаметно. Сняли координаты. Начертили схему. Обратно, к своим, отползали уже по-пластунски, чтобы оставаться незамеченными. Соединившись с основными силами группы, Минеев передал координаты артиллеристам. Полдела было сделано. Оставалось вернуться в пункт временной дислокации. И вот тут молодые бойцы поняли, зачем подполковник Минеев драл с них семь шкур на тренировках и выгонял на марш-броски. Стоило хотя бы одному отстать в пути, группа рисковала не вернуться с задачи. Но уроки Алексея Минеева не прошли даром — через три часа спецназовцы были уже у себя в лагере.
«Мы учились на своих ошибках, на ошибках своих товарищей. Много работали над собой, — поясняет заместитель командира 17-го отряда специального назначения Алексей Минеев. — Бандиты тоже меняли тактику. Если в первую кампанию было много необученных парней, которые действовали как обычная банда, с ними было легко работать. А после того, как их стали серьезно готовить, многое изменилось. Я, например, не помню, чтобы во второй войне они когда-то лоб в лоб бились. Они всегда избегают прямых столкновений, ведут диверсионную войну: укусили — убежали. И так постоянно «кусают». До сих пор. Больше трех-пяти минут они боестолкновение не ведут, сразу уходят, растворяются среди мирных жителей. У всех есть паспорта, все на легальном положении. Они спокойно дома спят, а мы бегаем по горам — их ищем. Сейчас сложно работать. Раньше было понятно, где враг. Сейчас он повсюду: слева, справа, снизу, сверху. Сейчас сложно работать. Но эту службу мы сами выбирали, и будем служить, несмотря ни на что».
Там, где появляется Алексей Минеев, все сразу начинает крутиться и вертеться. На первом месте у него, конечно, боевая подготовка. Для тренировок используется не только полоса разведчика, построенная по личной инициативе Алексея Александровича, но и рельеф местности, прилегающей к расположению отряда.
«С природной матбазой у нас проблем нет, — шутят офицеры отряда, — скалодром — гора Железная, водная преграда — горная речка Подкумок. Через нее путь на стрельбище, иной раз марш-броски ночные туда совершаем. Всего километров сорок. Имитационные засады на дорогах устраиваем. Кто хочет служить, тому интересно».
В кабинете подполковника Минеева — целая выставка из кубков — подчиненные уверены, что победы отряда на соревнованиях различного уровня — это его личная заслуга. Он не дает расслабляться ни солдатам, ни офицерам, даже в выходные дни проводит соревнования то по стрельбе, то по рукопашному бою.
Общительность и обаяние Алексея Минеева нередко помогали ему ничуть не хуже автомата. Сослуживец подполковник Алексей Тарасенко вспоминает, как в одной из командировок они установили контакт с местными силовиками: «В объединенной группировке нам дали ориентировку, что если мы будем сотрудничать с одной чеченской структурой, то работать нам будет значительно проще. Но с этой структурой очень сложно установить контакт. Для кого-то сложно, но не для Алексея Александровича. Его знание кавказских нравов, веселая харизматичная улыбка произвели на чеченских силовиков магическое действие. В итоге стали вместе работать, и довольно успешно. Кавказ для Минеева — родной дом. Он здесь как рыба в воде, в любой республике сойдет за своего».
Многие кавказские традиции прочно вошли в образ жизни подполковника Минеева. В первую очередь это касается отношения к родителям. «Когда Леша приезжает в отпуск, — рассказывает Александр Григорьевич, — мы с ним идем на прогулку, он мне рассказывает о службе, спрашивает порой совета — словом, секретничаем, мечтаем… Он мой самый лучший друг. Я вообще очень горжусь своими детьми — оба военными стали, пошли по моим стопам. Если бы не война, я был бы счастливейшим человеком…»
Родители братьев Минеевых живут сейчас в подмосковном Сергиевом Посаде. Здесь хорошо знают эту семью, всегда рады подполковнику спецназа Алексею Минееву и хранят память о его старшем брате Дмитрии. Его имя выбито на гранитной плите православной часовни, возведенной жителями города в честь погибших в бою земляков.
На кладбище в далеком Нальчике и в подмосковной квартире Минеевых один и тот же портрет старшего сына. Сквозь черно-белое фото пробивается лучистый взгляд молодого красивого прапорщика, так мечтавшего стать офицером…
Подполковнику Минееву дали очередной отпуск. Он уже сообщил родителям о своем приезде. Нина Григорьевна берется за пироги. Достает деревянную скалку для теста с надписью «8 Марта». Это самый дорогой подарок, который она получила от сына — пятиклассник Леша Минеев когда-то собственноручно выточил ее на токарном станке. На столе в вазе уже приготовлены любимые Лешины мармеладные конфеты… Дома ждут человека, для которого, по его собственному признанию, краповый берет стал частью души и сердца, человека, который не просто служит в спецназе, а живет им, который верен воинскому долгу за двоих — за себя и за своего родного брата.
Информация